Номинальные директора

Номинальные директора

Господина Рыбина отпустили до обеда, и его сменил свидетель Хвостиков. Речь снова зашла о регистрации фирм в офшорах, внешних и внутренних. Какое отношение это имеет к хищению нефти, прокуроры объяснили уже после оглашения приговора в интервью «Комсомольской правде» 24 января 2011 года. Причем это было вынесено в заглавие: «Ходорковский создал в офшорах сотни фирм, чтобы прятать украденные деньги».

То есть, доказательством того, что человек украл деньги, является процесс покупки им сейфов для хранения денег, а также обстоятельства покупки: в каких собственно магазинах, кем и какого цвета.

После столь веских аргументов доказывать тот факт, что деньги действительно были украдены, а не честно заработаны, сами понимаете, уже совершенно излишне.

И, мало того, опять подмена, игра в наперсток: вместо «украденной нефти» (в чем обвиняли) «украденные деньги» (в чем не обвиняли)!

Судя по количеству свидетелей обвинения, работавших в секретарской компании «ЮКОСа» СП РТТ и занимавшихся регистрацией фирм, это и есть главные доказательства вины.

А потом косяком пошли номинальные директора этих компаний, подписывавшие договоры после виз на них всех служб «ЮКОСа».

Допросам номинальных директоров и курьеров, привозивших договора на подпись, был посвящен весь ноябрь 2009-го и большая часть декабря.

«На мой взгляд, мы имеем дело с очковтирательством и симуляцией судебного следствия, — подытожил Ходорковский. — При чем тут обвинение в хищении нефти?!»

И отказался от допроса этих свидетелей.

«Ваша честь, — обратился он к судье, — если есть необходимость узнать, по чьей команде переводились те или иные акции, куда они переводились, зачем это делалось, то легче всего это спросить, во-первых, у меня, а я могу сказать, у каких людей, реальных руководителей, это можно далее спросить. Именно поэтому принимать участие в допросе курьеров, секретарей и иных лиц, пускай имеющих самое звучное название, я не собираюсь».

Несколько позже, во время допроса Алексея Голубовича, прокручивали запись его ответов на предварительном следствии.

«Когда все это только формировалось, пришел Сублен [248], тогда система эта существовала, но она была такая, «на коленке», — говорил Алексей Дмитриевич. — Он начал это упорядочивать, обращался ко мне и другим руководителям подразделений, у кого есть возможность дать на должность фактических подписантов (генеральных директоров) казначейству своих сотрудников. Надо, чтобы это были люди понимающие, что подписывают, потому что он не хотел работать с какими-то такими людьми. От нас один или два сотрудника некоторое время числились директорами компаний. Первоначально на это соглашались, потому что было такое решение начальства, он считал, что это компания «ЮКОС», а тут один или два генеральных директора все договоры заключают. Хотя все понимали, что это связано с работой и зарплатой, и если все делать так, скорее всего и зарплату повысят. И карьера на кону». [249]

«Мордовские и кипрские компании, которые входили в этот периметр, самостоятельно деньгами не распоряжались, потому что эти деньги им на баланс завели люди, управляющие бизнесом в целом, директора компаний не распоряжались деньгами самостоятельно», — уточнял он.

Об институте номинальных директоров в своих показаниях в апреле 2010-го подробно рассказал и сам Михаил Ходорковский: «Институт номинальных директоров (директора назначаемые или директора с ограниченными полномочиями) достаточно распространен и в России, и в мире. Законодательство РФ об акционерных обществах и законодательство об ООО позволяет практически любым образом перераспределить полномочия от гендиректора предприятия совету директоров (ОАО) или учредителю (ООО). Единственное ограничение, то, что нельзя перераспределять, — полномочие подписи, то есть право без доверенности представлять общество. Это право является неотъемлемым правом исполнительного органа. Таким образом, ограничение полномочий исполнительного органа общества вплоть до полного запрета ему принимать любые решения помимо учредителей — это неотъемлемое, законное право собственника. Я это воспринимал так, так и действовал. Несомненным правом исполнительного органа (гендиректора, пусть и номинального) является право проверки подписываемых им документов на соответствие нормативным актам и отказ от подписи при наличии отклонений. Следовательно, при наличии желания у собственника (я имею в виду компанию «ЮКОС») принимать решения о сделках самостоятельно или при помощи третьих лиц, но помимо генерального директора, собственник имеет предоставленное законом право это делать. Однако закон оставляет исполнительному органу возможность перепроверки и отказа от подписания документа.

У нас в «ЮКОСе» реализация подобных схем определялась разными обстоятельствами. Во-первых, это невозможность для собственника находиться в месте регистрации общества при наличии требования нахождения исполнительного органа в месте регистрации (законодательства Гибралтара, острова Мэн, некоторых ЗАТО предусматривали, что исполнительный орган должен находиться в месте регистрации). При этом я не имел возможности доверять тем людям, которых я там мог найти. Люди-то хорошие, но квалификации недостаточно. Поэтому мы у этих директоров изымаем все полномочия кроме права подписи.

Во-вторых, я придерживался правила разделения функций фронт-офиса и бэк-офиса. Фронт-офис — это тот менеджер, который взаимодействует с клиентом. Те, кто занимаются оформлением документов, — это бэк-офис. В нефтяной компании достаточно вопросов, где нарушение регламента больно бьет. Фронт-офис может договориться, но без бэк-офиса подписать ничего не сможет. А бэк-офису запрещено общаться с клиентом, только с бумагами. Более того, мы старались, чтобы специалисты фронт-офиса поменьше общались с сотрудниками бэк-офиса.

Здесь выступали номинальные директора, они поясняли вам, что ничего не подпишут, если это нарушает регламент, они старались жестко ему следовать. Именно таких людей мы и подбирали на эти должности. При этом сути проблемы они могли вообще не знать. У них есть регламент — они его четко исполняют.

Третье. Специфические требования налогового планирования. В соответствии с формальными налоговыми критериями «ПрайвотерхаусКуперс» требовал соблюдения принципа несвязанности. В частности, «ЮКОСа» и торговых структур. В частности, директора не могли работать в штате «ЮКОСа». Несомненно, факт принадлежности торговых компаний «ЮКОСу» был известен Министерству по налогам, Минфину, Минэкономики, которые читали консолидированную отчетность «ЮКОСа» и обсуждали ее со мной. А также это было известно МВД, Генпрокуратуре, ФСБ, пограничной службе и всем другим службам, которые получали миллионы тонн нефтепродуктов с заводов «ЮКОСа», но по договорам с этими торговыми структурами. То есть ситуация для всех была абсолютно прозрачна. «ПрайвотерхаусКуперс» при несоблюдении нами формальных признаков мог заставить «ЮКОС» уменьшить размер показываемой прибыли на сумму резервов под налоговые риски. Требования «ПрайвотерхаусКуперс» нами исполнялись».

«Причины, по которым использовались различные юрлица, — говорил он в своих показаниях, — это удобный инструментарий для работы в компаниях. Отдельные юрлица позволяют сегментировать ответственность…, но главное что разнесение товарных потоков по разным юрлицам позволяло разносить нам налоговые платежи по различным юрисдикциям. В том числе по тем, где предоставлялись налоговые льготы. Но мы так делали далеко не всегда и по двум причинам всегда. Первая причина: среднеотраслевой уровень выплаты налогов на тонну добытой нефти — это святцы для нефтяных компаний. Если ты не дотягиваешь до этого уровня — тебе жизни не дадут! Это отслеживалось Министерством по налогам и сборам. Сумма налогов, которые мы должны были заплатить, нам была известна. Более того, до 98–99 года действовали так называемые налоговые соглашения между нефтяными компаниями и Министерством по налогам и сборам, где мы указывали в абсолютных величинах сумму налога, которую обязуемся уплатить в том или ином квартале. О чем мы сейчас говорим вообще?! Или это уже все забыли? Это была первая причина, налоги все равно надо было платить, а вторая причина — мы разносили налоги по регионам, с которыми надо было поддерживать отношения. Не заплатить налог в регионе — это значит рассориться с местной администрацией и подорвать себе сбытовой регион. И никакая компания «ЮКОС» в этом не необычная. У «Газпрома» такая же история, у «Роснефти», «Лукойла» такая же история! Никому выпасть из строя никто никогда не позволял»…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.