Лучше быть богатым и здоровым…
Лучше быть богатым и здоровым…
Хотя это условие не является определяющим для долгой и полноценной жизни. Даже если вы будете бедным и больным, вас не оставят умирать на улице вне зависимости от того, попали вы в страну в качестве туриста, приехали поработать на годик-другой или выбрали Германию в качестве постоянного места жительства.
Медицина в Германии страховая. О том, что это такое и как этим чудом пользоваться, поговорим чуть позже, а для начала хочется рассказать о моем собственном опыте общения с немецкой медициной.
До своего переезда в Германию я понятия не имела о том, как там устроена система здравоохранения. Все, что было известно, — это информация из серии «У них там все хорошо! Живут сытно, богато и долго». Ну, что сказать… В целом это недалеко от истины. Хотя есть какие-то моменты, которые мне непонятны до сих пор, а уж тогда, пятнадцать лет назад, вызывали просто волну праведного гнева.
Мои родители до сих пор любят вспоминать историю о том, как я пыталась вызвать скорую помощь. Дело было так. Мы только-только переехали и жили в общежитии. Примерно на третий день нашего там пребывания в комнату постучалась соседка и жалобно попросила сделать хоть что-нибудь. У ее десятилетнего сына поднялась температура тридцать семь и семь, а праксисы — частные врачебные кабинеты — уже закрыты, и таблеток тоже нет.
Надо сказать, что по-немецки никто из нас не говорил.
— Не беда! Здесь все врачи говорят по-английски! Куда звонить? — бодро откликнулась я.
Соседка сказала, что она вроде бы слышала, что врачи здесь на дом не приходят и надо ехать в клинику самим или вызывать скорую.
— Не может быть! — заверила я, набирая заветные три цифры. — Сейчас мы всех вызовем, все объясним. Вот только паники не надо! Не волнуйтесь, мамаша.
Снявшему трубку оператору я объяснила на английском ситуацию и попросила прислать педиатра, отвечающего за этот участок. Молчание в трубке было расценено мной как недостаточное знание абонентом на том конце провода английского языка. Человек, помолчав какое-то время, на неплохом английском сказал мне, что в Германии температуру до тридцати восьми стараются в принципе не сбивать. Никаких педиатров, мотающихся по участкам, нет и в помине. Давайте больше пить. Смотрите за динамикой. Если станет хуже, то езжайте в Notfallpraxis[14]. Или в ближайшую больницу. Вас там обязательно примут и помогут.
А скорую (звонила-то я именно туда, так как других телефонов под рукой просто не было) вызывают в случае, если действительно очень высокая температура, и судороги, и рвота, и еще тысяча всяких ужасов. Далее человек потратил еще кучу времени, чтобы объяснить мне, где находится пункт неотложной помощи и три ближайшие больницы, и всячески успокаивал меня, совершенно не раздражаясь идиотизму ситуации.
Впоследствии выяснилось, что участковых педиатров, равно как и терапевтов в привычном нам понимании, в Германии действительно нет. Если кому-то нехорошо (к детям это тоже относится), а дело к ночи, и праксисы закрыты, то человек садится в машину или в такси и привозит больного, к примеру, в ближайшую больницу.
— Как можно тащить больного ребенка с температурой тридцать восемь на улицу?! — возмущалась я.
— Так принято, — вот и весь ответ.
Точно так же больного ребенка, если дело происходит утром или днем, ведут к ближайшему доктору. Для меня это было невероятно странно, непривычно, возмутительно. Со временем мы к этому, разумеется, привыкли.
Что касается скорой… Во-первых, она обязательно приедет. Не застрянет в пробках, не лишится колеса по дороге, не перепутает адрес.
Если, не дай Бог, какая серьезная авария, дело происходит на автобане, а движение перекрыто и не проехать, то скорая к вам прилетит. То есть действительно прилетит вдруг волшебник в красном вертолете, и все решится. Когда я впервые увидела изнутри оснащение обычной линейной машины скорой помощи… Ну, что сказать… Это был культурный шок.
Мне довелось быть свидетелем того, как именно работает служба скорой помощи в экстремальных ситуациях. Как-то раз в разгар рабочего дня мне позвонила в слезах моя близкая подруга со словами, что ЕЕ РЕБЕНОК ПОПАЛ ПОД МАШИНУ.
А она работает очень далеко. В Гамбурге. Живет неделю на другом конце страны и приезжает только на выходные. А папа ребенка был на курсах в этот момент, а… Я не все понимала, так как голос в трубке постоянно прерывался рыданиями.
— Его забирают… на вертолете. А я смогу приехать только поздно вечером… Поезд идет пять часов… Ты можешь что-нибудь сделать? Хоть что-нибудь?
Я немедленно созвонилась с отцом ребенка. Он уже был на месте аварии. Но у него еще не очень хороший немецкий, ему сложно понять тонкости. Попросила мужа подруги соединить меня с врачом скорой помощи.
— Да вы не волнуйтесь. Все хорошо. Похоже, отделался легким испугом. Рука сломана, это точно. Гематома огромная на лбу. А так вроде все нормально, — мгновенно отрапортовал доктор.
— А вертолет-то? Вертолет-то тогда зачем? — все никак не могла я успокоиться.
— Как зачем? Так быстрее. Мало ли… Вдруг какие-то внутренние кровотечения. Вдруг позвоночник. Что-то, чего я не увидел. Да вы не волнуйтесь! Все хорошо. И отца успокойте. Езжайте сейчас в университетскую клинику. Они минут через десять будут там. Езжайте в хирургию. В Notfallambulanz (приемный покой).
Мне все равно было дико не по себе. Руки тряслись, перед глазами какие-то точки малиновые разбегались. Даже думать боялась о том, что чувствовали в этот момент бедные родители. И вертолет… Он меня очень пугал. Наличие вертолета в моем дилетантском понимании свидетельствовало о существовании максимально тяжелых травм. Возможно, даже несовместимых с жизнью…
Потом уже, в больнице, папа мальчика рассказал мне, с какой скоростью работали все службы. Мгновенно приехала скорая. Провели первый осмотр, параллельно вызвали вертолет. К приезду отца, которого тут же нашли и проинформировали, полиция перекрыла все движение вокруг, расчистили подступы, посадили вертушку, ребенка погрузили туда — и вперед, в университетскую клинику. А папа остался разбираться с полицией и с женщиной, сидевшей за рулем. Ее, бедную, тоже в чувство приводить пришлось.
Приехала я в университетскую клинику, в хирургию. К дежурному.
— Здравствуйте, мне к мальчику… Только что на вертолете доставили.
Велели бежать в приемный покой.
Вбежала.
— Я… — дыхание сбилось, и не было никакой возможности выдавить из себя хоть одно предложение.
— Вижу, вижу, — кивнула головой медсестричка, — да вы не волнуйтесь! Спокойно. Никакой паники. Все хорошо. Воды хотите? Спокойно только. Ваш сын в полном порядке.
— Я — подруга. Сейчас отец приедет, он с полицией разбирается. А мама — только вечером.
Мимо проходил молодой доктор, взял меня за руку, зачем-то пощупал пульс.
— Да вы успокойтесь. С ребенком все замечательно. А вот вы не в форме. Сядьте, сейчас принесут воды. Когда приедет отец ребенка, мы пройдем туда. У него ничего страшного нет. Вы мне верите?
Приехал папа пострадавшего. Снова подошли к стойке. К нам вышел уже другой доктор.
— Ваш ребенок родился в рубашке. После такого столкновения отделаться переломом руки, причем даже без смещения — чудо! Мы проверили все, что можно. Сделали томографию верхних отделов позвоночника, рентген, УЗИ. Ничего. Только гематома на лбу. И рука сломана. Но все равно мы оставим его для наблюдения на сутки. Сейчас хирург наложит гипс, и мальчика перевезут в детскую клинику. Один из вас может пойти к нему. Наверное, лучше папа. А вы… вы — подруга? Подождите в коридоре.
Снова села ждать. Просидела почти час. Наконец не выдержала, подошла к регистратуре.
— А, вон хирург пошел. Эй, возьми девушку с собой к воздушному пациенту!
Хирург — огромный мужик с крупными волосатыми руками в зеленой больничной форме, надетой на голое тело:
— Вы со мной? Пошли! Только не бойтесь. Чего-то вы бледная. Девушки в обмороке нам тут не нужны. Там просто шишка огромная. Она выглядит страшнее, чем есть на самом деле.
Зашла. Ребенок улыбается. Гипс уже положили. Вот-вот должны подъехать ребята из внутренней службы перевозки и отвезти его из хирургии в детскую клинику. Рядом папа. Значительно менее бледный и намного более бодрый, чем я. Вошла сестричка. Обратилась ко мне и к хирургу одновременно.
— Вот вещи. Переведите, пожалуйста, отцу. Здесь разрезанная куртка, разрезанные брюки, рубашка. В случае аварии мы должны действовать быстро. Нет времени заботиться о сохранении одежды. Вы не в претензии?
Мы с отцом очумело затрясли головами. Нет, мы не против, что они разрезали куртку и привезли ребенка в клинику на вертолете.
— Мобильного не было с кармане. Спросите у полиции. Значит, у них остался. И вот еще. Это ваше.
Протянула мне запечатанный конверт. Сверху — стандартная наклейка. Фамилия, имя ребенка, год рождения, название больничной кассы.
— Что там?
— Это мы нашли в кармане брюк. Там 50 центов. Распишитесь, пожалуйста.
Эти 50 центов меня подкосили. Вертолет, приемный покой, гипс — это я все еще воспринимала. Но 50 центов, которые они вернули ребенку в запечатанном конверте со словами «Еще и на мороженое осталось!», меня добили.
Я не просто так настолько подробно описываю события того дня. Наверное, для людей, родившихся в Германии, все происходившее с момента аварии выглядело как само собой разумеющееся, но для нас с отцом ребенка вся схема поведения многочисленных служб, задействованных в спасении мальчика, казалась удивительным, идеально отлаженным механизмом.
Потом ребенка перевезли в интенсив детской клиники. Нам с его отцом тоже разрешили зайти в палату. Комната, набитая техникой. На три места. Рядом с нашим пациентом — еще две кровати. Точнее — кроватки.
В одной — крохотное тельце в шапочке, памперсе и перчаточках, опутанное проводами. Тельцу — 24 недели от зачатия. В другой — такое же тельце — 26 недель. Сестрички с ними разговаривают, поглаживают, убаюкивают, щекочут пяточки. Я таких крох никогда не видела. Безумно страшно и восхитительно одновременно.
Пускают в интенсив прямо в верхней одежде. Никаких бахил и халатов. Это я уж сама там разделась — очень жарко. А так — стой хоть в шубе.
К нашему герою прибежал педиатр. Осмотрел. Пришел детский невропатолог.
— А что ты любишь? Что ел на завтрак? Когда день рождения? Мы к тебе уже приезжали туда, на место аварии. Но ты, наверное, не помнишь.
Сестричка подключила к аппаратуре. Потом пришел профессор, шеф клиники.
— А, это тот самый мальчик, столкнувшийся с «мерседесом»? Я вижу, ты победил. Вот это да! Как тебе полет на вертолете?
— Здорово! — улыбка до ушей, и сияющая карминно-красная шишка на лбу. Бордовая полоса на шее и гипс. Собственно, и все.
Я поговорила со всеми, помогла отцу мальчика, ответила на вопросы врачей. Оставила всем свои телефоны — на случай, если…
— Мы подержим его в интенсиве до утра, понаблюдаем. Если все будет нормально, завтра переведем в обычное детское отделение и к вечеру выпишем.
Я договорилась о том, чтобы обязательно пустили маму, которая приедет только к ночи. Спросила, можно ли посидеть с ним здесь до утра. Просто посидеть. «Да, пожалуйста, — говорят, — стулья есть».
Попрощалась со всеми докторами и уехала домой.
Дома рассказала супругу-доктору о вертолете. Рассказывала с восторгом, смешанным с безграничным удивлением.
— Что тебя так умиляет? — удивился муж. — Это норма. Не далее как позавчера я тоже имел честь пообщаться с вертолетчиками. Причем не по поводу ребенка, попавшего в аварию. Там как раз показания к вызову вертолета стопроцентные…
И рассказал. Оказывается, на дежурстве он, работавший на тот момент в отделении геронтопсихиатрии, вызвал скорую к себе в больницу. Пациентка — женщина за восемьдесят, страдающая тяжелым психическим заболеванием. Именно это и было причиной ее нахождения в клинике. В тот вечер у бабушки начались проблемы с сердцем. Муж провел первые реанимационные мероприятия, но больную нужно было переводить в университетскую клинику. Соответственно, дежурный врач набрал 112 и вызвал скорую, попросив при этом, чтобы приехал Notarzt (врач неотложной помощи).
Это принципиальный момент. Врач приезжает далеко не всегда. Решение о том, высылать ли врача или достаточно фельдшера, принимает, опять же, дежурная бригада диспетчеров.
Дежурный врач, то бишь мой муж, вызвал скорую. И попросил прислать именно врача. Не фельдшера, а врача. Больную стабилизировали и стали ждать подмогу. Через некоторое время в палату влетела сестричка:
— Доктор, посмотрите, там, кажется, вертолет!
А надо сказать, что больница, о которой идет речь, представляет собой небольшое чистенькое здание, стоящее в глубине парка. По внешнему виду больше напоминает санаторий, чем больницу. Находятся там в основном старики очень и очень пожилого возраста, многие из которых страдают ко всему прочему психическими заболеваниями. Здание больницы огорожено высоким забором и граничит с детской площадкой. Вот на нее-то и садился вертолет. Там уже была полиция, которая расчистила пространство, — дело было часов в шесть вечера, когда на площадке много деток.
Дальше медицинский персонал больницы во главе с моим мужем наблюдал прямо-таки акцию спасения в одном отдельно взятом парке. В заборе со стороны детской площадки нет ни одной дырки. И калитки тоже нет. Больница в силу специфики и небольших размеров не оборудована вертолетной площадкой. Посадить вертолет у центрального входа тоже невозможно. Просто некуда. Соответственно, посадили, где могли. А дальше Notarzt с ассистентами прыгали через забор, чтобы не терять время.
Одновременно со стороны центрального входа подъехала скорая.
Когда мой муж спросил, зачем они прислали вертолет, — понятно, что кардиология, что все нужно делать быстро-быстро, но это все же не авария на автобане, куда по-другому не добраться, ему ответили:
— Вы как дежурный врач затребовали в сопровождение именно врача, а не фельдшера. Диспетчер принял сигнал. Но все доктора были на вызовах. Ближайший врач находился на вертолетной базе в Дуйсбурге (это соседний город). Вот оттуда и доставили.
Мой муж сдал пациентку, врач скорой помощи принял ее и увез уже на машине. А вертолет улетел по своим неотложным вертолетным делам.
Когда меня спрашивают о том, насколько хороша медицина в Германии, я, честно говоря, затрудняюсь ответить. Медицина в Германии страховая — это принципиальный момент. Страхование обязательно. Это означает, что помощь получит любой, даже самый последний бомж, у которого тоже есть социальная страховка. Насколько обслуживание по ней будет отличаться от обслуживания по самой дорогой частной страховке? И будет ли? Разумеется, будет, но только в том, что касается комфорта пациента, а не за счет качества лечения.
Отдельно хочу рассказать о немецкой психиатрии. Тот, кто когда-нибудь сталкивался с системой психиатрического лечения в России, меня поймет. Я имею в виду то, что было на момент моего отъезда. Что сейчас — не могу судить. Здесь в психиатрических отделениях с больными работают не только врачи, но и специалисты по таким видам терапии, как терапия искусством, терапия трудом и прочее. Но самое главное — в них видят людей. Здесь существует система реабилитации психически больных. С ними работает целая команда специалистов, занимающихся их адаптацией к жизни в нормальном обществе. Есть социальные педагоги, воспитатели, которые помогают человеку не чувствовать себя изгоем из-за того, что у него есть какие-то психические отклонения. К таким больным персонал клиник относится с максимальным пиететом, несмотря на то что поведение самих пациентов порой не вписывается ни в какие рамки.
Моя нынешняя сотрудница Симона некоторое время работала медсестрой в психиатрической клинике и однажды стала жертвой нездоровой страсти одного из пациентов. Дело было на пятничном дежурстве в огромной больнице. Кого туда только ни привозили. Пьяных, битых, алкашей — все как у классика[15]. И вроде бы полночи прошло относительно спокойно, без каких бы то ни было эксцессов. А в начале пятого утра в одно из отделений позвонил бывший пациент, Отто. Не просто так позвонил, а с намерениями. По отношению к сестричке Симоне.
Пациент Отто проходил в клинике лечение от алкоголизма. Вроде бы, даже относительно успешно. Во всяком случае, был выписан с хорошими перспективами. За время пребывания в клинике у Отто сложились теплые, если не сказать нежные отношения с медсестричкой Симоной. Так Отто себе придумал.
Теперь чтобы вы правильно понимали. Ни о каких по-настоящему романтических отношениях и речи быть не могло. В Германии это считается очень плохим тоном и встречается крайне редко. В данном случае, учитывая тот факт, что пациент проходил лечение в психиатрическом отделении, и говорить, по сути, не о чем.
Симона относилась к Отто ровно-дружелюбно, как и ко всем остальным своим пациентам. Не лучше и не хуже. Но Отто, обладающий богатым воображением и уймой свободного времени, воспринял профессиональную любезность и внимание не совсем так, как должно. Во всяком случае, в его сознании медсестра Симона была королевой красоты. На самом деле Симона — женщина как женщина, не так чтобы прям Мерилин Монро, но и не крокодил Гена, выглядела как типичная немка. Высокая, светловолосая, светлоглазая. В меру симпатичная.
Симона, медсестра опытная, не первый день в психиатрии работавшая, на провокации не велась и общалась с пациентом совершенно невозмутимо. Отшучивалась — и все.
Через какое-то время Отто выписали, и все, включая Симону, и думать о нем забыли. С момента его ухода прошло около полугода.
Но не тут-то было.
В ночь с пятницы на субботу Отто позвонил. Попал на ночную медсестру. Отто потребовал немедленно позвать Schwesterchen Симону. Schwesterchen — в смысле медсестричку. Я, говорит, имею серьезные намерения и хочу говорить с ней немедля, вот прямо сейчас.
Ночная сестра, вспомнившая Отто, решила Симону не выдавать. Попыталась его вразумить и объяснить, что ее сейчас нет, и не нужно Отто придумывать всякую ерунду, и вообще это больница, а не дом свиданий. Насколько она вела себя профессионально — другой вопрос. Не о том речь. Беседовали они минут пять, ситуация накалялась и в конце концов пришла к своей логической развязке. Озлобленный Отто заявил, что вот сейчас возьмет и съест лошадиную дозу симпатичных таблеточек, потому что жить так он не может и не хочет. А у него больное сердце, если кто не помнит.
Пока перепуганная сестра уговаривала Отто не делать резких движений, попутно вызывая по внутренней связи дежурного врача, Отто, довольный произведенным эффектом, сообщил, что таблеточки уже съел. Было вкусно, а скоро будет очень-очень хорошо.
Причем не только ему самому, но и всем остальным, а заодно и Симоне — путь мучается до конца жизни из-за того, что отправила на верную смерть ни в чем не повинного человека. Напоследок Отто заявил, что спасти его все равно не успеют, так как он давно переехал, и его нового адреса никто не знает и никогда не узнает. И пусть всем будет стыдно.
Сказал и повесил трубку.
Дежурный доктор, пришедший на вызов, обязан был незамедлительно реагировать. Даже если полный бред, даже если все от начала и до конца — фарс и шоу. Если, не дай Бог, что-то произойдет, врач будет нести полную ответственность. Потому что знал и не принял меры.
Пришлось звонить в полицию, описывать всю ситуацию и просить немедленно найти Отто, который звонил с не определившегося номера не пойми откуда. Дежурный смены сказал, что меры будут приняты незамедлительно, и Отто сейчас из-под земли достанут.
Полиция сработала фантастически быстро. Через двадцать минут после поступившего звонка доктору позвонил наряд из новой квартиры Отто — в небольшом населенном пункте недалеко от Гамбурга.
Не волнуйтесь, доктор, ваш пациент Отто жив и здоров. Ну разве что слегка поддатый, так то не считается. Не криминал это, вы и сами знаете. Но таблеточек не глотал, нет. И не собирался даже. На самом деле у него все хорошо, вот только ему внимания не хватает и теплоты человеческой. А нам он был очень рад. Охотно сам открыл дверь и с большим желанием пообщался с представителями власти. Так что вы, доктор, не волнуйтесь. Будет жить ваш Отто. Ему б общения побольше — вообще все было бы великолепно!
Уставший врач поблагодарил «смежников» и пошел заполнять гору документов — о вызове полиции, об особых обстоятельствах, повлекших за собой акт несостоявшегося суицида, о взаимоотношениях Отто с Симоной, об истории болезни. К утру управился. А ни в чем не повинной Симоне сделали строгое внушение. Возможно, вела себя не совсем профессионально. Возможно, чем-то спровоцировала больного человека…
Вопросы по существу
• Самая, пожалуй, важная информация, касающаяся лиц, постоянно или длительно пребывающих на территории Германии. Понятие «длительно» относится и к студентам, и к ученым, приехавшим работать над проектом, и к наемным сотрудникам из других государств. Медицинское страхование в стране ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ. Вне зависимости ни от чего.
Нижеприведенные адреса — всего лишь несколько вариантов информационных платформ, позволяющих сравнить тарифы различных больничных касс: http://www.krankenkasseninfo.de и http://www.krankenkassentarife.de.
Дело в том, что в Германии существует 156 только государственных больничных касс! Добавьте к этому еще приблизительно столько же частных. Теперь представьте себе, каким образом человек, далекий от медицины, может выбрать себе среди всего этого многообразия ту единственную больничную кассу, которая при относительно невысоких ежемесячных взносах обеспечит адекватное качество медицинских услуг.
Имейте в виду, что при грамотном подходе можно сэкономить в месяц весьма значительную сумму. Есть кассы изначально дорогие, есть кассы «раскрученные» (читай — модные, которые тратят большие деньги на рекламу и, соответственно, у всех на слуху), есть кассы чуть подешевле. Но качество лечения обеспечивает не больничная касса, а сама клиника! И это тот принципиальный момент, который необходимо помнить, выбирая себе больничную кассу.
• Следующий принципиальный момент — это различие между государственными и частными больничными кассами. В государственную принимают любого человека, официально проживающего на территории Германии. Уровень его дохода значения не имеет. Могут различаться суммы ежемесячных взносов (где-то — чуть подороже, где-то — подешевле), но уровень предоставляемых услуг везде приблизительно одинаков.
С частными кассами ситуация иная. Первое, что следует знать: сама возможность вступления в частную больничную кассу определяется уровнем вашего дохода. Если ежемесячные поступления на ваш банковский счет ниже установленной границы, то путь в частную кассу вам, увы, заказан. Есть и еще один немаловажный момент. Взнос в частную кассу рассчитывается исходя из возраста потенциального клиента, а также его пола, состояния здоровья и объема запрашиваемых услуг. Двадцатипятилетний молодой человек без вредных привычек будет платить в месяц в разы меньше, чем сорокапятилетний гипертоник с лишним весом и одышкой.
В остальном же частные и государственные больничные кассы различаются лишь объемом услуг.
• Итак, и государственные, и частные больничные кассы оплачивают:
• профилактику и раннюю диагностику заболеваний;
• лечение заболеваний, включая психотерапию;
• стоматологию, включая зубные протезы;
• оплату лекарственных препаратов и перевязочных материалов;
• стационарное и амбулаторное лечение;
• комплекс реабилитационных мероприятий;
• ведение беременности, роды, послеродовой период, при необходимости и наличии показаний — искусственное оплодотворение;
• выплату денежных компенсаций по болезни.
Теперь о тех услугах, которые оплачивают частные больничные кассы:
• зубная имплантология и установка дорогостоящих зубных протезов из наиболее качественных материалов;
• оплата пребывания в одноместных и двухместных палатах в клиниках по выбору пациента (при обычной страховке в палате обычно три-четыре человека);
• альтернативная медицина (это очень важный момент. Дело в том, что ни одна государственная больничная касса не оплатит вам никакую фитотерапию, аюрведу и прочие изыски. Гомеопатию тоже не оплатит. Между тем услуги «альтернативщиков» в Германии весьма недешевы и очень популярны. Частные же больничные кассы покрывают все расходы, включая оплату альтернативных лекарственных препаратов). Сюда же, кстати, относится и массаж;
• оплата стоимости очков и контактных линз (еще до недавнего времени государственные больничные кассы оплачивали подбор и изготовление очков. Времена изменились, услуги сотрудников оптик подорожали, и государственные кассы отказались покрывать расходы «на глаза». Выходов два — или платить из своего кармана, или быть застрахованным в частной кассе.)
• Если вы въезжаете в страну как турист, то очень желательно приобрести медицинскую страховку до того, как вы пересечете границу Германии. Разумеется, в случае непредвиденных обстоятельств вас не оставят умирать на улице и окажут необходимую помощь. И в любой больнице в принципе можно оплатить указанные услуги наличными. Другое дело, что суммы могут, мягко говоря, зашкаливать. Поэтому разумнее иметь документ, гарантирующий, что в случае наступления «страхового случая» вы не пойдете по миру с протянутой рукой и получите качественное обслуживание.
• Если же все-таки произошла ситуация, в которой вам необходима помощь врачей, а страховки нет (мы рассматриваем вариант, когда вы находитесь в стране как турист), то при оформлении в клинике обязательно необходимо указать, что вы лечитесь как ПРИВАТНЫЙ пациент и оплачиваете услуги самостоятельно. О том, каким образом вы это делаете — по безналичному расчету или непосредственно в кассе больницы, решается в каждом индивидуальном случае.
• Теперь представим другую ситуацию: у вашего родственника сильные боли в груди. Время позднее. Машины нет. Что делать? Разумеется, вызывать скорую, причем немедленно. Вызов скорой помощи оплачивает больничная касса. Если скорая приезжает к пациенту, пребывающему в стране временно, то вызов оплачивается за счет его страховки или он делает это сам — после того, как ему будет выставлен соответствующий счет.
• Я знаю очень многих наших бывших соотечественников, которые просто боятся вызывать скорую помощь, так как не уверены, что их потом не обяжут оплатить выезд из своего кармана. Следует помнить, что вызов бригады скорой помощи по таким поводам, как несчастные случаи, сильные кровотечения, огнестрельные ранения, колото-резаные раны головы, шеи, корпуса, сильные боли неустановленной природы, внезапный паралич, остановка дыхания, отравления, утопление, угроза суицида, начинающиеся роды, взрывы и поражения электрическим током, любые несчастные случаи с детьми, а также абсолютно все аварии на транспорте ВСЕГДА ОПЛАЧИВАЮТСЯ БОЛЬНИЧНОЙ КАССОЙ.
Другое дело, если вам пришло в голову вызвать скорую, потому что у вас температура тридцать семь и четыре и голова раскалывается. А за аспирином бежать неохота. Или, скажем, похмелье. И, опять же, нужен аспирин. А бежать за ним некому, ибо всем остальным лекарство нужно точно так же, как и вам. И вам в голову приходит светлая идея: «А не вызвать ли мне карету скорой помощи?» Они, разумеется, приедут. Но, скорее всего, впоследствии выставят вам счет на кругленькую сумму.
• Если вам все же необходим доктор (вспоминаем, что у нас тридцать семь и четыре и скорую вызывать нельзя. Но чувствуем мы себя плохо, и нам нужно лекарство), а обычные праксисы уже закрыты (скажем, в полвосьмого вечера), то на этот случай в каждом городе существует Notfallpraxis — своего рода пункт неотложной помощи. Узнать о его нахождении можно в Интернете, набрав в Google название города, в котором вы находитесь. Кроме того, при необходимости вы можете подъехать в любую близлежащую больницу, где вас обязаны принять в любое время суток. Со страховкой или без. По серьезному или не очень поводу. Просто потому, что вы обратились за медицинской помощью.
• И последнее: медицина в Германии находится на очень высоком уровне развития. Если, не дай Бог, вам случится попасть в стационар, то вы можете быть уверены, что в самый разгар лечения не кончатся медикаменты, что постель будет чиста, обед — съедобен, ну а качество чисто медицинских услуг… Могу сказать только одно: с некоторых пор в Германию устремился поток пациентов из Америки и богатых арабских стран. Пациентов, которые платят за лечение из своего кармана. Это о чем-то да говорит.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.