Пир побежденных

От природы большинство людей — мазохисты. Им нравится страдать. Поэтому они любят великих страдальцев — свой облагороженный идеал.

В вечность есть два пути. Один — верхом на белом коне. Другой — у коня под копытами. Последний даже выигрышнее. Слегка примятые, но живые заслуживают большей популярности. Главное, чтобы не затоптали целиком. Зато за битого двух небитых дают.

Фатальная несправедливость истории состоит в том, что победой пользуются не победители, а уцелевшие побежденные. С победой вообще неизвестно, что делать. Вроде бы она есть. Но плоды ее — всегда воруют.

Так было со времен Троянской войны. Блистательного Агамемнона замочили сразу после возвращения свои. Чтобы он не открыл какой-нибудь новый фронт. Ахилл вообще не дотянул до победы, оплатив своей жизнью дорогу домой хитрецу Одиссею, всю кампанию просидевшему в тылу. Зато разбитый в пух и прах троянец Эней переселился не просто на новую родину, а в благословенную Италию. Теперь потомки «бедного» эмигранта живут в стране сплошного курорта, визу у которой выпросить сложнее, чем у любой ее сестры по Евросоюзу.

Никто не оплакивает расстрелянных в 30-е годы красных маршалов — Егорова и Тухачевского. Оба они — бывшие царские офицеры, продавшиеся большевикам, получили свои пули заслуженно. А на то, что именно эта парочка, а не киношный Чапаев, выиграла гражданскую войну, всем наплевать.

Зато какой очаровательный миф раздули вокруг себя проигравшие белые! Миша Булгаков, прятавшийся от любой мобилизации, собрал полные залы на «Дни Турбиных». Деникин наваял чудные интеллигентные воспоминания — «Очерки русской смуты». Читаешь — слезы душат. И какого черта он поперся в артиллерийские офицеры? Строчил бы лучше передовицы для «Русского слова»! Славно бы выходило!

Ах, белый миф, адъютант его превосходительства, малиновые дроздовские погоны… Сам в юности, каюсь, подпал под ваше очарование и до сих пор не могу отделаться.

Между тем, истина убога. Именно эта элегантная мразь и просрала Россию. Даже страшно подумать, если бы они вместе со своим дураком Деникиным взяли Москву! Перевешали бы всех, кого поймали, на Красной площади. Расплатились бы с Европой по царским долгам. Ленин в Женеву сбежал бы — плеваться из эмиграции «архизлобными» статейками. Скука-с, поручик…

«Хотите вы иль не хотите, но доблестнее победитель», — писал еще в XIII веке провансальский трубадур Кретьен де Труа. Если бы оно так и было! Читая мемуары битых генералов, сто раз убеждаешься: самые доблестные они! Именно потому, что проиграли. А победившие получили свою победу исключительно из-за Божьего головотяпства. Не доглядел, видите ли, вездесущий — не тем распределил лавры!

Но правда — в ином. Побеждают всегда варвары. Или те, у кого варварства больше в крови. Гитлер был субъектом, намного интеллигентнее Сталина. С куда более утонченной нервной системой. Как и его полководцы, воспитанные на философской прозе Фридриха Ницше.

Неудивительно, что «Утраченные победы» фельдмаршала Манштейна так приятно читать. А чего вы хотите от «Воспоминаний и размышлений» крестьянского парня Жукова? Каких размышлений? О чем? Такую же книгу с еще большим успехом накрутила бы мясорубка! Или сенокосилка, подсоединенная через секретаршу к пишущей машинке.

Победители только так и пишут — скучно и обстоятельно. Если только успевают написать. У них много других неотложных дел. Вечные банкеты по случаю очередной годовщины победы. Парады. Встречи с наследниками боевой славы. Рука только потянется к перу, а адъютант уже в нее рюмку сует.

Зато каждая разбитая армия дает мощный толчок мировому искусству. Бездарный князь Игорь, попавший в плен, умудрился стать героем поэмы, оперы и даже мультфильма. Наполеон, которого успешно били Кутузов и Веллингтон, имеет почему-то репутацию великого полководца. Хотя, по-моему, парень просто чаще других просил дать ему по морде. Список его поражений перевесит любой Аустерлиц.

Но какой роскошный эпилог! «Максимы и мысли узника Святой Елены», на каждой странице которых бедняга доказывает, что был не так уж плох. Целые библиотеки воспоминаний, нашлепанных ветеранами, дезертирами и блядями его армий. «Подвиги бригадира Жерара» поверившего в эту сказку Конан Дойля. «Война и мир» вредного старика Толстого. И, наконец, уже в XX веке тысячи километров кинопленки, вновь и вновь воспевающей какие-нибудь «Сто дней» толстопузого недомерка в распиаренной треуголке. Ворчуны из Старой гвардии не прошагали столько, сколько пробегали дубль за дублем операторы с камерой в руках, пытаясь вызвать дух великого неудачника!

И конца этому помешательству не видно. Даже когда съемок нет, члены бесчисленных исторических клубов, нацепив наполеоновские мундиры, собираются на Ватерлоо, чтобы отметить очередную годовщину самого выдающегося в мире поражения. Хоть бы один из них, сделав фанерную «тридцатьчетверку», поехал под Курск праздновать великую победу Красной Армии! Но уверен: если кому-нибудь придет в голову, что это еще и место поражения «непобедимых» танкистов фюрера, тут же явятся толпы идиотов, которые наклепают макеты «Тигров» из жестяных корыт, и будут кататься на них по колхозным полям, распевая немецкие марши.

Странная, на первый взгляд, поэтизация поражений имеет простую разгадку. От природы большинство людей — мазохисты. Им нравится страдать. По этому они любят великих страдальцев — свой облагороженный идеал. В любом классе найдется совсем немного мальчиков (чаще всего ни одного), которые бы признались: «Да, мне нравится снимать скальпы, расстреливать пленных, глумиться над женщинами и совершать другие преступления против мирного населения. Но я — маленький и еще не имею возможности это сделать. Поэтому пока пришлось удовлетвориться Петенькой, которому я просто заехал в нос».

Попробуйте-ка найти такого, героя! Зато каждый из двух пойманных учительницей за ухо негодяев, подравшихся на перемене, станет голосить, как изнасилованный, указывая на другого: «Он! Он первый ударил!» А потом оба будут долго оплакивать на уроке все свои царапинки, как будто они золотые.

Настоящих садистов мало, так же как буйных и вожаков. Они постоянно заняты делом. Им некогда писать воспоминания. Слишком увлекателен процесс реального издевательства, чтобы заменить его сублимацией.

Мучители-профессионалы собираются в специально отведенных местах — парламенте, Кабинете Министров, генеральном штабе и всласть пьют кровь и сок из народа. Но так как крови и сока на всех не хватает, то время от времени приходится есть и кого-то из своих — особенно насосавшегося. Получается, как с тем крокодилом, который в конце концов пошел на дамскую сумочку. При жизни только то и делал, что жрал все вокруг. Зато теперь — жертва и укор каждой любительнице натуральной кожи. На свихнувшемся Западе защитницы животных за него голову оторвут. Или краской обрызгают. Точно так же, как и за шубку из соболя. Видели бы они того соболя, когда он ел птенчика из чужого гнезда! Или милую застенчивую белочку, пьющую из недосиженного яйца желточек! Может, тогда бы и поняли, что настоящие шубы делают только из суперхищников, нагулявших своими преступлениями особенно густую шерсть.

Украинское «розстрiляне вiродження» значит хоть что-то только потому, что его расстреляли. Доживи Есенин до старости, он был бы никому не нужен. Ни критикам, ни поклонницам. Но удачно подсунутая судьбой веревка в «Англетере» повесила его прямо в Вечности, где он болтается до сих пор.

В отличие от дырявой кастрюли, череп Маяковского ценен именно потому, что с дыркой. Через это пулевое отверстие вытекла самая совершенная строчка его поэзии. Та, что без рифмы и размера — жизнь. «А не поставить ли точку пули?» — писал молодой Владимир Владимирович и в конце концов поставил, превратив свою биографию в недосягаемый образец для любого неудачника рангом ниже.

Побежденные предпочитают пировать по-крупному. Любимые места их пьянок — суровая скандинавская Валгалла, куда собираются герои, убитые в бою, и мусульманский рай, где погибших за веру пророка ласкают полногрудые гурии и поят водой, которой им так не хватало на выжженном пустынном Востоке.

В хорошем обществе считается неприличным быть победителем. Аристократы любят спорт не из-за победы, а ради участия. Высший балл тут получают только рекордсмены гонки за титул самого униженного и оскорбленного.