Созвездие Удлегдьюн (Легенда эскимосов Канады)

Созвездие Удлегдьюн (Легенда эскимосов Канады)

Три охотника, отправляясь на медведя, взяли с собой маленького мальчика. Когда их собачья упряжка достигла моря, охотники увидели медведя и начали его преследовать. Несмотря на то что собаки были у них очень быстрыми, охотникам никак не удавалось приблизиться к медведю. Преследуя зверя, они вдруг увидели, что медведь поднимается ввысь и сани их тоже поднимаются вслед за медведем. В этот момент мальчик потерял одну из своих рукавиц, наклонился, чтобы схватить её, и сам выпал из саней. Когда он поднял голову вверх, то увидел, что сани с охотниками уносятся вслед за медведем в небо, и вдруг все они превратились там в звёзды. Медведь превратился в звезду Нанугдьюнг (Бетельгейзе в созвездии Ориона. —М. К), охотники — в созвездие Удленгдьюн (Пояс Ориона. —М. К), а нарты — в созвездие Камутигдьюнг (Меч Ориона. —М. К.). Так до сих пор охотники гоняются в небе за медведем.

А мальчик возвратился в селение и рассказал, как он отстал от охотников.

Существует обширный цикл сказок, в которых главным героем является полумедведь-получеловек. Так, герой латышского эпоса, богатырь Лачплесис…

«…в лесу дремучем / Был рождён медведицей; / Там отец его, отшельник, / Жил, храним бессмертными. / Лачплесис медвежьи уши / От косматой матери / С богатырской дивной силой / Вместе унаследовал. / Если кто-нибудь сумеет / Уши отрубить ему, / В тот же миг его покинет / Сила непомерная…»

В российском варианте (сказка называется «Про Ивана Медвежье Ушко») дело происходило так:

«Жил поп. У попа была попадья очень красивая, и ходил медведь, и три года на неё зарился. На четвёртый её и увёл. Вот жить им, жить — родился сын, нарекли именем: Иван Медвежье Ушко. Иван Медвежье Ушко растёт не по дням и часам, и вырос он большой, и говорит матери: „Что же, мама, у нас тятенька мохнатый, а мы не мохнатые?" „А то, что, Ваня, мы русские, а он зверь лесовой". „Пойдём-ка матушка, на Святую Русь"! Она же говорит: „Где же нам уйти на Святую Русь? Он нас съест!“ Насушили сухариков и пошли. Мать идёт впереди, а Иван сзади. Он ей все ноги обтоптал. Медведь бежит следом и рычит: „Съем! Сына вырастила и ушла! Добегу — съем!" Этот, Иван Медвежье Ушко, сзади шёл. Медведь налетел, он, Иван, взял медведя за ушко, — туловище вылетело, а шкура в руках у Ивана Медвежьего Ушка осталась. Вот он и говорит: „Куда, мама, эту шкуру нести?" „Неси, сынок — говорит, — дают за неё денежки белые, денежки серебряные". Вот они пришли к попу в сад. Поп и увидел их. Она яблони сгибает, яблоки летят, а Иван Медвежье Ушко деревья сгибает да с корнем воротит. Она и говорит: „Почто ты яблони выворачиваешь?" „Да я вижу, что ты сгибаешь, и я сгибаю". Поп увидел их, узнал жену, поздоровался с ними. Иван Медвежье Ушко стал жить-поживать у попа, стал ходить на улицу, играть с ребятами. Кого за голову схватит, голову оторвёт, ногу схватит — ногу оторвёт, руку охватит — руку оторвёт. Всех соседских ребят изуродовал. Стали соседи ходить к попу жаловаться. „Что же у тебя сын за вольница? Всех ребят изуродовал". Иван Медвежье Ушко видит, что дело неладно, и говорит: „Папенька с маменькой! Скуйте мне в 30 пудов палицу! “ Вот он вышел в поле, в широкое раздолье. Кинул палицу — улетела палица под небеса. Схватил, переломил её, пошёл домой, плачет.

„Папенька и маменька! Вы надо мной насмехаетесь! Скуйте мне ещё раз в 60 пудов палицу!“ Вышел в поле, широкое раздолье, схватил, опять переломил. Идёт опять и плачет: „Ах, папенька с маменькой! Вы надо мной насмехаетесь! Дайте денежки, что за кожу выручены, я сам скую“. Вот он и пошёл к кузнецу. Сковал в 90 пудов палицу. Вышел в чистое поле, широкое раздолье, выкинул палицу, схватил — не переломилась. „О, это по мне дубинка!“».

И ещё пятьдесят страниц подвигов в этом роде.

Похожий мотив присутствует и в фольклоре столь далёких от славянских стран азиатских эскимосов. В легенде «Приёмыш» рассказывается, как медведица загрызла беременную женщину и воспитала её ребёнка, который, естественно, вырос здоровенным богатырём. В чукотской сказке «Медвежьи ушки» также развивается уже упоминавшаяся в других легендах идея близости медведя и человека (женщины), которая сама по себе подразумевает родственные связи между людьми и медведями в более общем, натурфилософском смысле. При этом в ней сохранён уже упомянутый лейтмотив о богатыре с медвежьими ушами.