Надувная армия

Надувная армия

Анализ боевых действий в ходе войны за Южную Осетию выявил многие проблемы российской армии.

Победа далась довольно высокой ценой. Хотя Владимир Путин и назвал действия российской армии «профессиональными», факты свидетельствуют об обратном. Согласно данным, которые представил главный военный прокурор Российской Федерации Сергей Фридинский, потери российских военнослужащих составили 71 человек погибшими и 340 – ранеными. Наиболее тяжелые потери в технике касаются авиации – были сбиты шесть самолетов: пять штурмовиков «Су-25» и один стратегический бомбардировщик «Ту-22М». Считается, что как минимум три из этих машин были поражены «дружественным» огнем, то есть уничтожены собственными войсками.

Имелись и другие проблемы. Данные разведки запаздывали. Огонь корректировался оптическими приборами производства 1980-х годов. Приборы ночного видения оказались непригодны для использования. «Су-25» действовали почти вслепую и часто промахивались мимо цели, нанося удары по гражданским объектам, что увеличивало потери среди мирного населения и позднее позволило говорить о применении Россией «излишней военной силы». Подобные обвинения вполне обоснованы, ведь современная Россия претендует на статус сверхдержавы XXI века и в теории должна поддерживать достаточно высокий уровень организации при ведении военных действий: минимизировать потери, использовать высокоточное оружие, не допускать развития «гуманитарной катастрофы». С появлением информационных технологий и правовых организаций принцип «война всё спишет» уходит в прошлое, но ни российские военные, ни российские политики к подобному повороту событий оказались совершенно не готовы.

Особую же озабоченность вызывает тот факт, что наша армия всё больше зависит от иностранного обеспечения. Например, есть сведения, что в ходе российско-грузинского конфликта американцы сознательно искажали для России данные системы глобального позиционирования GPS (искусственно увеличив погрешность определения координат до 300 метров), чтобы наши войска не могли ею пользоваться при ориентировании на местности и наведении своих орудий, причем грузинские военные никаких трудностей не испытывали. Своя же система ГЛОНАСС пока не способна обеспечивать все потребности войск.

Таким образом, если бы на месте грузинской была какая-то другая армия – чуть более оснащенная, чуть более многочисленная, чуть более морально устойчивая, то вряд ли нашим солдатам и офицерам удалось бы переломить ход боевых действий в свою пользу. Старым оружием без информационной поддержки много не навоюешь, а заваливать врага трупами сегодня не позволит общественное мнение.

Проблемы российской армии, которые столь остро высветила война в Южной Осетии, связаны прежде всего с тем, что затягивается модернизация вооруженных сил. Сначала Министерству обороны элементарно не доставало средств, затем возникли организационные трудности. Вот почему столь пристальное внимание вызывает текущая военная реформа.

Провести ее в жизнь поручено министру обороны Анатолию Сердюкову. Если «старая гвардия» сразу приняла нового ставленника Путина в штыки, то молодые патриотически настроенные офицеры рассчитывали, что, будучи человеком, который никак не связан с «генеральской мафией», Сердюков сможет реализовать самые кардинальные планы по модернизации. Однако эти ожидания так и остались ожиданиями. И дело даже не в личности нового министра обороны, а в том, что современное российское правительство, включая премьер-министра и президента, имеет довольно смутное представление о том, какая армия нам нужна.

В то время как на Западе активно обсуждается концепция сетевых войн, подразумевающая агрессивные наступательные действия и рассматривающая в качестве поля боя всю планету, наши стратеги до сих пор не определились, какую из доктрин считать базовой. Принимаемые документы и озвучиваемые декларации зачастую прямо противоречат друг другу.