Царские охоты генсеков и министров

Царские охоты генсеков и министров

В любви пошляк, мясник в охоте,

В науке подлинный профан,

Так почему на партработе

Терпим столь редкостный болван?

Из народного эпоса периода застоя

Замысел возродить на территории бывшего Советского Союза легендарные «царские охоты» принадлежал Герингу. В 1942 году он нарочно прибыл в Беловежскую Пущу для того, чтобы выбрать место под будущий охотничий дворец. Специальную комиссию отправил и в Крым.

Неосуществленные честолюбивые замыслы Геринга с успехом претворили в жизнь руководители КПСС и советской державы.

«Принять предложение Министерства сельского хозяйства СССР об организации в 1957 году на территории СССР в районах, расположенных вблизи отдыха трудящихся и туристических маршрутов государственных охотничьих, лесоохотничьих и заповедно-охотничьих хозяйств, согласно приложению».

Председатель Совета Министров Союза СССР Н. Булганин[6]

Так Пуща и другие бывшие царские угодья вновь оказались в неволе.

Основной удар пришелся на Украину. Лучшие украинские заповедники — Крымский и Азово-Сивашский, кроме того, государственный охотничий заказник республиканского значения «Залесье» реорганизовали в заповедно-охотничьи хозяйства. Так несуразно стали именоваться возрожденные охотничьи вотчины.

В Крымском заповедно-охотничьем хозяйстве появился легендарный П. Прокопенко, прославившийся лесным разбоем еще на посту начальника Закарпатского управления лесного хозяйства. Опытный «лесовод», заняв директорское кресло, развил активную деятельность по «преобразованию» дикой природы. С 1957 по 1967 годы из бывшего заповедника вывезли больше леса, чем из всего Крыма. Тут была сооружена механизированная лесопилка, разрешена рубка столетних буков, проложено 40 километров охотничьих дорог, где высокие гости могли предаваться ночной охоте при свете фар вездеходов. Для сбыта мяса срочно открыли мясную лавку в Алуште. В прудах у кордона «Веселый» развели ручьевую и радужную форель, красную рыбу, вплоть до белуги. Все это расходилось по партийным «фазендам», а остаток сбывался спекулянтам на алуштинском рынке. Из 133 работников хозяйства 75 обслуживали «спецохоту».

Для иностранных охотников срочно выпустили крикливую брошюру «Come to USSR for hunting».[7]

«Надо вообще перестрелять всех крымских оленей и заменить их германскими, а то гости недовольны трофеями», — приказал Прокопенко.

Предприимчивый директор приглянулся всесильному правителю Крыма первому секретарю крымского обкома И. Лутаку. Тот поддержал Прокопенко и помог ему добиться закрытия почти всех экскурсионных маршрутов через спецохоту (дабы меньше было свидетелей), а все санатории на территории «барских угодий» были переданы 4-му управлению Минздрава УССР.

Но почему так легко Украина отдала свои старейшие заповедники, почему именно ей пришлось пострадать более других? Причин несколько. Во-первых, министр сельского хозяйства СССР В. Мацкевич, прежде, чем перебраться в Москву, довольно долго был заместителем председателя Совмина УССР. Возможно, он еще тогда замыслил лишить «девственности» эти заповедные уголки. Вторая причина — имперская политика Москвы. Несмотря на то, что Крымский и Азово-Сивашский заповедники находились на украинской земле, на деле они напрямую подчинялись союзному Минсельхозу. А тот как хотел, так и вертел. И руководство Украины, даже если б и решилось встать на защиту заповедников, вряд ли смогло что-либо сделать.

Кроме того, по распоряжению, подписанному Булганиным, еще пять крупных «охотвотчин» для спецконтингента открывались в России, а три — в Казахстане. «Селекционный отстрел» в них осуществляли члены Политбюро, министры и маршалы.

По примеру союзного правительства «райские уголки» создаются и для высших чинов республик. Так, в 1967 году по распоряжению тогдашнего председателя Совета Министров УССР В. Щербицкого открывается Днепровско-Тетеревское заповедно-охотничье хозяйство. В Белоруссии, где за 20 лет не был создан ни один новый заповедник, в 1977 году власти изыскивают средства под Телеханское заповедно-охотничье хозяйство. В Молдавии, по инициативе Первого секретаря ЦК КПМ И. Бодюла, за счет колхоза «Заветы Ильича» в 1957 году в урочище Реденский лес возводится фешенебельный охотничий дворец (ранее здесь находился более чем скромный дом отдыха железнодорожников, который, конечно, был закрыт). В 1976 году Реденский лес объявили заповедно-охотничьим хозяйством. Там красный уголок и музей охотфауны, по официальным документам, использовались «для эстетического воспитания учащихся», а гаражи — как «убойный пункт». Этим аппетиты молдавских лидеров не ограничивались. Свои охотничьи страсти они удовлетворяли в спецсафари Кондрица и на открытой в 1968 году охотбазе «Интурист». Последняя официально именовалась «двухдневным домом отдыха мебельной фабрики Страшенского лесхоза». Ее строительство и обустройство обошлось в 1 млн. 346 тыс. рублей.

В 1982 году в Казахстане начинает функционировать Капчагайское заповедно-охотничье хозяйство, по территории равное всем казахским заповедникам вместе взятым.

В итоге, за 20 лет в СССР создается больше «царских охот», нежели за весь долгий период, отведенный историей российскому самодержавию. Этот факт особенно впечатляет, если учесть, что система заповедников сильно пострадала, когда в результате волевых решений Сталина, а позже Хрущева, в 1951 и 1961 годах было закрыто более сотни заповедников. Особенно пострадала Украина, где площадь заповедных объектов к 1990 году составляла 0,6 % (в Германии — 13 %, а в Великобритании — 6 %).

С середины 70-х годов страну начали растаскивать на охотничьи вотчины. Различные ведомства, министерства, военные округи, обкомы и райкомы КПСС считали делом чести завести свое «заповедно-охотничье хозяйство». Более других преуспевали ведомства, напрямую связанные с природой — Минсельхоз, Госкомлес, Главохота, Минлесхоз. Не отставали от них и правления всевозможных охотничьих обществ — Росохотрыболовсоюза, ДСО «Динамо», Военно-охотничьего общества, Украинского общества охотников и рыболовов.

Так, в России Калужская охотбаза военных охотников «Барсуки» принимала исключительно членов Политбюро, спецхозяйство «Лотошино» — министра обороны и его боевых замов. «Скнятинское» — прочих маршалов.

В Украине, скажем, Залесье в Киевской области было рассчитано исключительно на Брежнева и заморских гостей, Яготинское — на членов украинского Политбюро. Днепровско-Тетеревское и Джидок считались вотчиной Совмина Украины, Панская поляна обслуживала КГБ, Белоозерское — министров «средней руки», а в Березовой клади подвязались инструкторы ЦК КПУ да областные «шишки».

По моим приблизительным подсчетам к концу периода застоя в многострадальной Украине действовало более трех сотен «спецугодий» разного калибра, из них только лишь официальных спецлесхоззагов и спецохотлесничеств — 166, в Центральном экономическом районе бывшего СССР (12 областей) их насчитывалось более 150. Печально известный махинациями с черной икрой и красной рыбой министр рыбного хозяйства СССР А. Ишков не отставал и здесь, вовсю штампуя «спецрыбугодья». Наибольшую известность в номенклатурных кругах получила «спецрыбзона» на Озернинском водохранилище, что в Рузском районе Подмосковья. Охраняли ее рыбинспекторы, и говорят, не хуже, чем офицеры КГБ.

Из-за всех этих «спецохотничьих» и «спецрыбных» больших и малых зон в охотничье-рыболовном хозяйстве создавалась жуткая неразбериха, дискредитировалось заповедное дело. Простые охотники возмущались, когда черные «Волги» сгоняли их с традиционных охотничьих угодий. Очень усложнялся и без того трудоемкий процесс организации новых заповедников, поскольку получалось, что и колхозники, и облисполкомовские чиновники в итоге частенько выступали единым фронтом: «Знаем мы эти заповедники. Там ваши академики охотиться будут!» Недаром московские студенты сочинили частушку об академике-«экологе» В. Е. Соколове:

А какой-то Соколов,

академик, видимо,

настрелял себе козлов

видимо-невидимо.

Долгое время считалось (и это в общем-то вытекало из процитированного выше распоряжения Совета Министров СССР № 2252-р), что идея создания заповедно-охотничьих хозяйств исходила от союзного министерства сельского хозяйства. Конечно, умалять «заслуги» Мацкевича в разграблении природы никак нельзя (история еще воздаст ему должное), но в этом случае он, как, впрочем, и Булганин, оказались всего лишь исполнителями злой воли «нашего дорогого Никиты Сергеевича».

Летом 1956 года Хрущев и Микоян посетили Югославию. По окончании жарких дискуссий Иосип Броз Тито пригласил советских гостей поохотиться на острове Бриони. Большие любители пострелять, Хрущев и Микоян были потрясены безупречной выучкой егерей, изобилием дичи, роскошью охотничьего дворца. И твердо решили, что у себя следует создать подобное, ведь в существующие спецугодья высокого заморского гостя не повезешь.

Ну а пока, чтобы не ударить лицом в грязь, Хрущев устроил ответную охоту для Иосипа Броз Тито в… Крымском заповеднике.

В те дни ТАСС сообщал:

«Ялта. 1-го, 2-го и 3-го октября Президент Федеративной Народной Республики Югославия Йосип Броз Тито, Первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев, заместитель Председателя Союзного исполнительного веча ФНРЮ Александр Ранкович и сопровождающие их лица были на охоте в лесных угодьях Крымских гор и сегодня вечером возвратились в район Ялты.

Охота прошла успешно. Н. Хрущев, Иосип Броз Тито и Александр Ранкович вернулись с трофеями — убитыми оленями».[8]

Журналист ТАСС перестарался: если заповедник еще и удалось спрятать за эфемерными «лесными угодьями крымских гор», то с трофеями — «убитыми оленями» — вышла осечка. Не знал журналист, что 17 июля этого же года в Украине были утверждены новые правила охоты, запрещающие отстрел оленей. С этой поры описания «высочайших охот» навсегда исчезли из советской печати.

Осознавал ли первый секретарь ЦК КПСС, целясь в заповедного оленя, что никакой «Голос Америки» не нанес столько вреда социализму, сколько лишь факт нарушения, им, секретарем, закона? Навряд ли. Абсолютная власть развратила его к тому времени уже абсолютно.

Герой Советского Союза и Сталинградской битвы маршал Чуйков, тогда заместитель председателя Совмина СССР по гражданской обороне, на своем спецпоезде, подаренном правительством ГДР, прибыл в Кызыл-Агачский заповедник в сопровождении 15 человек генералитета и прочей свиты. Ранним утром в заповедник вошла колонна вездеходов, возглавляемая автомобилем маршала. В обозе шли машины связи и полевые кухни.

…Весна. На морских заливах черно от птиц. Вдруг резко похолодало: наст, лед. Миллионы перелетных птиц погибают от истощения. «Самое время для охоты», — решает маршал Чуйков и, сев в вертолет «Ми-4», косит кабанов из крупнокалиберного пулемета. Его бравые генералы, забравшись в «Уазики», гоняются за стаями стрепетов и журавлей, а другие, не менее бравые, бьют дичь с берега. После удачного выстрела маршала в болото резко бросалось несколько стоявших на «стреме» полковников, выполнявших роль охотничьих собак. Служба есть служба. В конце охоты в заповедник вошли танки. Требовалось вытащить увязнувшие вездеходы.

Так вышло, что маршальские «маневры» наблюдал корреспондент «Крокодила» Александр Моралевич. ЦК КПСС запретил ему об этом писать. Но фельетон «Любовь № 15» все-таки вышел, правда, без упоминания фамилии Чуйкова. Однако публикация не имела воспитательного воздействия на бакинские власти и не помешала возвести в заповеднике шикарный особняк для будущих высоких гостей. Только лишь каменный забор вокруг так называемого Дома гостей азербайджанского правительства стоил больше, чем все затраты на науку в заповеднике, начиная с его открытия в начале 30-х годов. В 60-е годы в одном из каминов имелся вертел, управляемый электроникой, способный выдержать целого быка. На открытие Дома предполагалось устроить шикарную охоту с приглашением «отцов» из братских кавказских республик и Москвы. Охота почему-то не состоялась, но генсек и маршалы наведывались сюда частенько. В феврале 1976 года в Кавказском заповеднике для министра обороны маршала Гречко соорудили вертолетную площадку. По этому поводу профессор Насимович шутил: «Лучше один тигр, чем стая шакалов».

Но не все наши доблестные маршалы любили охотиться на юге. Командующий ракетными войсками стратегического назначения СССР маршал Батицкий предпочел бить с вертолетов белых медведей. Зимой 1976 года Архангельское отделение Главохоты РСФСР выставило ему 18 тысяч рублей штрафа за убийство полутора десятка умок. Хозяйственное управление Министерства обороны (но никак не сам маршал!) заплатило лишь 4 тысячи рублей штрафа, а в Комитете партийного контроля ЦК КПСС разбиралось дело об отстреле только 4-х медведей. Батицкий не мог извернуться, ведь шкуры медведей красовались на его даче. Однако наказан был полковник-адъютант Батицкого, якобы тот сам убил медведей и подарил шкуры своему шефу. Маршал отделался легким испугом, а полковник был уволен в запас и изгнан из рядов КПСС.

Да что там Батицкий! В забайкальских дивизиях офицеры-ракетчики охотились за дикими оленями и косулями с помощью ракет с тепловым наведением «земля-земля». И, как правило, это проходило для них безнаказанно.

В заповедниках Дальнего Востока высшие чины любили пострелять тигров. Там и по сей день жива старая «боевая» традиция — на «дембель» возвращаться с тигриной шкурой. Мягкой, легкой, пушистой.

Бедные наши заповедники! Как-то в многострадальный Воронежский заповедник вместе с высоким чином из братской Югославии нагрянул Косыгин, пострелять оленей.

«Но они у нас полуприрученные, — встал на защиту своих питомцев директор заповедника Кестер, — Згуриди даже фильм снимает „Олень — золотой цветок“».

«Прекрасно, — ответил Косыгин, — Мне сподручней стрелять прирученных. Меньше хлопот».

Сам Кестер был родом из поволжских немцев и отличался упрямством. Напомнил Алексею Николаевичу, что первый председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов-Ленин своим декретом навеки запретил хозяйственное использование заповедников. В том числе и охоту.

«А я, как нынешний председатель Совета Министров СССР на три дня приостанавливаю декрет бывшего председателя Совнаркома», — ответил Косыгин.

А вот Леонид Ильич Брежнев однажды попал впросак. Вместе с Мацкевичем повез большого чина из ГДР — доктора Бауэра охотиться в Черноморский заповедник. Но культурный немец, узнав, где намечается охота, с негодованием отказался.

«Ты что, — набросился на Мацкевича Брежнев, — не мог мне подыскать порядочного партнера?»

Что ж, у каждого свое понятие порядочности…

Иногда браконьерские охоты для услады номенклатуры приобретали невиданный размах. Как например, перед XXІІІ съездом КПСС. Тогда ЦК КПСС срочно поручил Минсельхозу доставить в буфет съезда тонну кабаньего мяса, полтонны оленины, пять тонн лосятины, столько же медвежатины да еще две тысячи живых перепелов впридачу.[9]

Известен и такой случай. К Хрущеву приехал на охоту Хоннекер. Собирались охотиться на зайцев, которых держали в загоне, но кто-то из служителей случайно выпустил несчастных зверюшек на волю.

Наутро, когда державные руководители уже опохмелились, им захотелось пострелять. А зайцев-то нет. Что делать? Взяли местного кота и зашили в шкуру бывшего зайчика.

Хоннекер выстрелил, собаки залаяли, а «зайчик» с испуга забрался на дерево… Хоннекеру стало дурно.

Говорят, что «зайчик» просидел на дереве два дня, а Хоннекер получил тогда свой первый инфаркт.

Уже что-что, а отдыхать номенклатура умела. Даже в войну. Подгорный с маршалом Батицким во время боев с фашистами успели похитить и по-братски разделить богатейшую охотничью коллекцию Геринга. Напрасно потом союзники взывали их к совести. Наши только непонимающе пожимали плечами. Примечательно, что Подгорный и все тот же браконьер Мацкевич не постыдились заявиться на IX Международный конгресс биологов-охотоведов в Москве, состоявшийся в сентябре 1969 года. Первый из них этот форум почетно возглавил, второй — открыл.

В московских архивах я нашел любопытный документ — 27 сентября 1956 года ЦК КПСС поручил Минсельхозу СССР подготовить соображения по организации высококлассных «барских охот».[10] Министерские чиновники ретиво бросились выполнять ответственную задачу. Где разместить «вотчины»? В обычных угодьях дичи маловато, да и неряшливые лесозаготовки, увы, глаз не радуют. Покуда дичь в них опять разведешь, да лес насадишь — сколько сил и нервов изведешь! А не лучше использовать заповедники? И Министерство предлагает принести в жертву Беловежскую Пущу, Кавказский, Крымский и Кызыл-Агачский заповедники, мол, кто заповедал, тот и раззаповедает…

Но пока документы о реорганизации заповедников на «царские охоты» «варились» в Москве, в Киеве опять же, наверное, не без ЦК КПСС вопрос решили оперативнее. 10 января 1957 года председатель Совмина Украины Кальченко подписал любопытнейшее постановление № 10 «Об организации охотничьего хозяйства в Крымском государственном заповеднике им. Куйбышева». Попирая все законы о запрещении хоздеятельности в заповедниках, постановление повелевало до 1 марта «без проектов и смет» профинансировать строительство отеля на 100 мест, ресторана на 100 мест, электростанции, жилого дома для обслуги, гаражей, протянуть водопровод и канализацию, починить дороги с твердым покрытием и хорошо заплатить 400 рабочим. И чтобы все было готово к 1 июля![11]

Прослышав о предстоящем погроме заповедников, в Москве забила тревогу наука. Еще 1 октября 1956 года директор Зоологического института АН СССР Е. Н. Павловский и член комиссии по заповедникам АН СССР профессор В. Б. Дубинин направляют протест Булганину. Поддержал их и заместитель председателя Совмина России Н. К. Байбаков, вступившийся за Кавказский заповедник. Минсельхоз не стал спорить: вычеркнул Кавказский, да еще Кызыл-Агачский, добавил Азово-Сивашский (своя рука — владыка) и подал проект распоряжения Булганину…

«Идя к коммунизму, мы должны заботливо охранять природу, разумно, по-хозяйски пользоваться ее ресурсами, восстанавливать и умножать природные богатства наших лесов, рек и морей», — тем временем цинично вещал на XXII съезде КПСС Н. Хрущев.

Но к какому же времени отнести ранние проявления той раковой опухоли, метастазы который поразили все охотничьи хозяйства страны с заповедниками в придачу? Конечно, не во время «оттепели». Тогда болезнь заявила о себе во всеуслышание.

Рыба гниет с головы. Пренебрежение к законам, двойная мораль всегда отличали вождей. Вот свидетельство об одной из ленинских охот в Разливе: «Охотились тов. Ленин и тов. Зиновьев тайно, но однажды лесник К. Аксенов задержал двух „браконьеров“ и отнял у тов. Зиновьева ружье. После переговоров и вмешательства тов. Емельянова лесник отдал ружье, принимая задержанных за финских рабочих», — неосторожно сообщает в своем четвертом номере за 1924 год журнал «Южная охота».

А вот что пишет «Ленинградский охотник и спортсмэн»:

«К портрету почетного председателя Ленинградского губсоюза охотников тов. Зиновьева… Иногда т.т. Ленин и Зиновьев днем в крестьянской одежде, с косами на плечах выходили из шалаша. Порой, удовлетворяя свою страсть, даже охотились в лесу. Однажды с тов. Зиновьевым случилось происшествие, которое могло бы иметь роковые последствия, но закончившееся благополучно. Бродя с ружьем по лесу, тов. Зиновьев нарвался на лесника, придравшегося к нему за незаконную охоту в казенном лесу. Лесник уже намеревался отправить тов. Зиновьева в местное лесничество для установления личности, когда тов. Зиновьеву пришла блестящая мысль притвориться глухонемым. На все вопросы он отвечал мычанием и жестикуляцией. Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы тов. Емельянов, лично знакомый с лесником, не поспешил бы на выручку охотнику, объяснив леснику, что этот немой парень нанят им в косцы. Лесник выругался в сторону „дурного парня“ и отпустил его. Этот эпизод, связанный с охотой и записанный со слов участников, уместно вспомнить, как один из дорогих нам штрихов жизни наших революционных вождей».[12]

Интересно, а если лесник все-таки доставил бы именитых браконьеров для опознания в лесничество, случилась ли бы тогда «Великая Октябрьская социалистическая революция»?

Кстати, это не единственный охотничий эпизод, выставляющий Ильича в не лучшем свете.

Об охотничьих «забавах» Ленина в Шушенском вспоминает Н. Крупская: «Поздней осенью, когда по Енисею шла шуга (мелкий лед), ездили на остров за зайцами. Зайцы уже побелеют. С острова деться некуда, бегают, как овцы, кругом. Целую лодку настреляют, бывало, наши охотники».[13]

Простой мужик — дед Мазай знал, что зайчат, попавших в природную западню, грех убивать. Спасал их и отогревал в сарае. А вот «самый человечный человек» поступал иначе. С него брали пример другие члены партии. Например, М. Фрунзе, который в 1924 году по-браконьерски из-под фар стрелял зайцев в Крыму. Впрочем, во время сибирских охот Ильич забывал не только об охотничьей этике, но даже о своей собственной жене. Ленин не нашел времени встретить жену и тещу, когда те приехали к нему в ссылку — во время их приезда Ленин отправился на охоту…

Первые спецохотхозяйства появились уже в конце 20-х годов, когда Сталин начал активно проводить политику спецпривилегий. Одно из них, Завидово, в Подмосковье, было организовано в 1929 году для высшего командного состава красной Армии «первым красным офицером» К. Ворошиловым.

Летом 1929 года газета «Вечерний Киев» писала:

«У нас имеются сведения о том, что и на заповеднике Конча-Заспа устраиваются „для избранных“ рыбные ловли и охоты не только при попустительстве, но и прямом покровительстве тех лиц, которые стоят во главе охраны природы. Имеются также сведения, что такие же охоты с псевдонаучными целями устаиваются любителями легкой добычи и в Аскании, где по закону о заповедниках не должно даже раздаваться и звука выстрела».[14]

Однако эта статья не помогла, ибо в 1934 году всесильное управление делами Совета Народных Комиссаров УССР преобразовывает крохотный заповедник Конча-Заспа, что неподалеку от Киева, в своеобразный «совхоз» по обслуживанию дач высокопоставленных чиновников.

И пошло, и поехало по всей стране… На первом Всероссийском съезде по охране природы в 1929 году уже рассказывали о высоких чиновниках, охотящихся в заповедниках.

В 1930 году ВЦИК и СНК РСФС утвердили Положение об охотничьем хозяйстве РСФСР, где пунктом № 5 было разрешено создавать «особые охотничьи угодья», «выделенные для ведения в них правильного охотничьего хозяйства с проведением особых мероприятий по сохранению и разведению зверей и птиц и с ограничением допускаемых для производства охоты лиц». Так была создана первая законодательная база для советских спецсафари.

Первенцы советских спецугодий выглядели скромно, дворцов в них не возводили, озера лампочками не расцвечивали, установки для серебрения питьевой воды не мастерили, вертолетные площадки бетоном не заливали.

В 1940 году в Украине было уже шесть охотничьих вотчин, именовавшихся закодировано государственными республиканскими охотничьими заказниками. Непонятно, кто только в них считался заповедным: дичь или охотники? Работая в Центральном Государственном архиве Октябрьской революции я обнаружил уникальный по своей аморальности документ — постановление Совета Народных Комиссаров Украины № 286 от 24 февраля 1945 г. «Об ассигновании средств на восстановление служебных и подсобных помещение в государственных заказниках УССР».[15]

Гремит страшная война, страна напрягает последние силы, люди сдают свои сбережения на танки и самолеты, а Совнарком Украины запросто отстегивает четверть миллиона рублей и поручает управлению строительства правительственных зданий задачу «стратегической» важности: срочно, до 1 августа текущего года (дабы успеть к охотничьему сезону!) восстановить егерские домики и гостиницы для приезжающих в государственных охотничьих заказниках (читай «барских охотах», — В.Б.) у киевского села Сухолесы и полтавского Яготина.

Любопытный документ я обнаружил в архиве Совмина РСФСР. 24 июля 1943 года зампред СНК РСФСР А. Гриценко пишет председателю СНК РСФСР А. Косыгину:

«Ряд руководящих работников ЦК ВКП(б) и Народные Комиссары высказали пожелания об организации специализированного закрытого охотничьего хозяйства. Начальником Государственной охотничьей инспекции при СНК РСФСР разработан проект распоряжения об организации такого хозяйства при Государственной охотничьей инспекции. Хозяйство намечено организовывать на территории Истринского водохранилища. Финансирование намечено производить за счет спецсредств Государственной охотничьей инспекции. Прибывающим в охотничье хозяйство охотникам и рыболовам, помимо отдыха в условиях природы, предоставляется возможность производства охоты и рыбной ловли (…). Прошу рассмотреть проект распоряжения Совета Народных Комиссаров РСФСР об организации охотничьего хозяйства».

Тогда тов. Косыгин дал резолюцию «воздержаться», спецсафари у Истринского водохранилища создали позже, в 60-х годах.

Впрочем, во время Великой Отечественной войны размах элитного браконьерства оказался немеренным. Только освободили от немцев Калининградскую область, и тут же высшие армейские чины под руководством маршала авиации Вершинина организовали избиение редчайших зубров прямо в питомнике.

В Латвии спецохотхозяйства появились в июне 1945 года. В одном из них, Бабитском, бывали ответственные работники Латвийского ЦК партии, Совмина и министерств числом не более 115. В каждом спецсафари строилась специальная гостиница. Только в один год на содержание охотхозяйств и бесплатные услуги латвийским боссам уходило 125 тысяч рублей.

В Белоруссии с конца войны стало действовать спецсафари Волнянское с теми же порядками. В этой республике охота на диких коз была запрещена, но не для маршала Тимошенко. С 1954 года создали себе охотвотчины Смоленский и Ярославский обкомы России. Обо всем этом в марте 1955 года замначальника Главка по заповедникам и охотхозяйству А. Романецкий писал Хрущеву. На что сельхозотдел ЦК КПСС ответил: «…удельный вес этих охотничьих хозяйств составляет десятые доли процента от охотничьих угодий республики, поэтому никакого ущерба для широких масс охотников это не представляет».[16] А для нравственности?

К 1956 году государственных охотничьих заказников специального назначения, как они стали именоваться в закрытых ведомственных инструкциях, на Украине насчитывалось уже 12, и обслуживали их опытные спецы из Главного управления по охотничьему хозяйству при Совмине УССР. Одного из его руководителей, некого В. Радчука, прогоревшего на махинациях и браконьерстве, удалось снять в 1952 году, преодолев мощное сопротивление сельхозотдела ЦК КПУ, лишь благодаря разгромным статьям в «Правде Украины» и «Правде».

«Я прошу, — стучал по трибуне очередного съезда (1951 г.) Украинского общества охотников и рыболовов делегат из Одессы Шевчук, — чтобы было записано в стенограмму, чтобы ЦК партии узнал, что в нашей системе есть порочные явления, когда организуются государственные заказники и превращают их в места охоты для отдельных лиц… Этому надо положить конец».[17]

Наивный одессит! Ведь рыба гниет с головы, ЦК партии очень хорошо ведал, что творится, ибо творил это зло сам. И всячески покрывал содеянное, показывая пример обкомам и райкомам.

Охотовед из Сталино (Донецка) Новгородский, выступая в 1951 году на республиканском совещании по охотничьему хозяйству, привел характерный пример самого тяжелого вида браконьерства — охоты из-под фар, которым занимались руководящие работники района. «Секретарю Краматорского райкома партии, — говорил Новгородский, — я написал письмо по поводу того, что он охотился из-под фар, меня вызвали в обком партии и тов. Хохлов, заведующий отделом сельского хозяйства, сказал мне, „какое вы имеете право писать секретарю райкома такое письмо“».[18]

Вскоре узаконенные спецугодья оказались не в силах обслуживать растущий, как снежный ком, поток «слуг народа». И последние снова ринулись в заповедники.

В марте 1961 года Голопристаньский райком партии вместе с райисполкомом выносят «вердикт»: «Дальнейшее существование Черноморского госзаповедника считать нецелесообразным и просить бюро обкома КП Украины и исполкома областного Совета депутатов трудящихся реорганизовать его в заповедно-охотничье хозяйство».[19] Тогда это решение реализовать не удалось, но через пару лет секретарь ЦК КПУ Н. Бубновский в компании секретаря Херсонского обкома открывает в этом заповеднике охоту на лебедей. В заповедник наведывается летчик-космонавт СССР В. Быковский и отстреляв оленя, оставляет в книге почетных гостей восторженную запись, мол, спасибо, дорогие хозяева, что показали, «как можно охотиться на Украине».

В октябре 1965 года печально известный В. Мацкевич «лишает заповедности» Астраханский и Кавказский заповедники, подписав приказ о создании в них «филиалов охотничьих хозяйств».

Секретарь Крымского обкома партии Н. Кириченко вместе с председателем Крымского облисполкома Т. Чемодуровым облюбовали Никитский ботанический сад. А почему бы не соорудить там скромную фазенду, назвав ее, к примеру, домом отдыха ученых на 25–30 человек? (Не для себя, о науке ведь беспокоились!). Сказано — сделано. В апреле 1967 года письмо пришло в Москву. 3 мая 1967 года зампред Совмина СССР Д. Полянский ставит резолюцию: «Госплан (т. Исаеву), Минсельхоз (т. Мацкевичу). Необходимо этот вопрос решить положительно».[20] И застучали топоры в Никитском саду. А также в заповедной Софиевке, где в 1970 году была сооружена дача П. Шелеста.

В Гавриловское охотхозяйство, что на Херсонщине, на отдых прибыл глава украинских писателей и депутат УССР драматург А. Корнейчук. Однако там его догнала телеграмма, что пора, мол, собираться на международный конгресс защитников мира. Пришлось ради такого высокого гостя открыть охотничий сезон на пару дней раньше. Правда, директору хозяйства потом пришлось отвечать за нарушение охотничьих правил, да еще платить из собственного кармана за ящик водки, взятый в сельмаге. Главный украинский писатель, видите ли, жил уже при коммунизме, не ведал, что надо платить за покупки.

По распоряжению председателя Президиума Верховного Совета Азербайджана М. Искандерова охотничьи дворцы сооружаются в Кызыл-Агачском и Аггельском заповедниках, Абдульянском заказнике.[21] В Березинском биосферном заповеднике в 1976 году вырастает охотничий «домик» стоимостью в полмиллиона рублей.[22]

В 1958 году Академия наук Украины поднимает перед властями вопрос о создании Дунайского заповедника. Однако этому воспротивился Одесский обком КПУ, и скоро стало ясно, почему. 6 февраля 1959 года решением № 90 Одесский облисполком постановил создать в сердце будущего заповедника, на острове Лимба «охотничье хозяйство закрытого типа» — и это в стометровой пограничной полосе, куда допуск был строго ограничен.

Срочно «изыскали» средства — полмиллиона рублей, изъяв их из бюджета областного общества охотников, насыпали островок с пляжем из морского гравия, посадили виноград, соорудили три «теремка», кухню с газом, импортную электростанцию. В домиках — телевизоры, холодильники, стильная мебель, двухспальные (зачем охотникам двухспальные?) кровати, турецкие ковры. Хозяйство обслуживало лично первого секретаря Одесского обкома КПУ М. Синицу.

В таджикском заповеднике «Тигровая балка» выстроили охотничью дачу для очередного «большого друга Советского Союза» — короля Афганистана.[23] Король облюбовал это место не случайно: в его владениях уже не оставалось тугайных лесов со всевозможной дичью. В 1963 году в заповеднике был убит последний в СССР туранский тигр. Говорят, это дело рук высокого гостя из Афганистана. Такая же горькая судьба постигла и завезенных в заповедник индийских буйволов.

Таким образом, к 80-м годам практически каждый из 120 заповедников СССР имел «спецзону» для барских утех.

Как-то летом мы, студенты-биологи Донецкого университета, работали в Воронежском заповеднике. Недалеко от кордона Черепахинский, где ребята столовались, прямо среди заповедной дубравы раскинулся яблоневый сад с двумя «фазендами». Охранял их, как сейчас помню, живописный дед с берданкой. По выходным наезжали из Воронежа черные «Волги», топилась банька, слышался гогот, женский визг и выстрелы. Однажды румяные и подпитые аппаратчики, чувствуя себя хозяевами в заповедной чаще, чуть было силой не затащили в свои машины наших девчонок.

Несчастный Воронежский заповедник приглянулся не только «отцам области». Как-то в заповедник нагрянули бравые московские генералы, исключительно на медвежью охоту. Никак не мог директор втолковать звездопогонным гостям, что зверь этот исчез из Воронежской губернии еще в прошлом веке — слушать не хотели, давай медведя и все тут.

Делать нечего: пока генералы парились с дороги в баньке да попивали коньячок, из заповедненского музея срочно вытащили медвежью шкуру, выкопали в лесу «медвежью» берлогу. Нашли молодого лесника, что за бутылку водки согласился облачиться в шкуру, залезть в берлогу. Уговор с ним такой заключили: только собаки залают, «медведь» должен вылезти из «берлоги» и встать на задние лапы. Генералы откроют огонь (патроны в ружьях будут холостыми) и «медведь» сразу падет. Дальше гостей отвезут на жареную печенку и вручат напоследок «трофей» — медвежью шкуру из музея.

Вначале все шло по сценарию: лайки залаяли, «медведь» вылез и встал на задние лапы, генералы выстрелили. Но молодой да еще немного поддатый для храбрости лесник не стал валиться на бок. Он решил попугать маленько генералов, и зарычав, сделал в их сторону пару шагов. Но тут подскочили обеспокоенные адъютанты и давай палить из своих «ТТ». «Медведь» взвыл от боли, скинул маску и закричал во весь голос: «Буланкин, мать твою, мы же так не договаривались!..»

В книге «Царские забавы» саратовский писатель Юрий Никитин рассказывает подобную историю из жизни высшего руководства СССР. Обе они сильно напоминают охотничьи байки, тем более, что с героями «Угрюм-реки» писателя Шишкова такая же история произошла еще до революции…

В заключении «медвежьей темы» приведу еще один случай, рассказанный тем же Юрием Никитиным.

Приехал к Хрущеву его немецкий друг Вальтер Ульбрихт и выразил желание поохотиться на медведя. Хрущев вызвал главного устроителя охот и приказал ему провести облаву на медведя. В Завидово медведей нет, однако с Хрущевым, известно, спорить бесполезно. Смекалистый егерь раздобыл старого циркового медведя. В нужный момент его и выгнали под ружье немецкого товарища. В это время мимо по тропинке катила на велосипеде деревенская баба. Увидела медведя, перепугалась насмерть, свалилась с велосипеда и ну деру! Тут на поляну с карабином в руках вышел Ульбрихт. На его глазах медведь, обрадовавшийся любимой цирковой игрушке, сел на велосипед и поехал. Ошарашенный немец и выстрела сделать не успел.

…В другой раз Воронежский заповедник посетила племянница Мацкевича и высочайше повелела организовать охоту на оленей. Дирекция облегченно вздохнула: с оленями все проще. Поставили высокую гостью на номера, да вот егеря опростоволосились, выгнав на «амазонку» …колхозных коров. С тех пор председатели соседних колхозов зареклись загонять стада в заповедную дубраву.

Но законодателями «браконьерских мод» являлись, естественно, не обкомовские провинциалы, не легендарный В. Мацкевич с лихой командой ветеринаров и кукурузоводов, и даже не господа генералы. Первые лица страны — Н. Хрущев, Л. Брежнев, А. Кириченко, А. Громыко, В. Щербицкий, Н. Подгорный, Д. Коротченко, Галина Брежнева с Чурбановым — считались первыми во всем. Не отставали от них и наши славные маршалы — К. Ворошилов, С. Тимошенко, А. Гречко, В. Чуйков, Д. Устинов, не раз устраивавшие в Кызыл-Агачском заповеднике «охотничьи маневры» с применением бронетранспортеров и вертолетов. Ворошилов неплохо обосновался в Кавказском заповеднике. В первых рядах «супербраконьеров» находились и некоторые доблестные космонавты. Этим и другим высокопоставленным гостям из спецхранов КГБ выдавали первоклассные карабины «Медведь».

Иной раз охотничье-рыболовные потехи заканчивались плачевно.

Совершенно секретно

О неправильном поведении секретарей Хабаровского крайкома ВКП(б) т.т. Шаталина и Гусева (из информационной сводки).

Хабаровский крайком ВКП(б) 29 октября сего года обсудил вопрос о неправильном поведении секретарей крайкома партии т.т. Шаталина и Гусева. В принятом по этому вопросу постановлении отмечается, что 24 октября 1948 года т.т. Шаталин и Гусев вместе с командующим Краснознаменной Амурской флотилией контр-адмиралом т. Антоновым ловили рыбу путем глушения ее взрывчатым веществом. В результате неосторожного обращения с пироксилиновыми патронами т. Антонов получил тяжелое ранение и в тот же день скончался. Крайком партии за участие в ловле рыбы запрещенным способом и непринятие мер к предотвращению гибели т. Антонова объявил выговор т. Шаталину и поставил на вид т. Гусеву.

Зав. сектором партийной информации Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) И. Поздняк.[24]

Министр обороны А. Гречко, любитель пострелять лебедей и фламинго с вертолета в Кургальджинском заповеднике, как-то прибыв в Крымское заповедно-охотничье хозяйство, устроил «ночное сафари». Даже много видавшие егеря были поражены жестокостью маршала, который бил все подряд: оленей, косуль, муфлонов, кабанов, лисиц, белок… За одну ночь — с полсотни животных. И забрал в Москву, в рефрижераторе. Но кличку «заготовитель» получил все-таки не он, а член политбюро ЦК КПСС Б. Пономарев. Тот неделями не вылезал из крымских «спецугодий», отсылал в столицу дичь… специальными вагонами. Частенько на «заповедно-охотничьи поляны» привозили перенимать опыт построения социализма лидеров братских соцстран — Гусака, Хоннекера, Ульбрихта, Кадара, Кастро, Живкова, Чаушеску, афганского короля Мохаммеда Захиршаха с королевой, принцем и принцессой. Королю Непала развлечения в крымском спецсафари так пришлись по душе, что он решил и в своей стране быстрее строить… социализм.

Если некоторым, как Броз Тито или Чаушеску, такие «сафари» были не в новинку, то вот Фидель, привыкший у себя на Кубе охотиться только с подводным ружьем в сопровождении 122 аквалангистов-охранников, всегда был в восторге от советских охот. Еще Фидель любил бить уток, которых обычно гоняли самолетом. Когда птицы поднимались в воздух, по ним открывалась непрерывная стрельба.

В Крымское заповедно-охотничье хозяйство как-то нагрянула делегация французских коммунистов во главе с Жоржем Марше. После теплой встречи они уже были не в состоянии самостоятельно отправиться на охоту. Пришлось братьев по идеологии освежать в святом роднике, целебная вода которого, согласно легенде, смывала 10 грехов.

Потомки партийно-советской знати отечественных сафари уже не признавали. Помните Бориса Гребенщикова — «их дети сходят с ума, потому что им нечего больше хотеть». Так вот, юная поросль Кириленко, Мазурова, Пельше и других потянулась на иные материки. Скажем, в Африку, где охотилась на слонов, жирафов и львов. По 35 тысяч долларов в день. Естественно, за государственный счет.

…Гладкий, как стекло, асфальт упирается в железнодорожный шлагбаум и «кирпич», воспрещающий въезд. Что там: военный полигон, ракетная база, посадочная площадка летающих тарелок? За шлагбаумом никакого «развитого социализма» уже нет. Он заканчивается уже здесь, возле будки. Дальше начинается «заповедный коммунизм». Для избранных. А от черни его ограждают высокие металлические сетки. На заграждение Залесского, скажем, ушло 59 тыс. погонных метров. Охранялись «вотчины» 9-м управлением КГБ. Пересечь «заповедную» границу было куда сложнее, нежели границу государственную.

Ученые Института ботаники АН Украины, составляя кадастр флоры, исколесили все Полесье вдоль и поперек, но в Днепровско-Тетеревское хозяйство их не пустили. Да что там ботаники! Инспекторам охраны природы или милиции, для исполнения своих прямых обязанностей в «местах обетованных» требовалось по меньшей мере разрешение министра. Деятельность же самих охотобъектов строго засекречивалась и регламентировались закрытыми ведомственными приказами и указаниями.

…Днепровско-Тетеревское заповедно-охотничье хозяйство. По одну сторону железной ограды — сельская школа-развалюха, кривобокий домик сельсовета, где еще приютились и почта, и сберкасса, и медпункт. По другую — великолепное, крытое белой плиткой двухэтажное здание дирекции хозяйства, голубые ели, доска почета. Асфальтированные дороги ведут к охотничьим вышкам, все — с войлочным покрытием. Их тут около сорока. У каждой — обыкновенный городской фонарь. Горит не угасая и днем и ночью, зимой и летом уже двадцать лет подряд. Чтобы кабаны привыкли к свету и не боялись выходить к приваде с высокосортной пшеничкой под ружье высокопоставленного охотника. Лесное озеро — тоже все в сиянии. Дабы карася легче снять ночью с крючка. Я подсчитал: затраченной в год электроэнергии вполне хватило бы на освещение 10–15 школ.

Старожилы вспоминают: в начале 70-х здесь развернулась небывалая стройка — из Днепродзержинска баржами летом и осенью несколько сезонов подряд возили шихту. Рычали мощные экскаваторы, самосвалы, гудела землеройная техника. Через болота к вышкам тянули 40 километров асфальта. «На Саяно-Шушенской ГЭС я не видел столько техники», — признался один очевидец.

Урочища «Остров» и «Акация» — «особо заповедные зоны» — известны строго ограниченному кругу лиц. Здесь приютились фешенебельные домики «Охотника» и «Рыбака». Банкетные залы с коврами и звериными шкурами. Дорогая посуда, хрусталь. Великолепно убранные спальни. В каждой комнате — картины «Ленин на охоте» и «Ленин на рыбалке».

Урочище имеет бетонную бухту с волнорезами, пирсами, катерами и кораблями. Отсюда бравые вооруженные пулеметами охотники отправлялись за уткой. Рядом — огромное пустующее здание с массой заржавевших механизмов — разделочный цех. Тир, голубятня с откормленными породистыми голубями. Это память о Владимире Васильевиче Щербицком. Главный голубевод Украины содержал здесь персональную голубятню, разумеется, за государственный счет.

Кто имел дело с охраной природы, знает, как трудно «пробивать» территорию под заповедники: колхозы, совхозы, лесничества всегда возражают. А вот в случае с «царскими охотами» проще: в мае 1962 года зампред Совмина УССР Сенин одним махом отобрал у местных колхозов 140 га под расширение Залесья — в этих местах, мол, кабанов много.

Одной из лучших «царских охот» в бывшем СССР считалось Завидовское заповедно-охотничье хозяйство, раскинувшееся на 125 тыс. гектаров в Московской и Тверской областях. 2 августа 1966 года распоряжением Совмина СССР, подписанным одним из выдающихся советских браконьеров-охотников — зампредом Совмина СССР Д. Полянским — было утверждено «Положение» об этой спецзоне, предоставившее ей уникальные права. Там было построено 480 зданий и сооружений общей площадью 17,8 тыс. квадратных метров стоимостью 33 млн. рублей. Обслуживало «охоту» 463 человека, из них 11 офицеров и 98 прапорщиков плюс батальон охраны впридачу. На содержание «спецзаповедника» Министерство обороны ежегодно «отстегивало» 1,5 млн. руб. Долгое время «царской охотой» заправляли два генерала: генерал-лейтенант М. Колодяжный и его зам. — генерал-майор В. Щербаков, получившие за отличную организацию охот и попоек по семь орденов.

В Завидово бывали, кроме завсегдатаев Ворошилова, Хрущева и Брежнева, еще и маршал Жуков, генералиссимус Сталин, маршал Буденный, Ю. Гагарин, братья-коммунисты Кастро и Броз Тито.

Для Брежнева организовали две базы — «Центральную» и «Южную», называемую еще «Шалаш». А что, первый Ильич имел шалаш под Питером, почему бы второму не заиметь под Москвой? В мраморе, резном дереве, блеске и великолепии. Тут же — огромный импортный холодильник. Рядом — узел правительственной связи, вертолетная площадка, пруд с форелью, парк и розарий. Апартаменты Ильича обошлись государственной казне в 10 млн. руб.

И на военной охотбазе «Барсуки» тоже имеется вертолетная площадка, свой комфортабельный «Шалаш», огромное административное здание. Все это сооружено на средства, отданные народом на оборону страны…

Помнится, сотрудники Полесского заповедника (подчиненного Минлесхозу Украины), жаловались на отсутствие транспорта: мол, два стареньких «козлика», да и те на ладан дышат. Заняли бы в Днепровско-Тетеревском или Залесском — у них по сорок новеньких автомобилей и сотне гнедых в придачу, да нельзя: все лучшее для обслуживания номеклатуры.

В Азово-Сивашском для именитых гостей — три великолепных одноэтажных домика, в Крымском же таких объектов гораздо больше. Еще при Хрущеве в живописной котловине, неподалеку от горы Малая Чучель по специальному проекту австрийского архитектора выстроена специальная «альпийская деревня»: белые домики под красной черепицей, резная летняя кухня, вокруг — стриженая травка, в кустах — сотрудники КГБ. Этот объект назвали «Дубрава-2». На какое-то время его передали Артеку. Но вскоре неподалеку соорудили еще один спецобъект — «Дубраву-1». Сюда заезжал Брежнев, детский гам его раздражал и он велел выселить пионеров. В «Дубраве-1» вместо десятка одноэтажных домиков — фешенебельная каменная двухэтажная «фазенда». С солярием, кинозалом, сауной, телефонной станцией. Электроэнергию поставляли два дизеля, снятых с подводных лодок. Кстати, с их помощью можно было осветить город с 40-тысячным населением. Вскоре появилось еще одно «спецпоселение» — «Зеленый Гай».