Глава 12 И все же: как нам жить дальше?
Глава 12
И все же: как нам жить дальше?
Весьма давно уже, во времена угара «перестройки», в российском обществе прозвучали слова: «Так дальше жить нельзя!» Под «так» имелась в виду жизнь в Советском Союзе, жизнь с Советской властью.
Что ж, Россия начала жить не «так», а этак…
И прожила этак уже двадцать лет.
Ну и что?
Ведь жить нельзя так, как мы «живём» сейчас. Бананы в каждом магазине круглый год, а счастья-то нет, граждане.
И при нынешнем Кремле не будет.
А раньше было — пусть и без бананов.
Перспектива?
Что ж, наиболее реальная перспектива — множащиеся несчастья, и уже — без бананов, а заодно — без отечественного бензина и т. д.
А ведь не так уж сложно вернуть России счастье, не лишая её — чёрт уж с ними — бананов и прочего импортного съестного и не съестного барахла.
Так-то так, но всё же: как нам жить дальше?
На этот вопрос в моей книге ответ давался уже не раз, и краткое резюме укладывается в несколько строк:
«Если мы хотим не умирать, а жить, нам надо смотреть и идти вперёд в наше светлое прошлое, оно же — и наше светлое будущее».
Сегодня социализм и коммунизм называют утопией. «Утопия» — это роман английского государственного деятеля и гуманиста Томаса Мора (1478–1535), написанный им в 1516 году — почти пятьсот лет назад. В своём романе Мор критиковал социальный строй современной ему Англии (о чём обычно забывают), но главное — он нарисовал в романе картину идеального общества, основанного на общественной собственности. Мор очень интересно описал его, но не указал реальных путей к нему, отсюда и пошло: а, мол, это утопия — красивая, однако несбыточная мечта.
В 1949 году опять-таки английский писатель Джордж Оруэлл (1903–1950) опубликовал наиболее, пожалуй, известный роман в жанре антиутопии «1984», где описал некое государство Океания, чьими девизами были: «Война — это мир», «Свобода — это рабство», «Незнание — сила». В Океании существовали Министерство правды, задачей которого была профессиональная ложь; Министерство мира, готовившее войну; Министерство любви, сеявшее ненависть, и, наконец, Министерство экономики, имевшее не более «гуманные» задачи, чем первые три министерства.
Либералы всех мастей и национальностей уверяли и уверяют, что Оруэлл имел в виду «тоталитарный» СССР, но это утверждение достойно Министерства «правды» в Океании. Ведь само название выдуманной Оруэллом страны указывает на Соединённые Штаты Америки! Это они размещены на планете между Атлантическим и Тихим океанами. Более того, сам Оруэлл однажды заметил:
«Незатейливая книга вроде «Железной пяты», написанная тридцать с небольшим лет назад, содержит куда более верное пророчество, чем «О дивный новый мир»…»
«Железная пята» — это антиутопия уже Джека Лондона, описывающая историю установления кровавой мировой диктатуры Капитала — «Железной пяты», которая лишь через века сменилась свободным коммунистическим обществом. А «О дивный новый мир», написанный в 1932 году, это ещё одна антиутопия ещё одного англосакса — Олдоса Хаксли (1894–1963). В «новом» (заметим — капиталистическом) мире Хаксли господствуют автоматизация, стандарт, бездуховность, зато в нём нет места чувствам любви, материнства.
Между прочим, в реальных Соединённых Штатах сегодня возникает идея замены слов «отец» и «мать» в документах на «родитель № 1» и «родитель № 2» — дабы не смущать однополых «родителей», берущих в «семью» приёмных малюток. Так мрачный фантастический прогноз становится в мире Капитала фактом.
Что интересно — ни один крупный западный мастер слова не написал антиутопии на коммунистическую тему — все антиутопии так или иначе описывают частнособственническое, капиталистическое общество, и это не случайно. Капитализм — социальный антипод разумно, по-человечески, устроенного общества.
Пожалуй, сегодня это на своей шкуре начинает понимать и Россия, которая, поддавшись на призывы Ельцина и разных там Олегов Басилашвили, начала с 1991 года жить этак, то есть — не по-человечески.
Я помянул Басилашвили не случайно. 13 апреля 2011 года некая Любовь Борусяк беседовала с вице-президентом фонда «Либеральная миссия» (интересно — откуда деньжишки?) Игорем Моисеевичем Клямкиным — фигурой, в «перестроечные» годы всемерно популяризируемой. Вполне типичный (то есть — серый и недалёкий) либерал, Клямкин и вспомнил откровенное заявление Басилашвили: «Мы очень поддерживали Бориса Николаевича. Мы его привели к власти, а дальше пусть он делает. Он знает, что делать».
К власти Ельцина вели и привели отнюдь не «интеллигенты», но, спору нет, они этому приводу очень поспособствовали (см. часть 2-ю этой книги, главу 7-ю, срезы 6-й и 7-й). И Борис Николаевич начал «делать».
И наделал. На всю Россию.
А теперь на неё делают уже кремлёвские наследники Бориса Николаевича.
Впрочем, я отвлёкся, вернёмся к нашему светлому будущему, то бишь — к светлому прошлому.
Это был удивительный период в жизни России — годы с начала 30-х по середину 50-х! Это тогда было написано и впитано в молодые души: «У советских собственная гордость — на буржуев смотрим свысока»… За этими словами — великие дела новых русских людей, наших прямых предков.
Россия ведь уже жила по-человечески, и подтверждение этому иногда находишь самым неожиданным образом. У читателей Советского Союза вполне заслуженной популярностью пользовалась книга бывшего первого секретаря Черниговского обкома ВКП(б) дважды Героя Советского Союза Алексея Фёдоровича Фёдорова «Подпольный обком действует». Так вот, знаменитый командир партизанского соединения приводит в ней письмо, которое собирался отправить тестю в Берлин захваченный партизанами Черниговщины холёный лейтенант, а точнее — прикрывшийся военной формой делец, специализировавшийся на налаживании коммерческих связей в оккупированных странах.
Недавно перечитывая книгу Фёдорова, я посмотрел на это письмо совершенно новым взглядом и не могу не познакомить сограждан хотя бы с извлечениями из него:
«После трёх месяцев пребывания на Украине, — писал германский лейтенант, — я наконец понял, что в этой стране многолетний человеческий и мой профессиональный опыт не имеет никакого значения. Это признают все думающие люди. Офицеры тоже…
Отсутствие комфорта — первое, что меня поразило. В больших городах, в частности в столице Украины — Киеве, я останавливался в первоклассных отелях. Там я нашёл приличные, хорошо меблированные номера… Но комфорт делают люди. В этой стране богатый человек может прийти в отчаяние. Здесь нет… вышколенной прислуги. Во Франции и у нас в Берлине лучшие лакеи — русские белоэмигранты. Те из них, которых наша армия взяла с собой, используются не по назначению…»
Вот как! «Дорогим россиянам» рассказывают, какой прекрасной страной была царская Россия в отличие от «рабской» «Совдепии», а европейский буржуй, попав даже в оккупированную часть новой России, сетует на то, что в ней и холуя-то приличного найти невозможно.
Н-да…
Но дальше — больше!
Лейтенант писал и так:
«Здесь всё абсурдно. Чтобы разобраться в происходящем, надо ходить на руках. Во Франции, в Бельгии, в Польше через два дня после того, как проходила армия, можно было найти деловых людей — умных, расторопных коммерсантов, понимающих, что время не терпит и капитал не должен лежать без движения. Француз, бельгиец, норвежец, поляк может быть в душе патриотом и ненавидеть меня как немца. Но если он торговец, или фабрикант, или банкир, или даже просто чиновник, — с ним всегда можно найти общий язык.
Я нужен ему так же, как и он мне. Я предлагаю партию крестьянской галантереи. Я забочусь о продвижении по железной дороге… Он предлагает шерсть или масло, или, наконец, как это было с нашим коллегой в Афинах, участие в организации публичных домов для солдат.
В России мне ничего не предлагают. Я не нахожу коммерсантов, я не нахожу фабрикантов и даже чиновников, имеющих коммерческие связи. Я не могу продать нашу крестьянскую галантерею… Это неслыханно! …За три месяца я не встретился ни с одним порядочным русским — таким, которому фирма могла бы открыть кредит. Русская, или как её здесь считают нужным называть, украинская, администрация, то есть люди, которых наши военные привлекли к участию в управлении, — о, это поголовно свиньи!
Это уголовники, это бандиты, вернувшиеся из ссылки, освобождённые из тюрем. Все или почти все они говорят, что в прошлом были богатыми людьми… Только самые старые из них умеют откусить кончик сигары. Остальные сразу суют её в рот, и я всегда потешаюсь, когда они не могут прикурить…»
Читая это и многое другое в письме, я не верил своим глазам. Текст был настолько лестным для России большевиков и настолько разоблачительным для мира капитала, что письмо можно было бы счесть фальшивкой тогдашнего партаппарата, если бы не обилие таких конкретных деталей, которые исключают подделку.
Ограничусь ещё одним извлечением:
«Во Франции, в Бельгии, в Нидерландах и Скандинавии во главе правительства и бургомистратов мы держим политиков, известных обывателю. Депутаты и бывшие министры уговаривают свой народ подчиняться нам. Но вообразите, что во Франции у власти были бы коммунисты, эти политики без собственности, разве можно было бы тогда привлечь их к управлению оккупированной территорией? Разве они пошли бы на сговор с нами?
Наши оккупационные власти не нашли ни одного популярного русского, ни одного широко известного политика, который пошёл бы с нами. Депутаты и руководители партии — в подполье, в армии или во главе партизанских отрядов (как и сам Фёдоров — депутат Верховных Советов СССР и УССР. — С. К.). Мы зовём их, мы обещаем им землю и поместья, мы обещаем им власть и богатство. Но эти люди воспитаны в презрении к собственности: их можно только уничтожать!»
Если бы расстрелянный партизанами лейтенант-коммерсант приехал в «Россиянию» или на «Украину» для налаживания коммерческих связей сегодня, то он остался бы довольным и свои гешефты устроил бы в лучшем виде. Ведь теперь во главе народов стоят люди, во всём противоположные и Алексею Фёдорову, и командиру одной из рот его отряда Сидору Романовичу Громенко, бывшему колхозному агроному, а потом заведующему контрольно-семенной станцией в Чернигове.
Громенко вёл дневник. После гибели автора в марте 1942 года записи передали Фёдорову, который частично привёл их в своей книге. Вот две из них:
«Февраль 2. Нет, это время и любовь к Родине делают нас командирами. Хотя бы и Федорова. Откуда он командир? Он рабочий человек и когда вчера с бойцами вместе подтёсывал брёвна для землянки, стал такой весёлый. Рабочий и крестьянин всегда строители. А мы еще приучены видеть будущее. Война, конечно, не главное в жизни.
Февраль 8. Перечитываю «Войну и мир». Не понимаю этих людей. Совсем не думают о будущем, как будут строить жизнь после войны. О работе совсем не говорят».
Если вдуматься, то в такой оценке рафинированных персонажей толстовского романа новым советским человеком полностью, в предельно концентрированном виде, выражена всю глубина различия между старой царской и новой социалистической Россией.
Фёдоров вспоминает в книге разговор с Громенко поздней осенью 1941 года. Громенко вернулся из разведки в родное село и взволнованно говорил:
«Меня что потрясло. Ведь здесь у нас в лесу продолжается советская жизнь, и люди, и отношения между ними — всё советское… А реставрацию капиталистических отношений мы ясно себе никогда не представляли… до войны в школах наших, в комсомольских и партийных организациях, в литературе нашей ненависть к капитализму прививали недостаточно… Читал я много, люблю читать. Но писатели наши воображения моего не подтолкнули, ни в одной книге не показали, какой ужас эта реставрация капитализма…»
Это было сказано осенью первого военного года, а опубликовано впервые почти сразу после войны. Как видим, то, что стало реальностью в России через полвека, в 1991 году, беспокоило умных, искренних, болеющих душой за Державу людей давно — уже в 1941 году.
В годы войны новая социалистическая Россия лишилась нескольких миллионов таких нужных для её будущего граждан, как Сидор Громенко. Не в последнюю очередь и поэтому реставрация капитализма в России стала возможной, и её результаты уже сейчас оказались для России более катастрофичными, чем гитлеровская оккупация.
Так как же нам жить дальше?
Ответ даёт сама наша история: «Жить надо вновь по-человечески, то есть — по-советски». Вновь жить так, чтобы вновь можно было не бахвалясь, а с законным чувством собственного достоинства сказать: «У советских — собственная гордость…»
Жить так — гордо, и при этом — богато, можно. Новая социалистическая Россия — не утопия. Даже сегодня у нас есть для этого всё! Если вдуматься, в России давно идёт процесс накопления таких внешне незаметных факторов, которые позволяют почти мгновенно, скачком, перейти от отрицательной, капиталистической, ситуации к положительной, социалистической.
Сейчас в стране простаивают или работают не в полную силу немалые производственные мощности — их надо использовать. Сельское хозяйство в таком загоне, что поднять его можно тоже быстро — надо только приложить к этому делу ум, сердце и умелые руки.
За рубежом работают сегодня сотни тысяч наших специалистов — учёных, инженеров, лётчиков, моряков… Думаю, многие из них захотят вернуться в новую Россию, чтобы работать в ней на неё и на себя, потому что в новой социалистической России все будут работать на себя — даже тогда, когда будут работать на всех.
Львиная по объёму (хотя и шакалья по сути) доля национального дохода сегодня достаётся кучке, и если вернуть весь доход его законному владельцу — народу, то Россия сразу станет жить много богаче.
Сегодня за бесценок уходят из России богатства её недр, вод и лесов и уходят даже тогда, когда они нужны нам самим. Что ж, на что-то можно поднять цены — пусть Запад платит, а что-то можно и придержать в стране — самим надо.
Практически на всём — на продовольствии, одежде и обуви, услугах, товарах длительного пользования, жилье — мы переплачиваем шустрым дельцам в два, в три, а то и в пять раз по сравнению с коммерчески обоснованной ценой. Поэтому, как я уже писал, даже в условиях неизбежной неразберихи переходного периода от капитализма к новому социализму розничные цены можно будет снизить для начала хотя бы на треть, а это сразу повысит уровень жизни, особенно с учётом того, что и зарплату можно и нужно будет повышать, поскольку не только мы переплачиваем на ценах, но и нам недоплачивают на заработке.
Конечно, на прилавках в первый момент станет, может быть, и пустовато. Зато вновь будут полны холодильники, а там и прилавки заполним, да не напичканной консервантами импортной дрянью, а здоровым отечественным продуктом.
Можно будет быстро получить и изобилие, и сокращение рабочего дня при увеличении зарплаты и оплачиваемого отпуска. Можно будет ездить в Египет, но уже не бывшему «офисному планктону», а нормальному честному труженику.
Много чего мы сможем сделать в новой России, с удивлением оглядываясь на былую собственную глупость.
Зато в нынешней «Россиянии» нельзя сделать ничего — в ней будет всё меньше счастья и всё больше беды. И люди всё более будут готовы ненавидеть нынешний режим и его олицетворение — нынешний Кремль.
Однако не стоит нам осваивать науку ненависти. Надо учиться презирать этот режим и олицетворяющие его фигуры. Они прежде всего бездарны и бессмысленны — даже больше, чем бироновщина во времена Анны Иоанновны.
Но иногда волком хочется выть при мысли: «Сколько мы могли бы совершить, на пользу себе и миру, если бы прожили последние двадцать лет умно! Прожили бы в Советской России… Именно — в Советской, а не в партократической!»
Да, последние двадцать лет в истории России — это наши самые бездарные годы, потерянные зря. Вместо того чтобы увеличивать имеющееся, мы теряли и теряем даже то, что имели. Однако опыт ошибок тоже ценен, тем более что не всё ведь в этом бездарном двадцатилетии было исключительно бездарным и отрицательным — что-то взять в наше новое светлое будущее можно — те же, например, уютные кафе, которых было так мало в брежневском СССР.
Умные люди учатся на чужих ошибках. Глупые — на своих. И лишь отъявленные, неисправимые глупцы не извлекают никаких уроков ни из чьих ошибок — даже собственных.
Но ведь не круглые же мы идиоты?
Конечно, нам будет непросто. Воспитано уже не менее трёх новых поколений профессиональных полуневежд только с вузовскими дипломами. Миллионы молодых людей не то что не приучены к созидательному труду, а самим государством отучены от него.
Список потерь и катастроф можно продолжать, но надо ли? Время полного переучёта всё равно ещё не пришло.
Да, нам будет непросто. Ну что ж, глаза боятся, а руки делают.
И вот тут надо опять вернуться к фактору КПРФ.
Вывести Россию на верный путь может только организованный политический авангард в виде энергичной Коммунистической партии. И этот авангард должен поставить перед собой и страной задачу убедительной победы на парламентских выборах. Это в России — вполне выполнимая для настоящей Компартии задача.
В 1995 году КПРФ добилась на выборах во вторую Думу такого успеха, что стала крупнейшей парламентской фракцией, хотя и не получила даже простого большинства. Если бы руководство КПРФ вело себя как коммунистическое, а не соглашательское, то в третьей Думе коммунисты могли бы получить это простое большинство, а с ним — возможность реально изменять ситуацию к лучшему. Однако произошло обратное — полный откат, число депутатов от КПРФ в третьей Думе резко снизилось, а в четвёртой их стало ещё меньше.
Это не крах идеи социализма. Это результат зюгановского руководства.
Сегодня на чисто «протестном» голосовании КПРФ способна получить вновь более ста мест в новой Думе, но развить свой успех зюгановское руководство не сможет и не захочет — это ясно заранее. Удобнее втихомолку договориться с Кремлём. Похоже, руководство ряда обкомов КПРФ скрыто уже обслуживает режим и чуть ли не находится у него на дотации. Так, высокие зарплаты ряда первых секретарей обкомов явно не соответствуют финансовым возможностям КПРФ и т. д. Положение в регионах при этом очень пёстрое.
Вот выборочные данные по 20 региональным отделениям КПРФ из 81 имеющегося.
Я предлагаю читателю самому проанализировать эти данные, лишь напомнив ему, что всего в рядах КПРФ сегодня насчитывается 154 244 члена при общем числе избирателей (то есть граждан старше 18 лет) в Российской Федерации 108 088 232 человека. Члены КПРФ составляют от числа избирателей 0,143 %.
В СССР при общем населении в примерно 300 миллионов, включая младенцев, КПСС насчитывала более 18 миллионов членов (примерно 6 % от общей численности населения).
Если вспомнить результаты референдума 1991 года по вопросу о сохранении СССР, то даже в прибалтийских республиках процент высказавшихся «за» приближался к половине, а по РСФСР имелось квалифицированное «коммунистическое» большинство более чем в две трети.
Сегодня при жесточайшем предвыборном информационном терроре, а во многих местах и административном нажиме, за КПРФ даже под руководством Зюганова голосует примерно 20 % избирателей, а нередко — и больше.
И это — факт немаловажный! Прослойка членов Компартии среди населения России уменьшилась в РФ по сравнению с РСФСР в десятки (до полусотни!) раз, а число голосующих за коммунистов уменьшилось не более чем в три, а то и меньше раз.
И это при том, что те, кто вообще не ходит голосовать, — резерв, по сути, КПРФ. Почти все из тех, кто голосует даже за «Единую Россию», тоже, между прочим, резерв именно КПРФ — если она станет достойной наименования «Коммунистическая».
Уже такой, «на пальцах», подсчёт показывает, что победа КПРФ на парламентских выборах вполне реальна, если у руководства КПРФ будут стоять коммунисты, а не соглашатели и если такую Компартию активно поддержат в её предвыборных агитационных усилиях внепартийные здоровые силы общества.
Пока ситуация неоднозначна. Так, в 2011 году зюгановское руководство КПРФ затеяло очередную якобы масштабную акцию — сбор подписей в ходе «народного референдума».
Жёстко — вплоть до ухода из зала Думы — поставить перед «Единой Россией» и Кремлём вопрос о необходимости принятия полноценного Закона о Референдуме зюгановская фракция не может. Проще имитировать «работу в массах», да и вопросы «референдума» скорее социал-демократические — в рамках «капитализма с человеческим лицом», — чем коммунистические, отвергающие капитализм вообще.
Что же до результатов сбора подписей по состоянию на май 2011 года, то процент принявших участие в «референдуме» колебался, например, от 0,28 % от общего числа избирателей в Калининградской области до 7,98 % в Орловской области при среднем по РФ — 1,58 %.
В Москве этот процент составил 0,19 %, в Московской области — 3,8 %, в Тверской области — 0,32 %, в Костромской — 2,29 % и т. д.
А на парламентских выборах процент высказывающихся за КПРФ возрастает в десятки раз.
В чём причина такого разнобоя в арифметике с поддержкой КПРФ? Конечно же, прежде всего в политике нынешнего руководства КПРФ. Поэтому на вопрос: «Как нам жить дальше?» — можно ответить и так: «Жить, борясь за обновлённую КПРФ, как инструмент будущей победы в борьбе за новую Советскую власть!»
Участие в этой борьбе не заказано никому — ни широким народным массам, ни «голубым» профсоюзам, ни мастерам культуры, включая двухметроворостого Никиту Михалкова и Аллу Пугачёву, ни членам Российской академии наук, ни Русской православной церкви, ни средствам массовой информации, ни армии и флоту, ни членам «партий» «Единая Россия», «Справедливая Россия» и ЛДПР — после роспуска своих «партий», ни олигархам — после передачи (точнее — возврата) своих состояний в общенародную собственность, ни Михаилу Никифоровичу Полторанину, ни Владимиру Вольфовичу Жириновскому, ни даже нынешним обитателям Кремля.
Не было бы лишним, между прочим, участие в этой борьбе и Геннадия Андреевича Зюганова «со товарищи»… Но, пардон, — уже не на первых ролях.
Я предлагаю поразмыслить над сказанным всем. Ведь так, как мы живём, дальше жить нельзя.
А жить-то надо!
И, честно говоря, хочется.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.