Россия и страны Западной Европы

Россия и страны Западной Европы

Отношения между президентом России В. Путиным и лидерами Франции, Германии и Италии продолжали оставаться в 2004–2005 годах хорошими. Укрепилось и деловое сотрудничество России с некоторыми западноевропейскими странами. Однако по многим другим направлениям отношения между Россией и странами Западной Европы ухудшились, хотя для этого не было, казалось бы, никаких объективных оснований. Никогда еще после образования Российской Федерации как независимого государства в западных СМИ не появлялось так много необъективных и критических антироссийских материалов, как в 2004–2005 годах. Особенно много публикаций с критикой российской внешней и внутренней политики можно было видеть в прессе Германии, Франции, Великобритании и Голландии.

При этом острие критики чаще всего направлялось лично против Владимира Путина. В самом начале 2004 года в этих публикациях доминировала тема ЮКОСа, а также «подавления» Путиным оппозиции и демократии. Тенденциозной критике были подвергнуты президентские выборы в России. Новая волна критики против Владимира Путина прошла в странах Европы во время трагических событий в Беслане и при обсуждении административной реформы в России. Но особенно сильная волна критики в адрес В. Путина звучала в ноябре и декабре 2004 года в связи с президентскими выборами на Украине и позицией России в отношении этих выборов.

Разительно изменилась даже терминология большинства западных газет. «Путинский ползучий переворот», «Владимир Путин – враг демократии», «Сергей Иванов – неоимпериалистический министр обороны», «Россия сползает к "петрократии"» (от слова петролеум – нефть), «Москва – это потемкинская деревня, вокруг которой все приходит в упадок», «Западный бизнес не верит в перспективы России». Подобного рода заголовки газет можно цитировать долго.

Были, конечно, и исключения. В то время как отношения Владимира Путина с британским премьером Тони Блэром явно ухудшились, отношения с премьером Италии Сильвио Берлускони оставались хорошими или даже улучшились. Доверительные отношения двух лидеров повлияли не только на позицию большей части итальянских СМИ, но и на экономические отношения России и Италии.

Сильвио Берлускони был первым западным лидером, который совершил поездку по России после российских президентских выборов. Вместе с В. Путиным итальянский премьер открывал новый большой конвейер по производству стиральных машин «Индезит» в Липецке, а также наблюдал за выступлением лучших российских мастеров высшего пилотажа. Никаких политических сенсаций этот двухдневный визит не принес, но он ясно показал особый характер отношений двух лидеров. Печать отмечала в этой связи и тот простой факт, что итальянские фирмы контролируют на сегодня около 40% рынка бытовой техники в России.

Очень хорошие отношения сохранились у Владимира Путина и с германским канцлером Герхардом Шредером. «Я не собираюсь менять политику по отношению к России, – заявил Г. Шредер в большом интервью 7 октября 2004 года. – Владимир Путин выступает за восстановление российской государственности и сохранение территориальной целостности России, и я могу его понять. Он стремится достичь политических решений в Чечне. Стратегическое партнерство Германии и России – это наш долгосрочный интерес» [106] . Но у Шредера оказалось много оппонентов в самой Германии, и во время визита В. Путина в ФРГ здесь прошло несколько манифестаций под лозунгами: «Путин, прекратите войну в Чечне!». Гамбургский университет демонстративно отказался присвоить В. Путину звание почетного доктора права, хотя само предложение исходило от группы профессоров этого же университета. Явная симпатия, которую германская общественность демонстрировала по отношению к российскому президенту осенью 2001 года, теперь здесь забыта, хотя в прошедшие с тех пор три года в России наблюдался заметный прогресс и в экономике, и в соблюдении законности. К тому же Россия досрочно возвращает Германии финансовые долги.

Явное ухудшение отношений между Россией и некоторыми странами Западной Европы, а также с высшими чиновниками из ЕС в Брюсселе и с некоторыми европейскими организациями типа ОБСЕ стало предметом многочисленных аналитических статей как в западной печати, так и в самой России. «Роман Запада с путинской Россией, похоже, подходит к концу, – писала одна из влиятельных европейско-американских газет. – Не следовало бы вообще отказаться от попыток интегрировать Россию в западный мир, попыток, которые предпринимаются вот уже десять лет? Многие приходят к положительному ответу на этот вопрос, оценивая Путина как личность. Но любое изменение проводимого курса должно учитывать некоторые политические реалии и структурные дилеммы в отношениях Запада и России.

Прежде всего, надо понять, что Путин популярен в России во многом по тем же причинам, по которым прозападные российские демократы непопулярны. Путин принял из рук находившихся у власти прозападных демократов страну, которой недоставало целей и надежды, и он вернул ей и то и другое. Хотя Путин принадлежит к совершенно иной политической традиции, он взял на себя в России роль, сходную с ролью Шарля де Голля во Франции, – роль человека, оттащившего страну от края пропасти. Как и действия де Голля, действия Путина до сих пор производили впечатление на избирателей – выплаченные пенсии и зарплаты, радикальная налоговая реформа, профицит бюджета, доходы от торговли. В мире Россия из просителя превратилась во вкладчика» [107] . Эта констатация разумна, но недостаточна.

«Почему нас разлюбила Европа?» – так озаглавила свою статью Ольга Власова в журнале «Эксперт». «Нынешнее охлаждение между Брюсселем и Москвой, – полагала О. Власова, – вызвано провалом европейской стратегии, рассчитанной на слабую Россию. Как сложатся наши отношения в дальнейшем – будет зависеть от того, научатся ли Россия и Евросоюз сосуществовать как два конкурирующих центра силы» [108] . Эта оценка уже ближе к истине. Как ни прискорбно это признавать, но именно усиление и укрепление России и в экономическом, и в политическом, и в военном отношениях вызывало раздражение у многих западных политиков. «Россия возвращается», и как раз в то самое время, когда у стран Запада возникает все больше и больше собственных трудностей.

Россия вообще не стремится вступить в Европейский Союз, и это не является ни ближней, ни дальней целью нашей страны – в отличие от Грузии и от нынешних руководителей Украины. Приоритетом для России является интеграция со странами СНГ и, в частности, образование единого экономического пространства с Белоруссией, Казахстаном, а если это будет возможно, и с Украиной. Идея о создании общего экономического пространства между Россией и Евросоюзом, которая была высказана еще в 1999 году, сегодня не является актуальной.

Сближение между Россией и Европой должно происходить, но этот процесс рассчитан на многие десятилетия, и он является частью глобального процесса интеграции, в который втягивается также вся Азия, вся Америка и вся Европа. В Европе никто Россию особенно и не ждет, и это не должно никого из нас ни раздражать, ни удивлять. Россия слишком велика, и у нее свой путь и свои союзники. Вызывает недоумение лишь то, что все боле явные попытки отгородиться от России многие западные политики мотивируют не размерами или исторической индивидуальностью России, которая просто не помещается в Европе, а тем, что Россия якобы уходит от демократии и склоняется к авторитарным методам руководства. Это надуманный и фальшивый мотив, и политику Брюсселя на этом направлении критикуют и некоторые более объективные западные эксперты.

Так, например, директор Центра российских и восточно-европейских исследований в Бирмингеме Фил Хэнсон писал: «Реакция Европы на процессы, происходящие в России, мягко говоря, неадекватна. Путин действительно гораздо более жесткий политик, чем Ельцин, и более склонен к тому, чтобы не давать оппозиции усиливаться. Однако на самом деле для демократических процессов всегда нужен большой промежуток времени, и в России все совсем не так плохо. Там достаточно свободы и честные выборы» [109] .

На протяжении вот уже многих десятилетий в Западной Европе идет процесс строительства «единого европейского дома». Западные социал-демократы и сегодня нередко повторяют в этой связи слова о своей цели по созданию Соединенных Штатов Европы. Формулы здесь могут быть разными, но речь идет не только о создании полностью интегрированного рынка, но и о предельном сближении систем государственного управления.

В последние пятнадцать лет в этот процесс включились и страны Восточной Европы. Одновременно происходит и расширение на Восток всех систем НАТО. Трудностей в этом деле очень много, и мы это видим, наблюдая за разработкой и принятием Конституции Европейского Союза. Очень сомнительно, что в «единый европейский дом» сможет войти и жить там даже Украина, Турция. О России речь не идет, она должна создавать по соседству свой «российский» или «евразийский дом». Россия вызывает опасения у многих стран Запада, но многое в этих опасениях проистекает не от трезвого анализа, а от предрассудков.

«Россией пугали, пугают и будут пугать – таковы реалии. Западу это удобно и выгодно, – так писал после Беслана известный французский писатель с русскими корнями Морис Дрюон, который в 2003 году посетил Россию и был принят в Кремле В. Путиным. – На Западе не знают русских реалий и даже не представляют их. Более того, в умах абсолютного большинства людей на Западе и по сей день нет никакой разницы между Советским Союзом и нынешней Россией. Я называю это "моральным ревматизмом", оставшимся в наследство еще от сталинских времен. Такая амальгама понятий и предоставлений необычайно опасна: на сибирскую губернию – умышленно или нет – проецируется экономическая и политическая модель американского графства или швейцарского кантона. На самом деле Россия просто-напросто существует иначе, по отличным от западных правилам игры» [110] .

Не претендуя на членство в ЕС, Россия намерена принимать участие в ряде других более широких экономических и иных объединений, и это обстоятельство создает ряд трудностей в наших отношениях с Европой. Одним из таких «камней преткновения» стал, как известно, вопрос о вступлении России в ВТО – Всемирную торговую организацию.

Вопрос о вступлении России в ВТО был предметом долгих и сложных обсуждений в самой России. Вступление в ВТО могло бы облегчить продвижение многих российских товаров на международные рынки. Но будет облегчено и появление товаров других стран в России. В конце концов, было подсчитано, что пользы от вступления во ВТО будет все же больше, чем ущерба, и Россия подала соответствующие заявки. Однако вступление России в ВТО было заторможено рядом новых требований, главным образом от ЕС. От России требовали раздробить некоторые из ее естественных монополий, а также поднять уровень внутренних цен на энергоносители до уровня мировых цен. Между тем аналогичные требования не предъявлялись другим странам при вступлении во ВТО. Но для России многие из подобных требований неприемлемы. Россия – это страна с суровым климатом, и наши издержки производства на тепло и свет выше, чем в странах Европы, в США, Японии или Китае. Но Россия богата ресурсами, и это позволяет ей за счет низких внутренних цен на энергоресурсы компенсировать влияние сурового климата и больших расстояний. Не по мировым ценам продает Россия свои энергоресурсы и странам СНГ. Это скрепляет Содружество и выгодно России по общему объему отношений. Россия не может ни в СНГ, ни на своем внутреннем рынке переходить на мировые цены на энергоносители, не ослабляя СНГ и собственную экономику.

Еще одним камнем преткновения стал вопрос о подписании Россией Киотских протоколов, ограничивающих выброс в атмосферу промышленных отходов и углекислоты. Считается, что за последние сто лет среднегодовая температура на планете поднялась на два или даже три градуса, и главным образом из-за загрязнения атмосферы промышленными отходами. Страны Европы подписали Киотский протокол, как и многие другие страны Азии и Латинской Америки. Не подписали этот протокол США и Китай – по разным причинам. Соглашение вступает в силу, если его подпишут более 2/3 стран, и подпись России была здесь очень важной.

Россия принимала участие в работе над подготовкой Киотских протоколов, но в 2003 году воздержалась от их подписания и ратификации. Вероятнее всего, это было ответным шагом на торможение нашего вступления в ВТО. Между тем промышленные выбросы в атмосферу в России ниже на единицу площади, чем в США, Японии, Китае и Западной Европе. Поэтому штрафные санкции России не грозят, а в ряде случаев Россия могла бы даже выиграть от подписания Киотских соглашений. Поэтому ее временный отказ от такого шага вызвал раздражение в Японии и в Европе. Однако как раз осенью 2004 года, еще раз вернувшись к этому вопросу, правительство России сняло ряд своих возражений и доложило президенту В. Путину об этом. В начале октября 2004 года премьер М. Фрадков поставил свою подпись под Киотским соглашением, а в конце октября Государственная Дума ратифицировала его большинством в 334 голоса.

Подводя итог отношениям России и Западной Европы за последние годы, самый компетентный российский экономический журнал «Эксперт» писал: «Мы интегрируемся в глобальный мир ровно настолько быстро, насколько быстро он готов нас воспринять в качестве единого и суверенного государства. Искусственным образом ускорять этот процесс не только бесполезно, но и опасно. Это, безусловно, не означает, что нам не нужно повышать уровень компетенции внешнеполитической бюрократии. Но, во-первых, не стоит это делать форсированно, а во-вторых, критерием эффективности не должны быть скорость и глубина интеграции в различные международные институты. Мы должны продолжать курс на развитие двусторонних отношений со странами Европы. Брюссельское направление, т. е. отношения с ЕС как с единым целым, надо несколько подтянуть, но не более того. Существующая модель отношений Евросоюза с внешним миром, которую Брюссель навязывает России, нас совершенно не устраивает. Так что с реальными интеграционными проектами с ЕС, похоже, стоит повременить и сконцентрироваться на решении действительно важных и неотложных внутренних проблем» [111] . Это вполне разумная позиция для России.