Глава V. Украинские силовики: пытки и бесчеловечное отношение к жителям Донбасса

В материалах Нюрнбергского процесса приведено множество свидетельств пыток и насилия по отношению к мирному населению СССР со стороны немецко-фашистских войск. Например, 14 февраля 1946 г. помощник главного обвинителя от СССР Л. Н. Смирнов предъявил Международному военному трибуналу целый ряд фактов и свидетельских показаний, собранных Чрезвычайной государственной комиссией о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в Ставропольском крае:

«Чайка Варвара Ивановна, 1912 г. р., проживающая по ул. Дзержинского, 31, кв. 3, во время пребывания в заключении в гестапо подвергалась со стороны начальника гестапо капитана Винца невероятно жестоким пыткам. Вот что сообщает об этом Чайка В. И.: «Я была подвергнута издевательствам и пыткам со стороны начальника гестапо немца капитана Винца. Однажды он меня вызвал на допрос в камеру пыток. В этой камере было четыре стола, на полу деревянные решетки и два таза с водой, в которых лежали кожаные плетки. На потолке — два кольца с продетыми в них веревками, на которые подвешивали арестованных во время пыток. По команде капитана Винца гестаповцы положили меня на стол, сняли с меня всю одежду и сильно избивали плетьми. Всего мне нанесли семьдесят пять ударов плетьми, отбили почки и выбили восемь зубов». То, что происходило в застенках гестапо в Ставрополе, отнюдь не являлось исключением. То же самое происходило повсеместно» [374], и «О глубоком моральном растлении преступников свидетельствуют совершенные ими повсеместно зверские насилия над женщинами. В ноте от 6 января 1942 г. говорится: «…Гнусные насилия над женщинами и девушками в оккупированных районах повсеместны. В украинском селе Бородаевка Днепропетров-ской области фашисты изнасиловали поголовно всех женщин и девушек. В деревне Березовка Смоленской обл. пьяные немецкие солдаты изнасиловали и увезли с собой всех женщин и девушек в возрасте от 16 до 30 лет. В городе Львове 32 работницы львовской швейной фабрики были изнасилованы. Пьяные немецкие солдаты затаскивали львовских девушек и молодых женщин в парк Костюшко и зверски насиловали их» [375].

Аналогичные преступления совершались украинскими силовиками во время украинской гражданской войны начиная с 2014 г. 17 июня 2015 г. на Украине были задержаны сотрудники роты патрульной службы милиции особого назначения «Торнадо» Министерства внутренних дел Украины, которые обустроили пыточную в подвале школы в Лисичанске (Луганская обл.), подвергали пыткам и изнасилованиям местных жителей, включая пенсионеров и несовершеннолетних, организовывали похищение, лишение свободы и убийства мирных жителей Луганской обл. Так же, как и в приведенных выше показаниях о пытках в гестапо, сотрудники подразделения МВД Украины подвергали мирных жителей Донбасса пыткам и насилию, однако, в отличие от немецко-фашистских войск, подвергали изнасилованию не женщин, а мужчин.

По поводу этих преступлений главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос заявил: «В подвальном помещении Привольнянской школы были заготовлены средства для совершения насильственных действий, нанесения побоев, пыток, причинения телесных повреждений. К наиболее жестоким формам насилия относится совершение половых преступлений против лиц мужского пола в особо извращенной форме, что записывалось на видео мобильными телефонами и другими средствами» [376]. Он рассказал о том, что прокуратура «изучает содержимое телефонов «торнадовцев», и мы находим там не только видео пыток и изнасилований, о которых мы сообщали ранее, но также много других видеозаписей преступлений. Откровенно скажу — абсолютно дикие для обычных людей деяния… мужчину в подвале школы, где базируется «Торнадо», приковали к спортивному снаряду, изнасиловали неестественным путем, после чего убили. Мне тяжело об этом говорить. Но мы знаем как минимум о десяти людях, над которыми «торнадовцы» совершали подобные действия». Что касается командира роты Онищенко, прокурор отметил, что «в его жизни был опыт привлечения к уголовной ответственности пять раз… Я и мои коллеги видели много войны за последний год. Но мы были шокированы. То, что мы увидели на видео «торнадовцев», просто перевернуло наше сознание» [377].

Анатолий Матиас зачитал свидетельские показания, свидетельствующие о зверствах сотрудников роты «Торнадо» МВД Украины: «В середине марта, когда я находился возле своего подъезда, подъехал микроавтобус, из которого вышли трое мужчин в камуфляжной форме и насильно усадили в салон микроавтобуса. Повод и причину моего задержания не объяснили. Ночью нас привезли к зданию школы в нашем поселке, в котором дислоцировался батальон «Торнадо», о чем все знали, и поместили в подвальное помещение. Спустя некоторое время в подвал спустился мужчина, в руках которого была пластиковая труба серого цвета. Он наносил задержанным удары по ногам, ягодицам и бедрам. В период времени примерно с 17 по 23 марта 2015 г. сотрудники батальона «Торнадо», я в этом уверен, регулярно приводили в подвал различных мужчин, которых систематически избивали. Удары наносились руками, ногами, пластмассовыми трубами и другими предметами, в основном по ногам, ягодицам и интимным местам. Кроме этого, данных мужчин пытали предметом, похожим на электрогенератор. Содержащихся в подвале мужчин раздевали наголо, ставили на бетонный пол и обливали водой. После этого прикасались оголенными проводами с током к различным частям тела, например к вискам, половому члену и мошонке. Мужчины сильно кричали, так как данные пытки причиняли им невыносимую боль и страдания. Данные сотрудники, находясь в подвале, в нашем присутствии около шести-семи раз употребляли марихуану путем ее курения через бульбулятор».

«Один из сотрудников «Торнадо», угрожая задержанному убийством, заставил сосать и облизывать пластиковую трубку. С его слов, задержанный должен был имитировать оральный половой акт и делать вид, что он якобы сосет половой член. Также задержанных заставляли насиловать друг друга анально и орально. В общей сложности я находился в подвале 17 дней».

«В случае отказа работать данные мужчины в форме бойцов «Торнадо» сказали нам, что могут нас расстрелять. Комбат наносил нам удары пластиковой трубой и организовывал наше избиение. Одного из задержанных привязывали к «козлу» (спортивный снаряд), избивали руками и ногами, а также пластиковой трубой, обливали водой и пытали электротоком. Заставляли его голым танцевать и петь им песни, отжиматься от пола, приседать с 24-килограммовой гирей. Задержанных в моем присутствии заставляли насиловать друг друга неестественным способом, угрожая оружием».

«24 марта, примерно в 14 часов, меня задержали в городе Лисичанске два сотрудника милиции с нашивками батальона «Торнадо». Потом подъехал автомобиль, из которого вышли трое мужчин, одетых в камуфляжную форму. Мне приставили нож к горлу и приказали сесть в автомобиль. Я подчинился. Примерно через 40 минут автомобиль остановился, меня вывели с завязанными глазами и куда-то повели. Один из милиционеров, угрожая мне убийством и электрошокером, направил на меня автомат и заставил сосать и облизывать пластиковую трубку, которая находилась в его руке. С его слов, я должен был имитировать оральный половой акт. На протяжении всего времени моего пребывания в подвале, точное количество дней я не помню, по несколько раз в день милиционеры приходили в подвал, привязывали меня к «козлу», избивали руками и ногами, а также пластиковой палкой, обливали водой, били электротоком. Кроме этого, меня ежедневно заставляли выполнять унизительные работы — мыть туалеты, собирать окурки и т. д. Для того чтобы я не мог убежать, мне надевали на ногу металлические наручники, цепь, соединенные с гирей в 24 кг. В один из дней, точную дату назвать не могу, меня и еще одного задержанного заставляли под угрозой смерти изнасиловать третьего задержанного, раздетого и привязанного к козлу. Я находился со стороны головы, при этом от меня стали требовать, чтобы я засунул свой половой орган в рот привязанному. Указанный процесс снимали на мобильный телефон двое сотрудников «Торнадо». 2 апреля в темное время суток меня отпустили домой, перед этим сильно избив. После этого выкинули из автобуса и уехали» [378].

Несмотря на очевидный преступный характер роты МВД Украины «Торнадо», военной прокуратуре далеко не сразу и с большими сложностями удалось начать следственные действия: бойцы «Торнадо» заминировали периметр своей базы, выставили шесть снайперских пар, поставили автоматические гранатометы и заминировали автомобиль при въезде на базу. Главному военному прокурору Украины Анатолию Матиосу пришлось сделать заявление о том, что «при приближении следственно-оперативной группы отдается команда приготовиться к оказанию вооруженного сопротивления. Наша основная задача — чтобы МВД разоружило 170 человек, которые готовы стрелять в правоохранителей при осуществлении законных действий для расследования уголовного производства» [379]. Лишь через некоторое время правоохранителям удалось разоружить преступную роту МВД Украины «Торнадо».

Украинская прокуратура представила средствам массовой информации видеозапись следственного эксперимента, на котором пострадавшие рассказывали о том, как их пытали сотрудники роты МВД Украины. Приведем стенограмму этой записи.

Следователь: «Вы можете воспроизвести с помощью этой палки, как вас били? Где находился Бизон, где находился Моджахед, когда они вас били? Как он вас бил? Сюда наносил удар? В грудную клетку?»

Пострадавший: «Вот, по ногам. Когда били, даже замахивались и подпрыгивали, со всего размаха били. Что следы на заднице черным цветом… Применялись и электрошокеры и генераторы. Применялись в области мошонки, головы, всю спину, все ноги. Сначала мне прицепили гирю, чтобы поиздеваться, так я ходил по территории.

Вот здесь, возле моей кровати, лежал человек такого роста, как я. Ну, его изнасиловали. Сказали: возьми его за голову и засунь ему в рот. Будете вот этого урода иметь, мол, с двух сторон. В задний проход и в рот. Я взял его за волосы и. засунул ему. Член. Он сказал, чтобы мастурбировали, так как не вставало. Ну и они начали мастурбировать. Как только у них повставали, они сразу включили телефоны. Потом он засунул… член… в анус. Плакал, умолял, чтобы его не трогали. Ну а что хлопцы-то могли сделать? Физическое насилие применялось ко всем.

Сюда завели пенсионера. Его подвешивали кверху ногами и забивали его. Четверо суток держали. Его постоянно забивали так, что он черного цвета был».

Пострадавшая: «Содержалась я здесь. Меня заставляли спать вместе с комбатом. Я находилась с ним на одном диване. То есть он спал здесь, а я спала возле стены. С января 2015 г. по середину февраля 2015 г. я находилась на этом диване.

На территории школы избивали бойцов. Человек держался за парту, чтобы удержаться на столе. Он (боец «Торнадо») стоял, замахивался и наносил удар палкой по ягодицам, до колена по бедрам. То есть это был не просто удар, а удар с придыханием, чтобы было сильнее. Человек после серии ударов (около 20) потерял сознание. Его привели в сознание и продолжили избивать. Еще здесь неоднократно держали самих же сотрудников батальона «Торнадо», которые провинились в чем-то. Женщина. Они взяли ее в Лисичанске. Она постоянно жаловалась на варикоз, что у нее болят ноги, просила разрешения сесть. Так вот, били ее по ногам. Были и удары палкой, и тычки. Применяли насилие сексуального характера к ней. Насколько она мне рассказывала. Ее положили лицом вниз на парту и совершали насильственные действия. С ее слов я поняла, что это был (человек) с позывным Толстый. И еще было человек десять» [380].

В дальнейшем украинский портал «Подробности» представил аудиозапись разговора командира роты «Торнадо» Руслана Онищенко c кличкой Фриман с одним из своих замов по кличке Моджахед[381]:

«Без пыток жизнь была бы не жизнь. Ничто так не поднимает тонус, когда у тебя в руках чья-то жизнь», — говорит боец с позывным Моджахед.

«Он молодец. Он первый раз зашел к этим. он, прежде чем (ударить) их электрошоком, взял два электрошока себе в шею: «Мразь, я начну с вами делиться своими ощущениями», — говорит Фриман, то есть комбат Руслан Онищенко.

«Философия такая. Если ты готов умереть — ты имеешь право убивать. Если ты готов терпеть пытки — имеешь право пытать. Это справедливо», — продолжает Фриман делиться своей философией.

«Так точно», — подтверждает Толстый.

«Если же ты очко, значит, нюхай только очко. Каждый, кто бьет в нос, должен держать удар. Если ты не можешь держать удар, не можешь глотать свою кровавую слюну, — не бей. Все те, кто могут терпеть боль, — могут пытать», — убежден Фриман.

«У него уже есть подвал. Приезжайте ко мне на подвал», — предлагает Толстый.

«Вообще-то это режиссерская студия», — говорит Моджахед.

«Вообще он. Люк Бессон у него учился», — подхватывает Фри-ман.

«При сотрудничестве с «Торнадо пикчерс» снимаем очень хороший фильм», — шутит Моджахед.

Бойцы батальона «Торнадо» в интервью «Подробностям» рассказали о пытках людей, которых удерживали в подвале, били палками и насиловали, а также о том, что начальник роты Онищенко заставлял бойцов отбирать у мирных жителей автомашины и имущество: «Машины отжимались у обычных мирных людей. Били их, били палками, вот то, что на видео, то, что ранее слышал, — там изнасиловали действительно мужика одного, это снимал все Моджахед. Пленных у нас постоянно было до десяти человек. Он поощрял это, давал зеленый свет, то есть: «Это ваши пленные, что хотите, то и делайте с ними». Ну, так прикалывался — без пыток жизнь скучна. Такое, наркотики, алкоголь. У нас был свой автопарк. Цепляли на них свои номера, то есть с названием, ездили как бы или перепродавали. Моджахед — это тоже один из приближенных комбата. Это такой исламист оторванный — Исенко, — очень жестокий. Вот это же он и снимал видео».

Во время гражданской войны на Украине описанные выше зверства подразделения МВД Украины «Торнадо» не были исключением, но были частью широко распространенной практики пыток мирных граждан Юго-Восточной Украины украинскими военнослужащими, карательными батальонами и сотрудниками Службы безопасности Украины. Пыткам подвергались даже сотрудники милиции Украины. Например, 28 июля 2014 г. на блокпосту в Станично-Луганском районе на военнослужащими батальона «Айдар» были задержаны первый заместитель начальника Ленинского РО ЛГУ ГУМВДУ Рабочий Д. А. и старший оперуполномоченный Рабочий И. А. Указанные сотрудники были доставлены к месту дислокации батальона территориальной обороны «Айдар», где они содержались в яме, унижались, подвергались пыткам, в результате чего Рабочему Д. А. и Рабочему И. А. были причинены телесные повреждения в виде перелома перепонки правого уха, ушиба грудной клетки слева, переломов ребер. Сведения по данному факту внесены Старобельским РО ГУМВД в ЕРДР под № 12014130580000905 от 2 августа 2014 г. с правовой квалификацией по ч. 2 ст. 146 УК Украины (незаконное лишение свободы).

Приведем несколько официальных документов о зверствах украинского карательного батальона «Айдар», по которым, несмотря на политику умолчания правительства Украины, было открыто следствие:

• 22.05.2014, около 17:20, военнослужащими батальона «Айдар» на ул. Коммунаров г. Старобельска насильственным способом были незаконно задержаны местные жители Редванский А. Н., 1973 года рождения, Зинкевич В. В., 1972 года рождения, Шейко Д. Ю., 1991 года рождения, Редванский А. Н., 1993 года рождения. Указанные лица в дальнейшем были освобождены и во время досудебного расследования пояснили, что они содержались на территории дислокации батальона территориальной обороны «Айдар» в с. Половинкино Старобельского р-на. Сведения по указанному факту внесены в ЕРДР с правовой квалификацией по ч. 2 ст. 146 УК Украины (незаконное лишение свободы), уголовное производство № 12014130580000516 объединено с уголовным производством № 12014130580000515 и направлено в Луганскую прокуратуру по надзору за соблюдением законов в военной сфере Южного региона Украины.

• 30.05.2014 в Сватовское РО ГУМВД в Луганской обл. поступила информация о том, что 29.05.2014 в с. Высшее Соленое Боровского р-на Харьковской обл. безвестно исчезли местные жители гр. Кириченко С. А., 1974 года рождения, и Кириченко Н. А., 1983 года рождения, которые были на автомобилях «Фольксваген СС» г/н АХ 0008 СО белого цвета и «Ленд Крузер» г/н АХ 0008 СХ белого цвета. 30.05.2014 на стационарном посту ДПС ГАИ № 5 Сватовского р-на были остановлены вышеуказанные автомобили, которыми управляли военнослужащие батальона «Айдар». В ходе дальнейшей проверки было установлено, что 29.05.2014 в 06:00 в помещение Кириченко С. А. и Кириченко Н. А. по адресу: Харьковская обл., Боровский р-н, с. Высшее Соленое, ул. Молодежная, 49, приехали военнослужащие, которые под угрозой автоматического огнестрельного оружия завладели их автомобилями, на которых перевезли потерпевших в неизвестное место и незаконно удерживали до 15:00 30.05.2014. После проведения переговоров с командиром батальона «Айдар» Кириченко С. А. и Кириченко Н. А. были освобождены и доставлены на пост ДПС № 5.

• 1.06.2014 в 22:30 военнослужащие батальона «Айдар» Гуков Ю. А., 15.10.1971 года рождения, Лысенко Н. Н., 9.10.1958 года рождения, Суходольский Р. В., 23.02.1977 года рождения, Куликов Р. А., 17.05.1978 года рождения, реализуя преступный умысел на совершение разбойного нападения на Соболя А. И., проникли в его квартиру по адресу: пгт. Троицкое, пр-т Победы, 66/8, где, угрожая потерпевшему огнестрельным оружием — автоматом и пистолетом, связали ему с помощью ремня руки и стали требовать от него покинуть помещение квартиры вместе с ними. Соболь А. И., осознавая существующую угрозу своей жизни и здоровью, а также угрозу своим близким, которые на то время находились в квартире, начал оказывать физическое сопротивление нападавшим. Суходольский Г. В. с помощью металлической биты, которая была при нем, с целью подавления физического сопротивления со стороны Соболя А. И. умышленно нанес несколько ударов Соболю А. И. в область головы и туловища, в результате которых он упал на пол и потерял сознание. Нападавшие открыто завладели ноутбуком «Fujitsu Siemens», мобильным телефоном «Samsung», цифровым фотоаппаратом «Canon», а также связкой ключей от входных дверей квартиры и микроавтобуса «Фольксваген» и скрылись с места преступления на автомобиле «Groz». На въезде в г. Сватово указанный автомобиль был задержан сотрудниками ГАИ. В ходе осмотра автомобиля в багажном отделении обнаружено и изъято: автомат АКС-74 номер 89693843 с кожаным ремнем, в котором находилось 4 магазина к автомату АКС со 118 патронами калибра 5,45, а также вещи, похищенные из квартиры Соболя О. С. Сведения по указанному факту внесены в ЕРДР с правовой квалификацией по ч. 3 ст. 187 УК Украины (разбой), уголовное производство № 12014130590000205. Проводится досудебное расследование.

• 5.06.2014 около 15:00 на автовокзале г. Старобельска неизвестные лица в военной форме насильственным способом, угрожая огнестрельным автоматическим оружием, насильственно похитили водителя Новопсковского ЛПУМГ Тарануху М. С., 1977 года рождения, и увезли его в неизвестном направлении. В дальнейшем стало известно, что гр. Тарануха М. С. содержится по месту дислокации батальона «Айдар» на территории бывшего колбасного цеха по ул. Мира, 1, с. Половинкино Старобельского р-на. Сведения по указанному факту внесены в ЕРДР с правовой квалификацией по ч. 1 ст. 146 УК Украины (незаконное лишение свободы), уголовному производству присвоен № 12014130580000566. Факт причастности к совершению указанного уголовного правонарушения военнослужащих батальона «Айдар» подтверждается показаниями потерпевшего гр. Та-ранухи М. С., который подтвердил, что вооруженные лица в камуфлированной одежде 5.06.2014 действительно вывезли его с пл. Базарной г. Старобельска в с. Половинкино Старобельского р-на и удерживали его примерно в период с 12:00 до 22:40 5.06.2014 на территории бывшего колбасного цеха, расположенного в с. Половинкино по ул. Мира, 1, где базируется батальон территориальной самообороны «Айдар». Во время пребывания в расположении батальона «Айдар» лица в камуфлированной одежде неоднократно наносили ему телесные повреждения. В дальнейшем Тарануха М. С. от прохождения судебно-медицинской экспертизы отказался. По данным системы GPS мониторинга местоположения служебного транспорта Новопсковского ЛПУМГ, а именно автомобиля «УАЗ 31514» г/н ВВ 3576 АН, после 11 часов 30 минут 6.06.2014 он завершил свое движение на территории с. Половинкино Старобельского р-на, где находился до 22 часов 40 минут. Потерпевшие гр. Гоцанюк Т. А. и гр. Миронова А. И. подтвердили факт их задержания вместе с гр. Таранухою М. С. вооруженными лицами в камуфлированной одежде на территории пл. Базарной г. Старобельска и вывоз их на территорию воинской части в с. Половинкино.

• 7.06.2014 в дежурную часть Сватовского РО ГУМВД Украины в Луганской обл. поступило заявление от Рябко И. В., 31.03.1986 года рождения, о том, что 6.06.2014 в 13:00 уехал из дома в неизвестном направлении Индюшиного А. С., 4.03.1975 года рождения, на своем автомобиле «ВАЗ 2106» г/н 591-52 АМ и до настоящего времени не вернулся. Последний проживал по адресу: Сватовский р-н, с. Мостики, ул. Волочаевская, 81. 11.06.2014 к СВ Сватовского РО ГУМВД поступило заявление Индюшиного А. С. о том, что в период времени с 13:00 6.06.2014 до 01:00 его незаконно удерживали военнослужащие батальона «Айдар». Сведения по данному факту внесены в Единый реестр досудебных расследований за № 12014130550000395 по признакам уголовного правонарушения, по ч. 1 ст. 146 УК Украины (незаконное лишение свободы).

• 7.06.2014 примерно в 13:00 неизвестные лица в масках с автоматическим оружием, с угрозой насилия, опасного для жизни и здоровья лица, с территории домовладения по адресу: Луганская обл., пгт. Новоайдар, ул. Приблудного, 1, совершили кражу имущества Кожаева А. В. и Кожан И. В., незаконно завладели скутером «Honda Dio AF 34», автомобилем «Peugeot Expert», г/н АН 7299 ЭС, похитили Кожан Е. В., которого на вышеуказанном автомобиле увезли в неизвестном направлении. Во время досудебного расследования установлено, что к совершению данного правонарушения причастны военнослужащие батальона «Айдар». В производстве СО Северодонецкого ГО ГУМВД Украины в Луганской обл. находятся материалы уголовного производства № 12014130500000257 по факту похищения Кожан Е. В., незаконного завладения транспортным средством и имуществом, принадлежащим Кожаеву А. В. и Кожан И. В. в пгт. Новоайдар Луганской обл., по признакам уголовных правонарушений, предусмотренных ч. 2 ст. 146 (незаконное лишение свободы); ч. 3 ст. 187 (разбой); ч. 3 ст. 289 УК Украины (незаконное завладение транспортным средством).

• 22.06.2014 в ЧЧ Старобельского РО ГУМВД поступило сообщение о том, что 22.04.2014 в 1: 55 военнослужащими был доставлен гражданин Пастухов А. Н., работает системным администратором Старобельского городского совета (до 24.06.2014 находился в отпуске), у которого были диагностированы множественные ранения плеча справа и правого надплечья. 22.06.2014. Старобельским РО ГУМВД сведения об указанном факте были внесены в ЕРДР под № 12014130580000638 с правовой квалификацией по ч. 2 ст. 289 УК Украины (незаконное завладение транспортным средством). Допрошенный в качестве потерпевшего Пастухов А. Н. пояснил, что он в свободное время подрабатывает таксистом на автомобиле марки «Ауди А4» красного цвета. 22.06.2014 примерно в 00:10 он находился возле бара «Хуторок» г. Старобельска, где к нему подошли трое неизвестных мужчин и попросили отвезти их к воинской части батальона «Айдар». На предложение он согласился и поехал. Мужчины за поездку рассчитались сразу. Повернув с автомобильной дороги Старобельск — Луганск в сторону расположения батальона «Айдар» в с. Половинкино, мужчины сказали проехать дальше на 100 м от поворота въезда до батальона «Айдар», аргументировав это тем, что они являются военнослужащими данного батальона и в батальоне не должны видеть, что они приехали туда на автомобиле. Он согласился и проехал дальше. Когда остановился, то один из мужчин начал наносить ему удары острым предметом сзади в шею и правое плечо. Он вырвался и выбежал из автомобиля и побежал в неизвестном ему направлении, при этом все время звал на помощь.

Когда он убегал, неизвестные ему мужчины на его автомобиле поехали в сторону автомобильной дороги Старобельск — Луганск, куда они поехали дальше, не видел. 25.07.2014 в совершении указанного преступления сообщено о подозрении гражданину Пасичник-Ледянко Н. А. по ч. 2 ст. 289 УК Украины и избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Гражданин Пасичник-Ледянко Н. А. на момент совершения указанного преступления был военнослужащим батальона «Айдар». В настоящее время уголовное производство с обвинительным актом направлено в суд.

• 27.06.2014 в дежурную часть Старобельского РО ГУМВД обратилась гр. Цыганок Н. Ф., 2.05.1952 года рождения, с заявлением о том, что неизвестные лица в камуфлированной одежде с автоматическим оружием в руках, с угрозой применения оружия, захватили ее сына гр. Цыганка Ю. Н., 24.08.1983 года рождения, увезли в неизвестном направлении и незаконно отобрали его имущество, которое находилось по адресу: ул. Толбухина, 58а, г. Старобельск Луганской обл. В дальнейшем стало известно, что гр. Цыганок Ю. М. содержится на территории дислокации батальона «Айдар». Сведения по указанному факту внесены в ЕРДР с правовой квалификацией по ч. 2 ст. 146 (незаконное лишение свободы) УК Украины, уголовному производству присвоен № 12014130580000660.

• 18.08.2014 в Северодонецкий ГО ГУМВД поступило заявление гр. Женеску Е. В., 31.05.1979 года рождения, которая работает судьей Ленинского районного суда г. Луганска, проживающая по адресу: г. Луганск, ул. Новоселова, 2, о том, что 13.08.2014 примерно в 12:00 на блокпосту г. Счастье военнослужащие батальона «Айдар» незаконно лишили ее свободы (в дальнейшем ее отпустили) и ее отца Женеску В. В. Местонахождение последнего родным до этого времени неизвестно, однако 21.08.2014. Женеску Е. В. получила СМС-сообщение с требованием выкупа отца за 20 тысяч долларов США. 18.08.2014. Северодонецким ГО ГУМВД сведения по данному факту внесены в ЕРДР под № 12014130370002424 с правовой квалификацией по ч. 1 ст. 146 УК Украины (незаконное лишение свободы) и проводится досудебное расследование.

• 4.08.2014 около 10:30 неустановленные лица, вооруженные автоматическим оружием, в помещении Старобельского районного суда по адресу: г. Старобельск, ул. Пролетарская, 38а, вмешивались в деятельность судьи с целью помешать выполнению им служебных обязанностей по осуществлению правосудия. 9.08.2014 сведения по указанному факту внесены в ЕРДР с правовой квалификацией по ч. 1 ст. 376 УК Украины (вмешательство в деятельность судебных органов), уголовному производству присвоен № 12014130580000942, которое в настоящее время находится в производ-стве. Лица, которые совершили противоправные действия, представились военнослужащими батальона «Айдар», были в камуфляжной одежде, в масках балаклава. Указанные лица требовали от судьи Зайцева Л. Н. принятия решения об избрании меры пресечения в отношении мэра г. Рубежное Хоменко А. В., не связанного с лишением свободы.

В материалах Нюрнбергского процесса содержатся свидетельства того, каким именно пыткам подвергали фашисты захваченных в самых разных странах. Процитируем представленные на процессе свидетельства, касающиеся их преступлений во Франции: «Произвольные аресты совершались по политическим и расовым мотивам; они были как индивидуальными, так и массовыми, особенно в Париже (облава в 18-м округе, произведенная полевой жандармерией, облава на еврейское население 11-го округа в августе 1941 г., облава на еврейскую интеллигенцию в декабре 1941 г., облава в июле 1942 г.), в Клермон-Срерране (облава на профессоров и студентов Страсбургского университета, которые были доставлены в Клермон-Ферран 25 ноября 1943 г.).

Эти аресты сопровождались жестоким обращением и пытками, производившимися самыми разнообразными способами, такими как погружение в воду, удушение, вывертывание конечностей, использование таких инструментов пытки, как электрический ток, что практиковалось во всех тюрьмах Франции, особенно в Париже, Лионе, Марселе, Ренне, Меце, Клермон-Ферране, Тулузе»[382].

Начиная с 2014 г. во время гражданской войны на Украине практика пыток со стороны украинских силовиков носила аналогичный характер. Приведенные ниже многочисленные показания убедительно свидетельствуют, что пытки, применяемые украинскими вооруженными силами, Национальной гвардией и другими подразделениями Министерства внутренних дел, а также Службы безопасности Украины (СБУ), носили масштабный и системный характер.

Для расследования конкретных случаев применения пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения эксперты Фонда исследования проблем демократии фиксировали свидетельства тех, кто был передан украинской стороной при обмене пленными[383]. Интересно отметить, что за подготовку доклада, обличавшего государственную власть Украины в тяжелейшем нарушении прав человека, автор книги — директор Фонда исследования проблем демократии М. С. Григорьев — указом президента Украины был объявлен персоной нон-грата.

Пострадавшие от пыток свидетельствуют, что жестоким и систематическим избиениям подвергается подавляющее большинство захваченных украинской стороной. Например, пострадавший от пыток Роберт Анискин рассказывает: «В боевых действиях я не участвовал, в ряды ополчения не записывался, на блокпостах не стоял. Был задержан представителями батальона «Азов». При задержании избивали прикладами. После допрашивали с применением электрошокеров и ударов куда попало. После этого меня привезли в СБУ Мариуполя с пакетом на голове, замотанным скотчем, с застегнутыми сзади руками, кинули на пол в подвале. В таком состоянии я провел больше суток. Надели дополнительный пакет и, прорезав отверстия для дыхания, начали допрос. Бросив меня на пол, три-четыре человека избивали меня ногами и кастетом по телу. Моего товарища бить не стали, а взяли в заложники его жену и моих родных — мать, сестру, племянницу».

В материалах Нюрнбергского процесса присутствуют описания пыток, применявшихся фашистами: «Излюбленным методом гитлеровских эсэсовцев являлось подвешивание заключенных за связанные назад руки. Француз Ле-Дю-Корантен, испытавший на себе эту меру наказания, рассказал, что при подвешивании заключенный быстро теряет сознание, после чего подвешивание прекращается, а когда сознание возвращается, подвешивание начинается снова, и так происходит много раз» [384].

Аналогичные фашистским методы пыток использовали и украинские силовики во время гражданской войны начиная с 2014 г. Например, пострадавший от пыток Василий Пельдик, захваченный в г. Авдеевка Донецкой обл., рассказывает: «Заехали человек 20–25 в масках. Залетели в квартиру. У меня жена, дети. Надели мешок на голову. Потащили в машину, вывезли… До сих пор не могу после наручников шевелить пальцами. Был в наручниках в подвешенном состоянии. К батарее подвешивали так, что я не касался пола. Я уже не мог ходить. Весом давило и передавило все сухожилия. Немые пальцы. Не мои как бы пальцы. Издевались над людьми. Что хотели, то и делали. Как оно называется, не могу. Я сказал: «Пристрелите меня и не мучайте», а они сказали: «Это для тебя будет легкой смертью».

Ополченец Андрей Рунов рассказывает о том, как пытали его и его товарища, которого после пыток парализовало: «С 23 на 24 ноября захвачен у себя дома подразделением «Айдар». Нас привезли в аэропорт Мариуполя. Там нас пытали и били до такой степени, что мы теряли сознание. Били по пяткам, по ребрам, по голове. Хотели сломать ноги, грозились отрезать уши, выколоть глаза. Товарищу отбили все внутренности, проломили череп, после чего его парализовало».

Житель Тернополя Игорь Покровский рассказывает, как сотрудники СБУ избивали его прямо в здании суда: «Я был задержан сотрудниками СБУ в Тернополе 4 сентября 2014 г. На суде, который состоялся 8 сентября 2014 г., был избит прямо в здании суда сотрудниками СБУ».

Пострадавший Андрей Полонь рассказывает, как его избивали и подвешивали на крюк в СБУ: «Нас задержали сотрудники СБУ, переодетые в форму ГАИ. Отвели в блокпост, угрожали, приставляли оружие, говорили: «Мы тебя сейчас застрелим, нам за это ничего не будет». Угрожали пытками током, били ногами в голову, это там же, на посту. Наручники постоянно были затянуты настолько, что руки синели. Отвезли в СБУ, там продолжилось то же самое, только с использованием уже пластиковых бутылок, наполненных водой, наручники сзади — и на крюк. Позабирали абсолютно все — все личные вещи, телефоны, деньги, карточки — все, что было. Ничего не вернули, даже когда мы выходили на обмен».

В материалах Нюрнбергского процесса содержатся свидетельства того, каким пыткам гестапо подвергало мирных граждан на оккупированной территории: «…исключительные по своей жестокости пытки и истязания советских граждан производились в помещении гестапо. Так, например, гражданина Ковальчука Филиппа Акимовича, 1891 года рождения, проживающего в г. Пятигорске, арестовали 27 октября 1942 г. у себя на квартире, избили до потери сознания, затем отвели в гестапо и бросили в одну из камер.

Через сутки гестаповцы приступили к его истязаниям и пыткам. Допрашивали и избивали его только ночью. Для допросов вызывали в отдельную камеру, где были специальные приспособления для пыток: цепи с поручнями для закрепления рук и ног. Эти цепи были прикреплены к цементному полу камеры. Арестованных предварительно раздевали наголо, клали на пол, затем руки и ноги заковывали в цепи. Таким пыткам и подвергали гражданина Ковальчука. Находясь закованным в цепях, он совершенно не мог двигаться и лежал вверх спиной, в таком положении избивали его резиновыми палками. После пыток заключенного, потерявшего сознание, бросали в сторону, и следующую свою жертву гестаповцы силой волокли из соседней камеры, вновь заковывали в цепи и таким же путем продолжали пытать. Камеры пыток всегда были в крови»[385].

Аналогичным пыткам украинские силовики подвергали мирных жителей и ополченцев Донбасса. Например, пострадавший от пыток Александр Рябченко свидетельствует: «…меня распяли в раздевалке на сетке-рабице и каждый час приходили — били ногами. На следующий день отвезли в Дебальцево. Там меня отвели к старшему следователю, и он спросил, буду я сотрудничать или нет. Я сказал, что мне нечего говорить, что я ничего не знаю. После этого он вызвал своих трех помощников и дал им задание, чтобы выбили из меня все, что нужно. Они связали мне руки за спиной и подвесили на дверь, а на правую ногу надели веревку и подвесили ее за ручку другой двери так, что я стоял на одной левой ноге. Вдвоем стали бить ногами по моей левой ноге. Потом вывели в коридор, связали руки за спиной скотчем, привязали веревку к рукам и за правую ногу подвесили. Надели черный пакет на голову и избивали, пока я не потерял сознание».

Ополченец П. Степаненко рассказывает о том, как его пытали в аэропорту Мариуполя: «Мы сидели в яме, и в нас бросали блоками. Потом достали и избивали прикладами автоматов. В конце били ногами и палками». Ополченец Александр Марченко свидетельствует, как его пытали украинские военнослужащие 25-й аэромобильной бригады: «Били прикладами по голове и по всему туловищу. Сломали ребра и отбивали ноги в коленном суставе. В Краматорске, естественно, снова в ямы; скованными в наручниках подвешивали цепями кверху и избивали. Потом перевезли в город Изюм, отвели в подвал, мешок на голове, пристегнули наручниками к батарее, растянули на растяжку. Руки онемели, так как это продолжалось в течение трех дней. Отвезли в СБУ там уже все это сняли, перевязали и обработали руки. Потом нас обменяли».

Пострадавший Артур Нужненко рассказывает: «Я был задержан 16 октября около своего дома. Во время допроса следователь сказал мне, чтобы я встал на колени. Приказал разуться и стал бить мне по ступням, спине и голове палкой. После этого он сказал, что палки мне мало, ушел и вернулся с электрошокером, которым тоже стал меня бить».

Пострадавший от украинских пыток Виктор Гриценко был захвачен у себя дома в пос. Парасковеевка (Артемовский р-н Донецкой обл.) 24 декабря 2014 г. Он рассказывает: «Ничего не предъявили, сразу заломили руки. С дома все вынесли: ноутбук, компьютер, телефоны, деньги, золото. Привезли в Краматорск уже вечером, кинули меня в какую-то будку в подвале. Я около часа там побыл. Там вода была. Размер будки метр на метр, и высотой, наверное, метра два. Где-то через час вызывают они меня, сразу же пакет надевают: «На колени». Я говорю: «Я не буду становиться». — «Ну, снимай куртку». Я снял. «На колени». Я говорю: «Я не буду становиться». Ну, ударил меня по спине. Типа труба. Раз ударил, я устоял, два ударил, устоял. Потом лупил, я устоял. Прикладом по коленке вдарил, и я упал. А потом он на украинском говорит, я так не смогу сказать: «А ты говорил, что не встанешь на колени». Я отвечаю: «А я не встал на колени все равно». Они потом тягали, били ногами, прикладами, кинули потом назад. Вот шрам остался. Но уже пять месяцев прошло. Сигареты тушили, шрамы оставались. В этом подвале я провел семь суток».

Пострадавший Юрий Новосельцев говорит: «После «неваляшки» меня отвели в помещение бетонное 1,5 на 2,5 м, пристегнули наручниками к анкерной скобе на стене, посадили, сняли повязку. Через некоторое время туда пришел человек в камуфляже, не представляясь, начал спрашивать, кто я, откуда я, как я сюда попал, почему попал. Он показал шеврон на левом рукаве, зеленый, со знаком укропа, говорит: «Я горжусь, что я укроп». У меня забрали деньги, золотые украшения: обручальное кольцо, венчальное кольцо, цепочку, крестик. Со мной разговаривал вроде бы вежливо, без угроз, сказал, что я вру, развернулся, ушел. Через некоторое время за мной пришли двое военнослужащих Украины уже в камуфляже, на рукавах у них были желтые повязки, и начали меня избивать. Избивали ногами и кленовой палкой, свежевырезанной из дерева. Удары в основном наносили выше колен, до лица, по рукам, избивали до тех пор, пока я не упал. Потом они успокоились, ушли, через некоторое время пришел опять офицер и сказал, что, если я не буду разговаривать, это будет повторяться регулярно и постоянно.

Ночью практически каждые два часа военные в балаклавах регулярно, постоянно и профессионально нас избивали. Все спрашивали, не агент ли я ФСБ».

Ополченец Юрий Слюсарь рассказывает, как его избивали цепью от бензопилы и угрожали подвергнуть пыткам жену и дочерей: «4 ноября был задержан сотрудниками подразделения «Азов» и СБУ на работе в г. Дружковка. Был доставлен в Краматорск. Били по голове руками и ногами, цепью от бензопилы, стреляли возле головы, угрожали, что следующая пуля будет в голову или прострелят ногу. Унижали, говорили, что изнасилуют. Обещали привести жену и двух дочерей и издеваться над ними на моих глазах. В течение трех суток не мог есть. Из еды давали только воду и сухари».

Ополченец Валерий Яковенко был захвачен 27 июля 2014 г. Он рассказывает: «Я был доставлен в центр АТО Краматорска, где подвергался избиениям. Поднимали меня вчетвером и с силой бросали на пятую точку на бетон. Поле того как случился сердечный приступ, я потерял сознание.

Придя в сознание после облива водой, я услышал разговор и увидел лица пытавших меня, так как с глаз спал мешок. Руководил допросом шатен ростом 182–187 см, позывной Хирург, зовут Андрей (черная борода). Ориентировочно уроженец Киева, имеет медицинское образование. Второй и третий отзываются на позывные Викинг и Игрек. По национальности чеченец, звание — майор. Два или три раза пытался мне отрезать уши штык-ножом, но не стал. Еще один, тоже чеченец, разговаривал с Викингом по-чеченски, был в балаклаве.

За время нахождения в центре АТО насчитал 17 пусковых установок «Точка-У» и четыре установки «Смерч». За это время ВСУ провело 6 залпов в сторону Горловки и Луганска. 19 сентября меня избивал начальник контрразведки Долучаев Олег Владимирович».

Пострадавший Николай Хмарук был захвачен батальоном «Донбасс» у себя дома 28 сентября. Он свидетельствует: «Меня похитили из дома каратели и переправили на Краматорский аэродром. Меня там допрашивали с применением физической силы: побои головы, ребер, ног. 1 октября был доставлен в Харьковское СБУ Меня избивали, и после допроса я провел ночь в бессознательном состоянии».

Многие из пострадавших от пыток свидетельствуют, как подвергались избиениям со стороны украинских силовиков на протяжении нескольких дней.

Аналогичным образом начиная с 2014 г. во время гражданской войны на Украине украинские силовики подвергали мирных жителей Донбасса произвольным арестам и пыткам. Например, пострадавший от пыток Герман Мандриков рассказывает, как его душили и пытали электрическим током: «Я лицо сугубо гражданское, участия в боевых действиях не принимал, но следователи СБУ под пытками заставили меня оговорить себя.

В начале октября поехал проведать мать. Был задержан неизвестными. Отвезли в аэропорт Мариуполя, и там в течение трех суток я подвергался нечеловеческим пыткам. В качестве методов морального и физического подавления ко мне применялись пытки электрическим током, удушение целлофановым пакетом, удары железной монтировкой по ногам, обливание ледяной водой и т. д. На камуфляжной форме тех, кто меня пытал, были нашивки карательного батальона «Азов».

Они угрожали изнасиловать мою мать и невесту. Не выдержав нечеловеческих мук, я подписал, не глядя, какие-то бумаги».

Ополченец Элвин Соидов рассказывает: «Кололи, били молотком, жгутом и шлангами 24 дня. На 25-е сутки отвезли в СБУ Мариуполя и там избивали».

Пострадавший от пыток Игорь Мирошниченко собирал информацию о нарушениях прав человека на Украине и был захвачен СБУ: «Ко мне домой ворвались сотрудники спецподразделения «Альфа» и арестовали меня. Отвезли в Славянск, в общежитие колледжа. На протяжении шести дней меня пытали и били».

Пострадавший от пыток украинских силовиков ополченец Сергей Белый (56 лет) рассказывает о том, как его избивали в течение трех дней: «Меня ударил один из них резиновой палкой по пояснице, и я потерял сознание. Когда я очнулся, стали задавать мне вопросы о моих товарищах. Я ничего не отвечал, тогда меня стали бить по пяткам, и это продолжалось еще три дня».

Ополченец Сергей Кучеров поехал в г. Славянск, чтобы вывезти мать и брата в Россию. Он рассказывает: «Задержали меня в кафе Славянска и отвезли в Краматорск на аэродром. Семь суток меня избивали, кидали гранаты в подвал, выводили на расстрел, стреляли куда-то и говорили, что следующая пуля моя. Били везде, но больше всего по ногам. В результате зашивали правую ногу».

Ополченец Андрей Рунгов рассказывает: «Меня взял в плен батальон «Айдар». Отвезли в город Мариуполь, в аэропорт. В первый же день меня повели на допрос, где практически я и не понял, что они от меня хотели. Меня били, отбивали пятки, душили, пакет на голову надевали, я думал, меня задушат. Били по голове, отбили все внутренности. Ребра до сих пор болят. Грозились отрубить уши, выколоть глаза, электрошокером меня тоже пытали. В основном по голове били, били и по телу, по ребрам били. Или дубинами, или прикладами. Скорее всего, прикладами, потому что очень больно и жестко было. Целую неделю так били. Я думал, я там и останусь.

Грозили семьей. У меня дедушка, 93 года, который провоевал, прошел войну, им тоже грозили. Да, семьей грозили, говорили, что дочке уши поотрезают».

Захваченные женщины при этом нередко подвергаются изнасилованиям. Пострадавший от пыток Юрий Новосельцев рассказывает, как около его помещения военнослужащие Украины с за-падно украинским акцентом избивали и насиловали захваченную женщину: «В одну из ночей я услышал, как избивали женщину, она кричала. Эти молодые военнослужащие (от 18 до 25 лет, не старше) разговаривали на украинском языке с западным акцентом, то есть некоторые слова были вперемешку с польскими. Потом эти молодчики (насколько я понимаю, их по голосам было около четырех-пяти человек) глумились над ней, то есть насиловали, избивали, при этом ржали, как лошади, это был нечеловеческий смех, то есть они были то ли под наркотическим воздействием, то ли под алкогольным. Они получали большое удовольствие, избивая ее, насилуя. Что именно было, я потом услышал уже от нее сам. Даже просто то, что я слышал, для меня как для человека это было унизительно».

В материалах Нюрнбергского процесса присутствуют описания пыток, применявшихся фашистами: «Кроме расстрелов, в Яновском лагере применялись разные пытки… Был такой еще случай: одного молодого парня гестаповец Гайне поставил и резал от его тела куски мяса. И одному сделал в плечах 28 ран (ножевых). Этот человек вылечился и работал в бригаде смерти, а впоследствии был расстрелян» [386].

Опрошенные в 2014 и 2015 г. жители Донбасса свидетельствуют о том, что Вооруженные силы Украины, Национальная гвардия и другие формирования Министерства внутренних дел, Служба безопасности Украины использовали аналогичные пытки, включавшие колющие и режущие удары ножами.

Например, ополченец Дмитрий Клименко свидетельствует: «Я был захвачен 8 июля 2014 г. батальоном «Донбасс» у себя дома. При аресте я потерял сознание. Очнулся в машине с мешком на голове, меня начали пытать. Били ногами по корпусу в районе ребер, сломали три ребра. Били ногами в голову, после чего я снова терял сознание.

Очнулся от того, что меня поливали водой. Достав нож, один из батальона «Донбасс» начал бить меня ножом в ногу, продолжая допрос. После этого другой принялся наносить мне удары электрошокером. Вся эта инквизиция продолжалась десять часов.

Утром они пришли снова продолжать допрос, нанося удары по корпусу ногами, по ребрам. После чего я понял, что ребра сломаны. Не выдержав боли, я сказал им, чтобы прекратили избиения. Если нет, чтобы пристрелили. Один из них мне сказал: «Я исполню твое желание» — и ударил в голову. Я упал лицом в землю, услышал передергивание затвора и очередь в землю. Поняв, что я ничего не скажу, надели мешок на голову и повели в машину, где положили в багажник. Отвезли меня куда-то и ввели в кабинет. Я сразу понял, что это СБУ В СБУ я провел двое суток. После этого меня провели в здание суда, где меня подвели к адвокату. Поговорил с ним, пришел следователь. Завели меня в суд. На процессе судья не обращал внимания на мои увечья, которые были явно видны».

Пострадавший от украинских пыток Василий Пельдик, захваченный у себя дома в г. Авдеевка Донецкой обл., рассказывает: «У меня татуировка сзади — «Спаси и сохрани». Они ее хотели вырезать. Один начал накалывать уже, я почувствовал. Зашел какой-то старший и не разрешил».

Ополченец Юрий Симаков рассказывает: «Я был арестован у себя дома сотрудниками СБУ и милиции. Был доставлен в горотдел милиции Дзержинска. Там меня избивали, порезали ножом правую ногу. После этого перевели в Харьков, где поместили в тюрьму. Там подговаривали зэков, чтобы они над нами издевались».

Пострадавший Александр Ткаченко рассказывает, как бойцы батальона «Днепр» резали его ножом и пытали электротоком: «13 ноября я был задержан бойцами батальона «Днепр-1», после чего перевезен в большое строение в частном секторе, предположительно в пос. Мирный. Во время пыток они использовали электрошокеры, металлопластиковые трубы, которыми они меня избивали. Били прикладами автоматов и ногами. Резали меня ножом. Угрожали физической расправой над членами моей семьи и родственниками».

Ополченец Иван Залутный свидетельствует, как его пытали электрошокером и делали на его теле порезы ножом: «У солдат ВСУ я находился с 19 по 23 октября. Украинские солдаты пытали электрошокером, били гранатой по голове, связывали и угрожали ножом, делали порезы».

Ополченец Владимир Арефьев рассказывает, как его пытали штык-ножом и перфоратором: «Я был ранен в грудь осколками, попытался вылезти из машины, начал терять сознание. Очнулся в больнице Артемовска, где узнал, что город под Нацгвардией.

Из больницы меня забрали трое в масках. Когда я отказался говорить, начали бить палкой по телу, а также руками и ногами. На протяжении трех часов продолжались избиения, после чего пытались два раза расстрелять.

Под вечер еще раз избили руками и ногами и выстрелили в ногу с травмата. Закинули в яму, приковали наручниками, оставили на двое суток. В течение недели с перерывом на обед вызывали на допрос и снова били. Били полностью повсюду. Надевали полотенце на рот и нос, закидывали голову, заливали водой. Сидел на стуле с привязанными ногами и пристегнутый наручниками. Пытались перфоратором просверлить ногу. Штык-ножом тыкали в руку».

Ополченец Игорь Козлов рассказывает: «18 июля был задержан на блокпосту ВСУ в р-не Попасной. Били, пытали, пытались отрезать ухо».

Ополченец Александр Кащенко был захвачен батальоном «Днепр» 13 ноября 2014 г. и подробно рассказывает, какие пытки применяли к нему украинские силовики: «Меня избивали с кульком на голове, избивали металлопластиковыми трубами, по двое, по трое, били по голове, по спине, по ногам, по почкам. Душили кульком, то есть перекрывали мне кислород, дальше били меня электрошокером. Били прикладами автоматов и ногами, обутыми в армейские сапоги. При этом они мне сломали ребра. На голове у меня было после избиения шесть рассечений от металлопластиковой трубы.

Били молотком. Повреждены пальцы, руки, кость на кисти. Два раза терял сознание. Избиения продолжались не один день.

Они меня начали резать ножом, задавая вопросы, которые их интересовали. Они мне вставляли нож в ногу, потом выворачивали, потом еще глубже, глубже вставляли, еще проворачивали и еще глубже. Потом пытались отрезать пальцы».

Целый ряд пострадавших свидетельствуют, что используются такие пытки, как прижигание тела с помощью горелки или раскаленных предметов, выжигание на теле арестованных различных надписей.

Например, ополченец Александр Пискунов рассказывает, как украинская Национальная гвардия жгла его горелкой и подвешивала за руки: «Мы попали на засаду, нас захватила Национальная гвардия. Трое суток над нами издевались без перерыва, били, жгли, вешали. Меня жгли, я так понял, что горелкой, мешок был на голове.

Меня подвешивали за руки, еще даже не зажили шрамы, правая рука — немая, я ее не чувствую. Ребра еще болят. Избивали ногами, сзади руки пристегивали, привязывали к пальцам кольцо гранаты, и надо было сидеть. Если пошевельнусь, то, само собой, выдергиваешь чеку. Нужно было сидеть ночь, чтобы не шевелиться, потому что выдернешь чеку. Приходилось сидеть, хотя иногда хотелось даже вырвать. Просили застрелить, но они говорили, что это легкая смерть, хотя не один раз ставили к стенке, приставляли пистолет к голове, нажимали на курок, это просто щелчок был, выстрела не было. Некоторые просили даже, чтобы пристрелили, чтобы не мучили. Но они говорили, что для нас это легкая смерть, что мы нелюди, что предали свою страну. Это не люди вообще, это звери».

Ополченец Станислав Станкевич рассказывает, как его пытала Национальная гвардия, — на груди раскаленной цепью ему выжгли слово «сепр» (сокращенное от «сепаратист») и раскаленным штык-ножом — немецкую свастику на ягодице: «24 августа 2014 г. мы ехали проводить человека до границы. По пути машину расстреляли. Нас двоих, меня и водителя, увезли в Краматорск, где пытали, допрашивали, избивали, избивала Национальная гвардия. Выжигали на груди цепью раскаленной надпись «сепр» и на ягодице немецкий крест. После трех дней избиения отвезли в службу безопасности в городе Харькове. Сутки мы пролежали на каменном полу в туалете, только потом запустили нас в общие камеры. Лечились на свои деньги. Отпустили вчера вместе со всеми. Служба безопасности Украины выделила 1500 гривен на лекарства, чтобы зажило все, что выжигали цепью».

Михаил Любченко, ополченец ДНР, захваченный в плен в районе с. Волновахи, рассказывает: «Потом, когда перевели в СБУ приезжали еще люди. Показывали выжженное на теле слово «сепр», свастика на ягодице, звезда на спине. И все ожоги 3-й степени».

Пострадавший Роман Банных рассказывает: «Я был задержан 5 апреля 2014 г. при прохождении границы. В Харьковском СИЗО познакомился с человеком, которому поджигали пятки каленым железом. В настоящее время я его судьбу не знаю. В автобусах на обмен его с нами не было».

Используются такие формы пыток, как раздробление тех или иных частей тела. Например, ополченец Алексей Стенов, попавший в плен 26 августа 2014 г., рассказывает, как военнослужащие украинской армии кувалдой и молотком били его по пальцам ног и коленям: «Когда в плен попал, положили лицом на землю, я только услышал: «Берем вот этого большого, маленького и старого, остальных в расход». А группа наша была в составе девяти человек. Нас поместили в БТР и увезли меня в неизвестный населенный пункт, потом я из разговоров понял: какой-то 11-й разведбат.

Там нас кувалдой били по пальцам ног, молотком по коленям били, соответственно по ногам, черенками от лопат били… ночью привязали к какой-то ограде, раздели до трусов и всю ночь обливали холодной водой. С утра продолжили избиения, ближе к обеду нас увезли в какой-то штаб, где избиения продолжились. Потом в СБУ г. Изюм уже относились чуть-чуть попроще. Кормили когда один раз в день, когда два, когда просто забывали. А потом уже обменяли».

Ополченец Олег Фурман также рассказывает, как он подвергался жестоким пыткам, а его товарищу украинские военнослужащие разбивали кувалдой пальцы ног: «Нас задержали на блокпосту. Сначала нас не били, потом приехали люди из какого-то карательного батальона, началось сразу же избиение. Рассекли губу, прыгали на грудной клетке, прыгали на спине, били прикладами и били стволами автоматов по позвоночнику. Нас троих связали, набросили мешки, погрузили в БТР, пятерых товарищей расстреляли на блокпосту. Нас привезли в расположение, и избиение продолжилось, обливали водой. Вечером посадили в какой-то сарай, потом еще одного товарища посадили со мной же. Третьего товарища на улице пытали. Ему разбили кувалдой пальцы ног, обливали холодной водой ночью. Утром нас погрузили в автомобиль, при этом набросив мешки и связав скотчем глаза. Привезли в какое-то место, где избиение продолжилось, то есть избивали по нескольку человек. Били резиновым шлангом по спине. Потом загрузили опять в машину, привезли в штаб в г. Краматорск, где избиение продолжилось. Били группой по три-четыре человека, били электрошоком, ставили на колени в мешке, стреляли возле уха. Потом пришел их командир, забрал нас всех и посадил нас в яму на цепь, надели наручники. Сидеть я не мог, стоять я не мог, то есть я висел на этой цепи, потому что у меня были сломаны ребра и пальцы рук».

Пострадавший Олег Стетасов рассказывает, как сотрудники СБУ угрожали отрезать ему пальцы и раздробить молотком ноги: «В конце ноября меня задержали в Харькове. Был доставлен в Харьковское СБУ. При допросе били по почкам, пытаясь добиться нужных показаний. Так я провел одни сутки, после чего меня перевели в аэропорт Мариуполя, где меня во время допроса пытали электрошокером, били милицейской дубиной по рукам и ногам. Угрожали, что если я не дам нужных показаний, то они привезут мою маму, младшего брата и старшую сестру и убьют их на моих глазах. Требуя нужных показаний, угрожали отрезать пальцы на руках, разбить молотком ноги».

Пострадавшие от пыток отмечают, что армия и правоохранительные органы Украины системно использует такой метод пытки, как «утопление». Ранее этот метод использовался американскими спецслужбами.

Ополченец В. Попов рассказывает, как использовали пытку утоплением: «Меня схватил батальон «Шахтерск» и отвез в линейный отдел. Там меня пытали. Положили на спину и заливали воду в рот. Я захлебывался. Потом приводили меня в чувство. Хотели меня застрелить».

Пострадавший от пыток Сергей Скидан рассказывает, как его пытали сотрудники СБУ — подвергали утоплению и использовали электрошок: «Задержан сотрудниками СБУ 11.09.2014. Привезли и стали избивать, топить, вести перекрестный допрос, били током. Я потерял сознание, после чего очнулся в какой-то камере. Через некоторое время все повторилось снова, и меня опять бросили в камеру. Через некоторое время пришел человек и спросил, что я хочу передать своей семье, поставил меня на колени. Между лопаток — пистолет. Я услышал щелчок, после чего он сказал, что в следующий раз будет по-другому».

Например, 18-летний пострадавший Влад рассказывает: «Я приехал из Донецка домой. Днем мне позвонила знакомая и предложила встретиться. Со мной еще были трое друзей. Только из такси выходим, подъезжает микроавтобус, и сразу нас схватили. Мешок на голову — и потащили. Начали сразу допрос: уложили на спину, положили сверху тряпку и водой заливали. Руки в наручниках, я перевернутый. Руки сзади на спине, и я лежал на спине. Я уже терял сознание, потом откачивали. Три раза делали и каждый раз откачивали. Потом снимали меня на видео, как я давал показания. Отвезли к следователю, писали протокол, что я возил на «скорой помощи» и собирал раненых в Донецке».

Пострадавший от пыток Денис Гаврилин, задержанный украинской Нацгвардией 31 июля 2014 г. и переданный батальону «Азов», также рассказывает: «Глаза были завязаны, клали на лицо полотенце или тряпку. Я не видел. Руки при этом были прикованы сзади. И, держа меня сзади за голову, положив мне на лицо тряпку, поливали сверху. Не знаю, из чего — из бутылки, из чайника… Состояние — утопление. Потом приводили в чувство. Ну и так далее».

Пострадавшими от украинских силовиков отмечаются и другие формы пыток посредством лишения их воздуха с помощью целлофановых пакетов, противогазов и т. д.

Ополченец Андрей Шеремет рассказывает, как его лишали воздуха с помощью пакета на голове, а также пытали паяльником и током: «После задержания меня отвезли в горотдел, где меня начали пытать — делали «ласточку», надевали пакет на голову. Дней через пять за мной приехали на машине нацисты из Национальной гвардии, в масках, надели пакет на голову и отвезли за город в какой-то дом, где началось: током пытали, паяльником, пакет на голову, душили. Потом вывели на улицу, приставили автомат к голове и сделали выстрел».

Ополченец Геннадий Анисимов рассказывает, как ему угрожали расстрелом его семьи, а его самого топили и душили: «Захвачен сотрудниками СБУ 20 октября 2014 г. в с. Константиновка. Меня увезли в неизвестном направлении. После приезда завели в какой-то контейнер и начали избивать ногами, руками, палками. В костер кидали, топили, душили, выводили расстреливать. Сотрудники СБУ меня избивали каждый час 10 дней, потом привезли в Мариупольское СБУ и посадили в подвал. Там бить стали меньше и давали разные бумаги, чтобы я подписал то, что я не делал. Они сказали, что мою семью расстреляют, и я подписал какую-то стопку бумаг».

Владимир Ладцев из Одессы свидетельствует о том, что следователь СБУ Исламов также душил его пластиковым пакетом и угрожал подвергнуть пыткам его жену: «Я был задержан СБУ 24 октября в 6:30 утра. За спиной застегнули наручники и избивали до 14:00. В избиении участвовал следователь СБУ Исламов. Кроме избиений, ко мне применялась пытка током, целлофановым пакетом меня душили, надев на голову. Были угрозы, что будут применены пытки и к моей жене».

Пострадавший Леонтий Лазарев свидетельствует, как его пытали с помощью противогаза с перекрытым притоком воздуха: «4 ноября ко мне домой ворвались вооруженные солдаты 71-й воздушно-десантной бригады. Ударили мою жену, повалили меня на живот. Три человека, запрыгнув сверху на меня, начали прыгать по мне и топтать меня ногами. После этого, не найдя ничего в моем доме, солдаты надели мне на голову мешок, связали руки и вывезли за село. Избивали меня ногами. Через какое-то время подъехала легковая машина СБУ, и меня увезли на ней в неизвестном направлении. Один из тех, кто был в машине, сказал мне, чтобы я обращался к нему «Есаул». Через какое-то время мы остановились, меня вывели из машины и выстрелили над головой. Потом ударили по голове чем-то тяжелым, и я потерял сознание. Очнулся, когда меня вытаскивали из машины. Завели, посадили на скамейку, и «Есаул», ничего не говоря, начал избивать меня металлическим прутом.

Он надевал мне на голову противогаз, пока я не начал задыхаться. Мне пришлось подписать их протоколы, которые я даже не смог прочесть и которые являлись основанием для возбуждения против меня уголовного дела и содержания под стражей в СИЗО Мариуполя».

Ополченец Радик Удовиченко рассказывает, как его душили веревкой и кидали в воду со связанными руками: «Я был арестован на блокпосту Славянска 8 октября 2014 г. по причине отсутствия документов. После ареста отвели в помещение и начали бить, душить веревкой, кидать в воду со связанными руками, стреляли из пистолета, угрожали отправить в «Правый сектор» на истязания или убить. Заставляли подписывать документы о том, что я убивал военнослужащих Украины и стрелял в БМП и БТР. 12 октября перевели в Полтаву и поместили в подвал СБУ Следователем была Оксана Савченко. Регулярно два раза в день избивали».

Пострадавший Павел Зейферт свидетельствует о том, как его пытали, — сотрудники СБУ не давали ему дышать: «Был арестован сотрудниками СБУ. Били битой по рукам, надевали пакет на голову и не давали дышать. Надевали противогаз и не давали дышать».

В качестве орудия устрашения и пыток используют и так называемую бандеровскую удавку[387].

Захваченная 15 октября 2014 г. медсестра Ольга рассказывает: «Когда допрашивали в СБУ, один показал железную проволоку, как спираль. Спрашивает: «Знаешь, как это называется? Это банде-ровская удавка. Я тебя буду ей душить, пока не будешь говорить».

Ополченец Евгений Павлюк, захваченный 10 сентября 2014 г. сотрудниками СБУ, рассказывает: «В СБУ мне накидывали бандеровскую удавку на шею, били ногами, прикладом по голове, прикладом по почкам, надевался мешок, лили воду. И потом уже в следственном изоляторе били по голове Уголовным кодексом Украины».

Стандартным методом пыток украинской армии и СБУ является использование электрического тока. Например, пострадавший Антон Лазуренко рассказывает: «В ополчении я не состоял, отношения никакого не имел, помощи не оказывал. 29 октября 2014 г. в 20:00 рядом с подъездом собственного дома меня забрали СБУ и отвезли в штаб АТО Краматорска. Там ко мне применялась физическая сила для того, чтобы я подписал свое участие в ополчении ДНР. Применяли деревянную биту, электрическую динамо-машину, избивали руками и ногами. Я просил, чтобы меня расстреляли, на что они ответили, что если я не подпишу ими выдуманные истории про мое участие в ополчении ДНР, то они поедут и расправятся с моей беременной гражданской женой. После этих слов я сдался, и мне пришлось подписать их истории. В дальнейшем они стали как мои собственные показания».

Ополченец Валерий Карлов был захвачен 6 ноября. Он рассказывает: «Привезли меня, я именно не видел куда, у меня пакет на голове был. Потом ушли и буквально через десять минут пришли. Они начали бить меня. Твердым чем-то били. И все, у меня потемнело в глазах, и я уже очнулся, и я, значит, опять сижу, и начался допрос. Так я падал несколько раз. На следующий день, они так же пришли, то же самое продолжили, но только они еще и электрошокером. В спину, в ноги били электрошокером, так же несколько раз падал, терял сознание».

Пострадавший от украинских пыток Василий Пельдик, захваченный по месту у себя дома в г. Авдеевка Донецкой обл., также говорит о том, как его пытали электрическим током: «Пытка электротоком — это их лучшее. Сняли штаны, положили мокрую тряпку на гениталии и пропускали 220 вольт. Много очень приколов у них».

Ополченец Евгений Гомзяк рассказывает: «Я был схвачен у себя дома бойцами ВСУ При задержании надели на голову мешок. Меня посадили в машину и везли два часа. Все это время били по ребрам, по ногам, по голове. Руки были в наручниках.

После чего меня завели в какой-то подвал и начали мучить электрошокером. Потом присоединили какие-то провода и били током. Потом кинули куда-то размером полметра на два метра и держали там трое суток. Пытал кто-то с кавказским акцентом. Еще слышал позывной Ганс. Меня пугали тем, что отправят на органы. Стали запугивать тем, что привезут сюда моего сына. После этого я подписал обвинения. Только после этого меня передали в СБУ».

Пострадавший Анатолий Андреев рассказывает: «Я был задержан ВСУ на маршрутном автобусе около с. Николаевка. В камере меня постоянно избивали, два раза выводили на имитацию расстрела. Применяли электрошокер, от прикосновения которого, бывало, падал. Все это снимали на портативную видеокамеру».

Игорь Лямин, захваченный 14 сентября 2014 г., рассказывает: «Последний раз они двадцать минут продержали на ломике, сняли, начали обливать водой и бить током, электрошокерами».

Пострадавший Станислав Щедровский, задержанный представителями батальона «Азов», также рассказывает об этой методике: «В процессе избиения были сломаны ребра, нарушена грудная клетка и повреждены легкие. Потом меня отвезли в суд. Там я под угрозами подписал документы. Я их даже не мог прочитать. Постоянно избивали, угрожали. Они клали мокрую тряпку на меня и включали электрошокер. Это происходило часто. Пробили грудную клетку. Впоследствии была операция на легких. Били по голове, рукам. Голова опухла, рука не двигалась, ребра сломаны почти все, печень смещена».

Ополченец Роман Синько был захвачен 14 августа. Он рассказывает: «У меня на телефоне была заставка ДНР, из-за которой меня сняли с автобуса. Меня вывели из автобуса и заставили прыгнуть в окоп до разбирательства. Пока находился в окопе, подходили военные и по очереди избивали меня. Потом меня отвезли в Волноваху, закинули в камеру и начали избивать, пытаясь что-либо узнать. Утром следующего дня меня завели в какую-то пустую комнату и опять начали избивать. Подключали электроток, подвешивали.

На следующий день допрашивал следователь. Отвели в другую камеру, сняли пакет и наручники, положили передо мной бумаги и сказали: подписывай, иначе живым отсюда уже не выйдешь. Прочесть эти бумаги не дали. Потом надели пакет на голову, наручники и сказали, что едем в суд. Если скажешь, что мы тебя пытали, то после суда в живых не останешься. На суде в Мариуполе я понял, что находился в СБУ Волновахи».

Пострадавший от пыток Виктор Гриценко был захвачен у себя дома в Артемовском р-не Донецкой обл., пос. Парасковеевка, 24 декабря 2014 г. Он рассказывает: «Меня неоднократно вытягивали, били прикладами, электрошокерами. Провода наматывали на пальцы рук и включали в розетку 220 вольт. Использовали машинку — как телефон, ручку крутишь — она ток вырабатывает. Улетаешь, теряешь сознание. Сигареты тушили».

Ополченец Александр Своеволин рассказывает, как его тоже подвергали пыткам электротоком: «Ворвались в дом, связали руки фиксирующей пластмассовой лентой и уложили в микроавтобус, порядка двух часов везли. Вывели из микроавтобуса, и я услышал, что кого-то проводят рядышком и по отношению к этому человеку они очень негативно настроены. Кричали, угрожали, я услышал выстрел. И звук падающего тела. Потом я услышал: «Что вырыл такую маленькую яму?».

Меня привели в подвал, усадили на ступени, пристегнули наручником руку к трубе. Минут через пятнадцать я услышал, что выводили еще какого-то человека, тоже на него кричали, угрожали в этом плане, и опять я услышал выстрелы. И опять звук падающего тела.

После чего ко мне периодически заходили и избивали ногами, кулаками в область головы, тела. Облили водой, привязали колени к руке, разули, и один контакт был на руке, другой на ноге. В течение всего этого времени, где-то ориентировочно часов с 12, точно не помню, до вечера следующего дня, ориентировочно часов до 17–18 и в течение всего этого промежутка были допросы, были пытки. Мне присоединили провода от аккумулятора к руке, облили водой и били током. Я терял сознание, как только отойду, они обливают водой и через время опять допрашивают.

Еще помню, как привели меня на допрос, вложили гранату и зажали. Я так понял, для оставления отпечатков на ней, после чего с меня сняли шапку и начали допрос. Когда производились пытки, они сказали, что у них есть такой террариум, куда бросают людей, и ничего после них не остается».

Пострадавший Егор Харитонов рассказывает, как его пытали электротоком в батальоне «Азов», и приводит пример того, как украинская сторона, стремясь скрыть факт пыток, отказалась передавать его товарища на обмен пленными: «Доставили в аэропорт Мариуполя, где три-четыре человека из батальона «Азов» меня избивали. Били по голове прикладом автомата, по носу, по рукам, по паху ногами. Опускали в яму глубиной 3–4 м и кидали шлакоблоки и камни. Попадали по голове, спине, рукам и ногам. Стреляли над головой, прикручивали к ногам провода и пропускали электрический ток. Тушили бычки и просто издевались. Потом отвезли в СБУ Мариуполя, где продолжили избиения. Перед обменом моего товарища оставили в больнице, после того как при осмотре перед обменом нашли, что у него ребром пробито легкое после пыток».

Ополченец Андрей Лысков рассказывает, как его пытали электротоком члены организации «Патриоты Украины»: «Меня избивали в аэропорту Краматорска. Их было трое, они представились как «третья сила» и что они «Патриоты Украины». Чем именно били, я не видел, так как были завязаны глаза. Пытали током».

Ополченец Игорь Карпов рассказывает: «Был захвачен неизвестными 6 ноября у себя дома в присутствии жены. Привезли в подвал какого-то дома. Во время допроса меня избивали, и я терял сознание. Били чем-то жестким в район спины, по ногам и голове. В этот день я несколько раз терял сознание. Последний раз, когда я очнулся, я уже лежал на таре, пристегнутый наручниками к водяному вентилю. На следующий день допрос продолжился, но к избиению еще добавился электрошокер».

Пострадавший от пыток Юрий Новосельцев рассказывает, как к нему применяли такой прием пыток, как «неваляшка»: «Взяли меня по доносу просто из-за того, что я остался в городе. Брали Нацгвардия и СБУшники. Они привезли меня в Краматорск и трое с половиной суток издевались. Кленовой палочкой избивали от локтей до шеи и коленки. Полностью фиолетовое все тело. При этом были удары в живот, внутренние кровотечения. Потом они делали из меня «неваляшку», то есть два человека заходят, бьют прикладами по голове. Один спереди, другой сзади, справа и слева, потом наносится удар ботинком в живот, и теряешь сознание. Валялся на земле. Когда привезли на медицинское освидетельствование, медики, которые осматривали меня, были в шоке от того, что увидели. Это была сплошная гематома от шеи до колен и по локти».

Пострадавший от пыток Игорь Лямин, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», рассказывает о таком приеме, как «качели»: «…длинный ломик-шестигранник. Руки под ноги в наручниках, и надевается ломик. И потом кружили меня этим ломиком, оставляли, и я висел на нем. Кости чуть не повылазили у меня. До сих пор не работают руки, эти части».

Целый ряд опрошенных свидетельствовали, что некоторых захваченных украинские войска отправляют на минные поля. Например, Василий Харитонов, ополченец ДНР, захваченный в районе с. Петровское 18 августа, говорит: «.потом в яму уволокли. Двух отправляли на минное поле. Было семь взрывов. Меня собрались расстрелять». Пострадавший от пыток Константин Афонченко, также захваченный 18 августа, рассказывает: «…потом отправили в Краматорск. Там посадили в яму, периодически избивали, оскорбляли. Потом привезли новых, и все внимание переключилось на них. К одному из них подошел десантник и увел его и еще одного парня. Потом выяснилось — их отправили на минное поле».

Председатель гуманитарного фонда Алла рассказывает: «В аэропорту Краматорска молодые ребята, которым я гожусь в матери, оскорбляли, унижали, говорили: «Изнасилуем и пустим на минное поле».

Практически все заявляют, что украинская армия и карательные батальоны также стреляют в конечности заключенных, совершают наезды военной техникой. Системной практикой также является имитация расстрелов.

Участвовавший в подготовке референдума Сергей Мосин рассказывает о том, как подвергся за это пыткам: «Я участвовал в митингах в подготовке референдума. Меня задержали 9 ноября 2014 г. в г. Енакиево. Сутки держали на территории шахты Булавинская, где проводили допрос, избивали и пытали. Били прикладами по спине, по рукам, по ребрам. Руками и ногами били по голове и туловищу. Два раза выводили на ложный расстрел. Угрожали расправой над матерью, обещая разорвать ее БТР».

В материалах Нюрнбергского процесса приведены свидетельство того, какие методы воспитания немецкой молодежи применялись фашистскими преступниками. Свидетельствует французская подданная Ида Вассо, директриса существовавшего во Львове пансионата для престарелых французов. В период оккупации немцами Львова она имела возможность посетить львовское гетто. В заявлении на имя Чрезвычайной Государственной Комиссии Вассо описала существовавшую там систему истребления людей: «дети были мучениками. Их отдавали в распоряжение гитлеровской молодежи, которая из этих детей делала живую мишень, обучаясь стрелять. Никакой жалости к другим, все для себя — таков девиз немцев». Так были созданы, воспитаны, обучены те моральные уроды, которые были призваны осуществить программу военных преступников. Фашистскому правительству незачем было опасаться того, что эти «знаменосцы национал-социалистской революции» на востоке обнаружат какие-нибудь остаточные признаки гуманности» [388].

Аналогичные методы использовали украинские военнослужащие и подразделения МВД во время гражданской войны на Украине начиная с 2014 г. Ополченец Михаил Любченко рассказывает: «Двух ополченцев отправили на минное поле. Они начали стрелять от пальцев ноги вверх, расстояние между пулями примерно пять сантиметров. Когда он дошел по одной ноге до паховой зоны, переключился на другую ногу. Стрелял из автомата. Я видел, как тракторным ковшом засыпали парня по пояс, а потом просто отпустили его на него».

Ополченец Дмитрий Мартюхин рассказывает о том, как его пытали в батальоне «Азов»: «Я был захвачен Нацгвардией. По дороге на Дебальцево избивали рукояткой пистолета по голове. После остановки на дороге меня вытащили и готовились расстрелять. Их остановил командир, сказав, что про нас уже знает командование и надо довезти живыми. В Дебальцево располагался батальон «Азов». Они избивали нас полночи, затем стали стрелять по моему товарищу. Он получил три ранения и был отправлен в больницу».

Пострадавший Денис Гаврилин, задержанный украинской Нацгвардией 31 июля 2014 г. и переданный батальону «Азов», говорит: «Закидывали в яму с трупами. Расстреливали, короче. Закидывают в яму, специфический запах — эффект расстрела».

Пострадавший от пыток ополченец Донецкой Народной Республики Владимир Быстрицкий рассказывает об угрозах родственникам и имитации наезда на него БТР: «Меня взяли в плен 5 июля 2014 г. Пока везли в машине, меня избивали. По прибытии кинули в яму. На допросе руки были связаны, били, хотели прострелить колено. Потом положили меня под БТР и пытались переехать. Пугали так. Вытащили, побили, я потерял сознание. Кинули в яму с отходами, стреляли рядом, потом вытащили и продолжили допрос. В процессе него я много раз терял сознание. Потом мы провели ночь в яме, под дождем. Нас погрузили и отвезли в СБУ Там нас избивали, угрожали расправой с семьей. После этого отвезли в СИЗО, там провели осмотр, после этого не трогали».

Пострадавший от пыток Сергей Деканенко рассказывает: «29 сентября меня задержали военные люди батальона «Донбасс». Ударили прикладом по голове. Во время ареста рядом находились члены моей семьи, которые были очень напуганы. Им сильно угрожали, забрав у детей телефоны. Меня привезли в Краматорский аэропорт, где избивали гранатой по голове, угрожали, стреляя над левым ухом из пистолета, угрожали моей семье. После пыток в подвале они заставили меня говорить на камеру, угрожая моей семьей, тем, что они их вырежут. Также угрожали моим братом, которого задержали в тот же самый день. После трехдневных пыток нас отвезли в Харьковское СБУ где мы находились до обмена».

Ополченец Анатолий Кузьмин рассказывает, как украинские военнослужащие в пьяном виде застрелили одну из заключенных: «В начале сентября со мной встретился мой знакомый. Он говорит, что один человек хочет встретиться со мной, чтоб вступить в ряды ополчения. Я с ним встретился. Он посидел, купил мне пива и сказал: «Мне надо переставить машину поближе». Когда он ушел, вышло шесть автоматчиков и милиционер. Когда завели в горотдел милиции, начали уже грубо со мной разговаривать.

Меня увезли, привезли, закрыли в морозильную камеру, посадили и там держали. Избивали, били по ребрам с двух сторон с ноги. Потом душили пакетом, давили наручниками и поднимали вверх. Когда мне выбили челюсть, я еле жевал.

Потом перевезли, сказали, что в Изюм. Нас держали в подвале, как котельная. Каждый раз они напивались, приходили и прикалывались над нами холостыми патронами. По потолкам стреляли. Потом «Правый сектор» приходил, тоже пьяные. Там была Катя из города Краматорска. Ее пристрелили там на месте, когда они напились.

Пришли три человека, зашли с «калашом», а у одного был ПМ с боевыми патронами. Ходили по камерам — стреляли, потом дошли до нее, насколько мы слышали, стреляли в потолок, потом слышали выстрел и звук, как хрипение, и кто-то из сокамерников сказал, что последние слова у нее были: «Зачем?» И все. Начался крик, шум поднялся. На следующий день ходили, как будто ничего не бывало».

Абсолютному большинству захваченных украинскими силовиками во время допросов угрожают убийством, пытками и насилием над членами их семьи.

Например, захваченная 6 октября 2014 г. Зинаида Малеева рассказывает: «Меня забрали в летнем халате, в носках и тапочках. Потом вывели мужа-инвалида с группой 1А, который с палочкой еле-еле ходит. Привезли на завод, мужа посадили в отдельное здание. А меня посадили в комнату метр на полтора и в высоту два метра с небольшой дверцей и вентилятором, в которой было очень холодно. Я ничего не говорила, потому что ничего не знала. Они кричали, оскорбляли, угрожали, били, играли по моему телу электрошокером, топтали каблуками ступни ног, били носками по ногам, держа пистолет со взведенным курком у затылка. Светили в глаза фонариком. Сказали, что меня будут насиловать много солдат, потом привезут мою дочь и внучек шести лет и одного года и их будут насиловать. Я не знала, что делали с моим мужем, но я боялась за его жизнь и за жизнь моей матери, которой 80 лет».

Пострадавший Андрей Деканенко был захвачен 29 сентября 2014 г. у себя дома. Он рассказывает: «Меня арестовали люди в масках, выпрыгнувшие из проезжающего мимо микроавтобуса. Положили меня на землю и стали бить ногами. Потом привезли в какой-то подвал, начали избивать и задавать вопросы о том, где спрятано оружие. Я ответил, что не знаю.

Затем кто-то из них в маске начал диктовать текст, который я должен сказать на видеокамеру. Текст был таким: «Я один из членов разведывательно-диверсионной группы, которая занималась сбором информации и передачей ее по телефону». Я сказал, что этого не было и говорить этого я не буду. После этого они стали угрожать, что сейчас привезут мою жену и на моих глазах будут ее потихоньку убивать. Мне пришлось сказать все это на камеру».

Позвонившая на горячую линию ДНР Оксана Грибань была захвачена 6 ноября 2014 г. Она рассказывает: «Меня отвезли в Волноваху. Там мне сказали, что если я не отвечу на их вопросы, то они привезут моего мужа и сына и отдадут «Правому сектору».

Ополченец Руслан Ильчук был захвачен 24 ноября 2014 г. сотрудниками СБУ Он рассказывает: «После избиения мне сказали, что приведут сюда мою жену и изнасилуют на моих глазах. После этих слов я согласился подписать».

Станислав Суслов рассказывает, как его пытали и угрожали расправой над родственниками для того, чтобы он сделал ложное заявление о том, что завербован ФСБ: «При захвате избивали, крутили ноги, надели пакет на голову и душили. В здании СБУ продолжили избиения — по голове, ногам и телу. Избивали три дня. Угрожали расправой над семьей и родственниками, после чего я согласился зачитать текст на видео о том, что я якобы завербован сотрудниками ФСБ».

Пострадавший Александр Петров рассказывает: «19 ноября 2014 г. был схвачен. Стали бить битой по рукам и ногам. Принесли электрошокер, начали пытать. Заставляли подписать то, что они скажут, пугая, что схватят жену».

Житель Одессы Владимир Дюбов рассказывает: «21 июля я был задержан сотрудниками СБУ у себя дома в Одессе. Мне угрожали, что скажут адрес моей жены и детей «Правому сектору».

Ополченец Константин Сименов, подвергавшийся пыткам и избиениям в «пресс-камере», рассказывает, что сотрудники СБУ угрожали ему тем, что «отрежут голову жене и детям»: «26 мая 2014 г. я выехал в г. Харьков по семейным обстоятельствам. Меня четыре человека сбили с ног и десять минут избивали чем только можно — и ногами, и руками. Сломали ребро, приставляли оружие к голове и говорили, что расстреляют.

Привезли в здание, там были люди в форме. У них была прослушка, но они выбивали показания, что я на ГРУ России работаю. Били, перебили перепонку у левого уха, четыре дня не вставал с кровати, били сильно. Я там пробыл почти месяц, они говорили, что отрежут голову жене, детям. Говорили это так: «Если ничего не признаешь, отрежем твоей и ее малолетним уродам головы, если не мы, то «Правый сектор», мы с ними сотрудничаем». Называли Андрея Белецкого, который сейчас командир батальона «Азов». Я опасался за жизнь своих детей, жены. Я подписал, но в дальнейшем меня закинули в пресс-камеру, там меня «дорабатывали» на изоляторе».

Сергей Корнеев был захвачен 22 сентября. Он рассказывает: «В квартире, где я жил с женой и несовершеннолетней дочерью, была выбита дверь. Ворвались люди в масках и с автоматами и стали меня избивать автоматами и ногами на глазах у моей семьи. Как потом выяснилось, это были сотрудники «Альфы» из Днепропетровска. С ними были сотрудники СБУ Днепропетровской и Харьковской областей. После меня повезли в Днепропетровск. По дороге останавливались и продолжали избивать меня, требуя брать на себя все. В противном случае угрожали расправиться с семьей».

Пострадавший Павел Карцев рассказывает: «9 июля меня схватили, били. Схватили мою девушку, тоже повезли на базу. Заставляли ее давать признательные показания в том, что я командир, который командовал отрядом, который сбивал вертолеты. Говорили, что твоя девушка с базы не выедет, мы ее будем насиловать на твоих глазах и убьем в конце концов. Стали мне предлагать подписывать чистые листы бумаги. Заставили меня признаться в том, что я командовал этим отрядом, и ее отпустили».

В материалах Нюрнбергского процесса описано, что пытки и избиения были обыденной составной поведения фашистов с захваченными людьми: «Пытки вообще были официально предусмотрены и санкционированы гитлеровцами. Я представляю Трибуналу один из таких документов, свидетельствующих о том, что пытки были совершенно официально предусмотрены. Это служебная инструкция для концлагерей, «Лагерный устав», изданный в Берлине в 1941 г. Например, в разделе третьем инструкций, озаглавленном «Телесные наказания», сказано: «Можно наносить от 5 до 25 ударов по пояснице и ягодицам. Количество ударов назначается комендантом лагеря и вносится им в соответствующую рубрику распоряжения о наказании»[389].

Во время гражданской войны на Украине начиная с 2014 г. Служба безопасности Украины и карательные батальоны МВД сделали избиения и пытки такой же обыденной частью своего поведения с мирными гражданами юго-востока. Ополченец Константин Морев был захвачен СБУ 16 ноября. Он свидетельствует: «С момента задержания меня били по разным частям тела: голове, рукам, в область живота ногами. Надели мне на голову шапку. При любой моей попытке снять ее наносили удары по лицу и в область глаз. Завели меня в «Газель» и положили между сиденьями, продолжали бить в область затылка, спины. Выламывали руки, применяли удушающие зажимы шеи с взятием на излом шейных позвонков. После этого я потерял сознание. Приведя меня в чувство, они продолжили меня бить в область спины и по голове.

Когда мы приехали в СБУ Харькова, меня вывели из машины и поставили лицом к стене, уперли в нее головой, поставили ноги пошире и стали наносить удары по внутренней стороне ног. Когда меня подняли в кабинет и усадили на стул, то продолжили бить чем-то твердым по ногам. Сколько времени это продолжалось, сказать не могу. Второй следователь, которого представили как психолога, стал угрожать мне, что если я не сознаюсь, то они могут вывести меня в лес и убить, так как я здесь нахожусь неофициально.

После того как эти угрозы не подействовали, они стали угрожать моей семье, после чего я дал показания, которые они от меня требовали».

Пострадавший Александр Шалунов был захвачен СБУ 21 июля 2014 г. Он рассказывает: «Я к ополчению не имею никакого отношения. При задержании мою жену и 13-летнюю дочь в грубой форме уложили на землю под дулами автоматов. В СБУ мне выдвинули обвинения по ст. 258 ч. 2 УК Украины. Следователь Исмаилов сказал, что я здесь, а моя жена и дочь на воле, и он отдаст их «Правому сектору». Он сказал, что отдаст мою дочь «Правому сектору», где ее будут рвать на части, после чего я дал показания».

В некоторых случаях угрозы родственниками претворяются в жизнь. Пострадавший Игорь Лямин, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», говорит: «Оказывается, пытали мою жену. Тоже забрали и держали в соседней камере. Ей сломали на левой ноге все пальцы. Я подписал все бумаги».

Пострадавший Владимир Демченко рассказывает, что, кроме угрозы его родственникам, его поместили в камеру к уголовникам: «Я был задержан 29 июня 2014 г. на посту ГАИ на трассе Киев — Харьков. Когда зашел на пост ГАИ, меня задержало СБУ. Вышли к машине, машина была открыта, там — две тротиловые шашки и какая-то карта с какими-то метками. Карта и тротиловые шашки мне не принадлежали.

В СБУ били, били жестко, морально унижали. Угрожали, что дочки будут проститутками, и т. д.

В изоляторе содержали с уголовниками в камере, с убийцами, наркоманами. Первый раз увидел, как люди колются, для меня это шок. Второй раз перевели в другую камеру, там еще хуже уголовники».

Задержанные украинской стороной подвергаются пыткам на различных этапах: непосредственно на месте взятия в плен, во время транспортировки, после передачи тому или иному подразделению, во время предварительных или основных допросов, в изоляторах, в судах и т. д.

В качестве стороны, осуществляющей пытки, пострадавшие называют Национальную гвардию, различные формирования МВД Украины, «Правый сектор», различные подразделения Вооруженных сил Украины, Службу безопасности Украины.

Например, ополченец Александр Золотухин рассказывает: «Оказался в плену. Меня и моего друга держали в подвале, от нас требовали ответ на вопрос: «За сколько продали Украину?» Я пытался им объяснить, что это моя земля, я на ней родился и вырос, никому и ничего не продавал. Те, кто держал нас в подвале, — ребята лет по 25–28, били по печени, по почке, один уставал, садился второй. У первого был позывной Тёма, а у второго — Ветер, тому нравилось втыкать шило в левую лопатку. Все это было в подвале около блокпоста. Я понимал, что больше не выдержу, и попытался выбить дверь, а они сказали: «Будешь выбивать — повесим гранату». Сначала в ногу выстрелили, потом были другие выстрелы, скользящие.

Затем отвезли все-таки в город, в больницу. Дело на нас не заводили, но был разговор, что нас обменяют. Потом пришли с другого батальона, хотели нас забрать, чтобы обменять, а те не отдавали. Более подробно я не буду рассказывать, мне тяжело очень».

Пострадавший от пыток Виктор Гриценко был захвачен у себя дома в Артемовском р-не Донецкой обл., пос. Парасковеевка, 24 декабря 2014 г., рассказывает: «Меня вывели на улицу с пакетом на голове и отвезли в Харьковское СБУ. Там заключенные рассказывали, что их топили, ноги простреливали, прикладами били, током били. Рассказывали, как сотрудники СБУ брали трубу, засовывали людям в задний проход. В трубу — колючую проволоку. Сначала вынимали трубу, затем вытягивали проволоку».

Пострадавший Сергей рассказывает, как его подвергли жестоким избиениям по дороге в Службу безопасности Украины. Также избиениям подверглась и его супруга. Именно ее сотрудники в дальнейшем подвергали пыткам, как и его самого: «Нас схватили у меня дома. Приехали сотрудники СБУ в масках, выбили дверь и начали избивать меня на глазах у жены и десятилетней дочери. У жены начался сердечный приступ. Они сделали в квартире обыск, подбросили две гранаты, после чего меня погрузили в микроавтобус и по пути на трассе продолжили избивать. В этих бумагах был бред, что я агент Службы безопасности России. Сказали, что если я не подпишу бумаги, то они убьют мою жену. В СБУ я все подписал. Когда избивали на трассе, мне сломали три ребра. Обнаружили, когда возили на флюорографию. У меня поменяли снимок для того, чтобы не было проблем с изолятором временного содержания».

Другой пострадавший рассказывает: «Я был ополченцем. Меня схватили. Тыкали ножом, избивали железяками, били в позвоночник, отбивали ноги еще. Требовали признаться в том, что я террорист, и так далее. Били электрошокером. Потом привязали провод к ногам и крутили ручку чего-то. Оно меня било сильно. Интересно, что одно избиение состоялось прямо в зале суда, при судье. Судья все это видел. Говорили, что если не подпишешь, то привезем детей, семью».

Артем, захваченный 13 июня в г. Мариуполе, свидетельствует: «Сразу начали бить, привезли в аэропорт и посадили в холодильник. Издевались над нами. Все были в масках. Там продержали трое суток, потом увезли в СБУ. Мы были с переломанными ребрами и без какой-либо медицинской помощи. Применяли физическое насилие, вкладывали в руки оружие, для того чтобы остались отпечатки пальцев, угрожали».

Некоторые опрошенные говорят, что сотрудники СБУ предпочитают для пыток использовать других военнослужащих Украины, однако пытки происходят в их присутствии.

Например, захваченный 4 августа 2014 г. Александр Пискунов рассказывает, как в присутствии офицеров СБУ его душили, пытали электротоком и заставляли застрелиться из пистолета: «Вечером избивали и допрашивали. Допросы все проходили одинаково. Один из них длился десять часов. За это время не дали ни капли воды, разрядили на мне электрошокер, избивали. Потом изменили тактику допроса. Стали душить. И так пять суток. При допросах присутствовали представители СБУ Была постоянная провокация. Устроили расстрел. Выстрелили над головой и отправили в камеру. Потом дали пистолет в руки, чтобы застрелиться. Били, пока не нажал курок, но патронов в нем не оказалось».

Другие опрошенные рассказывают, что их подвергали мучительным пыткам прямо после ранений или в больнице. Практически все говорят, что медицинская помощь либо не оказывается вовсе, либо носит недостаточный характер.

Например, потерпевший Дмитрий Вулько был обстрелян на блокпосту и с многочисленными пулевыми ранениями доставлен в больницу. Он рассказывает, как его и других больных пытали украинские национальные гвардейцы прямо в больнице после операции:

«Я попал в плен в сентябре 2014 г. На блокпосту. Национальная гвардия обстреляла машину — пулевые ранения были в бедро, в поясницу, в грудь. Меня отправили в больницу и сделали операцию, отправили в палату для военнопленных, пристегнули наручниками. Перевязки делали раз в неделю. Две раны гноились.

Пьяные солдаты Национальной гвардии в течение трех недель заходили и спрашивали: «За сколько продал Украину?» Потом били по всему телу. Вот мы лежали, пристегнутые наручниками к кровати, они приходили и били в пьяном виде с автоматами. Один подходил и бил по лицу, второй по ране ударял. Так поиздеваются, выходят, выпьют — и снова. Все это продолжалось сутками, не давали спать. Били прикладами по ранам, угрожали, что ножами порежут сухожилия. Они кричали, чтобы нам не давали обезболивающее. Сказали, что долго я не протяну.

Ополченцу Александру ножом руку ковыряли, отодвигали повязку и ковыряли. Другой брал шило и ковырял спину.

Еще один человек, который находился в палате рядом, рассказывал, что ехал просто на машине. Она забарахлила, он остановился посмотреть, подъехала машина Национальной гвардии. Его схватили и повезли в дом, в подвал. Двое суток пытали и издевались.

Перед тем как произошел обмен, нам сделали уколы, вот уже двое суток не хочется спать. Я не знаю, что это за лекарство такое, они ничего не объясняли».

Другой пострадавший говорит: «В аэропорту Мариуполя нас держали в холодильнике. Заходили — пистолет к голове приставляли и стреляли рядом. Потом были ребята — их положили на пол и стреляли возле головы. Других, бывало, резали — сухожилия перерезали на ноге одному парню, другому разбили прикладом голову, аж скальп слез. Сказали, что вы никто и звать вас никак. Не кормили, не поили, в туалет не водили двое суток и воду не давали. Заставляли признаваться в терроризме. Медицинскую помощь не оказывали. На все болезни — анальгин».

Ополченец Александр Ковалев рассказывает, что находящимся в СБУ также не оказывают достаточной медицинской помощи: «В начале августа 2014 г. мы ехали в машине и попали в засаду. Мне отбили все внутренности, сломали два ребра, одно ребро проткнуло мне легкое, кровь стала поступать в легкое затем. Били сильно, руки перевязали веревкой, об асфальт терли, чуть не лишился кисти. Потом отвезли в СБУ, и затем меня уже в больницу. В СБУ меня продержали месяц. Там были раненые с осколками и с пулями, многих в госпиталь не отвозят».

Владимир Ольшанский рассказывает: «В марте 2014 г. я попал в Харьковское отделение Службы безопасности Украины. Люди избитые, лежат со сломанными ребрами, вывихнутой челюстью. Одному стало плохо, поднялась температура, началась рвота. Вызвали охрану, они его забрали. Наутро мы спрашивали, где он, но нам ничего не отвечали. Есть подозрения, что он умер. Это просто ужас. Люди все приезжают побитые».

Иван Лысенко, активист «Антимайдана», рассказывает:

«В конце мая 2014 г. я поехал в Харьков. На одной из остановок зашла девушка, за ней молодой человек лет под тридцать, крупный. Он сказал ей: «Смотри, не балуйся», попрощались, поцеловались, он вышел, она села, мы поехали дальше. В Харькове, как вышел, сделал пять шагов, начали заламывать за спину руки, надевать наручники, бить по копчику, по ребрам, по ногам наносить удары. Надели мешок на голову, посадили в машину, сели с двух сторон, это сопровождалось, естественно, бранью, били по печени, по голове, в основание шеи. Завели в какое-то здание, водили по коридорам и лестницам вверх-вниз, потом в коридор опять завели, кинули на пол, хлопнула дверь камеры. Так я пролежал часа два с мешком на голове, с наушниками. Потом через время зашел человек, снял мешок, и я увидел этого молодого человека, который провожал девушку. И он мне сказал, что по законам военного времени я буду расстрелян и утоплен в болоте. Ударил два раза по голове, два раза в живот, предложил помолиться, надел мешок и вышел. Потом я так пролежал какое-то время, зашли несколько человек после этого, подняли, повели.

Перевели в другое помещение какое-то, сбили с ног, сняли наручники, начали выламывать руки в локтевых суставах в разные стороны, при этом вкладывали патроны от автомата в руки. Они сжимали, выкручивали руки, при этом один зажимал мне шею, душил, воздуха не хватало, били по копчику. Отвели назад, стянули ремнями руки выше локтей и в кистях. И так я сутки пролежал, провалялся на полу, руки онемели, думал — отпадают. Потом, после того как я пролежал, меня повели в какой-то кабинетик, маленький: там только стул стоял, я на него сел, стол, на нем сидел человек, и был этот молодой человек, я потом узнал, что он из контрразведки, — Олег. Мне сказали: «Сам понимаешь, ты военнопленный, никто тебя судить не будет, расстрел». Этот следователь играл в хорошего полицейского. Олег разговаривать не стал, начал сразу бить. Я закрылся руками, согнулся, он бил по спине, по позвоночнику, в основание черепа, с колена бил по голове. Потом меня опять увели, опять руки не развязывали, так и был в ремнях. Так я еще пролежал. Потом на следующий день меня вроде как официально к следователю повели, следователя зовут Артем. Олег пришел, дал по ушам пару раз ладошками. На следующий день меня повезли на суд. На суде мне присвоили задержание под стражей и снова увезли в Харьковское СБУ».

Владимир Кирученко рассказывает, как его избивали сотрудники СБУ. Он свидетельствует: «26 июля меня схватили и привезли на Краматорский аэродром. Сами сотрудники СБУ рукоприкладством не занимались по отношению ко мне — они отходили, оставляли меня одного, и меня била 95-я бригада. Десантники вывихнули челюсть, отбили ребро. Увезли в Харьковское СБУ Меня вывели в отдельную комнату, и три оперативника били уже руками».

Сергей Дворецкий рассказывает: «В СБУ избивали, били в основном по почкам и по грудной клетке. Раздевали, клали на пол, наступали ногой на пах, приставляли пистолет к рукам, к ноге. Говорили, что или убьют, или прострелят руки, ноги при попытке к бегству. Сломали ребро».

Пострадавший Юрий Новосельцев, к которому применялся такой прием пыток, как «неваляшка», свидетельствует: «В СИЗО, где я находился, никакой медицинской помощи не оказывалось». Ополченец ДНР Владимир говорит: «Медицинскую помощь не оказывали. На все болезни — анальгин».

В ряде случаев пострадавших все же отправляли в больницу, делали операции, но затем не оказывали необходимой медицинской помощи. Пострадавший от пыток Станислав Щедровский, которого пытали электротоком и пробили легкое, рассказывает: «Голова опухла, рука не двигалась, ребра сломаны почти все, печень смещена. В СИЗО меня не приняли, отправили в больницу на операцию. После этого отправили в СИЗО, там медицинская помощь не оказывалась. Надевали мешок, невозможно было дышать».

Подавляющее большинство захваченных рассказывает, как с помощью пыток и угроз украинские власти заставляли их подписывать признания, что они являются агентами российских спецслужб. Абсолютное большинство мирных граждан, захваченных украинскими войсками, не выдерживали пыток и угроз и подписывали любые обвинения в их адрес.

Например, пострадавший Сергей рассказывает: «…по пути, на трассе, продолжили избивать. В этих бумагах был бред — то, что я агент Службы безопасности России. Сказали, что если я не подпишу бумаги, то они убьют мою жену. В СБУ я все подписал. Когда избивали на трассе, мне сломали три ребра».

Ополченец Руслан Панчук рассказывает: «Задержали меня в день моего рождения. Били по голове, потом мешок на голову. В СБУ оперативники издевались над нами, шантажировали семьей. Я взял все на себя, и меня отправили на изолятор. Месяц прожил с вывихнутой челюстью».

Целый ряд опрошенных называют конкретные места, где Национальная гвардия и украинская армия массово использует пытки, или приводят позывные тех, кто подвергал их пыткам. Например, упоминают о полигоне Национальной гвардии «Днепр-1» под Днепропетровском. Пострадавший Владимир Севастьянов, задержанный 4 сентября 2014 г., рассказывает: «Там издевались над нами, унижали, кидали людей в ямы со змеями, могилы заставляли себе копать». Пострадавший от пыток Игорь Лямин также рассказывает об этом месте и называет позывные тех, кто его пытал: Икс, Альбина и Макс.

Александр Лошкарев рассказывает, как к нему применяли неизвестные медицинские препараты, подвергали пыткам и унижениям: «Меня обвинили в том, что я совершил теракт и покушение на пограничников. Начали избивать дубинками, ногами били в голову, потом открыли рот, кинули туда два кислых кубика. Я начал задыхаться и терять сознание.

Потом, когда меня откачали, дали бумаги на подпись, я подписал их, и отвели в морозильник. Потом отвезли в СБУ снова давали на подпись бумаги. Я их отказался подписать, пришли в кабинет четыре человека в черной форме, в масках, с пистолетами, и начали бить. Потом опять заставили подписать бумаги, и я их подписал. Продержали нас в СБУ и отвезли в село к батальону «Днепр-1». Нас унижали, бросали в яму со змеями, стреляли возле головы и возле ног. Потом я выбрался из ямы, и заставили ползти по асфальту, по стеклам и тоже стреляли возле ног. Потом я дополз до забора, дали лопату, сказали: «Копай себе яму», и когда я выкопал яму, они опять начали стрелять возле ног».

Часто упоминают также аэропорт г. Мариуполя, в котором захваченных держат в промышленном холодильнике и подвергают пыткам, аэропорт г. Краматорска.

Пострадавший Вадим Белобород рассказывает, как его избивали и угрожали расправой с семьей: «Меня схватили 28 июля в городском совете Мариуполя. Привезли в аэропорт и поместили в холодильник. Нечем было дышать. Избивали по почкам, коленям, терял сознание, сломали ребра. Конвоир постоянно кричал, часто нас избивали. Угрожали расправой с семьей и дочерью».

Денис Гаврилин, захваченный украинской Национальной гвардией 31 июля 2014 г., также рассказывает об этом месте: «Меня привезли в Мариуполь, в аэропорт, где поместили в отключенные морозильные камеры. Там нет света, все лежали на кафельном полу. Вакуумные двери — дышать нечем, духота, задыхаешься».

Александр, захваченный 4 августа 2014 г., говорит: «Меня привезли в холодильник аэропорта. Некоторые смены забывают холодильник выключить, и температура в нем достигает -4 °C».

Ополченец Алексей Овоев рассказывает о том, как его пытали, подвешивая за связанные руки, на аэродроме г. Краматорска: «Я наблюдал, как с аэродрома запускались системы залпового огня. Был задержан сотрудниками СБУ которые доставили меня на аэродром и пытали. Меня подвешивали за руки в яме: плиты, к ним веревка прицеплена, веревка — к наручникам, и в таком вытянутом состоянии с завязанными глазами. Меня били по ребрам, по печени, по лицу. Все, кто проходит через аэродром, все подвергаются таким пыткам и издевательствам. Люди, которые приезжают в изолятор временного содержания, все сине-фиолетовые, все побитые, у некоторых сердце не выдержало — умерли. Девяносто процентов оттуда приходят такие. Все побитые, все изувеченные. Там 95-я бригада, были иностранцы с грузинским, с польским акцентом.

Потом доставили в Харьковское СБУ где оперативные сотрудники по приезде тоже поначалу в камере допроса побили. Я весь сине-фиолетовый полтора месяца там находился. В то время как я там находился, они владели моим имуществом, ключами от гаража, от машины. Компьютеры из дома вынесли, технику. Полтора месяца обвинения никакого не предъявляли».

Пострадавший от пыток Василий Пельдик, захваченный по месту проживания в г. Авдеевка Донецкой обл., рассказывает: «После Мариуполя меня ребята поднимали на нары месяц и опускали. Писал кровью и какал».

Опрошенные также говорят, что украинская сторона на протяжении долгого времени намеренно не регистрирует задержанных ими людей и намеренно нарушает предписанную законодательством процедуру. Например, Лилия Родионова, представитель Комитета по делам беженцев и военнопленных, в свое время также захваченная украинской армией, рассказывает: «…я попала в СБУ и меня по документам там не было». Пострадавший от пыток Алексей Лукьянов также рассказывает о фальсификации документов в Службе безопасности Украины: «Меня в СБУ продержали несколько недель и потом сказали: «Поехали на суд, вот тебе повестка, ты же сам первый раз пришел на суд, мы тебя вызвали вначале с подозрением, а потом через неделю уже вызывали другой повесткой в суд». Я подписал и ту и другую».

Пострадавший от пыток Виктор Гриценко был захвачен у себя дома в Артемовском р-не Донецкой обл., пос. Парасковеевка, 24 декабря 2014 г., рассказывает: «Когда приезжали с проверкой перед обменом военнопленными ОБСЕ, Красный крест, ООН, всех заключенных, восемь камер, — пакеты на голову, наручники и в подвал СБУ прятали. Все убирали с камер, тарелки, кружки».

Полученные Фондом свидетельства позволяют однозначно сделать вывод, что большинство жертв пыток не являются ополченцами Донецкой или Луганской Народных Республик, а относятся к категории мирных граждан. «Причиной» ареста и пыток граждан украинской стороной может быть участие в митингах против «Евромайдана», участие в программах российского телевидения, заявление своей позиции в Интернете, участие в митингах в поддержку ДНР, участие в проведении референдума, «наличие телефона российского журналиста», наличие в личном телефоне «имен с Кавказа — Аслан, Узбек», телефонный разговор с людьми из Донецкой Народной Республики, «оказание медицинской помощи в ДНР» и т. д. Аналогичной абсурдностью и бездоказательностью отличаются и другие обвинения.

Например, несовершеннолетний Андрей Цаюков (17 лет) был схвачен за то, что заявлял свое мнение в сети Интернет. Он рассказывает: «Я был захвачен боевиками Азова 30 октября 2014 г. у себя дома. Они ворвались в дом, повалили всех на пол и связали руки. Потребовали, чтобы я отдал им телефон, к которому привязана моя группа в сети «ВКонтакте». Ими был изъят телефон с сим-картой. Меня привезли в Мариупольское СБУ 8 ноября следователь Анищенко М. М. заставил меня подписать, что я якобы добровольно согласился на арест на 74 часа. Там я подписал документы — обвинение, которое мне предъявляли».

Виктор Примак (60 лет) рассказывает, как он подвергался пыткам за телефонные звонки своим знакомым на Донбассе: «У меня есть друг, и его сын работает в ДНР. Я с ним часто общался по телефону. В ноябре 2014 г. за мной приехали вооруженные люди с желто-голубыми ленточками на рукавах. Я проживаю со старой матерью. Они начали избивать меня при ней, требовать мобильный телефон и документы. Меня увезли на блокпост, который находится на другой стороне реки Кальмиус. Потом надели мешок на голову и посадили в машину. Когда приехали, завели в какой-то кабинет и стали допрашивать и избивать. Сильно били, включали электрошокер. Я кричал, что говорю правду, что у меня больное сердце, что мне уже 60 лет. Я говорил, что это был просто телефонный разговор, опять начинали бить и говорили, что сейчас уколют сыворотку. Я потерял сознание».

Ополченец Владимир Ковальчук свидетельствует, что в СБУ его обвинили в продаже комплекса «Кольчуга»: «Я занимался гуманитарной помощью в г. Славянске, с двумя священниками мы выехали в Крым. Выехали обратно, и при пересечении границы нас уже ждали сотрудники СБУ. На следующий день был суд: меня обвинили в продаже комплекса «Кольчуга», отправке бойцов для учебы в лагерях, в знакомстве с батальоном «Восток» и т. д. Душить меня пытались, что-то добавляли в воду… Когда сидел в СИЗО, один человек рассказывал, что их пытала Надежда Савченко, она била мужчин в пах».

Пострадавший Дмитрий Вик свидетельствует, что причиной его захвата стало сотрудничество с российским телевидением: «25 ноября 2014 г. в мою квартиру ворвались вооруженные люди. Меня ударили в грудь дулом автомата, положили лицом на пол, на руки за спиной надели наручники. Напавшие представились «Правым сектором», угрожали убить и «напомнить об Одессе», «ты там за Россию, сейчас получишь возмездие». В квартире находились моя жена, сын и моя мать. Агрессивное поведение нападавших вызвало у меня страх за свою семью. Я простился с жизнью и решил, что мою семью убьют.

Потом, они через полчаса только представились, что СБУ. Они самостоятельно проводили дальше обыск моей квартиры. И в кладовке они нашли гранаты, пистолеты, они позвали меня, спросили, что это такое. Я возмутился, потому что они берут все своими руками, это то, что явно было подброшено. Они рылись в вещах моей матери, жены. Они также изымали драгоценности, деньги все изъяли, изъяли все мои пенсионные, денежные карточки; теперь, после моего ареста, моя семья полностью оказалась без средств.

Когда я задавал вопросы, меня избивали. Во время обыска меня обвинили в сотрудничестве с ТВ России, изъяли мою переписку и видеорепортажи на ТВ Россия-1 и Рен-ТВ, где я работал внештатным корреспондентом-стрингером. В марте 2014 г. принимал участие в программе «Специальный корреспондент» А. Мамонтова, «Прямой эфир» с Борисом Корчевниковым.

Меня упрекали в том, что я постоянно жалуюсь на высшее руководство Украины, что вот таким образом пришло время разобраться со мной.

Следователь СБУ Живов Алексей Борисович заявил, что меня лишат пенсии и всего имущества».

Арестованный сотрудниками СБУ Алексей Лукьянов рассказывает: «…под Славянск, в село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь. попадали люди совершенно разные, в основном это жители Донбасса. У каждого своя история, но в основном это люди, которые каким-то образом пересекали блокпост, они почему-то стали подозрительными, их решили отправить на дополнительные опросы.

В качестве примера могу привести такой случай: когда человек проезжал блокпост, у него взяли телефон, начали смотреть и нашли там имена кавказские — Аслан, Узбек. Человека забрали и сказали, что он пособник террористов и знает всех чеченских боевиков. Его забрали, привезли в кунг и несколько дней избивали, говорили: «Расскажи, где прячутся чеченцы?»

Нескольких людей задержали просто из-за того, что паспорт открывают и смотрят там сзади: дети записаны одной ручкой. Говорят: «У тебя паспорт поддельный, все дети записаны одной ручкой», он говорит: «Я терял паспорт, мне его восстанавливали и переписывали». — «Нет, ты агент». И его тоже в фильтрационный лагерь».

Ольга Егорова была захвачена 15 сентября 2014 г. СБУ. Она рассказывает: «Они выбили наружную и внутреннюю двери, окружили моего 14-летнего сына, приставили к голове пистолет. После ареста меня привезли в СБУ, где сразу подвергли физическому воздействию, потом стали угрожать с описанием пыток. Трое суток проводили непрерывные допросы, во время которых следователи сменяли друг друга. Только к исходу третьих суток дали пить и есть.

Они предъявляли участие в митингах в поддержку ДНР и участие в референдуме 11 мая».

В целом ряде случаев для участия в обмене пленными украинские власти совершают аресты граждан, которые заведомо не совершали никаких правонарушений. Например, Наталья Чернявская, 58 лет, рассказывает: «Приехали, сказали, что с моего телефона звонили, и еще — нужно ехать с ними. Привезли в аэропорт, держали в холодильнике, есть не давали. Полы кафельные, каждые двадцать минут включается двигатель холодильника. Сказали, что я изменница родины и меня ждет пожизненное. В СБУ быстренько составили все документы и отправили в суд. На другой день пребывания в СИЗО написала заявление, чтобы мне объяснили все, но меня не приняли. Потом меня опять повезли, посадили на автобус и сказали, что везут на обмен». Пострадавший Александр рассказывает: «Был задержан на въезде в Харьков, когда хотел выполнить просьбу своего приятеля — передать посылку. После чего был отправлен в здание СБУ. Просидел там полгода и был освобожден по обмену военнопленными».

В большинстве случаев мирные граждане Украины также подвергаются избиениям и угрозам расправ с семьей. Например, Геннадий рассказывает: «Созвонился с другом, собрался ехать в спортзал. На остановке меня вытащили из машины, никто не представился, лицом положили на дорожное покрытие, наносили удары по ребрам, разбили очки, повредили глаз. На голову надели мешок, на руки наручники и посадили в машину. В машине выслушивал угрозы в свой адрес и адрес своей семьи. В конце концов я потерял сознание. Очнулся только от запаха нашатырного спирта. По приезде в СБУ я увидел, что у меня поврежден глаз. Потом повезли на обмен».

Артем Павлеченко рассказывает: «Меня задержали возле автомагазина. Сказали, что кто-то показал пальцем на меня, что я участвовал… Привезли меня в отдел, обыскали всю мою машину, меня избили и еще угрожали. Забрали телефон и документы. Но так как не было доказательств, меня опустили. Я вернулся домой, потом мне позвонили, сказали, что у них остались документы на машину. Я поехал, чтобы их забрать. Заставили подписать документы. Опять били. Привезли в больницу, просили, чтобы не писал никаких жалоб. Потом привели в суд, осудили, потом меня повезли в Харьков, в тюрьму. Пробыл там сутки, повезли на обмен».

Александр Размылин рассказывает, что в некоторых случаях захваты осуществляют с участием и согласно информации «Правого сектора»: «Меня повалили на землю и связали. Они сказали, что из «Правого сектора». Привезли меня по месту прописки. Было постановление об обыске, во время которого мне подкинули патроны. В СБУ сказали, что простят патроны, если расскажу все. Я заявил, что ничего не знаю. После этого меня отвели в другую комнату и два раза избили. Угрожали, что убьют мою семью. Ближе к вечеру приехал адвокат и потребовал «скорую». Она приехала, мне оказали первую помощь, но отказали в госпитализации, если не подпишу. Я подписал протокол».

В значительном количестве случаев похищения со стороны украинских силовиков людей не носят предусмотренного законодательством характера и не регистрируются. Только после подписания навязываемых украинскими силовиками «признаний» задержанных людей регистрируют в официальном порядке.

Например, ополченец Ольга Вербицкая рассказывает: «Меня захватил «Правый сектор». Продержали меня семь дней в каких-то штольнях. Без еды, почти без воды. Очень было холодно. Делали мне уколы, инъекции наркотические. Арматурой меня избивали и держали меня семь суток, нигде не регистрируя. В любую минуту могли вывести, расстрелять, выкинуть на какой-нибудь мусорник, и на этом все. Потом уже передали в СБУ».

Пострадавшего от пыток Михаила Яковлева задержали в конце июля 2014 г. Он рассказывает: «Привезли меня за какие-то гаражи, приковали руками к дереву, подвесили и стали избивать руками, ногами, деревянными палками. Я несколько раз терял сознание от болевого шока. Они пытались узнать об ополченцах. Я сказал, что не имею к ним никакого отношения. У меня забрали деньги и сказали добираться домой самому. Вернулся домой. Отлеживался. Где-то в начале августа — снова они. Привезли в райотдел, начали меня избивать, стали надевать мне на голову мешок и перекрывать кислород».

Ополченец Игорь Карандин был захвачен 20 ноября. Он свидетельствует:

«Днем ко мне в дом ворвались пять человек в военной форме. Меня ударили прикладом в голову, надели наручники и пакет на голову. Привезли в какой-то подвал, пристегнули наручниками к трубе. Зашли два человека в масках, начали избивать меня и сказали, что это только начало. После этого запихали в какую-то камеру метр на метр с металлической дверью на задвижке. Я провел сутки в этом «каменном мешке».

Наутро меня оттуда вытащили. При этом присутствовало уже шесть человек. Застегнули за спиной наручники, поставили на колени и начали избивать. Один веревкой с узлом бил по спине и ногам, другой бил какой-то цепью по ступням.

Неоднократно применяли удары током. Один человек поливал водой, другой пускал ток. После третьего удара я потерял сознание. Вся эта процедура повторялась.

Потом они закинули меня в одних трусах в «каменный мешок» до следующего утра. Каждый час били железным предметом по двери и спрашивали имя. Предположительно это продолжалось девять дней. Все это время я не принимал пищу, так как меня постоянно рвало. Все тело было синее и окровавленное.

В Харькове зарегистрировали, что меня якобы задержали на вокзале г. Изюм с гранатой, рацией и бронежилетом».

Достаточно распространенным среди украинских силовиков является совместное использование пыток и применение психотропных препаратов.

Захваченный батальоном «Айдар» ополченец Г. Майский рассказывает, как после использования психотропных препаратов его пытали электротоком: «Айдаровцы меня пытали, мучили, морили голодом, постоянно держали связанным, с завязанными глазами. Потом передали в Старобельское СБУ где со мной беседовал следователь Е. А. Ткаченко. После моего отказа давать показания врач сделал мне укол, и они пропускали через меня ток.

После этого ничего не помнил. Когда посмотрел, то на показаниях увидел свою подпись».

Пострадавший Павел Сикорский рассказывает, как к нему применяли психотропные препараты: «2 октября был задержан Нацгвардией и отвезен в аэропорт Мариуполя. Вначале били меня в живот, по ногам, плечам. Потом заставили выпить какие-то таблетки. Таблетки засунули в рот насильно. Водой заливали. Потом сделали какой-то укол. Потом мне стало плохо, в глазах потемнело; что было потом, я не помню. Очнулся я в холодильнике».

Целый ряд жертв, подвергнутых украинскими силовиками пыткам, также свидетельствует, что были ими обворованы. Например, ополченец Василий Мацвей рассказывает: «19 ноября захвачен СБУ и был отвезен в Краматорск, где меня начали пытать. Пытались крюком зацепить меня за ребро и подвесить. Потом пристегнули к решетке на полу, били ногами, палкой, надевали пакет на голову, били палкой по ступням, по почкам. Пугали пистолетом и били по затылку. Обливали холодной водой, чтобы не терял сознание. На четвертый день меня повезли в Полтавское СБУ. Там прошел медосмотр и флюорографию, где мои побои записали как оказание сопротивления при аресте, хотя я сопротивления не оказывал.

Эти мародеры при моем задержании вынесли все ценное, что можно было забрать».

Переданные во время обменов пленными участники одесского движения «Куликово поле», направленного против «Евромайдана», рассказывают о том, как подвергались пыткам и были обворованы сотрудниками СБУ. Пострадавший Александр Якименко (65 лет) рассказывает: «В канун событий 2 мая был комендантом православного палаточного городка на Куликовом поле, созданного Союзом православных граждан Украины. 9 июля 2014 г. был задержан СБУ Одесской области.

Во время обыска в моей квартире были похищены 4000 гривен наличными, пять банковских карточек, кортик офицера ВВС СССР (память об отце, ветеране трех войн) и другие личные вещи. Все это делалось под контролем следователя майора Нечипорука Ивана и оперуполномоченного капитана Мандрика. Через месяц с моей пенсионной карточки была украдена очередная пенсия в 2050 гривен.

С момента задержания в СБУ Одесской области меня избивали. Надели на мои кисти наручники ласточкой, надели на голову мешок и, взяв за наручники, бегом таскали по коридорам. Прекратили, только когда я третий или четвертый раз потерял сознание. После того как облили водой, начались вопросы оперуполномоченного Мандрика — с какого времени я являюсь сотрудником ГРУ и ФСБ».

Пострадавший Юрий Трофимов (60 лет) также рассказывает, как во время задержания сотрудники СБУ обокрали его дом: «Я был заместителем коменданта православного палаточного городка на Куликовом поле. Во время боестолкновения с радикальными группами боевиков-ультранационалистов мне удалось с группой граждан Одессы укрыться на крыше Дома профсоюзов во время пожара. С крыши мне удалось выйти только утром, со мной вышли спасенные мной последние четыре человека. 9 июля 2014 г. был задержан подразделением «Альфа» СБУ Одессы. Руководил задержанием майор Иван Игнатович. Постановление не предъявили, права на обыск, понятых не показали, адвоката не предоставили. При задержании разбили мне правую сторону лица, много ссадин и гематом на правом плече и коленках. Обыск проводили хаотично — каждый тащил, что хотел. Один вытаскивал деньги — 500 гривен из кармана куртки, майор украл два золотых кольца и наручные часы, другой украл новый фотоаппарат. Украли принтер, плоские мониторы, медицинские приборы и многое другое».

Пострадавший от пыток украинских силовиков Павел Каракозов также говорит о пропаже ценных вещей во время обыска. Он рассказывает, что именно произошло после того, как он был захвачен батальоном «Азов» в Мариуполе: «До этого в городе Мариуполе я занимался референдумом. Оказывал помощь в подготовке и проведении его. Двенадцатого числа, после работы, заехав на территорию предприятия, на котором раньше работал, по своим личным делам, был захвачен людьми в военной форме, которые сразу же меня избили на территории, надев на голову мешок.

Во время обыска в квартире пропали ценные вещи. Жена написала заявление в милицию о пропаже денег и золота.

По приезде в аэропорт Мариуполя я был избит и брошен в подвал. Через несколько часов был поднят и избит до полубессознательного состояния. После вызова врача был сделан укол, и меня опять опустили в подвал. Потом пытки продолжались утром и вечером. На следующий день меня перевели в «стакан» конвойной машины, которая стояла на солнцепеке, на сутки. Перед этим предложили конвою избить меня, что они исполнили с удовольствием.

После суток в «стакане» меня повели на допрос, где у меня случился инсульт. В дальнейшем я постоянно находился в полуобморочном состоянии.

Меня топили. На лицо накидывают тряпку, два здоровых быка на одну руку, два здоровых быка на другую руку — и держат. А пятый наливает воду на тряпку, когда тряпка намокает, ты начинаешь вдыхать воду. И от нехватки воздуха, так как тряпка мокрая, начинаешь в себя втягивать воду, которую тебе льют на лицо, и задыхаешься. Я не знаю, это, наверное, хуже, чем утонуть.

В дальнейшем я потерял счет допросам, пыткам и времени. После автозака меня перевели в холодильник в том же аэропорту. Три дня находился в ИВС, так как СИЗО отказывалось принимать из-за побоев, пока не будет заключения врачей, что я останусь жив.

Перед обменом пленных в Мариуполе устраивали наши проводы — прогоняли сквозь строй на корточках и били по спинам резиновыми палками».

Далее представлены несколько подробных рассказов тех, кто стал жертвами пыток со стороны Национальной гвардии, украинской армии и СБУ

Представитель общественной организации «Планета Ребенка» Татьяна Земленухина свидетельствует: «Наш офис находился в Киеве по ул. Грушевская, 4б, за гостиницей «Днепр». Во время противостояния в январе — феврале 2014 г. принимала активное участие в помощи «Беркуту» и ВВ в качестве волонтера  в группе Ивана Проценко. На тот же момент состояла в движении «За чистый Киев», движении «НОД». Принимала участие в акциях против событий, происходящих на Майдане, перед посольством США, судом, на Бессарабской площади. По этим же событиям связывалась с российским телеканалом Россия-1. Также летала на передачу «Украина в огне. Брода нет» крымского телевидения.

Единомышленники мне сообщили, что я нахожусь в списках «Правого сектора». По этой причине я решила покинуть Киев и уехать в Крым. Потом приняла решение возвращаться. 9 июля я выехала поездом из Севастополя. После пересечения границы меня сняли с поезда. Со всеми личными вещами посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Впоследствии я узнала, что это было здание СБУ Запорожья. На меня оказывалось психологическое давление, угрожали расправиться с моей семьей».

В 1946 г. на Нюрнбергском процессе помощник главного обвинителя от СССР Л. Н. Смирнов предъявил факты, собранные Чрезвычайной Государственной Комиссией, о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в Ставропольском крае:

«Оглашаю показания режиссера кинохроники Павла Крапивного: «Следователь включал стоящий на столе реостат, и когда подследственный не так отвечал на вопрос, как того хотел следователь, рукоятка реостата безжалостно шла на напряжение, тело подследственного начинало дрожать, а глаза вылезали из орбит», и «подследственного со связанными назад руками подвешивали к потолку… и начинали его крутить вокруг собственной оси. Покрутившись таким образом до 200 раз, висящий на веревке подследственный с бешеной скоростью раскручивался в обратном направлении. В этот момент палачи с двух сторон били его резиновыми палками. Человек терял сознание не только от бешеного вращения, но и от побоев».

Начиная с 2014 г. аналогичные пытки использовали и украинские силовики. Например, об этом подробно рассказывает Игорь Лямин, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», которого подвешивали на дыбу, использовали «качели», били электротоком. Кроме того, он называет позывные тех, кто подвергал его пыткам на базе «Днепр-1»:

«Меня схватил батальон «Днепр». Я поехал на рыбалку, меня схватили, привезли в линейное отделение милиции и сразу, со старта, начали избивать.

Били всем, чем можно, — и палками, и ногами, и пистолетом по голове. У меня голова была, как ежик. Потом на дыбу вешали — это руки за спину, руки в наручниках. Повыворачивали все руки. Потом сделали, как они назвали, «качели». Это длинный ломик-шестигранник. Руки под ноги в наручниках, и надевается ломик. Потом кружили меня этим ломиком, оставляли, и я висел на нем. Кости чуть не повылазили у меня. До сих пор не работают руки, эти части. Последний раз они двадцать минут продержали на этом ломике, сняли, начали обливать водой и бить током электрошокерами. Это длилось, пока я не начал терять сознание.

Не давали спать. Если я начинал засыпать, такие экзекуции повторялись. Оказывается, пытали мою жену. Тоже забрали и держали в соседней камере. Ей сломали на левой ноге все пальцы. Я подписал все бумаги, в которых меня обвиняли, и меня увезли в СБУ. Что они пытались выяснить, я так и не знаю. Зачем вот это все надо было вытворять, я не знаю. Сколько я историю ни изучал, немцы не извращались такими пытками, как делали они.

После СИЗО нас отправили в Днепродзержинск на базу «Днепр-1». Позывные у тех, которые там служили, — Икс, Альбина и Макс. Они издевались как хотели, стреляли над головами. Все были практически переломаны, но они заставляли отжиматься. Одного человека вообще чуть не закопали в яме. Хотели застрелить. Это продолжалось четыре дня, и потом нас увезли в СБУ Харькова уже на обмен.

Там у меня открылась язва. Меня отвезли на «неотложку» в Харькове. При этом врачи сделали мне эндоскопию и все анализы — у меня сильно кровоточила язва. Факт в том, что меня отвезли под чужой фамилией. Мне сказали, называй любую фамилию, любой адрес.

Меня хотели положить в стационар. Но им запретили. Привезли меня обратно в СБУ, и, пока не произошел обмен, приходилось как-то терпеть все эти боли невыносимые. Кроме того, что было все тело побито, ну еще и язва открылась».

Пострадавший от пыток украинских силовиков Дмитрий Ермаков состоял в движении «Антимайдан» в Мариуполе. 18 сентября 2014 г. около своего дома он был захвачен украинской Национальной гвардией. Он свидетельствует: «Во дворе дома стояла иномарка без номеров. Когда я проходил мимо, из автомобиля вышли четыре человека в камуфляже и масках, вооруженные автоматами. Привезли на территорию мариупольского аэропорта, где располагались части Нацгвардии. После приезда полтора часа стоял на коленях. За отрицательные или уклончивые ответы угрожали пытками, покалечить и убить. С 20 по 23 сентября находился в холодильнике. 21 сентября в холодильник привели сильно избитого молодого человека Макаренко. Его задержали на работе в цеху «Азовстали» в середине рабочего дня за то, что он пустил погостить у себя приятеля и его товарища, которые состоят в батальоне «Восток».

Поздним вечером 21 сентября привели еще двух парней. С их слов, их задержали за то, что они в темноте подъехали к блокпосту ВСУ Они не заезжали на блокпост, развернулись и поехали обратно в свою деревню. Свой поступок объяснили тем, что находились в состоянии алкогольного опьянения и решили проверить недавно приобретенный автомобиль. Они сообщили, что уже подъезжали к своей деревне, когда их догнали военнослужащие ВСУ и обстреляли автомобиль без предупреждения, вынудив их остановиться. Их избили. Стреляли в землю рядом с головами.

Еще через некоторое время привели молодых людей, которых схватили за то, что они ловили рыбу рядом с ограждением Азовского морского порта. В ходе общения с другим задержанным они рассказали, что по дороге в аэропорт их избивали и пытали электрошокером».

Пострадавший Павел свидетельствует, что причиной его задержания и пыток стала его телефонная беседа с депутатом из Донецкой Народной Республики: «Сначала со мной беседовали вежливо, потом зашел мужчина и начал бить по ребрам. Мне стало дурно, и мне дали таблетку. Были судороги, у меня онемело тело. Они требовали признаться, что я был корректировщиком. Это неправда. Они слушали телефоны, а я просто поговорил с депутатом из Донецкой Народной Республики. Когда отвезли на полигон «Днепр-1», там человека ни за что ни про что кидали в трехметровую яму, заставляли копать могилы».

Во время Нюрнбергского процесса в 1946 г. судьям было представлено «Коммюнике Польско-Советской Чрезвычайной Комиссии по расследованию злодеяний немцев, совершенных в лагере уничтожения на Майданеке в городе Люблине». Приведем фрагмент из третьего раздела этого документа, озаглавленного «Пытки и кровавые расправы в «лагере уничтожения»:

«Арсенал истязаний и мучений был необычайно разнообразен. Многие из них носили характер так называемых шуток. К числу их можно отнести мнимый расстрел с оглушением жертвы ударом по голове доской или каким-нибудь тупым предметом, мнимое утопление в бассейне лагеря»[390].

Аналогичным образом, начиная с 2014 г. во время гражданской войны на Украине, украинские силовики использовали мнимые расстрелы или пытки с помощью утопления.

Например, Денис Гаврилин, задержанный украинской Национальной гвардией 31 июля 2014 г. на блокпосту и переданный батальону «Азов», рассказывает: «Каждые два-три часа — допрос. Много всего. Меня топили. Глаза были завязаны, клали на лицо полотенце или тряпку. Я не видел. Руки при этом были прикованы сзади. И, держа меня сзади за голову, положив мне на лицо тряпку, поливали сверху. Не знаю, из чего — из бутылки, из чайника… не видел. Состояние — утопление. Потом приводили в чувство. Ну и так далее. Так как у меня уже переломано колено, они увидели корсет на ноге, на колене, и мне сломали его повторно. В первый день его сломали. Потом на ногах, где ноготь, мне вставляли иголку. Такое состояние, как будто жилы из шеи тянет. Вытягивает всего, каменеет через боль. Закидывали в яму с трупами. Расстреливали, короче. Закидывают в яму, специфический запах — эффект расстрела. Там много всего. Я знаю хлопца, которому плоскогубцами вырвали четыре передних зуба. Ребят знакомых сколько видел, им на ломиках «карусели» делали».

Валерий Борзов из Красноармейска рассказывает, как его пытали сотрудники СБУ: «7 ноября 2014 г. я был задержан сотрудниками СБУ и увезен в какой-то подвал Красноармейска. В подвале меня били по голове, ногам, спине, почкам. В процессе я дважды терял сознание, меня обливали водой, и я приходил в сознание. В ходе пыток меня били руками и ногами по голове и в живот, от чего я снова терял сознание. Усадив меня на колени, били по ногам, а потом прицепили руками сзади («ласточка») на какую-то цепь или трос и сильно били. После, сняв меня с «ласточки», били несколько раз по голове какими-то брусками.

Позже меня усадили на стул и предварительно дали мне текст, я должен был сказать его на видеокамеру. Под угрозой насилия над моей семьей я сказал».

Во время выступления на Нюрнбергском процесса 30 января 1946 г. заместитель главного обвинителя от Франции Ш. Дюбо-ста свидетельствовал об отношении к захваченным фашистами военнослужащим:

«…Другая сторона вопроса в этой политике террора и уничтожения выявляется при рассмотрении военных преступлений, совершенных Германией в отношении военнопленных. Эти преступления, как вам будет доказано, преследовали, в частности, две цели. Первая из них — максимально унизить узников, чтобы подорвать в них энергию, деморализовать их, заставить сомневаться в самих себе, правоте дела, за которое они воевали, и вызвать у них разочарование в будущем» [391].

Аналогичные преступления во время гражданской войны на Украине начиная с 2014 г. демонстрировали члены карательных батальонов и Национальной гвардии Украины, пытая и издеваясь над ополченцами Юго-Востока. Например, актер и драматург Юрий Юрченко, гражданин Франции, был захвачен украинским батальоном «Донбасс» во время его работы корреспондентом. Он рассказывает:

«Я слышал, как людей гоняли по двору. Заставляли бегать на четвереньках, кричать: «Слава Украине! Героям слава!», «Украина понад усе!» Это же точная калька с «Deutschland uber alles». После этого они еще говорят: «Где ты видел здесь фашистов?» А это что вы делаете? Рядом с нашим шкафом были школьные мастерские, класс труда, где верстаки на столах. Ребят завели в этот класс, и я слышу: «Решай, что тебе отрезать: яйцо или палец? Палец или яйцо? Палец или яйцо, ну?» Я потом узнал: они у старшего группы мошонку положили в тиски, а другого, водителя, заставили крутить. Шесть суток мы пробыли в шкафу вдвоем с ополченцем, словаком Миро…»

Нередко Национальная гвардия Украины снимала свои зверства на видеокамеру. Например, ополченец Павел Борисов рассказывает, как над ним издевалась Национальная гвардия и разрывала его раны:

«19 июля 2014 г. я попал в плен. Был обстрелян из засады с трех сторон и взят в плен в тяжелом состоянии. В плену над нами издевались. Били по голове и нажимали на раны, откуда текла кровь. Получил я шесть пулевых ранений плюс осколочный. Таскали, издевались, оскорбляли, вывозили расстреливать.

В СБУ нас отправили в г. Краматорск, где мы находились в больнице сутки, потом перевезли в Харьковское СБУ, которое нас не приняло, и нас снова положили в больницу.

Я много крови потерял, мне били по ранам, нажимали на осколки, на пули, совали пальцы в дырки от пуль, крутили в разные стороны и смеялись. Они наблюдали, как я истекаю кровью. Снимали на видеокамеру свои пытки и издевательства. Это была Национальная гвардия. На следующий день они приехали, хотели забрать нас, чтобы расстрелять, но им другие охранники не дали.

Врачи осколки вообще не вытаскивали. Одна пуля застряла в руке, раздвоила кость, врачи не стали ничем заниматься, потому что им не надо было. Они просто накладывали мазь и кололи обезболивающие, старались, чтобы больше не беспокоил, говорили «так заживет», «со временем выгноится и выйдет само, ничего страшного». Пули находятся до сих пор в теле.

Потом забрали в СБУ, недолечив, я еще был с гнойными ранами. Людей туда привозят избитыми, с выжженными свастиками, надписями «СС». Другие люди приезжали с разбитыми полностью телами и лицами до неузнаваемости просто, как будто груши перебитые. Отбито все, даже мясо отходит от костей».

В выступлении заместителя главного обвинителя от Франции Ш. Дюбоста на Нюрнбергском процессе от 24 января 1946 г. приводятся показания господина Альфреда Дьедоне:

«18 августа наносились удары молотком по чувствительным частям тела. 19 августа я был погружен в воду. 21 и 24 августа я был закован в цепи на сутки. 26 августа я все еще оставался закованным в цепи день и ночь и подвешивался за руки»[392].

Аналогичным пыткам украинские силовики подвергали ополченца Андрея Панченко, который был захвачен ими 14 января 2015 г. Он рассказывает:

«Меня попросили друзья сесть за руль и отвезти их в г. Докучаевск. Мы заехали на украинский блокпост. Нас уложили на пол, завязали нам руки, ноги, периодически сопровождая избиением, натянули шапку на голову, обмотали ее тоже скотчем, чтобы было трудно дышать. Загрузили в свой автомобиль и увезли. Когда приехали, нас всех выкинули в какое-то темное помещение. И по одному начали выносить, мы были полностью связанные. Усадили на стул, один держал ноги, завел их под стул, руки за спинку стула, и там держали.

Потом меня просто били молотком, обыкновенным молотком. По ногам, по плечам. Все это происходило до тех пор, пока я не потерял сознание. Такая процедура происходила три дня. Меня трижды ставили к стенке, стреляли из пистолета, стреляли рядом и говорили, типа, мы же можем и не промазать. На 13-й день, ближе к вечеру, подъехал автомобиль, нас забрали всех, при этом сказали, что гражданских людей — в расход. А нас двоих, у которых были корочки, — в милицию, в тюрьму. Везли нас долго, когда привезли, мы были связаны, шапки на глазах. Первый день нас не трогали в СБУ. Потом так же выводили по одному на допрос. После того как я им рассказал то, что я уже рассказывал тем военным, меня ударили в пах электрошокером и добавляли вольтаж, потому что сильнее и сильнее было. Током было очень больно. Я упал, кричал: «Расстреляйте меня, зачем мучаете? Я ничего не знаю». После этого пришел следователь и сказал, что я попал в правовое поле».

Пострадавший Владимир Севастьянов был схвачен 4 сентября 2014 г. людьми в гражданской одежде с балаклавами на голове и перевезен в аэропорт Мариуполя. Он рассказывает: «После приезда меня завели в помещение и начали издеваться — бить шокером в предплечье и в область сердца. Топили. Прямо с мешком куда-то голову опускали, пока не начинал сознание терять. После всего этого заставляли подписать бумаги какие-то. Я отказался. Они отвели меня в камеру. На следующий день меня вывели обратно. Мокрую тряпку клали на лицо и поливали водой. Начинал задыхаться, и они, чтобы сильнее начал задыхаться, брали и электрошокером били еще. Били по спине очень сильно. После этого почки очень долгое время болели.

После этого увезли на «Днепр-1» под Днепропетровском, там их полигон обучающий. Там издевались над нами, унижали, кидали людей в ямы со змеями, могилы заставляли себе копать. Издевательства были очень сильными над людьми, это словами не передашь».

Пострадавший Константин Афонченко рассказывает, как его арестовали за то, что у него был телефон русского журналиста, а также приводит пример того, как украинские войска отправляли захваченных на минное поле: «18 августа 2014 г. меня арестовали на украинском блокпосту за то, что у меня в телефоне был записан номер русского журналиста. На допросе мне сделали какой-то укол, и мне стало очень плохо. Я начал терять сознание, а они требовали показаний. Начали шантажировать меня тем, что если я не скажу, что я сепаратист, то мне не уколют противоядие. Мне уже было все равно, я подписал, лишь бы мне стало легче. Поставили мне этот укол, мне действительно стало легче. Затем последовали угрозы расстрела. Потом отправили в Краматорск. Там посадили в яму, периодически избивали, оскорбляли. Потом привезли новых, и все внимание переключилось на них. К одному из них подошел десантник и увел его и еще одного парня. Потом выяснилось, их отправили на минное поле. Уже в таком состоянии мы там находились, что каждый день все меньше хотелось бороться за жизнь. Из тех, кого я видел, два-три человека не возвращались. Дня через три нас погрузили и увезли. Нас было шесть человек. Когда мы ехали, чувствовал себя посвободнее, общались. У одного, фамилия Харитонов, лицо — сплошная гематома. Видел, привезли парня и стали избивать. Спрашивали, помогал ли он в проведении референдума. Он ответил: «Да». Его обвинили в том, что он сепаратист. Ополченцев избивали, слышал, что на крюк сажали. В СБУ есть такая практика: признаешь себя виновным — прокурор просит для тебя минимальный срок. У многих нервы не выдерживали, и они соглашались».

Ополченец ДНР Д. Бусарагин рассказывает, как его пытали в украинском батальоне «Донбасс»: «Избивали ногами по голове, грудной клетке, спине. Стреляли возле лица».

Ополченец Ярослав Яровой рассказывает, как его избивали и душили: «Меня начали душить и нанесли несколько ударов рукояткой пистолета по голове в область затылка. Увезли в горотдел милиции Северодонецка. Сняли футболку и стали бить в область грудной клетки ногами. Били резиновой палкой и запугивали, что проткнут ногу ножом. Избивали и душили».

Василий Харитонов, ополченец ДНР, захваченный в районе с. Петровское 18 августа, свидетельствует: «Украинская военная колонна увидела нашу машину и начала ее расстреливать. Нас схватили, надели наручники, закинули в БТР. По дороге две машины мирных жителей ехали навстречу, их расстреляли с БТР. Один пацан остался жив, его тоже захватили, связали и бросили в машину. Привезли на базу нас и мирных жителей. Били молотком по пальцам, коленям, копчику. Разбили голову, сломали пальцы. Угрожали на кол посадить, угрожали отрезать бензопилой ногу и руку. На ночь меня прицепили к дереву, подошел их главный с молотком и стал у меня все расспрашивать. Я сказал, что не знаю. Он ударил молотком по ногам. Потом в яму уволокли. Двух отправляли на минное поле. Было семь взрывов. Меня собрались расстрелять. Сказали молиться. Я попросил, чтобы мне освободили руки, это мое последнее желание. Он меня спросил, знаю ли я, какой сегодня праздник. Я ответил, что да, Спас. Он сказал, что мне повезло и этот день можно считать моим вторым днем рождения. Меня отвели в яму, там цепи висели. Потом дал показания на камеру».

История известного на Украине тренера П. Б. Гилева размещена в Интернете. Приведем его рассказ:

«Я тренер. У меня создана общественно-спортивная организация. Я начал участвовать в создании Донецкой Республики. Они (украинские военные. — Примеч. ред.) знали, что я еду в автобусе, вывели меня, это было чистой воды похищение. Вытащили из автобуса, кинули меня на землю… мешок на голову, руки были связаны, и о том, что меня передали в «Правый сектор», я узнал чисто из разговоров. А те что хотели, то и делали, это садисты. Они получают удовольствие от того, что тупо бьют людей, то есть видя, что человек страдает, унижают его конкретно, я даже не знаю, что они от меня хотят. Что хотели, то и говорят, сами же себе на вопросы отвечали, не просто били, а тупо калечили.

Я там был не один. Нас всех там несколько раз расстреливали, но одного все-таки застрелили. Выводили просто, кто-то побежал, и его застрелили.

Они особо не церемонятся. Для них человеческая жизнь — пустое место, пустой звук. Они за это не несут ответственности — ну застрелили и застрелили. У них никто не спрашивает: «Зачем ты это сделал?» То есть люди что хотят, то и делают. Эта банда не только проблема Украины, которая ни с кем и ни с чем не справляется. Хотелось бы, конечно, чтобы международная общественность услышала. Потому что когда они побегут, они побегут в Европу все. Они почувствовали вкус крови, они не умеют никому подчиняться, никаким законам вообще. Для общественности, для мирного населения Европы это будет большая и очень серьезная проблема.

Особую радость у них вызвало, когда они узнали, что я тренер по карате, чемпион мира, чемпион Европы. Тут они, конечно, с огромной любовью уже кинулись меня истязать. Их, по-моему, бесило, что я все время вставал, и они не знали, что со мной делать, и тогда уже в ход пошли биты, приклады, холодное оружие. Они через каждые 25–30 минут приходили и по полчаса избивали, просто так, просто ради какого-то дьявольского эксперимента.

Потом уже меня забрал другой батальон. И знаете, как забрали? Просто руки назад связали, надели мешок также. Я, честно говоря, даже не знаю, как я выжил. Кинули мешок на заднее сиденье, сверху сели — и вот таким образом несколько часов везли в Днепропетровск. То есть первые три дня я сам не мог ни вставать, ни ложиться. Меня под руки водили, там сокамерники помогали мне, я дней пять ничего не ел.

…В СБУ было тяжело, потому что были провокации. В своем подвале они приковали наручниками к трубам. Там не было ни туалета, ничего. Был человек, который приходил, один раз кормил. Вот это вот на бетонном полу, прикованные к батарее, еще двое суток сидели.

СБУ не церемонятся ни с кем, они калечат людей, потом уже трудно человека в чем-то обвинять, что он что-то рассказал, не каждый человек может выдержать эти пытки. Я знаю одну семью, к ней просто приехали, вытащили из квартиры, и все».

В материалах Нюрнбергского процесса содержится упоминание о неком оберрегирунгсрате [393] Эрихе Фогеле. В начале 1935 г. саксонский прокурор Вальтер обвинил руководство концлагеря Хоэнштайн в истязаниях заключенных и потребовал начать судебное разбирательство в отношении гестаповца Эриха Фогеля. Имперский министр юстиции Франц Гюртнер заявил: «Жестокости и зверства, смахивающие на восточный садизм, не могут быть ничем оправданы». Однако А. Гитлер лично прекратил судебное разбирательство в отношении Э. Фогеля. В стенограммах Международного военного трибунала содержится следующая запись: «Фогель являлся сотрудником гестапо в провинции Саксония. В процессе расследования дел в отношении тех, кого гестапо считало неблагонадежными в политическом отношении, а также тех, кто находился в политическом заключении в пограничных районах, применялся арест. Фогель в силу своего служебного положения часто приезжал в лагерь и принимал участие в этих жестокостях. Фогель был известен персоналу администрации лагеря как начальник отдела по борьбе с подрывной деятельностью, поэтому его поведение в известной мере служило примером для поведения начальников и их подчиненных. Он лично жестоко избивал заключенных. Был такой случай, когда заключенного разложили на лавке и, крепко держа его за голову и за руки, долго били кнутами и другими орудиями пытки» [394].

История гражданской войны на Украине в 2014 г. сохранит свидетельство о грузинском наемнике, служившем в военной разведке Грузии при М. Саакашвили, который организовывал пытки ополченцев Юго-Востока. Ополченец Сергей Параца рассказывает, как его пытали сотрудники СБУ и затем передали в подразделение батальона «Донбасс», которым руководил наемник из Грузии: «Вывозили в лес, били и стреляли из автомата над головой. На допросах в СБУ били каким-то металлическим предметом. Потом сотрудники СБУ передали меня в Днепропетровск батальону «Донбасс». Главный у них был грузин — наемник в звании полковника».

Актер и драматург Юрий Юрченко, живущий во Франции, стал военным корреспондентом и был захвачен украинским батальоном «Донбасс». В сокращенной форме приведем его рассказ журналистам:

«Утром 10 июня 2014 г. я приехал в Донецк. Там стоит палатка, где записывают в ополчение. Я записался. Там было еще несколько добровольцев. Потом нас построили и повели. У меня было такое чувство, что я иду умирать. Я же воевать не умею. Я даже в армии не служил. Но и другого выхода для себя я не вижу. Так я и стал ополченцем.

Когда погиб Андрей Стенин, мой товарищ, с ним погибли два военкора — Андрей Вячало и Сергей Коренченков. Я случайно не оказался с ними в той машине, обычно мы вместе ездили. Коренченков (позывной Корень) жил со мной в одной комнате. Стенин сидел в машине сзади, а впереди — два военкора в военной форме, с автоматами. Машину расстреляли пьяные нацгвардейцы. Они в тот день устроили засаду на дороге. Когда увидели, что в машине журналисты, они ее оттащили подальше и подожгли. Поэтому Стенина так долго искали… 95 процентов западных корреспондентов приезжают уже с готовым шаблоном в голове, реальность их не интересует… В плен меня взяли 19 августа утром. Ребята говорят: вот его надо подбросить в Иловайск. Я сажусь сзади. Они едут. Вижу, они едут как раз по той самой дороге через Зугрэс. И тут вдруг начинается шквальный автоматно-пулеметный огонь. Выходим из машины, нас тут же бросают на землю. Руки связывают сзади. И после этого начинают людей со связанными руками избивать. Прикладами, ногами, по голове, колют ножами, штыками. У меня по лицу течет кровь. Вижу, идет какой-то иностранец в натовской форме, каске, по внешнему виду сильно отличается от украинцев. Говорит с акцентом. Подходит ко мне и говорит: «Я из-за тебя, сука, в Нью-Йорке бизнес бросил!» И с размаху меня бьет. Иностранец командует: «Бегом через мост!» Гражданин США с украинскими корнями, бизнесмен. Другой амбал, позывной Семерка, сразу свалил меня на землю и начал бить сапогами по ребрам. Тут и другие подскочили. Я чувствую, что ребра сломаны. И вижу, как новый сапог летит в мою уже поломанную грудную клетку. Хочу встать на ноги — и понимаю, что не могу. Грудь так болела, что я не заметил, как саданули по ноге — то ли прикладом, то ли еще чем.

Потом всех отвели в школу. Там был такой железный шкаф для инструментов. Темно, ничего не видно, пыль, грязь. Присесть не на что. Дышать невозможно. А у меня лицо все залито кровью.

Меня вызывают на первый допрос. Смотрю, сидит грузин, Ираклий, фамилии не знаю. Он в батальоне «Донбасс» служит консультантом по разведке. Потом я узнал: он 22 года в разведке, с 18 лет воевал в Абхазии, Осетии, за рубежом. Учился в Штатах. При Саакашвили занимал крупный пост в Грузии. И вот они готовятся отходить. Опять кто-то дает команду: «Пленных расстрелять. Но сначала оденьте их в военную форму». И тут вдруг опять появляется Ираклий. Он просто забросил меня в легковую машину.

В г. Курахово нас всех бросили в подвал. В любой момент охрана могла ворваться, избить прикладами. Ребят заставили ложкой выцарапать на стене гимн Украины, выучить его наизусть. И когда те заходили, ребята должны были его исполнять. Должны были кричать «Слава Украине!». Там был один повар-садист. Он часто заходил и избивал ребят. Как-то он и мне разбил голову в кровь. Меня вели к врачу, и сопровождающий на минуту отошел. Я стою на костылях у стены. А повар сверху заглядывает: «Ну что? Слава Украине?» Я молчу. Он тогда меня бьет по голове бутылкой, полной воды. «Слава Украине?» У меня кровь течет. Там был один следователь. Очень эрудированный, образованный. Цитирует Юнга, Фрейда, Ницше, «Майн Кампф». Исповедует идею сверхчеловека. Он профессионал. Специалист по психологической обработке пленных… Он говорит: «Эти твои ребята без проблем напишут все, что нам нужно. Что ты был главным, что они были твоим сопровождением, что ты был до зубов вооружен. Мы сделаем тебя интернациональным супертеррористом и будем выставлять Франции в обмен на наши требования. Мы получим от нее все, что хотим. А если не договоримся, то ты просто сдохнешь в этом подвале.»

Обмен делал лично Ираклий Конечно, обменяли меня не слабо — на троих, на одного грузина и двоих командиров «Донбасса». А потом один из обменянных офицеров, его фамилия Чайковский, позывной Артист, на прессконференции в Киеве сказал, что их обменяли на группу военнослужащих Российской армии».

Дмитрий Пропихайло рассказывает: «Был взят в плен на украинском блокпосту. Меня привезли куда-то и закрыли в контейнер типа холодильника, там рыбу держали. Продержали там двое суток, а потом перевели в ангар. А там начали бить по почкам, били в основном ногами. Сказали, что якобы при мне было обнаружено удостоверение ДНР, патроны 5 х 45 калибра. Потом вместе с еще одним человеком погрузили в багажник, привязали за наручники к запаске. Привезли в Волноваху и там снова избивали. Потом нас привезли в Мариуполь на СБУ кинули в подвал. Потом снова начали избивать. Потом отвезли в изолятор временного содержания. После этого никто на допросы не вызывал, никто не приезжал и вопросы не задавал. Потом просто осудили».

Ополченец Сергей Шерловцов рассказывает о провокации сотрудников СБУ которые с его участием имитировали обстрел батальона украинской армии, называясь сотрудниками Федеральной службы безопасности России. После организованной провокации они перестали скрывать свою принадлежность к СБУ и стали подвергать захваченного и его сына избиениям. Угрожая убийством сына, они заставили ополченца признать в суде все обвинения. Потерпевший Сергей рассказывает: «В середине августа меня с сыном схватили из СБУ шесть человек, завязали глаза, руки и закинули в машину. Так завязанным они возили по городу, потом за город вывезли, что было слышно по звуку, потом завезли в ангар заброшенный. Они представились сотрудниками ФСБ, якобы они спасают нас от СБУ Сказали, что доставили нас якобы к подполковнику русской армии. После этого нам снова завязали глаза и руки и увезли в какую-то лесистую местность, где мы находились до глубокой ночи. После этого нас с сыном снова посадили в одну машину их оперативников, продолжая ту же игру. Мы проехали около ста километров, и нам с сыном развязали глаза и руки, сказали, что у них операция, в которой они хотели обстрелять украинский батальон. Один из них достал из багажника гранатомет и сел на переднее сиденье, мы еще метров 700 проехали по каким-то закоулкам. Потом раздалась стрельба в воздух из автоматов, распахивается дверь, нас с сыном выкинули наружу и начали бить. Там уже была подготовлена рампа световая, как для профессиональной съемки, сделали с нас несколько кадров. Надели мешки на голову, бросили на бетон, начали избивать ногами, ломали руки.

Потом они все уже появились как следователи СБУ Задали только один вопрос: «Ты хочешь, чтобы сын остался живой?» Я сказал, что естественно. Они сказали: «Тогда ты подпишешь протокол о задержании». Я сказал: «Придется». Протоколы у них сразу были готовы. Подписали, и нас повезли сразу в СБУ. Утром пришел следователь, вопросов задавал мало. Фактически все, что у них по делу, уже все было готово.

Сказали, что главное на суде, чтобы я молчал и их не оспаривал. Судья назвала меру, и отвезли нас в СИЗО. До этого еще к нам подошел следователь и сказал: поскольку у нас с вами нет конфликтных ситуаций, мы к вам будем лояльны».

Захваченный украинскими войсками 8 августа 2014 г. Николай Смирнов рассказывает: «Мы ехали на машине с товарищем, нас остановили вооруженные люди с автоматами, положили на асфальт и надели мешки на голову, посадили в машину и увезли.

Скорее всего, мы были в Краматорске. У них там военная база стоит, аэродром. Постоянно что-то жужжало, скорее всего, вертолеты. Нас периодически выводили, избивали, пугали: «мы вас расстреляем», «прострелим ногу», «отдадим командиру, у которого погибло много солдат; они вас там убьют».

По дороге еще был случай: когда мы выезжали, нас было шесть, у одного не было документов, а им сказали, что без документов там не примут. Скорее всего, они говорили о Харькове. Посередине дороги его вывели, потом послышалась автоматная очередь, после чего нас опять закрыли, машина завелась, и мы поехали дальше.

Выламывали руки, били ногами, руками по почкам, по печени. Одного товарища, который ехал с нами, после того, как мы уже приехали в Харьков, сразу забрали в больницу, в реанимацию. Ему сделали операцию и потом привезли назад в СБУ».

Ополченец Виталий Валенюк рассказывает об избиениях, которые украинские военнослужащие называли «распаковка» и «перепаковка»:

«5 июля 2015 г. я был у себя в магазине. Вдруг врываются люди в камуфляжной форме, с пистолетами с вопросом: «Где Дима?» Не объясняя, какой Дима, начали говорить: «Выходи из-за прилавка, сейчас стрелять буду». Приставили к голове пистолет, говорят: «Сейчас я тебя пристрелю, говори, где телефон». Начали изымать телефоны, планшет, ноутбук, регистраторы, деньги с кассы, пополнения для телефонов. Затем спросили документы, права на машину, ключи от машины изъяли. Надели мешок, забросили в багажник, скотчем связали руки и увезли. Только привезли, сразу вытащили из багажника, и начались избиения, били ногами, били в голову. Я потерял сознание, пришел в сознание, когда уже начали затаскивать в вагончик. На следующий день нас вывели из вагончика, поставили на колени, сняли мешки с головы, перед нами лежал целый арсенал оружия, то есть на камеру снимали это все и говорили, что это боевики ДНР.

Затем опять мешки надели, повели к вагончикам, кто хотел, тот бил по пути — по почкам, по ногам. Вечером — избиение, это у них называлось «распаковка», нас начали в яму затаскивать. Под дождем мы просидели ночь, день. Периодически туда спускался солдат, мог ударить по почкам — это называлась «перепаковка», скотчем утягивали».

В материалах Нюрнбергского процесса сохранилось множество свидетельств того, как немецко-фашистские войска пытали мирное население, например «в Пятигорске многие были подвергнуты пыткам и преступному обращению, включая подвешивание к потолку и другие способы» [395].

Во время гражданской войны на Украине, начиная с 2014 г., карательные отряды и Национальная гвардия Украины использовали аналогичные методы издевательств и пыток по отношению к жителям Юго-Востока Украины — как немецко-фашистские войска к населению захваченных стран. Например, ополченец Юрий Бондаренко свидетельствует: «…блокпост Национальной гвардии. Меня то били, то подвешивали сзади. И так я там пробыл трое суток. Я видел, черненький хлопчик лет до двадцати, он был раздет, весь синий, побитый, лица нет, а все тело в синяках, у него все дрожало. И они выстрелили в него. Подошел сзади офицер — он ими всеми командовал — и выстрелил в висок. А потом привезли еще четырех хлопцев, их начали сильно бить и периодически не забывали про меня. Как-то загрузили нас всех в машину грузовую, она вся железная, и жарко в ней, что дышать нечем. Покатались минут двадцать, я начал терять сознание, одно легкое ребро прокололо. У одного деда даже лопнула диафрагма и кишки вывалились. В СБУ уже не били. Медицинскую помощь не оказывали. Только если сознание теряли или видят, что он уже все. У меня ребра внутрь вросли. Верхних сторон больших пальцев я вообще не чувствую. Голова была и все тело синие. Там вон из Луганска привезли хлопчика, батальон «Айдар» его взял. Он синий весь, полностью весь, один большой синяк. И с нами хлопчик приехал, его пытали — и ногу прострелили, и палец надрезали. Мужики рассказывали, что и по минному полю наших пацанов там пускают. Из десяти человек половина остается там».

Пострадавший Денис Балбуков свидетельствует, как в течение пяти дней его пытали сотрудники СБУ в Краматорске: «Изначально просто избивали, сломали два ребра и правую ногу, далее начали якобы расстреливать. Били электрошокером, пока не терял сознание. После этого приводили в сознание холодной водой и продолжали до очередной потери сознания. В СБУ пытали пять суток. После чего отвезли на аэродром Славянска, привязали к БТР и заставляли бегать за ним. Когда падал, начинали избивать».

Арестованный 20 июня 2014 г. сотрудниками СБУ Алексей Лукьянов рассказывает:

«Меня схватили неизвестные люди в форме милиции. Заломили руки, лицом в асфальт, нанесли несколько ударов по голове, по корпусу, мешок на голову, засунули в машину, привезли. Я так понимаю, это база СБУ, замаскированная под автомойку, где несколько дней осуществляли допросы с пристрастием, избиения, моральное давление и унижение.

Потом посадили в джип и отправили под Славянск, с. Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь. В данном фильтрационном лагере располагалось два кунга, которые служили местами временного заключения, это машины с будками небольшой вместительности с площадью примерно 16–20 кв. м. Там я провел больше 20 дней, каждый день менялись люди, добавлялись новые, в среднем там люди проводили по пять-семь дней.

Избиения были регулярные, меня поднимали ночью, выводили из этого кунга и отводили на допрос к военным. Ты выходишь в наручниках, а на голове у тебя мешок. Сажают тебя на стул, и с разных сторон задаются вопросы, а потом начинают бить по голове.

Условия содержания, конечно, в фильтрационном лагере — это просто кошмар, потому что абсолютно все время ты сидишь с мешком на голове либо в целлофановом пакете, который замотан скотчем вокруг глаз, в наручниках, потом наручников стало не хватать, стали стяжками связывать руки, пальцы. Ну, конечно же, затягивали все очень плотно, туго. Самое плохое — это бывало так, что набивали в этот кунг людей до предела — на 20 кв. м сидели 17–18 человек. Ты даже лечь не можешь, и это на протяжении нескольких дней. Когда людей становилось много, переставали людей выводить в туалет, ставили ведро в углу, все мочились в это ведро.

Еще засовывали в яму. Была выкопана яма метров пять, и туда водили — бывало, всех вместе, бывало, поодиночке. Там, бывало, несколько дней сидели в яме, под дождем, по щиколотку в воде.

Потом меня перевезли в изолятор СБУ. Это уже камеры, гораздо более комфортабельные, гораздо опрятнее, кормили. Оперативники СБУ, конечно, творили очень много того, за что им придется отвечать. Когда надо было ехать в суд, у меня на футболке были следы крови после «бесед», но, конечно, футболку заставили снять и надеть рубашку, чтобы ничего не было. На суде мне дали меру пресечения, и я отправился на СИЗО, потом обмен».

Пострадавший Владимир Безымянный рассказывает, как сотрудники СБУ сломали у него ребра и запрещали госпитализацию: «23 октября был задержан Одесским областным управлением СБУ. После задержания подвергался физическому воздействию — избиению ногами и прикладами автомата. В результате избиения были сломаны ребра и поврежден позвоночник. На протяжении нескольких дней почти не мог передвигаться. Был направлен в больницу, где меня хотели госпитализировать, но сотрудники СБУ запретили.

Также мне угрожали, что передадут в штаб «Правого сектора» адрес проживания моей семьи».

В материалах Нюрнбергского процесса приведены свидетельства того, как в качестве оправдания за зверские пытки захваченных гитлеровские преступники называли их «бандитами»: «военнослужащие югославской армии, попадавшие в плен к немецким войскам, становились объектами самого разнузданного произвола со стороны фашистских захватчиков. Издевательства, пытки и мучения, а также массовые казни были введены в систему. Гитлеровские преступники и в этом случае прекрасно отдавали себе отчет о том, что они творят. Для того чтобы в какой-то степени обелить себя в глазах мирового общественного мнения, они во всех документах, связанных с уничтожением военнопленных югославов, именуют офицеров и солдат югославских вооруженных сил «бандитами» [396].

Аналогичным образом во время гражданской войны на Украине, начиная с 2014 г., оправдывая зверские пытки мирных жителей Юго-Востока Украины, украинская власть в качестве своего оправдания по отношению к своим жертвам использовала термин «сепаратист».

Председатель гуманитарного фонда Алла свидетельствует: «Нас задержала Национальная гвардия по какому-то списку. Они надели кулек на голову, плотно перемотали — передавлена была сильно вена, дня три я не могла шевелить головой. На просьбу о том, чтобы облегчить страдания, что у меня голова вот-вот лопнет, они мне сказали: «Сдохнешь ты, сепаратистка. Знаешь, сколько вас тут закопанных валяется?»

В итоге нас привезли на аэропорт Краматорска. Там было такое, что я за всю жизнь не смогла бы придумать в страшном сне. Издевались — не то слово. При мне избивали мужа по печени, для того чтобы я сказала, что Россия спонсирует оружием, чего нет на самом деле. Как поступает Национальная гвардия? Надевает кулек и душит женщину, у которой сахарный диабет, которая просит попить, они говорят: «Мы тебе сейчас мочи дадим».

Там было такое жуткое, что даже честно сказать, страшно вспоминать обо всем, просто страшно. Потом нас повезли в Изюм и приковали к какому-то турнику. Три дня мы в наручниках спали, и нам там дали кусочек хлеба за все время. Потом перевезли на Харьковскую СБУ поместили в камеру, там было более или менее».

Гражданский активист Ольга Селецкая рассказывает: «С марта 2014 г. я принимала активное участие в митингах в Мариуполе, была комендантом палаточного городка у горисполкома. Занималась подготовкой и проведением референдума в Мариуполе.

Была арестована в Мариуполе батальоном «Азов». Сразу после ареста была вывезена с мешком на голове в район пос. Речной на расстрел. Автоматная очередь была выпущена над головой. После этого была отвезена в Мариупольский аэропорт, где из меня пытались выбить показания путем надевания целлофанового пакета на голову, не дающего поступать воздуху. Использовали электрошокер, хотели бросить в яму с трупами. Запугивали расправой с моим ребенком и моими родными.

В этот же день вечером вывезли на блокпост Мангуш-Мари-уполь, куда были приглашены следователи СБУ Они заставили меня написать объяснительную, как будто я ехала на автобусе из Бердянска и была высажена бойцами Нацгвардии с пакетом патронов и техпаспортом от инкассаторской машины «Приватбанка». После этого меня отвезли в СБУ и в течение трех дней со мной работала контрразведка, штаб АТО и следователи СБУ. Через три недели ко мне начали применять допросы с пристрастием. Надевали темный пакет на голову, связывали руки, били тяжелым предметом по ногам, по спине. Иногда применялся электрошокер. И когда теряла сознание, поливали водой».

Ополченец Виктор Савин рассказывает о том, каким именно пыткам его подвергали украинские силовики: «Ко мне применялись такие виды пыток: 1) застегнув руки за спиной наручниками и надев мешок на голову, клали на спину, накрывали рот мокрой тряпкой и лили воду на нее. Когда я захлебывался, меня переворачивали на бок, и вода выходила, я мог дышать. Так повторялось несколько раз; 2) выбили передние зубы; 3) подвесив за руки на трубе, заставили открыть рот и всунули тряпку. Зафиксировав голову руками, стали пилить зубы напильником; 4) подвесили на трубу и пытали электрошокером».

Ополченец Петр Хохлов, захваченный украинской армией около Луганска, тоже рассказывает об избиениях и попытке захоронения заживо в яме: «Нас захватили, отвезли в аэропорт и начали допрашивать и избивать. Потом повели в другую комнату, посадили на стул и что-то вкололи, потом я помню только, как у меня спросили фамилию, имя, отчество, а дальше как будто память отрезало. Потом нас отвезли в Краматорск. Там нас избивали, били по пяткам. Потом вырыли яму и начали лопатой сбивать туда, в яму бросать. Хотели закопать живьем».

Потерпевший Дмитрий Нырялко рассказывает, как в батальоне «Галичина» его закапывали живым в яму, имитировали расстрел, поджигали надетый на его голову мешок: «2 августа 2014 г. в одной футболке, шортах и шлепанцах, без оружия, меня схватила Национальная гвардия. Сразу на голову мне был надет мешок, руки — в наручники, ноги — в хомут. Привезли, кинули в яму, сказали: «Молись». Стреляли из автомата возле уха, поджигали мешок, на левое ухо я стал плохо слышать.

Потом за мной приехали, я не знаю, кто они такие, но слышал — из «Правого сектора». Повезли с мешком на голове в Славянск, кинули в яму, еще раз пытались расстрелять. Представились батальоном «Галичина». У меня был паспорт при себе, они паспорт порвали, кинули в яму, меня в эту яму кинули следом и начали закапывать. Закопали прямо по шею, потом подошел старший, дал им команду, и они меня вытащили. Потом отвезли в изолятор временного содержания в Харькове и на обмен».

Покупавший еду ополченцам Донбасса Николай Аришин был подвергнут за это пыткам. Он рассказывает, как его пытали электрошокером и заставляли на коленях петь гимн Украины: «С середины апреля 2014 г. я осуществлял помощь ополчению — покупал продукты, топливо. Брали меня дома в квартире рано утром, часов в шесть-семь. В задержании участвовали пять-шесть человек в масках и с автоматами. Привезли в аэропорт Краматорска. Около двух суток меня избивали разными предметами, шлангами, трубами, лопатами, пытали электрошокером, просто били. Не допрашивали, а именно пытали, стоя на коленях, заставляли петь гимн Украины, при этом били битами, ногами, по рукам, по пояснице, по ягодицам. Несколько раз взводили курок на пистолете Макарова, имитировали выстрел.

Потом запирали в очень маленьком помещении без света. В туалет ходить только в пластиковую бутылку. Спал я на бетоне. Я пожаловался на больные почки, что мне нельзя переохлаждаться. С меня тут же сняли куртку и свитер. Угрожали, если я не дам показания, то они арестуют жену и будут пытать ее и насиловать».

О пытках и принуждении петь гимн Украины на коленях заявляет также пострадавший от пыток украинских силовиков Сергей Евтишенков: «13 октября 2014 г. я находился дома. Вышел поговорить с товарищем, который попросил мой телефон позвонить. Через 20 минут после звонка около нас остановилась машина, из которой вышли три человека и арестовали нас. Нас доставили в СБУ Краматорска. Меня сильно избивали втроем, били электрошокером и подручными инструментами — черенок от лопаты и металлическая труба. Они хотели, чтобы я пел гимн Украины, стоя на коленях. Меня выводили во двор и стреляли над головой. При этом кричали, что если я не напишу то, что они скажут, то они будут мучить мою семью и родных. Я подписал».

В материалах Нюрнбергского процесса приведены доказательства многочисленных убийств мирного населения СССР немецко-фашистскими войсками. Процитируем фрагмент вступительной речи от 8 февраля 1946 г. главного обвинителя от СССР Р. А. Руденко: «Нельзя не отметить и еще одной инструкции, известной под названием «Распоряжения о применении военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск». Это распоряжение, санкционирующее произвол немецких властей и войск по отношению к гражданскому населению на территории, захваченной немецкими вооруженными силами, начинается с требования к немецким войскам беспощадно «ограждать себя от неприязненных действий со стороны гражданского населения. В правилах, предписывающих драконовские меры против мирных жителей и партизан, содержатся указания о жестокой расправе с людьми, называемыми в этом распоряжении «заподозренными элементами»[397].

Начиная с 2014 г. во время гражданской войны на Украине имели место неоднократные аналогичные случаи. Мирные жители Юго-Востока расстреливались военнослужащими и членами карательных батальонов МВД Украины только за подозрения в их связи с ополченцами Донбасса. Например, 17 июня 2015 г. прессслужба прокуратуры Донецкой области опубликовала материал, который свидетельствует о том, что двое военнослужащих украинской армии застрелили 77-летнюю женщину и ее 45-летнюю дочь под Артемовском за подозрения в сепаратизме. Приводим это заявление полностью: «15 июня текущего года в с. Луганское Артемовского р-на Донецкой обл. произошло дерзкое убийство двух местных жительниц: 77-летней матери и ее 45-летней дочери. Женщины умерли от пулевых ранений в голову. Во время проведения следственно-оперативных мероприятий, организованных отраслевым отделом прокуратуры Донецкой обл. в порядке ст. 208 УПК Украины, задержаны двое рядовых военнослужащих ВС Украины, 23 и 25 лет, которые признались в совершении убийств. Установлено, что 15 июня военнослужащие проникли в дом, где жили погибшие, которых они подозревали в сепаратизме, и застрелили женщин из автоматов» [398].

Этот случай, официально признанный правительством Украины, далеко не единственный. После освобождения территорий, ранее занятых украинскими вооруженными силами, ополченцами Донбасса были обнаружены массовые захоронения мирных граждан. Первое захоронение было обнаружено представителями Донецкой Народной Республики 22 сентября 2014 г. в с. Нижняя Крынка в районе шахты № 22. На этой территории располагался батальон «Айдар» и военнослужащие 25-й аэромобильной бригады. На месте захоронения ополченцы обнаружили присыпанные землей тела со связанными за спиной руками и простреленными головами. В одной из ям было найдено тело беременной женщины [399].

Миссия ОБСЕ в своем отчете от 24 сентября 2015 г. сообщает: «В военной милиции Донецкой Народной Республики (ДНР) рассказали Миссии ОБСЕ об обнаружении трех захоронений без опознавательных знаков, в которых находилось несколько тел; два из них располагались в угольной шахте «Коммунар» возле пос. Нижняя Крынка (35 км северо-восточнее Донецка) и одно — в самом поселке. Наблюдатели Миссии ОБСЕ прошли к этим местам и увидели, что в угольной шахте на двух участках, расположенных в 50 м друг от друга, находилось по два человеческих тела. Все четыре трупа были в процессе разложения. Миссия ОБСЕ также видела восемь 9-мм патронов к пистолету Макарова, примерно в 5 м от тел. Возле дороги на краю села Миссия ОБСЕ видела кучу земли, похожую на могилу, с палкой и табличкой с именами (а в одном случае — инициалы) пяти человек на русском языке. На мемориальной доске было указано, что люди умерли 27.08.2014. Сверху на табличке была еще одна надпись, гласившая: «Умер за ложь Путина»[400].

Позднее вице-премьер Донецкой Народной Республики Андрей Пургин сообщил, что ополченцы ДНР нашли в стихийных захоронениях множество тел мирных жителей. Территория, на которой находились братские могилы, ранее была под контролем армии Украины. Многих погибших опознать просто невозможно — тела находятся в ужасном состоянии. Сейчас (29.09.2014) в моргах Донецка и близлежащих городов находится 400 тел. 350 из них — мирные жители. Многие их них находятся в таком состоянии, что опознать их просто невозможно. Все тела найдены в разных местах, которые сейчас находятся под контролем ополчения, но раньше контролировались украинскими силовиками. Всего же на территории Донбасса найдено свыше десятка массовых захоронений[401].

Позднее премьер-министр Донецкой Народной Республики Александр Захарченко сообщил, что обнаружено еще три захоронения мирных жителей, в которых находятся около 40 тел мирных жителей и пленных ополченцев[402].

Член экспертной группы ОБСЕ, правозащитник из Латвии Эйнарс Граудиньш, в связи с этим сказал: «После всего увиденного я могу сделать однозначный вывод, что на территориях, которые занимают парамилитаристические формирования киевской власти, происходят массовые казни пленных ополченцев, то есть идет неконвенционное ведение войны, а также происходят внесудебные расправы над гражданским населением. Исходя из международного законодательства, это можно трактовать как военное преступление, как геноцид против собственного народа. Такое происходило в Руанде, в Югославии, и виновные в этом должны быть найдены и наказаны. Они должны предстать перед международным трибуналом. Хочу особо отметить, что у военных преступлений нет срока давности». Также он сказал: «У меня была возможность поговорить с женщинами, и они, стесняясь, и их можно понять, говорят еще об одной страшной вещи, которая относится к формулировке «геноцид»: это многократные групповые изнасилования несовершеннолетних девушек 12-13-14 лет»[403].

На вопрос, будет ли расследование международных организаций объективным, эксперт ответил: «Исходя из предыдущего опыта по Югославии, можно говорить о том, что расследование будет объективным не в полной мере. Будем реалистами: сегодня в ООН основную роль играют США. Но при очень принципиальной позиции России, при соответствующих дипломатических усилиях можно будет добиться того, что будут реальные судебные процессы над виновными в этой трагедии, где и обвиняемые и защитники будут иметь полные права»[404].

20 октября 2015 г. международная правозащитная организация Amnesty International опубликовала материалы брифинга «Суммарные казни в ходе конфликта в Восточной Украине»[405]. В материалах брифинга указано:

«…В последние месяцы обвинения во внесудебных казнях со стороны сил, контролируемых Киевом, привлекли внимание Amnesty International. Делегация Amnesty International посетила это место (пгт. Коммунар и пгт. Нижняя Крынка) 26 сентября, вскоре после того, как были обнаружены могилы. После опроса местных жителей, местных должностных лиц, бойцов ДНР, дислоцирующихся в этом регионе, а также журналистов, которые стали свидетелями некоторых эксгумаций, делегация нашла убедительные доказательства причастности подконтрольных Киеву сил к четырем, как минимум, внесудебным казням. Amnesty International смогла обнаружить три захоронения. В общей сложности в них находилось девять тел. Пять трупов из девяти были телами бойцов ДНР, убитых в ходе боев. В отношении оставшихся четырех тел имеются серьезные свидетельства, указывающие на то, что эти четверо были жертвами внесудебных расправ прокиевских сил.

Первое место захоронения расположено в пгт. Нижняя Крынка, рядом с заброшенным военным КПП. Захоронение представляет собой почвенную насыпь с цветами и рукописной табличкой на вершине импровизированной могилы. Под заголовком «Погибли за путинскую ложь» перечислены четыре мужских имени с датами рождения.

Две другие могилы были расположены близко друг к другу на участке шахты 22 (также известной как Коммунарская шахта), недалеко от с. Коммунар. В каждой могиле были найдены по два тела. Гусеничный ход крупного строительного транспортного средства, скорее всего экскаватора, еще можно было увидеть во время визита Amnesty International к месту, но тела были уже эксгумированы.

Павел Струков, главный следователь Калининского р-на в г. Макеевка, ответственный за расследование, подтвердил Amnesty International обнаружение четырех тел. Струков и другие сказали, что все найденные были телами людей мужского пола.

Местные жители из с. Коммунар рассказали Amnesty International, что шахта 22 и Нижняя Крынка были использованы различными подконтрольными Киеву военных частями между 16 августа, когда территория стала контролироваться прокиевскими силами, и 22 сентября, когда ее захватили силы ДНР. Свидетели утверждали, что батальон добровольцев «Днепр-1» дислоцировался у шахты 22, тогда как Нижняя Крынка использовались в качестве базы 25-й десантной бригады из Днепропетровска. Нет никаких сомнений в том, что появление захоронений можно отнести к периоду, когда с. Коммунар находилось под полным контролем украинской армии и прокиевских сил. По крайней мере одно из обнаруженных тел принадлежит мужчине, убитому в этот промежуток времени. И хотя три остальных трупа все еще не идентифицированы, это тела, скорее всего, троих местных жителей, которых в последний раз видели живыми 11 или 12 сентября. Есть веские основания для того, чтобы связать их исчезновение с прокиевскими силами.

Жители узнали в одном из тел, обнаруженных на шахте 22, Никиту Коломейцева, 21-летнего местного жителя. Коломейцев был добровольцем сил ДНР, но его семья сказала, что он служил на КПП и никогда не принимал участия в боевых действиях. До начала конфликта он работал шахтером.

Согласно рассказам его семьи и соседей, Никита Коломейцев скрывался с 16 августа, меняя место пребывания в округе, опасаясь репрессий со стороны прокиевских сил. Последний раз его видели живым 12 сентября. В тот день он покинул дом соседа в три часа поутру. Последний его контакт с семьей случился в два часа пополудни, когда он ответил на телефонный звонок брата.

Через несколько дней после того, как родные Коломейцева видели его в последний раз, в его родительский дом пришли украинские военнослужащие. Они расспрашивали отца Никиты, который был дома один. Солдаты пытались получить доступ к информации на его компьютере. «Они все разрушили в доме, — говорит мать Коломейцева. — Они переломали мебель и стреляли в самом доме». Как сообщается, солдаты имели отличительные знаки батальона «Днепр-1» на своих мундирах.

Мать Коломейцева опознала тело сына: она узнала татуировку на его шее и футболку, которую она ему купила. Она сказала, что руки Коломейцева были связаны за спиной, и это подтверждается фотографиями эксгумации. Также она сказала, что ей сообщили в милиции, что он был убит выстрелом. Татьяна Липская, местная сотрудница милиции, сказала, что рядом с телом Коломейцева были найдены гильзы пистолета Макарова.

По словам местных жителей, трое других сельчан также пропали без вести приблизительно 11–12 сентября. Двое из них жили друг напротив друга на ул. Красной, рядом с домом Никиты Коломейцева, третий жил на соседней улице. Один из них был Сергей Царенко, 26-летний мужчина, который, по словам его тети, был умственно отсталым. Она сказала, что он выращивал коноплю, и его часто видели, как он посещает военный аванпост в конце улицы. На посту находились бойцы то ли украинской армии, то ли прокиевские добровольцы (сама тетя не могла уточнить, кто именно). По словам тети, Сергей пропал без вести после одного из таких визитов то ли 11, то ли 12 сентября.

Другой человек, пропавший без вести, — Игорь Шпилька, 60 лет, которого украинские солдаты увели на глазах соседа

12 сентября. Владимир Ященко, возраст около 55 лет, пропал без вести в тот же период. По словам соседей, украинские солдаты на несколько дней захватили его дом уже после его исчезновения».

Международная неправительственная организация Amnesty International в мае 2015 г. опубликовала доклад «Ukraine: Breaking Bodies: Torture and Summary Killings in Eastern Ukraine»[406]. Доклад содержит рассказы о пытках и других видах жестокого обращения с заключенными в связи с конфликтом в Восточной Украине. Международная Амнистия провела интервью с 16 пострадавшими в результате ареста вооруженными силами Украины, территориальными батальонами и другими силовыми ведомствами Украины. Практически все опрошенные получили тяжелые побои или другие серьезные повреждения, особенно в первые дни плена. Из доклада организации следует, что практика использования пыток, вымогательства и бессудных расправ характерна как для СБУ Украины, так и для различных территориальных формирований типа «Днепр», «Сич», «Правый сектор» и др.

Например, в докладе отдельный материал посвящен использованию пыток «Правым сектором». По словам бывшего заключенного, «Правый сектор» содержал людей в подвале дома недалеко от с. Великомихайловка. Со слов пострадавшего, почти все заключенные, которые были захвачены «Правым сектором», были гражданскими лицами. Большинство из них были схвачены по тривиальным причинам — фотографии на телефонах, участие в митингах и др. Наиболее старому заключенному было около 60 лет. Пострадавший от пыток «Правого сектора» рассказал, что все заключенные избивались на регулярной основе: «Они всех избивали только для того, чтобы запугать людей. Били прикладами автоматов по голове, одного заключенного избили так сильно, что он был без сознания несколько дней, а потом неделю не мог ходить. Никакой медицинской помощи не оказывалось». По его словам, члены «Правого сектора» систематически вымогали деньги у заключенных, требовали выкуп у родственников: «Мы должны были отдать все кредитные и дебетовые карты. Люди потеряли все свои сбережения».

Ниже приведены свидетельства конкретных лиц из доклада организации, бывших в плену у различных вооруженных формирований Украины: «Дмитрий Дырявко, 41 год, находился в заключении с 28 июля по 20 сентября 2014 г. Был захвачен на КПП в районе Дебальцева, когда пытался вывести членов своей семьи в Россию, чтобы избежать боев. По его словам, он был захвачен солдатами Вооруженных сил Украины, но не может указать их принадлежность к конкретному подразделению. Впоследствии он был передан бойцам подразделения «Правый сектор», о чем они сами сообщили ему, сказав, что являются представителями батальона «Галичина».

В результате удара по лицу прикладом автомата у пострадавшего были сломаны зубы. Кроме того, представители «Правого сектора» угрожали похоронить его живьем. Как рассказал Д. Дырявко, похитители надели ему пакет на голову, связали руки и ноги за спиной, начали избивать его и снимать все на камеру. При этом они говорили, что собираются убить его. Кроме того, пострадавшему стреляли над ухом из автомата, в результате чего он теперь не может слышать одним ухом. После этого Д. Дырявко бросили в яму и сказали: «Если вы не хотите жить в Украине, вы будете в могиле». После этого его практически полностью закопали в могиле. Позже Д. Дырявко был доставлен в УБОП Славянска, где его регулярно избивали. Кроме того, в течение первых трех дней он подвергался пытке лишением сна. Все это делалось для того, чтобы Д. Дырявко подписал сфабрикованные показания о том, что он занимался убийствами и грабежом мирных жителей.

Позднее пострадавшего перевели в Харьковское СБУ где над ним состоялся суд. Примечательно, что во время судебного процесса судья не обратил никакого внимания на следы избиений — синяки на лице, выбитые зубы и др. 30 сентября 2014 г. он был освобожден в результате обмена на украинских военнопленных».

Практика имитации расстрела применялась к пострадавшему Александру Журуеву (41 год): «Солдаты сказали мне копать могилу. Потом они поставили меня с завязанными глазами в нее и выстрелили в воздух несколько раз. Я думал, что меня сейчас расстреляют». Следует отметить, что копать могилу его заставляли со сломанной ногой. А. Журуев находился в плену с июля 2014 г. Был освобожден 21 января 2015 г.

Другими пострадавшими от действий украинских силовиков являются Александр Пинчук (45 лет), Игорь Бедный (45 лет) и Андрей Мерзлик (39 лет), которые были задержаны 12 ноября 2014 г. на КПП в районе г. Волноваха представителями «Правого сектора» и батальона «Днепр-2». Причиной задержания стали контактные данные в телефоне А. Мерзлика. Во время допроса на КПП, где их задержали, И. Бедному сломали нос. У всех троих из паспортов была вырвана первая страница со словами: «Вы больше не украинские граждане». Позднее всех троих передали в СБУ Пострадавшие отмечают, что сотрудники СБУ в момент передачи были пьяны. Они поставили всех троих на колени и стали избивать их ногами. В СБУ Волновахи, куда доставили пострадавших, избиения продолжились. А. Мерзлика привязали к стулу и избивали трубой. К А. Пинчуку, кроме избиений, применяли и такой вид пыток, как удушение, — надевали целлофановый пакет на голову и затягивали. Кроме того, его бросали в земляную яму и инсценировали погребение. А. Пинчук рассказывает: «Я думал, что меня похоронят заживо. Я пытался выпрямиться, но один человек стоял коленями у меня на голове, пока меня засыпали землей. Я потерял сознание из-за того, что не мог дышать».

Все эти пытки применялись для того, чтобы склонить захваченных к «сотрудничеству» со следствием. Следователи регулярно спрашивали о том, сколько танков в Донецке, сколько человек в воинских частях, кто является командирами и т. д. Когда А. Пинчук заявил, что не знает ответов на поставленные вопросы, следователь ответил: «Вы не сотрудничаете, вы снова можете оказаться в могиле». Позднее их перевели в Славянск, где поместили в помещение, похожее на бомбоубежище. В этом месте они в очередной раз были избиты.

17 ноября 2014 г. они были отпущены в г. Семеновка недалеко от Славянска. После возвращения из плена А. Пинчук три недели провел в больнице Донецка. Лечащий врач А. Пинчука заявил AmnestyInternational: «Его состояние было очень серьезным. Множественные гематомы головы. Такое впечатление, что головой играли в футбол. Если бы он вовремя не получил лечения, то мог умереть».

Другой пострадавший, Игорь Эдуардович Лямин (42 года) был задержан 14 сентября 2014 г. сотрудниками батальона «Днепр-1» во время рыбалки на окраине г. Волноваха вместе со своей женой. По его словам, его привезли на железнодорожную станцию г. Волноваха и без объяснения причин стали избивать деревянной палкой по всему телу. Для избиения также использовался сварочный электрод. Позднее он узнал, что во время избиения ему сломали ребро. Позднее его доставили в СБУ г. Мариуполь, где он был вынужден работать на базе батальона «Днепр-1», что приводило к мучениям из-за сломанного ребра. 1 ноября 2014 г. Лямин И. Э. был обменен на украинских военнопленных.

Еще одна жертва пыток, 46 лет, находилась в плену украинских войск с 7 ноября по 26 декабря 2014 г. Изначально он находился в расположении батальона «Сич» в Славянске, где к нему в течение трех дней применялись пытки электрическим током. В результате пыток он был вынужден подписать признательные показания о том, что входил в ополчение. После этого он был переведен в СБУ г. Полтава, где подвергся дальнейшим избиениям и пыткам, в результате чего у него были сломаны четыре ребра. Кроме того, его подвешивали за руки так, что он едва касался носками пола, и избивали в таком положении. Был освобожден 26 декабря 2014 г. в результате обмена военнопленными».

Мирные жители рассказывают о том, что происходит в той части Донецкой и Луганской области, которая находится под контролем правительства Украины. Например, г. Счастье пребывает под контролем батальона «Айдар» с 14 июня прошлого года. По словам жительницы Натальи, все это время горожан ужасает поведение военных, более всего их беспокоит пропажа людей: «О пропаже людей говорить можно очень долго, их действительно пропало очень много! Очень многие побывали в подвале у бойцов, где были избиты… даже мои знакомые побывали там… аж слезы на глазах, мародерство процветает полным ходом, постоянно пьяные и наглые». Она также рассказала, что бойцы насилуют девушек и в пьяном состоянии обстреливают дома местных. Житель Дзержинска Николай рассказал историю о военном, который в пьяном виде упал в огороде у пенсионеров. Падая, солдат нажал на курок автомата. Хозяин дома, по словам

Николая, подождал, пока закончатся патроны, затем «доставил» военнослужащего на блокпост, «однако там пьяные сослуживцы бойца вместо «спасибо» ударили деда в челюсть и выбили два зуба».[407]. Житель Луганска дополняет: «Был я тогда в Счастье и видел, как людей выводили из домов. И расстреливали за то, что не подчинились. Мальчишка у нас поехал в Волноваху вагоны забирать. С ремонта. К нему подходит Нацгвардия с Волновахи и говорят: знаешь гимн Украины? Он говорит: нет. И они ему бац по лицу прикладом. Еле живой остался, и то потому, что наши железнодорожники заступились. Просто так, с ничего. Он живет в общежитии, если он не уехал, вы можете сами у него спросить. Лицо у него еще синее»[408].

Житель г. Красный Луч Олег рассказывает о зверствах украинской армии, свидетелем которых был он или его знакомые. Приводим его интервью полностью:

«Месяца два-три назад тут творилось черт-те что. Эта власть украинская у нас тут черт знает что вытворяла. Это был август-сентябрь месяц. Мы собирались с ребятами как-то в Интернациональный район на рыбалку съездить. У нас там большие ставки есть порыбачить. Расставили все. Собрались, как обычно, ухи сварить. Товарищ пошел проверять сети. Вы знаете, пока мы занимались всем этим возле костра, не пойму, что там происходит. Один на лодке, а второй в воду спрыгивает. Мы думали, что лодка, может, дырявая. Он выходит, двух слов связать не может. Он говорит: представляешь, что там творится. Там недалеко дамба получалась. Под дамбой когда начал проверять, сеть запуталась. Он нырнул, чтобы проверить, и увидел там кучу трупов. Там женщины, мужики, дети. Я ему не поверил. И второй плывет хлопец. Начинает рассказывать, что там прямо, говорит, друг на друге, со связанными руками. Такое ощущение, что их пытали. И так и кидали. Обычные люди. В гражданской одежде. Мы сети оттуда собрали и тикать. Мы потом уже с местными жителями разговаривали. И они говорят, что недели две назад укропы тут оборону держали. Зачистки проводили. Ходили местное население проверяли. Людей обижали. Вот так вот. А вот недавно, буквально недели две назад, хороший мой друг меня приглашал в Луганск. Движение перекрыто. Получается так, что туда ехали окружными путями. Я остался в Луганске у родственников. А он поехал домой. Пришел на вокзал — рейсы отменили. Пошел пешком, что делать. Выходит из Луганска на нашем блокпосту. Ребята видят, что он идет пешком. На дорогу дали сигарет, тушенку.

Отнеслись нормально. Предупредили его еще, что впереди Угино. Там укропы стоят. «Смотри, — говорят, — пропустят или нет?» — «А что, — говорит, — я мирный житель, почему не пропустят?» И что вы думаете? Дня через четыре приходит ко мне и рассказывает: «Олег, ты как чувствовал, не пошел. Подхожу к блокпосту, останавливают: «Кто такой?» — «Я, — говорю, — от родственников добираюсь домой, вот мои документы. Так как ни попуток нет, ничего». — «Домой собираешься?» Я говорю: «Да». — «А что не воюешь? За нас, за Украину». Он им начал объяснять, потому что тоже правду не скажешь им: «У меня мать больная, дети». На семейные обстоятельства начал мотивировать. Они у него отобрали все, что дали ополченцы. И закрыли его в камеру на трое суток. И просидел там. «Я, — говорит, — не понял, куда попал. В гестапо какое-то. В соседней камере бьют, там издеваются, там насилуют. Крики, писки. У меня, — говорит, — волосы дыбом вставали от того, что там творится. Через три дня отпустили, пинка дали. Говорят: «Еще раз поймаем, насильно под ружье поставим, под украинскую армию. Будешь своих убивать». Отпустили, но пригрозили. И вот эти два месяца он в Луганск, хоть и зову его, боится ехать. Хотя все под контролем наших ребят, но в памяти у него осталось неприятное ощущение такое. Вот случай, который произошел буквально на моих глазах. В ноябре месяце я ездил в Дебальцево в Донецкой области, который находится под украинскими властями. Провожал родственников на поезд. Уже до отправления автобуса у меня было время. И я пошел прогуляться по Дебальцево с супругой. Выходя из кафе, увидели такую картину. Небольшая площадь. Стоят БТР с украинской символикой. С трезубцем их. Первое впечатление, что это на остановке такси. Я сначала не понял, может, опознавательные знаки. Стоят шашечки на БТР. Стоит молодежь, хлопцы и девчата. Разговаривают с солдатами, они прямо из бронемашин им говорят: «Вот, пожалуйста, хотите прокатиться — 50 рублей. Будет какая-то память — покататься на боевых машинах. Хотите пострелять в воздух боевыми — 25 рублей». Представляете. Жена на меня смотрит и говорит: это шутка или реальность? Я говорю: я сам не понял. Мы не подходили близко. Кто знает? Страшно: армия, вооружение. Даже воюя, они делают для себя бизнес. Вот оно, лицо правительства украинского. Посылают воевать и еще деньги хотят заработать. Недавно ребята-ополченцы приезжали на побывку домой. Под Чернухино где-то подбили танк. Мало того что, когда вытаскивали их, укропов там, брать их в плен, там и ковры были, и вещи. Мародеры какие-то. Воюют и местное население грабят. У меня жена вообще боится. Говорит: давай уедем. Мы, возможно, в ближайшее время покинем Луганскую область. Соседи мои недавно переехали сюда из с. Кристофоровка. Там украинская армия стояла у них. Я спросил, поинтересовался, как отношение к местному населению. Поначалу были спокойные, потом начали уже наглеть. Их не кормят. К соседям у них внаглую пришли, хозяин квартиры что-то в погребе делал. «Ты, — говорят, — прячешься там? Вылезай давай, где ополченцы?» Он говорит: «Какие ополченцы? Я, — говорит, — хозяин дома, занимаюсь своими делами». — «Давай вылазь, а то гранату кинем». Мужик перепугался, вылез. Они: «Где скотина? Что поесть есть?» Он говорит, что вон корова есть. Внаглую хотели во дворе забить, жена плакать начала, умолять. Они ее выгнали со двора. И по всему селу так и продолжалось. Грабили. Половина населения живет в городе. Потикали оттуда, потому что жить хотят. Я не знаю, как отношение. Я сам на Украине прожил три года. Кто знал, что такое будет? Вроде все хорошо, ходили и молчали. Сейчас русскоязычное население. Все косятся. Я сам русский, но живу тут. Только начинаю по-русски разговаривать, на меня уже косятся…»[409].

В стенограммах Нюрнбергского процесса содержится выступление помощника главного обвинителя от СССР Л. Р. Шейнина от 20 февраля 1946 г. Он приводит доказательства самого беззастенчивого грабежа мирного населения со стороны немецко-фашистских войск. Например, «в ряде освобожденных пунктов Курской и Орловской областей обнаружен приказ, которым предписывается: «Имущество, как-то: весы, мешки, зерно, соль, керосин, бензин, лампы, кастрюли, клеенки, шторы, занавески, ковры, патефоны с пластинками, — должно быть доставлено в комендатуру. Виновные в нарушении данного приказа будут расстреливаться»… В г. Истра Московской области оккупанты «конфисковали» детские елочные украшения и игрушки. На ст. Шаховская они организовали «сдачу» жителями детского белья, стенных часов, самоваров»[410].

Многочисленные пострадавшие свидетельствуют, что идентичная ситуация имело место на территории Донецкой и Луганской области Украины, где войска правительства Украины вели грабеж мирного населения таким же образом, как делали немецко-фашистские войска на захваченной территории.

Например, жительница Дебальцево Галина Ивановна рассказывает о том, что происходило в городе после того, как в Дебальцево вошли Вооруженные силы Украины. Приводим ее рассказ журналистам полностью:

«Как война происходила? Вы, наверное, проехали, видели, как тут все разрушено. Сначала мы жили по домам. Нас предупредили, чтобы мы не включали свет. Что там, где увидят свет, туда будут стрелять. Мы сидели, когда свет еще был. Клеенками закрывали темными, ставнями. Потом, когда уже начали сильно стрелять, то мы уже пошли в подвалы. Потом как-то перестали, опять домой перешли. А потом как-то, числа не помню какого, в 11–12 ночи, сюда прилетел снаряд. У нас батюшка тут живет. Мы как-то все собрались и прибежали сюда, в подвал церкви. Потом вроде затихло, и мы вышли. Смотрим, тут все было страшно. И идут сразу шесть военных, укроповских. С фонарями смотрят. Что у вас тут? Где? Мы ничего не понимали. Вот что-то у нас попало сюда. Они давай фотографировать, снимать все. С тех пор мы жили в подвале. Сильно били. Вычисляли, ходили по домам. Ходили по улице, спрашивали: сколько человек у вас тут проживает? Спрашиваешь: зачем вам надо? Узнать, сколько помощи и чего. Прошли по улице и начинают стрелять. Какие оставляют, какие нет. Сколько мы тут знаем, они были за укропов все. Они выехали хоть. И те, кто был не за укропов, они остались. Они придут сюда, воду у нас тут брали. Мы же не могли им отказать. Боялись. Они как хозяева приезжали. Говорили нам, что пришли освободить нас. Мы говорим: от чего освободить? От работы? От домов? Отчего мы сейчас живем в подвалах? То, что у нас ни денег нет, ничего сейчас? Он его как ударил в грудь прикладом. Пройдут вот так вокруг храма. Это было ужасно. У нас тут была почта. Они там с утра и целый день стояли в очереди. Они там отправляли такие вещи, что только не отправляли. И телевизоры, и холодильники. И чего только не отправляли. Ворованное, конечно. Ну, а откуда они это все возьмут? Приехала одна. Она в Донецке живет. А родители тут. Отец. Мать умерла. Отец остался. Она приехала, значит, еще можно было приехать. Проведать отца. Они ее поймали. Изнасиловали. И в лоб застрелили. Мы ее отпевали. И это не один случай был. Мирных жителей очень много погибло. Одна семья полностью погибла. Муж с женой вышли, но стреляли как раз. Только прошли два дома, их осколками убило. И лежали они четыре дня. Потому что их никто не мог убрать. Потом похоронили. Родители на следующий день поехали на кладбище посмотреть, что там. На своей машине. А обратно ехали, и машина укро-повская, с такими большими колесами, специально их раздавила насмерть. Били, если узнают, кто в каком подвале. Мы хоть не говорили, в каком мы подвале. Проверяли, они сами прятались в подвалах в девятиэтажках там. Там безобразничали они сильно. Пили, обижали людей тех, кто там сидел. Люди мирные. Они пожаловались, люди их попросили оттуда. Но когда они бомбили, они в тот фундамент специально стреляли. Последнее время они не переставая стреляли. И днем и ночью. Нельзя было выйти. Мы сидели в подвале. Там все у нас было. И ведро было, воды не наберешь, света нет. Телефоны разряжены. Пусть бы им исполнилось все это, то, что они нам тут натворили. Этот Порошенко. Зачем они нам тут? Если приехали разорять? Наши же не пошли туда, на Запад. Они же пришли: «Мы пришли вас освободить». Мы мирно жили. Ездили на запад по монастырям, и все. Придут, фотографируют все. Вон у нас там надпись есть, что Московский патриархат Александра Невского. Они все время приходили туда и снимали там это. Как придут, пройдут. Знают, что они тут будут стрелять. В последний раз, когда они сюда пришли… У нас там крест моленный. Мы там служим. И там царь Николай — иконка. И они прошли, а тут Москва. Путин. Московский патриархат. А еще царь тут, ну, значит, все. Когда пришли сюда ДНР… Мы же не знали сначала. Они зашли в храм. Мы смотрим — военные. Откуда мы знаем, может, это те укропы переодетые? Всякое может быть. Они говорят: «Что, вы нас не ждали?» Мы: «Ну, ждали, а кто вы?» — «Мы — ДНР». Мы тогда и руки им поцеловали, и поклонились. В город сразу привезли гуманитарную помощь. Стали раздавать продукты. Такие очереди были. Столько машин. Все раздавали людям. Потом столько было мусора по улице, стекла. Невозможно пройти. Машины. Дороги мыли. Чисто стало в городе, стали люди появляться. Мы ожили, до того рады. А еще сейчас к нам иконка эта, августовская Божья матерь, которая дала победу в войне. Мы читали сорок акафистов в подвале. Света нет, мы с огарочками такими. Свечей тоже нет. Сорок дней просили Божью матерь, чтобы она ополченцев наших защитила, укрепила. А эти укропы ушли и оставили нас. Так это и свершилось. Сейчас эту иконку привезли с Москвы нам»[411].

30 июля украинская армия атаковала Донецк с севера. В г. Шах-терск подразделения 1-го и 2-го Славянских батальонов вели бои с батальоном «Днепр». После того как атака была отражена, в разгромленных машинах силовиков были найдены ценные вещи местных жителей, указывающие, что солдаты занимались мародерством. В машинах силовиков были обнаружены личные вещи горожан, а также украинский флаг, булава, карты, инструкции по использованию патронов и документы с обозначением 25-й аэромобильной бригады ВСУ Три солдата-контрактника были взяты в плен для допроса. Один пленный военный рассказал, что во время подготовки к силовой операции украинские офицеры получают лекарство трамадол, а затем раздают его солдатам. Опиоидный наркотический анальгетик помогает снижать болевой порог при ранениях: «Там укололи офицеры. Медосмотр проходили, и офицеры официально давали там трамадол, у нас так называется»[412].

Другое видео показывает, как украинские солдаты на глазах у жителей похищают вещи из многоквартирного дома в Дебаль-цево. Приводим расшифровку видеозаписи полностью.

Житель Дебальцева: «Украинцев не было, и все было хорошо. Все равно вы не удержите. Однозначно».

Жительница Дебальцева украинскому солдату: «Сволочь ты, и мать твоя сволочь».

Военнослужащий Украины: «Рот закрыла. Ты хотела в ДНР, хотела, чтобы Россия была? Живи теперь в России».

Жители Дебальцева: «Хотели… Войны, что ли, мы хотели? Идите отсюда. От кого вы нас защитили? Видели теперь, кто у нас на крыше стоит? Убийцы. Порошенковские все и Тимошенко, Турчинов — это все убийцы. Они нас здесь убивают за деньги. За наши деньги. Которых мы не получаем. Как вот этого ребенка можно назвать террористом или сепаратистом? Он что, убивает? Или он в Киеве кого-то убивал? Что он этому Порошенко или Турчинову сделал? Что? Они занимаются мародерством».

Ребенок: «У нас даже у памятника афганцам висел флаг СССР. Они его порвали, выбросили и повесили украинский».

Жители Дебальцева: «Сейчас вот он шел, как военный фотографировал. А потом дома скажет, как это красиво. И что он герой» [413].

Кристина Божко опубликовала информацию о совершенном украинскими военнослужащими грабеже квартиры ее родителей по адресу: г. Авдеевка, ул. Воробьева, 15. Вот что она написала на своей странице «ВКонтакте»: «Наш дом — это крайняя многоэтажка в городе, дальше поля и Донецкий аэропорт, дом для военных имеет важное значение, поэтому с августа 2014 г. в нем расположились военнослужащие ВСУ а в непосредственной близости от дома они организовали свой блокпост. С этого времени даже жильцы дома могли попасть к себе в квартиру только по прописке в паспорте и в сопровождении военных, поэтому вариант того, что квартиры обокрали бомжи или кто-то из гражданских, вообще исключается. Сами военные, которые находились в доме, подтверждали, что это работа их коллег, нам говорили: «Це не ми, ми нічого не чипали, то покрали ті, що були до нас». Наш дом сдали в декабре 2013 г., до войны успели заселиться чуть больше половины жильцов, многие еще только делали ремонты. Когда начались обстрелы, нам и другим жильцам дома пришлось оставить свое жилье, поскольку дальше находиться было опасно. Хотя по факту кражи имущества возбуждено уголовное дело, имеются все основания полагать, что оно будет спущено на тормозах, поэтому хочу придать делу максимальную огласку. Обращения в центральные украинские СМИ результата не принесли, журналисты не хотят заниматься данной проблемой, ничего другого не остается, как использовать возможности соцсетей. В этом деле нет политики, хотим добиться справедливости, так же, как и мы, пострадали и наши соседи по дому, это десятки семей»[414].

27 апреля 2015 г. она опубликовала видеозапись осмотра квартиры, в которой рассказывает: «Только что вскрыли квартиру. В квартире полный погром. Вскрыли шкафы, техники нет. Ничего нет. Вот зал. Здесь стояла плазма. Два видеомагнитофона. Даже диски сперли, зачем только они им нужны были, непонятно. Ладно, хоть фотографии оставили. Это прихожая. Детская комната. Парового утюга нет, плазмы тоже нет, стояла в углу. Даже детские игрушки украли. Кому-то они нужны были, наверное. Это еще одна спальная. Вот в таком виде находится моя квартира и мои вещи. Кухня — микроволновки нет. Даже магнитиков на холодильнике нет. Вот как-то так. Это ванная, в ванной тоже, видать, кому-то что-то понадобилось. Даже шампуни сперли. Вот такие вот дела. Окна разбиты, причем разбиты все. Такая спальная. Это детская. В зале тоже разбито окно»[415].

Английский журналист Г. Филлипс опубликовал интервью жителей из только что освобожденного от украинских военных поселка Чернухино. Примечателен ответ жителя поселка, военного пенсионера Олега, о том, как вели себя украинские войска: «Очень плохо. Нагло. Лазали по погребам, воровали продукты из погребов у людей. Деньги, все забирали. Машины, технику, все забирали. Машины выгоняли из гаражей. И потом еще ходили, смеялись в лицо. Когда эти уходили, если бы я знал, что они уходят, я бы еще в ладоши похлопал. Когда луганская армия зашла, слезы на глазах были» [416]. В другом интервью военный пенсионер говорит, что «три дня назад украинская армия заставляла людей, которые остались, молодых ребят, под автоматами петь гимн Украины. Мы отказались от этого. Поскольку мы его не знаем и просто не хотим его петь. За это были прикладами битые. Когда мы стали возмущаться, несколько ребят привязали к деревянным столбам. Затем они с наглой усмешкой начали грабить дома. Все выносили — все оборудование, аппаратуру и грузили в машину. Это называется мародерство, а кто был недоволен, стреляли вверх, разгоняли людей»[417].

Показательно, что и сами солдаты Вооруженных сил Украины с удовольствием снимают видео о том, как они грабят жителей Донбасса. 16 марта пользователь YouTube Slava Kast опубликовал видео, на котором солдаты Вооруженных сил Украины выясняют, где находятся ключи от гаража, у собственника имущества. В это время остальные «военнослужащие» проводят «обыск» в помещении собственника. Приводим полностью расшифровку этой видеозаписи.

Житель поселка: «Там стоят атрибуты огородные и автомобильные запчасти. На горе там жестянка и деревяшка. Я нормальный человек, добрый. Я хочу жить тут, мои дети тут, я нормальный. Я не воюю, я не воин, мне войны не надо. А ключи тут на подоконнике мои. Я не обманываю вас. Я по сути отвечаю. На подоконнике где-то ключи. Я не обманываю вас. Там все ключи. Что вы меня бьете, парни. В конце концов, я человек. На детекторе можешь проверить. Матерью клянусь. Присягаюсь богом и детиной своей, я нормальный. В дубленке посмотри. Не здесь, вон там дубленка висит. Я не обманываю, в дубленке посмотрите, я не обманываю. Я не обманываю, не та ситуация, хлопцы. Узнайте про меня. Я ничего не сделал. Я законный, добрый».

Военнослужащий Украины: «Голову к стене… Бутылка коньяка. Посмотрите за ним, приглядывайте. Нажмите на паузу»[418].

О мародерстве солдат украинской армии писали и украинские средства массовой информации. Как отбирают жилье военные, изданию «Корреспон-дент. пеЪ> рассказала Надежда — жительница пос. Новомарьинка, который расположен на окраине Марьинки ближе к Донецку. По ее словам, таких инцидентов произошло очень много. В ее случае солдаты заняли дом, когда она с мужем и мамой поехала к родственникам в Курахово, а когда вернулась, то ее не пустили на порог собственного жилья. «Мы спрашиваем, откуда вы, ребята, из какой бригады, кто ваш командир. Но на это они отвечают: «Вам не нужно это знать».

Как только они приехали в поселок, то сразу заняли все дома в районе, расположенном на линии соприкосновения с Донецком. «Мой дом находится на улице Мира. Меня сейчас туда не пускают, чтобы забрать хоть какие-то вещи. Наставляют на меня автомат и угрожают, что вообще дом экскаватором загребут. Они просто прострелили замок, зашли в дом и сейчас ходят там обутые и спят на кроватях также обутые», — сообщила Надежда. Женщина также рассказала, что неделю назад военные пропустили в гараж ее маму. Из помещения пропали все вещи: «Украли болгарку, дрели, сварочный аппарат. Все, что покупал муж». Более того, по ее словам, в микрорайоне, который заняли солдаты, местных уже 4–5 дней пропускают только по паспортам, где указана прописка[419].

В марте 2015 г. журналисты украинского издания «Корреспондентке!:» взяли интервью у жителей некоторых прифронтовых городов относительно того, как они уживаются с бойцами Вооруженных сил Украины и добровольческих батальонов. Следует отметить, что интервью брали после того, как в Константиновке военные на броневике сбили насмерть семилетнюю девочку, после чего в городе начались беспорядки возле общежития, в котором живут украинские солдаты. Приводим этот материал полностью:

«В порядке вещей зайти в магазин и отобрать товар или заплатить за него, сколько пожелают», — рассказала жительница Константиновки Марьяна. По ее словам, комендант города даже запретил продавцам отпускать бойцам алкоголь, но последние все равно требуют выпивку и, как правило, получают ее путем угроз. Не выполняется и указание военных властей не выходить в город с личным оружием. Также, говорит Марьяна, в городе много разговоров о пропажах людей и изнасилованиях: «Соседи рассказывали, на блокпосту остановили мужчину с семьей. Мужчину задержали, несколько дней о нем ничего не было слышно. Позже его нашли мертвым в поле, руки и ноги связаны»[420].

С точки зрения современного международного права, пытки и бесчеловечное отношение к мирным жителям Донбасса со стороны Службы безопасности Украины (СБУ), украинских вооруженных сил, Национальной гвардии и других соединений

Министерства внутренних дел Украины относятся к числу военных преступлений и являются очевидным нарушением ст. 3 Европейской конвенции по правам человека: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». В отличие от других прав, закрепленных Европейской конвенцией по правам человека, ст. 3 не может являться предметом частичной отмены в случае войны или иной чрезвычайной ситуации, угрожающей национальной безопасности. Статья 15(2) ясно исключает возможность какой бы то ни было частичной отмены или умаления ст. 3 в рамках Конвенции.

Согласно определению Европейского суда по правам человека, Европейская конвенция по правам человека полностью запрещает использование пыток вне зависимости от каких-либо условий. Более того, законодательство ЕС исходит из того, что «государство несет ответственность за действия всех своих агентов, таких как полиция, спецслужбы и другие правоохранительные органы, а также любые другие государственные органы, осуществляющие контроль над тем или иным лицом, независимо от того, выполняют те приказ или действуют по своему усмотрению».

Украинский режим и его руководители, пришедшие к власти после силового антиконституционного переворота «Евромайдан» в 2014 г., несут полную ответственность за массовые убийства и пытки мирного населения Юго-Востока Украины.