Часть 4

Часть 4

ДЕСЕРТ.

ЧАЙ, КОФЕ

ОДНАЖДЫВПЕТЕРБУРГЕ, ИЛИ ХРОНИКАПИКИРУЮЩЕЙДЕМОКРАТИИ

Рассказ очевидца

Нет! Этого не может быть… Неужели то была я? Я, мирный обыватель культуры, участвовала в организации протестного голосования? Я подписывала письма и сочиняла листовки? Ужасный сон! И спился он мне так недавно…

Впрочем, давайте-ка по порядку.

Всего лишь четыре года тому назад, в год своего трехсотлетия, город Санкт-Петербург представлял собой просто какой-то Брокен вольнодумства и либеральный шабаш. Дело в том, что в Питере царило неформальное и всем известное двоевластие: па Петровской набережной надзирал за Невскими берегами полномочный представитель президента Виктор Черкесов, в Смольном же не менее полномочно заседал выбранный чисто демократическим путем губернатор Владимир Яковлев. - Оба государевых человека, мужчины видные, нолевые, имели какие-то таинственные расхолоде-ния между собой, а потому сильно жаловали средства массовой информации, причем в употреблении был не кнут, но исключительно пряник - стало быть, вы можете себе представить, какая пошла для журналистов малина. В горячую пору хорошая журналистская голова котировалась высоко; впрочем, лично меня ось напряжения «Смольный -Петровская набережная» не касалась. Я сидела тематически почти исключительно на «культур-муль-тур», вела соответствующую передачу на канале

«РТР-Петербург» и писала в загадочные журналы, типа «Сеанса», которые и в библиотеках не часто встретишь. Единственное исключение представляли собой мои ежемесячные колонки в газете «Пульс» - они, да, носили вредный и ехидный публицистический характер. Хотя решительно никто в тогдашней политической жизни страны не вызывал у меня никакой симпатии, считалось, что я все-таки ближе к кругам полномочного представителя, поскольку «РТР-Петербург» располагалось в сфере влияния Петровской наберелшой, равно как и газета «Петербургский Час пик», где я печаталась. Газету основала и возглавляла журналист Наталья Чаплина, полномочного представителя законная жена.

В апреле 2003 года равновесная ситуация накренилась - и только в одну сторону. В Петербург как новый полномочный представитель президента прибывает Валентина Ивановна Матвиенко. Прибывает не одна, а в сопровождении вереницы слухов о том, что именно ей поручено баллотироваться в губернаторы города.

А надо сказать, что в 2000 году Валентина Ивановна уже выдвигалась в губернаторы, но шансы были так малы, что главнокомандующий, выдвинувший эту фигуру, затем задвинул ее обратно. Тогда еще было не время. Тогда еще административный ресурс только начал тренировать слабые, едва заметные мускулы. Теперь же, в 2003 году, мускулы значительно окрепли.

Не успела Валентина Ивановна поправить шарфик, сходя с трапа самолета, как социологи ул«е сообщили, что шестьдесят процентов населения .города хотели бы видеть на посту губернатора женщину. В общем, пошел русский народный праздник «холуин». На эту тему я и написала две колонки в «Пульсе» - «Святая Валентина» и «Кто хочет женщину». (Кто ж знал, куда оно все повернет! Мы ж разболтались за время демократии, хоть пожарной трубой заливай. Ну, и залили…)

Ничего оскорбительного в моих заметках не было, поскольку я не испытываю решительно никакой личной неприязни к Валентине Ивановне. Я выражала, однако, глубокое сомнение в эффективности какого-то мифического «женского» правления, с одной стороны, и в перспективах губернаторства В. И. Матвиенко - с другой. Вообще вольнодумные мысли стали в эту пору высказывать многие питерские лсурналисты, поскольку очень уж резко начал меняться в отечестве температурный режим. И давление подскочило! Теперь мы бы, конечно, и ухом не повели. А тогда чувствительность еще не отбило. Мы были теплые, румяные, возомнившие о себе - эдакие пирожки из переходного периода. А переход-то заканчивался!

После выхода моих статей и статей моего напарника по передаче «Спешите видеть» на «РТР-Петербург», журналиста Дмитрия Циликина, нам стало известно о закрытии нашей передачи. Мы об-парулшли политическую неблагонадежность - а отныне даже в сфере культуры доллшы были существовать исключительно благонадежные лица. Не забудьте: на свете 2003 год. Губернаторов, страшно сказать, ВЫБИРАЮТ. Графа «Против всех» сияет, как луч солнца на штыке. Противников можно понять: они территорию зачищают, впереди нешуточный бой. Увертюра между тем закончена: сразу после празднования трехсотлетия Петербурга, дороже и гаже которого вряд ли что было в истории, Владимир Яковлев, «не долюбив, не докурив последней папиросы» (до законного завершения его срока оставалось еще значительное время, около года) - переведен на другую работу.

Сама Матвиенко очень уж резкого отторжения не вызывает. Напрягают клубящиеся вокруг нее лица, страдающие, как правило, распространенным недугом - умственной недостаточностью. В союзе с непреклонностью фельдфебеля этим недугом, поговаривают, страдает и главное лицо, отвечающее за обновление городского телевидения -выпускница института имени Лесгафта (конькобежный спорт) Марина Фокина.

Второй трагической ошибкой штаба Валентины Ивановны становится выдавливание с «Пятого канала» (он считался губернаторским) журналистов Даниила Коцюбинского и Петра Годлевского. Историк и публицист Коцюбинский, кудрявый молодой человек, автор книги о Распутине, злостного темперамента личность, собрал в редакции журнала «Город» всех недовольных и несогласных отщепенцев-журналистов второй столицы. Несоглас?1ые высказались о будущих выборах грубо и мрачно. Москвина и Циликин объявили, что потеряли работу по политическим мотивам. В сокращенном виде тексты недовольных были напечатаны в журнале «Город» и прозвучали в телепрограмме Дани Коцюбинского -в его последней программе, разумеется.

Было наше собрание 5 июня 2003 года, в четверг. Солнце сияло. Родилась «Петербургская линия».

Даниил Коцюбинский, Сергей Балуев, Петр Годлевский, Самуил Лурье, Виктор Топоров, Алексей Разоренов, Николай Донсков, Дмитрий Циликин, Татьяна Москвина. Были еще люди. Был один че-ВОвек, иуда, не хочу называть его имени - выгодно он продал потом свое местечко в знаменитой оппозиции. Да, знаменитой, потому что сверкнула и для нас молния славы - наш любимый кандидат, I шрагвайская певица КОНТРА ОМНЕС (так звучит по латыни - «против всех») вскоре заняла на губернаторских выборах почетное третье место! Четырнадцать процентов срубила - рекорд. Не было такого и уже не будет никогда… Как же это случилось?

Атак, ничего, понемножку.

Сначала сочинилось письмецо от общественности. Дескать, тревожат нас методы, которые применяются на выборах в Петербурге. Может быть, Валентина Ивановна и замечательный кандидат, может, нет. Мы не знаем. Мы видим, что ее усиленно навязывают, что из СМИ выдавливаются псе несогласные и неблагонадежные, и нам это не нравится. Хорошее письмо, я сама сочиняла, потом редактировали скопом. Каждый что-то вписывал и убирал. Довели до совершенства. Оно сейчас где-то в чьих-то сайтах подвешено - кажется, «Яблоко» подтибрило, ну правильно, чего добру пропадать. Сочинилось письмецо - осталось найти общественность, а она взяла и нашлась! Соку-ров, кинорежиссер, подписал, Десятников, композитор, подписал, Борис Стругацкий подписал, Крусанов, писатель, подписал, Роман Смирнов, режиссер, подписал - в общем, шестнадцать человек, и все орлы, орлы!

И запузыриваем это на все ленточки и точечки. И бабахает письмецо от «Известий» до «Новой ты зеты». Тут же дружественное НТВ-Петербург (где и до сих пор есть что-то вроде новостей) подкати^ ло с расспросами - как, мол, и что.

Дальше - больше: назвались «Петербургская линия», зарегистрировались даже официально - па имя Самуила Ароновича Лурье, он из нас самый почтенный литератор, еще с Бродским и Довла-товым дружил, пенсионер. Нашлись люди, нарыли деньги на газету - и мы издали целых пять ноь меров.

Все наши резвые шалости группировались вокруг стержневой идеи: фотографии приятной девушки с кошкой, той самой парагвайской певицы КОНТРА ОМНЕС (проект Самуила Лурье и Дмитрия Циликина), с агитацией в ее адрес. Дескать, хотите женщину - вот вам и женщина, притом какая. Фельетоны писали, грубили, приходилось искажать фамилии, чтоб не подпасть под строгие выборные законы - в наших текстах, к примеру, фигурировала некая Алевтина Москвиенко. Врагов нажили немерено. Друзей тоже…

Было интересно. Был как бы сочувствующий «Петербургской линии» депутат от ЛДПР, с лицом настолько хитропопым и лукавым, что черт его было не разобрать вовсе. Было одно высокопоставленное лицо, которое пригласило меня на беседу, и я сидела в пустынном зале и думала - будут ли угрожать или подкупать? - а лицо, чем-то во мне сбитое с толку, вдруг стало рассказывать, что оно само не чуждо литературе и пишет приключенческие романы под псевдонимом. Были загадочные, не жно улыбающиеся девушки, которые рьяно старались координировать действия «Петербургской линии» и после выборов почему-то уехали в Герма-1111Ю на ПМЖ… Была даже встреча в «Росбалте» (информагентство Чаплиной) «Петербургской линии» с Валентиной Матвиенко, куда внезапно пришла сценарист Дуня Смирнова, и, вместо того, чтобы укорять Валентину Ивановну издержками предвыборной агитации, как это пытались сделать мы, смело предложила ей создать другой, более прогрессивный штаб - видимо, с собой в главной роли. Бодро так выступила и пропала - питерские дела Дуне до дупы, ясное дело.

Был известный критик Слава К., работавший на славу Валентины Ивановны и пробовавший было прикупить каких-то интеллигентских душ, из числа пьющих водку в местной богемной галерее «Борей». Тут случился обломчик, поскольку тон в галерее задавали питерские фундаменталисты (Се-кацкий, Крусанов, Носов, Подольский и другие мои приятели), которые, как известно, с Г991 года ждут воплощения императора Небесной России для управления Россией земной, и гневно отрицают всякие попытки слуг и служанок стать господами. Славе К. удалось смутить только вернувшуюся из Америки бедную девушку Юлию Б., которая сочинила песню на музыку Никитина («Александра, Александра, этот город наш с тобою…»), изящно изменив слова на «Валентина, Валентина, этот город наш с тобою…» На этом талант Юлии Б. не остановился, а сочинил еще и статью в газете «Петербургский Час пик», где она утверждала, что между Валентиной Ивановной и ею есть глубокое сходство - «нас обеих зачем-то обидела жестокий критик Москвина».

На вырученные от песни «Валентина, Валентина…» средства Юлия Б. несколько дней гуляла, и, встретившись со мной в «Борее», стала кричать, что она искренне любит Валентину Ивановну и вообще - проституткой быть не зазорно, на что я кротко заметила: «Юля, в "Борее" только пять столиков», намекая на то, что ей скоро не к кому будет подсаживаться - Ленинград, как заметил еще Володин, город маленький… Было скоропалительное, истерическое собрание «деятелей культуры» советской формации в Малом оперном театре, где они выразили твердую надежду на Валентину Ивановну и подписали соответствующий текст, на что мы в нашей газете немедленно среагировали…

Да, было неплохо! Как-то полетно, да еще с товарищами. Победа была не в победе, а в упрямстве, с которым мы твердили свое старообрядческое «не приемлем». Как-то с первых, еще предвыборных шагов новой власти, было ясно, что она -не для людей. Что не только мнение просвещенного меньшинства, но и вообще никакого мнения она не будет брать в расчет. Стиль уже чувствовался, тон, поступь слоновьих ног и тяжесть медвежьей лапы.

Тогда ведь глаза еще не замылились, и Питер, сплошь увешанный плакатами, где красовались президент и Валентина Ивановна, что-то весело и бурно обсуждавшие, ужасал своим легким превращением в пошлую декорацию. А мы, как маньяки, все пробовали было объяснить этим людям, что они ошиблись городом, и с нами так нельзя..;

С нами так было можно, но хочется ведь, как в известном анекдоте - «ну ты пасапратывляйся, да?». Наконец наступил этот день - 21 сентября, выборы. Когда не было большего удовольствия, чем смотреть на их медленно каменеющие лица…

Валентина Ивановна тогда, несмотря на карманное телевидение, которое кормило ею каждый день суповой ложкой, несмотря на все плакаты и фанфары, большинства голосов не набрала. А наша девушка с кошкой вышла на третье место. Следо-иал второй тур.

Второй тур уже был, в сущности, безразличен -так или иначе результат ясен, но в штабах какая-то паника наступила. Ничем иным невозможно объяснить листовку «ПРОТИВ ВСЕХ - ПРОТИВ ПЕТЕРБУРГА», красно-черного цвета, которую в промежутке между первым и вторым туром немедленно расклеили почему-то во всех лифтах города. Там декларировалось, что голосование «против всех» - это «замороженный город, нищета, криминал, безработица». Надо было еще что-нибудь добавить из кошмаров - импотенцию там или сифилис. Не догадались. В моем лифте на улице Ik. Вишневского (автора пьесы «Оптимистическая трагедия») эта листовка висит до сих пор, поскольку Петербург как не убирали, так и не убирают. Четыре года. (За это время новый губернатор не наладил даже работу дворников, что уж говорить об ином-прочем, изложенном в книжечке предвыборных обещаний приятного голубого цвета с надписью «Мы живем в Петербурге», где обещалось покончить с бедностью и отменить уплотнительную застройку…)

«Ты говорила шепотом - а что потом, а что потом…» А что потом? Девушка с кошкой опять вышла на третье место, Валентина Ивановна стала губернатором, мы пошли писать свои бредни в разные сохранившиеся местечки, информационное поле Петербурга за четыре года было уничтожено, вплоть до того, что о наводнении приходится узнавать по Первому или по НТВ - «местное время» безмолвствует.

Выборы губернаторов и графа «против всех» упразднены - уж не нашими ли трудами?

Из всех участников «Петербургской линии» продался только один, ставший активным участником зачистки телевидения и вскоре получивший там две передачи в награду. Беспредел строительных кампаний достиг такого уровня, что падают дома на Невском, на улице Восстания и на Литейном. Ничего не построено - только разрушено. Закрыты магазинчики и кафе с исторической судьбой, на месте «Букиниста» - «Адидас». Ни одной приличной, авторитетной газеты. Ни одна социальная проблема не то что не решена - она даже не поставлена.

Но наша бывшая армия «Контра омнес», армия тех, кто не поленился прийти в воскресный день на избирательный участок и вставить пропеллер политической элите России, - жива. Она шипит изо всех углов, шипит на сайтах, в кружках и объединениях, в летучих товариществах, в рекламных журнальчиках. Петербург напоминает повара из рассказа Щедрина, которому барыня приказала съесть щи с тараканом. «Повар, - пишет Щедрин, -таракана, конечно, съел, но по лицу было видно, что он - ропщет».

Мелочь, конечно, а ведь из-за таких ропщущих поваров сгинуло когда-то крепостное право. Не роптали бы, так и ели бы до сих пор щи с тараканами!

«Петербургскую линию» - вспоминать приятно. Ведь, как говорил Зощенко, «писатель с перепуганной душой - это потеря квалификации». Так что, если демократию мы не уберегли, так хоть квалификацию сохранили.

А это, как говорил Ленин, - «вовсе не мелочь, или такая мелочь, которая может иметь решающее значение».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.