3. Сталинская память слабеет. Как Панкратова стала членом ЦК, а не подследственной
3. Сталинская память слабеет. Как Панкратова стала членом ЦК, а не подследственной
Г.П.: Война и необходимость планировать реальные операции на фронтах не нарушили его злую память?
М.Г.: После войны резервы посадок снизились как раз тем, что у Сталина память сдавала. Вот эпизод. Заканчивался XIX съезд, на котором делал отчетный доклад Маленков, а Сталин вышел ненадолго в конце, приветствуя иностранные компартии.
Г.П.: Да, за незнание этого я получил «тройку» по истории КПСС.
М.Г.: Состав ЦК согласован. Но в ночь перед последним заседанием Сталин говорит Маленкову: «Женщин мало. И ученых маловато в ЦК. Подумайте про Нечкину». Его Светлана в то время собиралась у Нечкиной диплом писать, потом, правда, перешла в другое место. Маленков звонит в отдел науки: срочно материалы на Нечкину, а ему: Георгий Максимилианович, Нечкина же беспартийная! Итак, включать в ЦК нельзя — но и не включить нельзя тоже. Пришлось доложить. «Товарищ Сталин, отдел науки говорит, что Нечкина беспартийная». «Да? Но я вообще-то имел в виду Панкратову [3]». Сталин сделал вид, что оговорился.
А над Панкратовой уже нависло плохое дело: Анну Михайловну подвергали гражданским казням. Огонь велся по местному национализму. Во время войны Панкратова эвакуировалась в Алма-Ату, и ее ученик Бекмаханов, казах, защитил под ее руководством докторскую о хане Кенисары Касымове. Тогда у каждого народа СССР был свой национальный герой, под него собирали деньги…
Г.П.: Они бывали довольно неожиданными.
М.Г.: Да. Была даже танковая колонна имени Шамиля. И в Казахстане был свой герой Кенисары Касымов — блестящий молодой хан, успешно воевавший с Россией. Авиаэскадрилья имени Кенисары Касымова, танковая колонна имени Кенисары Касымова. Когда пошли громить местные национализмы, начали, конечно, с Шамиля, в специфичной для Сталина форме. Гусейнов написал про Шамиля книгу, азербайджанец, и ему за нее дали Сталинскую премию [4].
Г.П.: А «сталинку» разве давали без утверждения Самого?
М.Г.: Утвердил, но у него, понимаешь, свои игры с собой. Гусейнову сообщают о присуждении Сталинской премии, как вдруг сообщение в прессе: «Комитет по Сталинским премиям постановил: отменить постановление Комитета о присуждении Сталинской премии такому-то». С этого сообщения пошла обратная волна. Теперь в каждом ауле «националистам-касымовцам» положена секир-башка. Бедняге Бекмаханову за диссертацию о Кенисары Касымове 25 лет дали! Это уж местные так расстарались.
Г.П.: Вручили национальную премию.
М.Г.: Анну Михайловну вовсю отполоскали в дни съезда. Багиров [5] выступил по поводу Шамиля, московские историки подхватили — огонь уже велся по Анне Михайловне. А у нас с ней были очень дружеские отношения. После одного моего выступления она даже отвела меня в сторону и сказала: «Михаил Яковлевич, мы вас любим, и умоляю, не выступайте так — вы не представляете, чем это может кончиться».
Она уже раз прошла по этому кругу: муж троцкист, ее саму исключали из партии, но спасли, и посажена не была. Теперь второй круг, и тут думает: все, конец. Я старался ободрить, но настроение было жуткое. «Не утешайте, — говорит, — это ни к чему. Поверьте, со мной кончено». На другой день достаю газету из почтового ящика, состав ЦК, выбранного на XIX съезде: Панкратова А.М.! Она приехала в институт — стоит Дружинин, я и еще кто-то. Николай Михайлович поздравляет: Анна Михайловна, говорит, поздравляю, теперь вас уже преследовать не посмеют. Она отмахивается: «Уверяю, там просто напутали. В ИМЭЛе есть другая Панкратова, и они перепутали». Вдруг, как на старых картинах, — фельдъегерь в коридоре: «Товарища Панкратову!» К нам идет капитан с кобурой.
Г.П.: Синие погоны!
М.Г.: Цековский пакет! При нас она его вскрыла — написано: «Члену ЦК КПСС товарищу Панкратовой А.М. Приглашение на встречу с делегациями иностранных компартий». Так известили о том, что ее ввели в ЦК.
Понимаешь, Сталин не хотел показать Маленкову, что память его подводит и что он попросту забыл о беспартийности Нечкиной, — и так академик Панкратова вошла в ЦК, а не пошла под следствие по делу Бекмаханова. А что у нее еще и муж троцкист, Сталину просто доложить не успели, не хватило времени. Человек из отдела науки ЦК рассказал мне всю подноготную.
Г.П.: Интересно, что оба сюжета со сталинской памятью связаны с советскими академиками. Сталин явно пестовал эту элитную когорту. До революции статус академика был чисто почетный.