8. ПРИМИРЕНИЕ
8. ПРИМИРЕНИЕ
Фред, не теряя времени, направил ствол браунинга в грудь Блэджино. Тот замер на месте.
— Поднимите руки! — распорядился Фухе. — Оба!
Братья повиновались.
— Имей в виду, Луиджи, — продолжал Фред, — если ты двинешься, я продырявлю твоего братца. А теперь станьте лицом к стене.
Братья, не говоря ни слова, выполнили приказ. Фред сел в кресло, не опуская пистолет, достал «Синюю птицу» и закурил.
— А теперь добрый вечер, синьоры, — вежливо сказал он. — Зачем пожаловали? Я весь внимание.
— Не стреляйте, эччеленца, — сказал в ответ Сипилло. — Что это с вами, Фердинандо? Клянусь Мадонной, мы пришли только поговорить!
— Как же! — кивнул Фред, затягиваясь дымом. — Уже пытались. Ну-ну, продолжайте.
— Вы зря нам не верите, эччеленца! — продолжал Сипилло, — Вы сейчас поймете, что мы пришли вовсе не из-за Мари из «Козочки». Зто нас уже не волнует. Пьетро, да скажи ты ему!
— Мари вышла замуж, — мрачным голосом произнес Блэджино.
— Когда? — от удивления Фред даже положил пистолет. — И за кого?
— За хозяина, на следующий день после твоего отъезда. Я вчера звонил, так что точно, — сообщил Блэджино.
— За Коротышку Франца? — поразился Фред. — Да ему же за пятьдесят!
— У него ресторан, — еще более мрачно заметил Блэджино. — Так как, можно руки-то опустить?
— Валяйте, — разрешил Фред. — Садитесь и потолкуем, раз так вышло.
Прежние недруги уселись за стол, налили по рюмочке коньяку, и Сипилло начал:
— Синьор Фердинандо, несмотря на существовавшие между нами трения, вы должны все же признать, что мы никоим образом не мешали вашей коморре обделывать дела…
— И в ваш район не лезли, — добавил Блэджино.
— Тем более нас удивил ваш визит в Париж. Мы тут же навели справки и узнали, что вы не просто едете в Париж, но вы направляетесь к Кустопсиди…
— А в чем дело? — не понял Фред. — Мы в Париже не по делам коморры.
— Вы шутите, эччеленца, — кисло заметил Сипилло. — Вы еще скажите, что незнакомы с Демисом Кустопсиди, будь он трижды проклят, порка Мадонна!
— Знаком, — согласился Фред. — Но кто он, собственно? Я с ним знаком как с секретарем ля Рока — и только.
— Он не знает! — Сипилло в возмущении воздел руки вверх. — Он не знает! Да этот Кустопсиди, пер бакко, руководит парижской коморрой, которая как раз пытается захватить наши рынки! Неудивительно, что мы тут же помчались за вами.
— Да успокойтесь! Ни я, ни Кинг не лезем в ваши дела. Мы не собираемся помогать этому горбуну.
— Ты еще его не знаешь, — покачал головой Блэджино. — Вот послушай, что мы тебе о нем расскажем!..
И братья Риччи, перебивая друг друга, стали повествовать Фреду о злодеяниях элегантного горбуна…
Тем временем Габриэль Алекс не терял ни минуты даром. Вот уже второй день он пил-гулял и веселился с душой-парнем Сеней Горгуловым. Первый день чернорубашечник поил Алекса «Смирновской» в своей мансарде, сплошь украшенной двухголовыми орлами и черными свастиками вперемежку с портретами Николая Второго (с обязательным черным крепом) и Бенито Муссолини.
После опорожнения третьей бутылки Алекс проникся к своему новому лучшему другу полным доверием и выложил ему все: о своем папашке-купце из Новомосковска, о друге своем нищем герцогишке Фуше, ставшем теперь Фухе, об их главаре загадочном Акселе Кинге и даже об официантке Мари из «Козочки». Горгулов поддакивал и все подливал. Алекс и сам не заметил, как после очередной рюмки сполз на пол.
Проснувшись, Габриэль обнаружил, что вместо куда-то исчезнувшего хозяина в мансарде находятся двое добрых молодцев, играющих на заставленном водкой столе в «шестьдесят шесть». Увидев, что Алекс проснулся, гости поспешили представиться:
— Поручик Голицын! — щелкнул каблуками первый.
— Корнет Оболенский! — в таком же тоне отрекомендовался второй.
— Г-гаврюшин! — брякнул Алекс, вскакивая, и подумав, добавил: Юнкер!
Голицын и Оболенский заржали и налили Алексу рюмку. Теперь они пили втроем.
— Скажи, Шура, — проникновенно говорил Голицын Алексу, обнимая нового приятеля, — хочешь реставрировать в России монархию?
— И деньжат подзаработать? — в тон ему добавлял Оболенский, подливая Габриэлю в опустевшую рюмку.
— Сделаем тебя губернатором Новомосковска, — шептал Голицын.
— И женим на племяннице великого князя Кирилла…
— А сейчас получишь сто франков…
— И два ящика «Смирновской»…
— Идет, чуваки! — охотно согласился легкий душой Габриэль. — Че делать-то надо?
Поручик с корнетом переглянулись, и Голицын стал излагать суть дела.