Ф. Хоффман, П. Гарретт ВЕЛИКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ: 11 ТЕНДЕНЦИЙ ФОРМИРОВАНИЯ БУДУЩЕГО КОНФЛИКТА[9]

Ф. Хоффман, П. Гарретт

ВЕЛИКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ: 11 ТЕНДЕНЦИЙ ФОРМИРОВАНИЯ БУДУЩЕГО КОНФЛИКТА[9]

Наше мышление о будущих войнах часто является заложником противоречий между преемственностью и переменами. Мы, как правило, в основном обращаем внимание на известное прошлое и игнорируем слабые тенденции, указывающие на будущее. Мысля о будущих войнах, делая рекомендации по текущим операциям, мы исходим из привычных понятий, неизменного характера войны и понимания будущего, как экстраполяции уже наметившихся процессов.

Задача прогнозирования не для слабонервных. Как отмечает Колин Грэй: «Чем дальше мы пытаемся предсказывать будущее, тем сложнее это делать исходя из сегодняшних тенденций». Конечно, мы можем извлечь выгоду из глубокого погружения в историю и понимания ее уроков, но мы должны также взглянуть за поворот, в будущее.

Часто военные действия в будущем понимают, как войны времен Клаузевица. Однако более правильно, извлекая уроки из прошлого, сканировать тенденции в настоящем, которые принесут изменения в будущем.

Нам предстоит дать ответы на некоторые ключевые вопросы: изменится ли в будущем природа и характер войны? Как наши враги адаптируются к современным конфликтам? Каковы потенциальные «новые правила игры»? Какие технологии являются наиболее перспективными для победы в будущих конфликтах, и какие направления совершенствования вооружений выбрали наши враги? Какие из изменений являются неизбежными, а какие всего лишь вероятными? Какие направления совершенствования вооружений и вооруженных сил желательны для военных и неприемлемы для политиков?

В условиях наращивания мощности потенциала стран, способных бросить вызов Америке в тех или иных сферах, сокращения ресурсов, выделяемых на армию в нашей стране, возрастания возможностей все большего числа конфликтов в будущем нам необходимо ответить на вопрос: к чему должны быть готовы вооруженные силы страны.

Развернувшиеся в последнее время дискуссии среди военных, теоретиков и практиков, действующих командиров, позволяют выделить несколько основных тенденций. Эти одиннадцать тенденций определят, по нашему мнению, лицо вооруженных сил в будущем.

1. Дополнение глобального доминирования превосходством в конфликтных зонах. Мы, как утверждает профессор MIT Б. Розен, не должны обманываться тем, что наши интересы могут быть защищены исключительно в рамках глобального доминирования. Глобальное доминирование имеет определяющее значение для обеспечения интересов США, но его недостаточно. Мы должны, бесспорно, доминировать в зонах, потенциально чреватых возникновением угроз и конфликтов, затрагивающих наши интересы.

Для этого нам нужно будет доминировать и маневрировать в зонах, где наши интересы оспариваются, в зонах, откуда легче всего нанести удар незаметно, растворившись среди мирного населения или ландшафта. Если раньше речь шла о горных районах, районах со сложным рельефом, то сегодня, а тем более, завтра, главные угрозы будут исходить из гигантских урбанизированных агломераций, образовавшихся по всему миру. Именно оттуда в будущем могут возникнуть потенциальные угрозы нашим интересам, а наши партнеры именно там могут подвергнуться наибольшему риску.

2. От простоты к сложности. Это производная тенденция от предыдущего тренда. Она отражает многолетний сдвиг, который до сих пор не признан в программе приоритетов подготовки вооруженных сил США и оснащении их соответствующими вооружениями. К счастью, недавно в армии США уже приступили к изучению уникальных требований к подразделениям, действующим в урбанизированных агломерациях. Доктор Д. Килкуллен предложил некоторые идеи принципиально новой стратегии и тактики ведения боевых действий в пределах агломераций. Он также заложил основы формирования программ подготовки и требований к оснащению таких подразделений. В любом случае будущие конфликтные среды будут гораздо более сложными, чем при традиционных войнах, будут включать в себя огромные города, где в большинстве районов будет по-прежнему протекать мирная жизнь и т. п.

3. От передового размещения на базах к динамическому присутствию. Как отметил председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал М. Демпси, перед армией стоит задача все активнее заменять дислокацию войск на удаленных военных базах оперативным развертыванием в кризисных регионах, используя заранее подготовленные инфраструктурные объекты. Такая стратегия предполагает некоторые элементы риска, и предусматривает обеспечение опережающего доступа в районы, когда мы реагируем на зарождающиеся кризисы. Мы должны быть в состоянии расширить наше влияние и максимизировать нашу свободу действий даже при отсутствии дорогостоящих баз постоянной дислокации войск.

4. От официальных союзников к партнерским отношениям. Реализация этого тренда требует умения создавать и управлять изменчивыми коалициями, включающими нескольких партнеров. Это предполагает необходимость перехода от военно-ориентированной модели планирования конфликтов к более комплексному подходу. Он предусматривает сотрудничество не только в военной, но и в политической, финансовоэкономической, информационной и т. п. сферах.

Нам понадобятся наряду с государственными союзниками партнеры из числа мобильных и сильных негосударственных структур, способных планировать и проводить сложные кампании в конфликтных зонах. Эти предложения подробно разработаны такими ведущими специалистами-практиками, как посол Р. Ньюманн, адмиралы Д. Блайр и Е. Олсон.

Это потребует модернизации наших моделей развития лидерства. Начальник штаба армии США, генерал Р. Одиерно отметил, что выполнение таких сложных миссий требует обширного и высокого уровня взаимодействия с местными и международными партнерами, включая как государственные, так и негосударственные структуры и образования.

В совокупности с другими тенденциями, отмеченными выше, этот тренд приведет к тому, что главной задачей военных руководителей и старших офицеров будет не собственно организация военных действий или «управления кинетической борьбой», а «формирование взаимодействий» через свои личные контакты с соответствующими руководителями всех участников коалиции совместных миссий.

5. От концентрированных к более распределенным сухопутным войскам. Выступая в Австралии, американский стратег и преподаватель Э. Кохен предположил, что фактор количества войск будет играть меньшее значение, чем раньше. Мы согласны с тем, что боевые действия сухопутных войск в будущем будут происходить в каждом конкретном случае боевого взаимодействия на меньших площадях, и будут более сконцентрированными. Однако количество пунктов таких огневых взаимодействий значительно возрастет. Соответственно военные компании будут распределены по большей территории, на которой подразделения должны перемещаться с невиданной ранее мобильностью, а управляться и координироваться с недостижимой ранее четкостью и информированностью.

Главнокомандующий армией в этой связи заметил, что в будущем армия будет задействована в выполнении большого числа одновременных миссий, проводимых на огромных территориях, и даже различных континентах, а не будет сконцентрирована, как в прошлом на одном или двух всепоглощающих крупных театрах военных действий.

Это потребует кадровой, организационной и управленческой перестройки армии. Она должна обеспечить успешные военные действия малых войсковых единиц, подготовленных к боевым действиям в самых сложных условиях эмоционально, психологически, интеллектуально и физически, и оснащенных приспособленными для этого вооружениями.

6. От массовых инвестиций к конкретным компетенциям. Будущее принадлежит не массовым армиям, а высокоподготовленным профессиональным войскам, где каждый солдат и офицер обладает высокими компетенциями не только в своей воинской профессии, но и в отношении культуры и языка тех районов и территорий, откуда может исходить угроза.

Как отметил недавно полковник в отставке Дж. Се-лески, в настоящее время растет число стратегических мыслителей, ориентированных на повышение боеспособности армии через максимальное развитие профессиональных навыков и знаний солдат и офицеров, усиление уровня их когнитивных и коммуникативных возможностей, повышение их психоэмоциональной устойчивости и развитие воли.

Уже упомянутый генерал Р. Одиерно отметил: «Для того, чтобы поставить противника в невыгодное положение требуется более глубокое понимание конвергенции человеческого потенциала, кибервозможностей и использования особенностей территории, где будут действовать армии».

При этом по его мнению: «Успех во многом зависит от понимания социальной и политической структуры общества, в рамках которого происходит конфликт. Если раньше стояла задача доминировать над противником физически, то теперь мы его должны превзойти когнитивно и психологически».

7. От иерархий к нечетким множествам. Мы потеряли роскошную возможность иметь дело исключительно с ярко выраженным врагом, например, как в свое время с Красной Армией или воинами Саддама. В будущем не только доктрины и возможности врагов будут менее предсказуемыми и более неоднозначными, но и сами враги будут все более трудноопределимыми, изменчивыми, скрывающимися под различными личинами, и растворенными среди мирного населения.

Дополнительно все более сложно будет провести грань между политическим конфликтом и нетрадиционной войной. Как написал профессор Джорджтаунского университета Д. Максвелл, «войны и мира в традиционном понимании уже не существует. Поэтому задачей станет определение того, в чем мы участвуем, а также стоит или не стоит в этом участвовать». Будущие угрозы будут все чаще использовать уникальные гибридные варианты, конвергенцию жесткого противоборства в самых различных сферах.

Эта новая конвергенция гораздо глубже, чем недавно заново открытые взаимосвязи уголовных и террористических организаций. Как отметил ведущий футуролог Дж. Беккер, в новых жестких противоборствах мы столкнемся с невиданными ранее комбинациями угроз со стороны многочисленных видов противников. По этому поводу он писал: «Эти угрозы трудно будет классифицировать. Они будут включать в себя разные среды — землю, море, воздух, киберпространство и т. п. Угрозы будут создаваться не только в военной сфере. Деньги тоже станут оружием. Информационные потоки будут разрушительнее ракетных ударов. Противники будут постоянно комбинировать возможности нанесения ударов из различных сред и действовать в различных сферах противоборств».

Мы не должны заниматься самоуспокоением и исходить из того, что наши потенциальные противники с каждым годом будут располагать все большими возможностями, совершать целенаправленные атаки на наши критические системы и уязвимости. Будут бросаться все новые вызовы нашей способности адаптироваться к новым угрозам.

8. От общевойсковых до совместных действий. Необходимость применения вооружений (в том числе тяжелой брони, артиллерии и непосредственной авиационной поддержки) в городских условиях остается частью нашего будущего. Некоторые хотели бы вернуться к традиционным войсковым операциям и привычным фронтам боевых действий. Однако это нереально. Генерал-лейтенант X. МакМастер по этому поводу отметил: «Американские войска должны справиться с политической и человеческой динамикой войны в сложных, неопределенных условиях. Такие войны, как в Афганистане и Ираке, не могут вестись дистанционно, а требуют непосредственного присутствия подразделений и прямого огневого контакта с противником».

Мы входим в эру сложных конфликтов, оставив за собой, по выражению X. МакМастера «несбыточную мечту о простых войнах», где борьба идет на расстоянии, а успех приносят «стелсы» и «томагавки». Комбинированные действия предполагают сочетание традиционной военной мощи с политической, информационной и финансово-экономической и др. составляющими.

9. От модернизации к прорывной конвергенции. Недавние исследования в Университете Национальной Обороны определили критические технологии, которые имеют определяющее значение для нашей будущей безопасности. Эта работа показывает, что ключевое значением имеют не отдельные направления, а прежде всего, их комбинация, обладание кластерами взаимоувязанных наиболее перспективных технологий.

Текущие революции в биотехнологических, робототехнических, информационных и когнитивных науках, нанотехнологиях и разработке новых материалов, а также новые решения в области энергии имеют решающее значение для нашей обороны. Они представляют собой постоянно ускоряющийся каскад изменений, которые необходимо использовать в коммерческих и военных целях. Наибольшие источники инноваций в будущем будут связаны с комбинацией «человек и машина», максимальным, а главное, совместным использованием все возрастающих возможностей информационных технологий и пока еще не раскрытого потенциала когнитивных и иных человеческих способностей.

В этой связи характерен пример беспилотников. Как отметил С. Бранней из Центра стратегических и международных исследований: «мы не делаем эксклюзивный выбор между пилотируемыми системами и беспилотными летательными аппаратами. Будущее — в объединении и полной интеграции пилотируемых и беспилотных систем».

10. От доминирования по всему технологическому спектру к неоспоримому превосходству на решающих направлениях. Постоянно снижаются барьеры входа на рынок сложных технологий. Все чаще технологические инновации приходят извне оборонных лабораторий и из-за пределов Соединенных Штатов.

Министерство Обороны решило сохранить объемы расходов на науку и технику, и приоритеты модернизации. Однако модернизации в рамках существующих парадигм ведения боевых действий не будет достаточно для поддержания преимущества американских военных в середине XXI века.

В этих условиях США должны принять контрмеры и принципиально изменить правила игры. Заместитель министра обороны США Р. Ворк, выступая в Национальном Университете Обороны, отметил: «Если не изменить ситуацию, наши войска, вступив в противодействие с противником, обнаружат, что они могут не иметь привычных технологических преимуществ, делающих их на порядок сильнее противника».

Некоторые тенденции утраты такого технологического лидерства уже налицо. Поэтому армии, бизнесу, университетам необходимо объединить свои усилия, сосредоточившись не на всем спектре технологий, а на критически важных направлениях, обеспечив на них неоспоримые преимущества Америки. Имея такое неоспоримое преимущество, вооруженные силы США будут уверены в своем конечном технологическом преимуществе над любым противником даже в тех случаях, когда ему по каким-то компонентам удастся сравняться с нашими возможностями.

11. От генерации стоимости к продуманной стратегии. Как считает Хаммес, мы чрезмерно полагаемся на неправильно определенные или инерционные технические тенденции. В результате, мы сосредотачиваем на этом направлении наши усилия и генерируем расходы. Одна из причин такого положения в том, что взят курс на закупку малого числа чрезвычайно дорогой техники. В результате, имея невероятного уровня вооружения в малых партиях, мы не можем их использовать в повседневных операциях, при отражении тактических угроз.

Мы стали жертвой собственной ставки на запредельно дорогое вооружение, которое настолько дорого, что его жалко использовать в реальных военных действиях. В результате, бюджет съедается, а вооруженные силы страдают от нехватки поддержки с воздуха, моря и из космоса.

Необходимо решительно покончить с подобной ситуацией и по примеру гражданского сектора искать разумный баланс между эффективностью и стоимостью. Единичные же вооружения или средства устранения угроз хороши тогда, когда они не могут быть воспроизведены противником, и при этом, будут постоянно использоваться в реальном деле.

В общем, любое совершенствование технологий не должно осуществляться в ущерб человеческому измерению. Хороша лишь та техника, которая повседневно может быть эффективно использована офицерами и солдатами в их реальных военных действиях. Только комбинация технологий и развития человеческого потенциала вооруженных сил способна принести победу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.