Эпилог

ПОСЛЕДНИЙ ПОДАРОК ДЖИННА

Очнулся Дужкин на скамейке у озера. Он лежал, поджав ноги и по-детски подложив ладони под голову. Перед глазами у него волновалось потемневшее Калитниковское озерцо. Рядом со скамейкой валялась пустая бутылка из-под джина. Накрапывал мелкий дождь и было не по-летнему промозгло.

Саша поднялся на ноги, отшвырнул от себя пустой глиняный черепок, из которого пил за собственное семейное счастье, и обнаружил, что переместился назад в том же виде, в каком его застал джинн — на нем болтались лишь жалкие остатки брюк. Обхватив себя руками за плечи, Дужкин побежал к скверу. Он на чем свет стоит материл джинна и на бегу думал, как без ключей от квартиры попасть домой.

Дело шло к вечеру, из-за непогоды в скверике не было ни единого человека, и только в поникшей от дождя пожелтевшей листве безобразно гулял ветер. Бежать по раскисшей тропинке было трудно — разъезжались ноги. Один раз Саша поскользнулся и упал в лужу, что, впрочем, не добавило ему грязи. Для города вид у Дужкина был дикий и даже жуткий. Саша знал об этом и после стольких дней, проведенных в лесу, ощущал себя снежным человеком, случайно забредшим в цивилизованное место.

Неожиданно в конце тропинки показался человек, и Дужкин мысленно чертыхнулся. Он не без основания опасался, что его примут за маньяка или сумасшедшего и, чего доброго, вызовут милицию. Объяснять же стражам порядка, как он умудрился довести себя до такого состояния, Саша не собирался, прекрасно понимая, что подобная искренность приведет его прямиком в психиатрическую больницу.

Решив обогнуть прохожего, Дужкин еще раз всмотрелся в фигурку и остолбенел. Это была Роза. Та самая девушка, которой он сделал предложение и получил отказ.

Балансируя на скользкой глинистой тропинке, Роза спешила к Саше и еще издали принялась подавать ему знаки. Одной рукой она прижимала к груди довольно большой сверток, другой же энергично помахивала в знак того, чтобы Дужкин остановился.

Подпрыгивая от холода, Саша поспешил к девушке. У него не укладывалось в голове, как Розочка могла вычислить его появление на скамейке. Не менее странным ему казалось и то, что Роза вообще решилась выйти ему навстречу.

Они сошлись под железобетонной стеной Калитниковского кладбища и секунды три молча разглядывали друг друга. Роза была необыкновенно хороша. Ее огромные, по-коровьи влажные глаза смотрели на Дужкина с восхищением и любовью, и от этой странной метаморфозы Саше сделалось немного не по себе.

— Здравствуй, — сказала Розочка и наконец протянула продрогшему мокрому Дужкину сверток. — Завернись. Это плед.

— Сп-пасибо, — ответил Саша. Он тут же развернул сверток и с наслаждением укутался в толстый верблюжий плед.

— Пойдем, — не отрывая от него взгляда, сказала Роза, увлекая Дужкина за собой. — Ты можешь простудиться.

Рука об руку они пошли по тропинке, и Саша, словно очнувшись от гипноза, вдруг подумал: «Все понятно. Опять джинн колбасит»:

— Ты знаешь, — начала Роза. — Я поняла, что… что… В общем, я согласна.

Всего одна секунда понадобилась Дужкину, чтобы понять смысл этой таинственной фразы и принять решение. Даже не посмотрев на девушку, он быстро пошел вперед и, добравшись до угла, обернулся. Оставленная под дождем Розочка стояла там, где он ее покинул, и с несказанной скорбью и удивлением смотрела ему вслед.

— Мне надо подумать, — крикнул ей Саша. — Эти ж дела так не делаются. Я тебе позвоню.

Махнув Розочке на прощанье рукой, он галопом помчался к дому.