3. Названия, связанные с идеологией советского режима и ее апологетами

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. Названия, связанные с идеологией советского режима и ее апологетами

В этом разделе помещены очерки о некоторых идеологических явлениях коммунистического режима, к числу которых относятся советские праздники, названия которых встречаются в топонимике. Здесь же даны статьи о тех советских писателях, чьи имена стали символами коммунистической идеологии. Конечно, были и другие писатели, воплощавшие в своем творчестве идеи большевизма, но в данное издание вошли только те, чьи имена в топонимике встречаются часто. К ним вполне могут быть отнесены слова из статьи Владислава Ходасевича «О Маяковском» (1930): «Тяжкая участь наша — бороться с врагами опасными, сильными, но недостойными: даже именно своей недостойностью особенно сильными. И это даже в областях, столь, казалось бы, чистых, как область поэзии. До наших времен в поэзии боролись различные правды — одна правда побеждала другую, добро сменялось иным добром. Врагам легко было уважать друг друга. Но в наше время правда и здесь столкнулась с самой ложью, за спиной наших врагов стоит не иное добро, но сама сила зла».

Большевики

Большевиками в 1903–1918 гг. называлось радикальное крыло Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) руководимое Лениным. Вскоре после захвата власти большевики стали именовать себя коммунистами, но с 1918 по 1952 гг. слово «большевиков» сохранялось в скобках в названии партии: Российская, потом Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков). После переименования в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС) в 1952 г., термин «большевиков» был отставлен.

Большевикам со II съезда РСДРП в 1903 г. противостояли меньшевики, желавшие строить партию как широкое объединение трудящихся, на подобие западно-европейских. Ленину же надо было создавать жестко дисциплинированную команду профессиональных революционеров. За этими тактическими разногласиями скрывалась коренная разница в мировоззрении.

Следуя правоверному марксизму меньшевики и западные социалисты полагали, что согласно «историческим законам», численность пролетариата будет неизбежно расти, а капитал — концентрироваться в руках все более узкой группы лиц. Когда будет достигнуто нужное соотношение сил, промышленный пролетариат, находясь в подавляющем большинстве, отберет капитал у кучки эксплуататоров. Что, как будто бы, даже демократично.

Ленин же видел, что в России того времени промышленный пролетариат составлял менее 0,1 населения и ждать, пока он окажется в подавляющем большинстве, надо очень долго. Поэтому, принимая Марксово учение о том, что смысл истории исчерпывается борьбой классов, что в этой борьбе все средства хороши, так как право и мораль представляют собой лишь отражение интересов господствующего класса, и что на предпоследнем этапе истории, перед переходом к бесклассовому обществу, наступит «диктатура пролетариата», Ленин дополнил это учение тремя положениями:

1. Решающая политическая роль принадлежит не всему пролетариату, а его «авангарду», коммунистической партии. Она и осуществит «диктатуру от имени пролетариата», когда возьмет власть, даже если пролетариат при этом будет в меньшинстве.

2. В борьбе за власть партия опирается не только на промышленный пролетариат, но ищет союзников среди беднейшего крестьянства («рабоче-крестьянская власть», молот и серп) и других «социально-близких» элементов.

3. В силу существования «империализма», то есть эксплуатации слаборазвитых стран их более богатыми соседями, революции начнутся не в наиболее развитых странах, как полагал Маркс, а наоборот, в развивающихся, таких как Россия и Китай.

С этими тремя поправками марксизм стал называться марксизмом-ленинизмом или большевизмом. Западные социалисты, приверженные идеям улучшения экономического положения рабочих, называли большевизм, с его грубым приматом политики над экономикой, «азиатским социализмом». И в самом деле, в большевизме западные идеи смешались с российской бунтарской традицией, идущей от «воровских людей» Смутного времени, от Разина и Пугачева до Нечаева и Ткачева. Большевизм пьянил духом вседозволенности и всевластия, безоглядными лозунгами типа «любой ценой», «нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики», «лес рубят, щепки летят», «цель оправдывает средства».

Ранее в истории ни одну утопию осуществить не удавалось. Но идейные большевики представляли собой секту фанатиков безбожной религии построения рая на земле и были уверены, что путем неограниченного насилия им это удастся. Они применили это насилие и утвердили фикцию всеобщего счастья. Утопия продержалась у власти — 70 лет, дольше чем другие, но тоже рухнула, оставив после себя отсталую экономику, разрушенную природу, десятки миллионов загубленных жизней и искалеченные души тех, кто остался в живых. Западный же марксизм, не пытавшийся переделывать общество путем насилия, рассосался сравнительно безболезненно.

Именами большевик, большевичка и производными от них до сих пор называется разные географические объекты и предприятия, в том числе поселки в Магаданской и Гомельской областях и остров в архипелаге Северная Земля.

Восьмое марта

День 8 марта сегодня кажется многим одним из наименее идеологизированных праздников, доставшихся новой России от советского времени. Весна наступила, женщинам цветы дарим, маму с бабушкой поздравляем. Все очень мило.

Но как и в случае с прочими советскими праздниками, все не так просто. Недаром «8 марта» считается праздником лишь в РФ и еще немногих республиках бывшего СССР, а бывшие социалистические страны Восточной Европы от него избавились.

Откуда же взялся у нас этот день? Взялся он, если иметь в виду официальное установление, сравнительно недавно. Государственным праздником (нерабочим днем) он был объявлен указом Президиума Верховного Совета СССР 8 мая 1965 г., хотя возник еще в 1910 г. как «День международной солидарности женского пролетариата в борьбе за равные экономические и политические права женщины с мужчиной». В советское время его полное название стало еще более пышным: «День международной солидарности трудящихся женщин всех стран в борьбе за мир, демократию, за равноправие женщин с мужчинами в капиталистических, колониальных и зависимых странах».

Как видно, праздник этот — по своей сути коммунистический и отчасти феминистский. Установили его в 1910 г. на 2-й Международной конференции женщин-социалисток в Копенгагене по предложению известной революционерки Клары Цеткин (автора статьи «8 марта — шаг к мировой революции»). В числе других учредительниц упоминаются Роза Люксембург и Александра Коллонтай. С 1911 г. праздник уже отмечали революционерки Германии, Дании, Австрии и Швейцарии; с 1913 г. — России.

Полезно вспомнить, за что стояли упомянутые женщины-социалистки. А. Коллонтай (Домонтович) отстаивала идею «свободной революционной любви», а за руководство вооруженным захватом Александро-Невской Лавры на нее была наложена церковная анафема. Примечательны и ее слова: «У нас нет национальной власти — у нас власть интернациональная. Мы защищаем не национальные интересы России, а интернациональные интересы трудящихся… всех стран». Клара Цеткин, с 1921 член Президиума Исполкома Коминтерна, утверждала, что женщина «нуждается в избирательном праве… для борьбы против класса капиталистов». А в книге «Заветы Ленина женщинам всего мира» писала: «Женщина-пролетарка должна выполнять обязанности матери и супруги лучше, чем прежде, — в интересах освобождения пролетариата».

Почему же эти революционные дамы выбрали именно 8 марта? В СССР как на причину выбора дня 8 марта ссылались на трагическое событие, случившееся в США 25 марта 1911 г. На фабрике по пошиву рубашек «Триэнгл», где трудилось много иммигранток из Восточной Европы, произошел сильный пожар; погибло 146 человек, преимущественно женщин в возрасте от 15 до 23 лет. Их память будто бы и было решено отмечать 8 марта. Однако в США, несмотря на активность местных феминисток, праздник «8 марта» практически неизвестен, а учредившая его конференция прошла за год до пожара.

Искатели исторических ассоциаций вспоминают еврейское происхождение революционерок. Избранная ими дата близка к иудейскому празднику Пурим. В этот день в. IV веке до Рождества Христова в Персии молодая царица-иудеянка Эсфирь своим заступничеством спасла соплеменников от задуманного погрома. Царь разрешил «иудеям стать на защиту своей жизни и истребить врагов», что они и осуществили в особо крупном масштабе.

Православная же Церковь 9 марта (по новому стилю) отмечает обретение главы Иоанна Предтечи. Как известно, «праведнейший из людей» был обезглавлен в угоду двум женщинам: Иродиаде, сожительнице царя Иудеи Ирода Антипы и ее дочери Саломее.

А в России в 1918 г. только что пришедшие к власти большевики «отметили» «весенний праздник» массовыми казнями: в одном только Севастополе было убито более 600 русских офицеров. Так что дата 8 марта вызывает не самые приятные исторические ассоциации.

Тем не менее, Улица 8 марта — одно из любимых советских названий. В Москве есть целых четыре таких улицы — три под номерами близ метро Аэропорт, четвертая — в Южном Бутово. Во множестве они присутствуют и по всей России. Имя 8 марта большевики очень любили давать и предприятиям, на которых широко использовался женский труд (ткацкие, швейные, парфюмерные).

Горький

Максим Горький (настоящие имя и фамилия — Алексей Максимович Пешков; 1868–1936) благодаря своим дореволюционным сочинениям пользовался репутацией друга бедняков, борца за социальную справедливость. Между тем симпатия к людям социального «дна» сливалась в этих произведениях с рассуждениями о том, что вся русская жизнь есть сплошная «свинцовая мерзость» («Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина» и др.). Горький утверждал, что русская душа по самой природе своей «труслива» и «болезненно зла» (самым удачным ее портретом он считал отвратительного старого сладострастника Федора Карамазова из романа Достоевского). Он писал о «садической жестокости, присущей русскому народу» (послесловие к книге С. Гусева-Оренбургского о еврейских погромах на Украине, 1923). Пожалуй, ни один публицист не писал с такой неприязнью ни об одной нации — разве что гитлеровские идеологи о евреях. Такие обвинения, какие высказаны Горьким в работе «О русском крестьянстве», предъявляют только тем, кого решено уничтожить.

И Горький принял в этом уничтожении прямое участие. В 1905 г. он вступил в РСДРП. В 1917 г., разойдясь с большевиками по вопросу о своевременности их переворота, формально остался вне партии. Он был богат, мог позволить себе с 1906 по 1914 г. жить в вилле на о. Капри и жертвовать крупные суммы в партийную кассу. Он финансировал ленинские газеты «Искра» и «Вперед». Во время декабрьского мятежа 1905 г. его московская квартира, охраняемая кавказской дружиной, стала мастерской, где изготовлялись бомбы; куда свозили оружие для боевиков. В 1906 г. Горький отправился в турне по Америке, собрал около 10 тысяч долларов в кассу большевиков. После того, как газеты напечатали его воззвание «Не давайте денег русскому правительству», США отказались дать России кредит в полмиллиарда долларов. Горький отблагодарил Америку, описав ее как мрачную «страну желтого дьявола».

После 1917 г. Горький продолжил сотрудничество с большевиками. На словах нередко критикуя их политику (с их полного позволения), он на деле принимал участие в их акциях. Например, в 1919 г. по поручению большевиков он сформировал экспертную Комиссию, заключения которой послужили основанием для вывоза множества произведений искусства за границу. Это разорило крупнейшие художественные хранилища России.

Хотя Горький понимал, что «комиссары относятся к России, как к материалу для опыта» и что «большевизм есть национальное несчастие», он продолжал находиться в дружеских отношениях с новой властью и с ее вождем которого в очерке «Владимир Ильич Ленин» (1920; не путать с более поздним «В. И. Ленин») приравнял к святым (И. А. Бунин назвал эту статью «бесстыдным акафистом»).

С 1921 по 1931 гг. Горький жил за рубежом, в основном — в Италии. Еще из-за границы пролетарский писатель освящал своим авторитетом смертные приговоры, выносимые по абсурдным обвинениям. Вернувшись в СССР, он энергично включился в тотальную охоту за мнимыми «врагами» и «шпионами». В 1929–1931 гг. Горький регулярно публиковал в «Правде» статьи, которые впоследствии составили сборник «Будем на страже!». Они призывают читателей искать вокруг себя вредителей, тайно изменивших делу коммунизма. Самая известная из этих статей — «Если враг не сдается, его уничтожают» (1930); ее заглавие стало своеобразным девизом всей советской политики. При этом Горький, как и восхищавшие его карательные органы, для прикрепления ярлыка «враг» не нуждался ни в каких доказательствах. Самые злейшие враги, по его мнению, — это те, против кого нет доказательств. «Горький не просто поет в хоре обвинителей — он пишет музыку для этого хора», — констатирует швейцарский исследователь Ж. Нива.

Поразителен язык этих статей «писателя-гуманиста»: люди здесь постоянно именуются мухами, солитерами, паразитами, получеловеческими существами, дегенератами. «В массе рабочих Союза Советов действуют предатели, изменники, шпионы… Вполне естественно, что рабоче-крестьянская власть бьет своих врагов, как вошь». При этом Горький восхвалял «исторически и научно обоснованный, подлинно общечеловеческий, пролетарский гуманизм Маркса — Ленина — Сталина» (статья «Пролетарский гуманизм»); восхищался тем, «как прост и доступен мудрый товарищ Сталин» («Письмо делегатам Всесоюзного съезда колхозников-ударников»). Сохраняя свою давнюю ненависть к крестьянству, Горький напоминал, что «мужицкая сила — сила социально нездоровая и что культурно-политическая, последовательная работа Ленина-Сталина направлена именно к тому, чтобы вытравить из сознания мужика эту его „силу“, ибо сила эта есть… инстинкт мелкого собственника, выражаемый, как мы знаем, в формах зоологического озверения» («Открытое письмо А. С. Серафимовичу», 1934). Напомним, что это публиковалось в годы, когда наиболее трудолюбивые и хозяйственные крестьяне («кулаки») расстреливались или выселялись в зону вечной мерзлоты.

В поддержку сфабрикованному ОГПУ «делу Промпартии» Горький написал пьесу «Сомов и другие» (1930). В соответствии с этим абсурдным процессом, в ней выведены инженеры-вредители, которые назло народу тормозят производство. В финале приходит «справедливое возмездие» в лице агентов ОГПУ, которые арестовывают не только инженеров, но и бывшего учителя пения (его преступление в том, что он «отравлял» советскую молодежь разговорами о душе и старинной музыке). В статьях «К рабочим и крестьянам» и «Гуманистам» Горький поддерживает столь же нелепое обвинение против профессора Рязанова и его «сообщников», которые были расстреляны за «организацию пищевого голода».

Горький не обязательно одобрял все репрессии. Аресты старых большевиков, борцов с «проклятым царизмом», его беспокоили. В 1932 г. он даже высказал начальнику чекистов Г. Ягоде свое недоумение по поводу ареста Л. Каменева. Но судьбы миллионов осужденных на смерть простых людей у него такого недоумения не вызывали. В 1929 г. Горький посетил Соловецкий лагерь. Один из малолетних заключенных, видя в нем заступника угнетенных, рискнул рассказать ему о чудовищных условиях жизни в этом лагере. Горький прослезился, но оставил после разговора с мальчиком (почти сразу же расстрелянным) в «Книге отзывов» Соловецкого лагеря восторженные похвалы тюремщикам.

В 1934 г. под редакцией Горького был издан сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». В книге поддерживаются все бредовые обвинения тех лет: что инженеры, например, травят работниц мышьяком в заводских столовых, тайно ломают станки. Концлагерь изображен как светоч прогресса; утверждается, что в нем никто не умирает (в реальности на строительстве Беломорского канала погибло не менее 100 000 заключенных). Выступая перед строителями канала 25 августа 1933 г., Горький восхищался тем, «как ОГПУ перевоспитывает людей», и со слезами умиления говорил о чрезмерной скромности чекистов. По оценке А. И. Солженицына, данной им в «Архипелаге ГУЛАГ», в книге «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» Горький впервые в русской литературе воспел рабский труд.

Независимо от того, считать ли талант Горького первоклассным или раздутым прессой; независимо от того, верить ли в его искренность или в то, что в душе он не одобрял политику Сталина; независимо от того, доверять ли версии о том, что 68-летний писатель, долго лечившийся от чахотки, умер не от болезни, а от данного по приказу из Кремля яда — факт остается фактом: Горький способствовал организованному убийству миллионов невинных людей.

Один из древних и крупнейших городов России — Нижний Новгород много десятилетий носил, по милости большевиков, имя этого «пролетарского писателя». Теперь историческое название ему возвращено, но затопившее Волжскую пойму водохранилище, железнодорожная станция и шоссе, ведущие в Нижний сохраняют по старой памяти имя Горького. До сих пор хранят память о Горьком в своих названиях районный центр Омской области село Иконниково и пригород Царицына (Волгограда). Почти во всех советских городах были площади и улицы Горького, которые в шутку жители называли «улица кой-кого». В Москве такой улицей долго были Тверская. Именем Горького названа станция метро в Петербурге, Центральный парк культуры и отдыха в Москве, корабли и множество иных объектов по всей России.

Двадцать третье февраля

В новом Трудовом кодексе день 23 февраля официально обозначен как День защитников Отечества. Однако в сознании множества россиян он остается тем же, чем был десятилетия — праздником Советской армии. Впрочем, порой он воспринимается и просто как «день мужчины», аналогично 8 марта (подобно «дню отца» и «дню матери» на Западе). Однако в СССР даже в школьных учебниках помещалась картинка «Рождение Красной армии (первый бой с немцами под Псковом, 23 февраля 1918 г.)» и этот день считался годовщиной ее «боевого крещения».

На самом деле, никаких побед созданная большевиками армия в этот день не одержала. Напротив, именно в этот день в 1918 году сводный матросский отряд в 1000 штыков под командованием народного комиссара по морским делам Дыбенко, посланный против немцев под Псков и Нарву, был полностью разбит. О «защите Отечества» этот отряд отнюдь не думал; если он что и хотел защищать, то «колыбель мировой революции», но и то он делал плохо. После короткого столкновения под Ямбургом матросы покинули позиции и бежали до Гатчины, что в 120 км от линии фронта. По пути в тыл «братишки» захватили на железнодорожных путях цистерны со спиртом. Этим спиртом и был впервые отмечен «день рождения Красной армии». За весь этот позор Дыбенко был снят с должности наркома и исключен из партии.

В этот же день, 23 февраля 1918 г., в Петрограде состоялось заседание ЦК РСДРП(б) по вопросу о предъявленном германским командованием ультиматуме. Незначительное большинство проголосовало за «немедленное подписание германских условий». И в ту же ночь ВЦИК и СНК РСФСР сообщили об этом германскому правительству. То есть 23 февраля большевики не победили немцев, а капитулировали перед ними — несмотря на то, что прежняя, разрушенная ими русская армия накануне февральской революции 1917 г. стояла на пороге победы над Германией. С подлинными защитниками Отечества всего за год расправились так, что вместо уже подготовленной победы получили полное поражение.

Война с большевиками никак не входила в планы Германии. Она не для того их отправила в Россию, не для того финансировала, чтобы продолжать войну на два фронта. Историки всегда хорошо знали, что никакого немецкого «похода на Петроград» не предвиделось — просто германские войска двигались по железной дороге от станции к станции остановились у Нарвы и Пскова. А всего через полторы недели Брестский мир закрепил капитуляцию большевиков юридически.

До 1937 г. день 23 февраля праздником вовсе не считался. Например, в 1923 г. на февральском пленуме ЦК РКП(б) специальная комиссия, докладывая об итогах проверки Рабоче-крестьянской Красной армии, ничего не говорит о празднике (зато делает вывод, что эта армия совершенно небоеспособна). А первая советская медаль — «XX лет РККА» — была выпущена только через 20 лет после описанной выше стычки.

Так что же нам всё-таки предлагают в этот день праздновать? И не абсурдно ли привязывать благодарность защитникам Отечества именно к этому дню?

Даже советские историки хоть и неохотно, но признавали незначительность боя, прошедшего 23 февраля 1918 года, и даже поражение красноармейцев. Они находили этой дате идеологическое оправдание подчеркивая, что в основу праздника положен не масштаб сражения, а сам факт первого боя будущей Красной Армии. Этот факт связывали и с воззванием «Социалистическое отечество в опасности!», которое было опубликовано накануне, 22 февраля. Между тем воззвание — это не указ о создании армии, а всего лишь статья в газете. Красная армия возникла раньше: о ее создании было официально объявлено в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» (утверждена 3 (16) января 1918 г.). А уже на следующий день, то есть 4 (17) января, было оглашено «Положение об организации социалистической армии». Казалось бы, почему не выбрать для дня рождения Советской армии одну из этих дат? Но в создании названных документов одну из главных ролей сыграл Троцкий, о чем в СССР впоследствии предпочитали не вспоминать.

Повторим: основанная — не важно, в январе или в феврале — Красная армия создавалась никак не для «защиты Отечества». Нигде, ни в одном из упомянутых выше документов 1918 г. об этом ни слова. И это закономерно: ведь создавалась она как раз для уничтожения исторической России, для гражданской войны с ее подлинными защитниками, и для экспорта революции в Европу и в Азию. Объявив свой партийный праздник «Днем защитника Отечества», коммунисты и их наследники продолжают лишь издеваться над понятием жертвенной любви к Родине.

Между тем в настоящей, дореволюционной России был праздник 6 мая — день Святого Великомученика Георгия Победоносца, покровителя Русской армии. Да и других славных для военной истории дат в нашем прошлом хватает. Так что главный воинский праздник современной РФ назначен на 23 февраля вовсе не из-за отсутствия альтернативы. Здесь видна та же логика, что побудила вернуться к советскому гимну: желание наследовать не тысячелетней исторической России, а созданному путем ее уничтожения СССР. Сохраняя праздник 23 февраля, власть ориентирует нынешнюю Российскую армию на преемственность с армией Красной, созданной в 1918 г. Но чем конкретно занималась эта предшественница, помнят не все.

Вот, для примера, любопытный документ — отчет 9-й советской армии о проведении массовых репрессий на Кубани. К осени 1920 г. остатки противостоявшей большевикам Кубанской армии (преимущественно рядовые казаки), сложив оружие, разошлись по домам. Казалось бы, реальный шанс перейти от гражданской войны к миру и согласию. Однако 9-я армия лишь усиливала репрессии. Отдельная графа в ее отчете перечисляет карательные акции за отрезок времени с 1 по 20 сентября: «Ст. Кабардинская — обстреляна артогнем, сожжено 8 домов… Хутор Кубанский — обстрелян артогнем… Ст. Гурийская — обстрелян артогнем, взяты заложники… Хут. Чичибаба и хут Армянский — сожжены дотла… Ст. Бжедуховская — сожжены 60 домов… Ст. Чамлыкская — расстреляно 23 человека… Ст. Лабинская — 42 чел… Ст. Псебайская — 48 чел… Ст. Ханская — расстреляно 100 человек, конфисковано имущество и семьи бандитов отправляются в глубь России… Кроме того, расстреляно полками при занятии станиц, которым учета не велось…» И вывод штаба армии: «Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!..». Ниже на цитируемом документе — зловещая отметка от руки: «Исполнено». А годом позже красноармейцы под командованием Тухачевского пулеметами и химическими снарядами уничтожили тысячи тамбовских крестьян.

Нас призывают считать себя наследниками той армии, что в годы советской власти непосредственно участвовала в репрессиях против собственного народа. И стоит ли тогда удивляться, что в армии нынешней, берущей свое начало от РККА и сохраняющей верность ее красному стягу, процветают дедовщина, наркомания и коррупция, что тысячи молодых россиян ежегодно всеми правдами и неправдами пытаются уклониться от службы в ее рядах? Улицы 23 февраля есть во многих русских городах.

Демьян Бедный

Демьян Бедный (настоящие имя и фамилия — Ефим Алексеевич Придворов; 1883–1945) родился в семье крестьянина-бедняка Херсонской губернии. По протекции великого князя Константина Константиновича Романова, известного своим меценатством, сдал экстерном экзамены за курс гимназии и в 1904 г. поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет. До октября 1917 г. издал 10 сборников басен и стихотворных сказок, приобрел дачу в Мустамяки под Петербургом. Свою благополучную дореволюционную жизнь изображал как невыносимое страдание под «царским игом»: «Терзал нам грудь орел двуглавый, палач казнил нас без суда…» («Клятва», 1918).

После знакомства с марксистами стал сотрудничать в их газетах «Звезда» и «Правда». В 1912 г. вступил в РСДРП(б). С того же времени вел переписку с. Лениным, под руководством которого стал, по собственным словам, «присяжным фельетонистом» партийной прессы: «Жизнь моя как струнка… То, что не связано непосредственно с моей агитационно-литературной работой, не имеет особого интереса и значения» («Автобиография»). Содержание поэзии Д. Бедного действительно исчерпывается призывами выполнять постановления партии. На вопрос «Что делать?» он отвечал: «Вы этого всего нагляднейший пример в Коммунистическом найдете манифесте» («Тофута Мудрый», 1917). Стихотворения нередко представляют собой рифмованный пересказ передовицы «Правды». Поэт гордился тем, что писал по прямому указанию партийного начальства: «Моею басенной пристрелкой руководил нередко Ленин сам». Так же близок ему и «гигант, сменивший Ленина на пролетарской вышке» («Правде», 1932): «Наш Цека и вождь наш Сталин смотрят зорко из Кремля» («Крепче с новым урожаем!», 1933). Обращаясь к партийной газете, поэт восклицал:

Ах, «Правда» милая, тебе — пятнадцать лет!

Не радоваться как такому юбилею?

Я — запевала твой, присяжный твой поэт…

(«Политэлегия», 1927)

Каких-либо художественных достоинств поэзия Д. Бедного лишена, что видно по любой сколько-нибудь пространной цитате из любого стихотворения. Например, из сочинения «О писательском труде» (1931):

Наше время иное,

Пролетарско-культурно-победно-стальное!

Мы не зря ведь училися в ленинской школе.

Нам должно подтянуться тем боле,

Чтоб в решающий час не попасть нам впросак…

Я наспех пишу. По заказу.

Всего не высказать сразу.

По содержанию стихи Д. Бедного крайне однообразны. Это или прославление большевиков, или издевательство над их жертвами и противниками: Во время Гражданской войны поэт регулярно писал агитки, которые распространялись в Красной армии. Самая известная из них — «Проводы» (1918), где красноармеец, уходя воевать, обещает:

Что с попом, что с кулаком —

Вся беседа:

В брюхо толстое штыком

Мироеда!

В стихотворении «Латышские красные бойцы» (1920) восхваляются наиболее жестокие отряды красных: «Латыш дерется, все круша…». Красноармейцы, подавляющие Кронштадтское восстание, призываются идти «к высокой цели — через трупы»: Стихотворение «Революционный парад» (1921) кончается восклицанием: «Да здравствует ВЧК!»

Черными красками изображаются «белогвардейцы злобные, защитники русской великодержавной идеи» («Мимо… Мимо!», 1931). Колчак якобы всех «в церкви… загоняет железной палкою» («Пора!», 1919). Против Церкви направлены также «Крещение» (1918), «Благословение» (1922), «Как в старину мужиков молиться учили» (1929) и др. Тон этих сочинений всегда оскорбителен: «Дурман поповского глагола томится в собственном гною…» («Смелей!», 1931). Повсеместное надругательство над мощами святых воспевается в стихотворении «Поповская камаринская» (1919). Кощунственный «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна» (1925), где Христос изображен в виде негодяя и мошенника, получил сатирический отклик в первой главе «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова (поэма Ивана Бездомного).

В 1930-е годы Д. Бедный восхваляет «и образ Сталина гигантский на фоне сказочных побед» («Мой рапорт XVII съезду партии», 1933), и «большого мудреца» Калинина, которого якобы любит каждый «грудной ребенок» («Калиныч», 1934). Но главное — борьба с «кулаками»: поэт хочет видеть их там, «где окошко за решеткой, где безвреден вражий вой, где походкой ходит четкой наш советский часовой» («Борьба за урожай», 1933). Десятки стихотворений рисуют образ классового врага, подлежащего уничтожению. Пример — «Оскаленная пасть» (1928):

Осатанелая кулацкая порода!..

Мы этой гадине неукротимо-злой,

До часу смертного воинственно-активной,

Утробу распилим стальною, коллективной,

Сверхэлектрической пилой!

Сюжеты подобных стихотворений совершенно абсурдны. В одном из них «поп и подкулачник злостный» воспользовались добротой власти, проникли на звероферму и, «лютой злобой к советскому строю горя», отравили соболей, чтобы отметить таким образом 7 ноября («О доброте», 1935). Столь же вымышлены преступления других «вредителей»: В стихотворении «Старые куклы» (1930) создана целая галерея врагов: митрополит («колдун брюхатый, толсторожий»), купец, судья и т. д. Все они, по утверждению поэта, не люди, а «страшные игрушки», которые нужно «схватить, потеребить, все изломать и истребить и с кучей старенького хламу забросить в мусорную яму». Как ломали и бросали в ямы, описано в книге А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАг».

Во время сфабрикованного «дела Промпартии» (1930) Д. Бедный публиковал в «Правде» многочисленные памфлеты («Без пощады!», «Прощай, белогвардейская жизнь!» и др.), призывающие к смертной казни.

ГПУ во вчерашней публикации

Разоблачило махинации

Рабоче-снабженческих дельцов,

Высокопробных подлецов…

ГПУ работает отменно!

Советский страж — на должной высоте!

Подобные стихи поэт создавал десятками. Они составили книгу «Удар по врагу» (1935) и стали частью той атмосферы, в которой аресты миллионов людей воспринималось как должное.

Именем Демьяна Бедного названы улицы в Москве (Мневники), Петербурге, Петродворце и других городах. В Пензенской области город Спасск до сих пор носит название Беднодемьянск.

Коммунизм

Коммунизм — (от лат. сommunis — общий) — социально-политическое учение, предполагающее обязательное обобществление собственности (всей или основной части) и построение общества, где частной собственности не будет. Сторонники коммунистического учения полагали, что отказавшись от разъединяющей людей частной собственности, человечество достигнет гармоничного и счастливого существования.

Одним из вариантов этого учения стал «научный коммунизм», разработанный в середине XIX столетия К. Марксом и Ф. Энгельсом. «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением — уничтожение частной собственности» — писали Маркс и Энгельс в «Коммунистическом манифесте» (1848) Находясь на уровне социальных и естественнонаучных знаний своего времени, нравственно возмущенные хищническим присвоением большой части плодов коллективного труда узкой группой держателей капиталов (капиталистов), лишенные религиозного воззрения на мир и человека и, более того, глубоко враждебные такому воззрению, основоположники «научного коммунизма» объявили равенство в материальном благополучии высшей целью общественного существования. Всю историю человечества они видели как беспрерывную борьбу трудящихся с теми группами общества, которые силой и обманом отчуждают плоды их труда в свою пользу (классовая борьба). По мнению К. Маркса и Ф. Энгельса общественный характер массового производства современной им эпохи и полное лишение средств производства наемных работников (пролетариев) особенно остро вступает в противоречие с частным характером присвоения и противоречие это по мере развития производства будет только возрастать. Поэтому для пролетариев, которым «нечего терять кроме цепей», теперь открывается возможность, вырвав принудительно капитал и материальные средства производства из рук частных владельцев, сделать их достоянием самих трудящихся, и тем самым разрешить противоречие между трудом и капиталом, создать гармоничное общество.

Понятно, что ни один владелец своего имущества обобществлять не захочет. К обобществлению будут стремиться только те, у кого ничего нет. Поэтому построение счастливого общества возможно только через насилие и принуждение. «Пролетариат, самый низший слой современного общества, не может подняться,… без того, чтобы при этом не взлетела на воздух вся возвышающаяся над ним надстройка из слоёв, образующих официальное общество» (Коммунистический манифест). Так коммунизация превращается в банальный грабеж, для оправдания которого коммунисты объявляют, что любое имущество — кража по своему происхождению и потому призывают своих сторонников «грабить награбленное».

Поскольку вся докоммунистическая история человечества была, как бы, «предысторией», эпохой классовой борьбы и эксплуатации, она заслуживает внимания только с точки зрения борьбы эксплуатируемых за свои права. Всё же, что служило упрочению «классового» государства достойно осуждения и забвения. Поэтому история человечества, история собственной страны и народа отвергается и осуждается. Коммунисты призывают писать историю заново, начиная с момента захвата ими власти, осудив и забыв «проклятое прошлое».

Коммунисты призывают покончить и с понятием общенациональной культуры — «Рабочие не имеют отечества» — провозглашает «Коммунистический манифест». Культура делится ими на пролетарскую, т. е. культуру трудящихся масс и буржуазную, т. е. культуру эксплуататорских классов. Культура трудящихся интернациональна по своей сути, ее национальная специфика есть лишь необязательная и со временем отмирающая форма, скрывающая единство всех пролетарских общностей. Отсюда лозунг: «пролетарии всех стран — соединяйтесь». В пределе, в результате мировой революции, должно сложиться всемирное коммунистическое сообщество.

Коммунисты уверены, что сознательных сторонников коммунистической системы в эксплуататорских обществах немного. Это — идейные коммунисты, члены коммунистического интернационала. Захватив власть, они должны перевоспитывать общество, показывать людям преимущества коммунистического мировоззрения и мироустройства. Тех, кто не желает перевоспитываться (в теории это представители эксплуататорских, частнособственнических групп), следует изолировать и заставить служить коммуне силой (трудовые лагеря) или уничтожить (красный террор). «Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи» — утверждает в 1920 году виднейший теоретик коммунизма Н. И. Бухарин.

Поскольку коммунисты считают, что человечество живет по некоторым объективным законам, которые ими познаны, добровольное следование этим законам и объявляется свободой — «свобода есть осознанная необходимость». Любое сомнение в правильности учения объявляется «несознательностью». Тех, кто противится этим законам, история уничтожает. Там где коммунисты пришли к власти, функцию уничтожения противящихся законам истории выполняют они сами. Поэтому, насилие и, одновременно, убежденность в монопольном обладании истиной — характерны для коммунистической практики.

Религия, поскольку она ставит человеку иные высшие цели (личное совершенствование, спасение), рассматривается сторонниками коммунистического учения как вредное явление, отвлекающее эксплуатируемых от борьбы за свои права. Поэтому она якобы объективно служит эксплуататорам как средство одурачивания масс — как «опиум народа». Помимо этого, религиозное воззрение якобы и по существу неверно так как, в соответствии с наивно атеистическими взглядами середины XIX века, приверженцы «научного коммунизма» объявляют — «наука доказала, что Бога нет», а духовный мир есть лишь искаженное отражение мира материального. Вместе с религией коммунисты отрицают и такие духовные реалии как совесть, нравственность, право и правду. Все они, с точки зрения коммунистов, имеют исключительно классовый характер. «Коммунизм отменяет вечные истины, он отменяет религию и нравственность, вместо того, чтобы обновлять их… Коммунистическая революция самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого» (Коммунистический манифест).

То, что служит интересам построения коммунистического общества — для коммунистов всегда нравственно и правомерно. «Законы, мораль, религия — всё это… не более как буржуазные предрассудки… У пролетариев нет ничего своего, что надо было бы им охранять, они должны разрушить всё, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность» («Манифест коммунистической партии»). Поэтому борьба с религией является для коммунистов обязательной и важнейшей составляющей их политической практики и имеет целью полное уничтожение религии, которое они именуют «отмиранием».

Отрицая ценность каких либо духовных реалий, коммунисты отрицают как самоценные и любые неэкономические, неклассовые общности — родовые, конфессиональные, национальные, цивилизационные. Право наследования собственности Маркс и Энгельс предлагали отменить в первую очередь так как наследственное имущество, являясь как бы материальным «телом» рода, поддерживает родовое единство.

Не ограничиваясь религией, отечеством и родом, коммунисты отвергают и семью. «У пролетария нет собственности; его отношения к жене и детям не имеет более ничего общего с буржуазными семейными отношениями, современный промышленный труд, современное иго капитала… стерли с него всякий национальный характер» — подчеркивается в «Коммунистическом манифесте». Как и религия, семья вызывает особую ненависть основоположников научного коммунизма: «Уничтожение семьи!.. Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают отвращение… Общность жён!.. Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунисты хотят ввести вместо лицемерно прикрытой общности жен официальную, открытую» (Коммунистический манифест).

Коммунистическая практика предполагает, что освободившиеся пролетарии обязаны осуществить свой «интернационалистский долг» и освободить пролетариев, еще томящихся под властью капитала. Отсюда — идея перманентной революции вплоть до установления коммунистического господства «в мировом масштабе». «Коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя» — утверждается в «Коммунистическом манифесте».

Поскольку «научный коммунизм» объявляет себя высшим и совершеннейшим из возможных научных представлений человечества, то общество, живущее под властью коммунистов, должно быть самым богатым и наиболее процветающим. Если этого не происходит, то, коммунисты делают вывод, что силы эксплуататорских классов, как собственные (внутренняя контрреволюция), так и из стран, еще «томящихся под властью капиталистов» (мировая контрреволюция) сознательно мешают развитию коммунистического общества, совершают диверсии, подрывные действия. Выявление этих сил и борьба с ними, равно как и перевоспитание и уничтожение «несознательных» — задача государства диктатуры пролетариата, которое сохраняется до тех пор пока надо будет бороться с такими подрывными действиями и пережитками сознания.

После захвата власти большевиками в 1917 г. в России, коммунистическая теория превратилась в практику и служила идейной основой тоталитарного режима и преступного сообщества, именовавшегося партией коммунистов (ВКП(б), КПСС). Попытка воплощения коммунистической идеологии привела к агрессивным войнам, захватам все новых и новых государств, к неслыханным насилиям над их гражданами, к гибели десятков миллионов людей, изъятию и уничтожению собственности, к жесточайшей борьбе с религией и со всеми формами «непролетарской» культуры. При этом сами коммунисты и, особенно, их главари активно использовали награбленное имущество и принудительный труд населения себе во благо и для утверждения своей власти.

Коммунистическое учение, воплощенное в России и иных странах (Китай, северная часть Кореи, Вьетнам, Камбоджа, Монголия, страны Восточной и Юго-Восточной Европы, Куба, Афганистан) навсегда связано с теми преступлениями, которые были совершены с опорой на него, и для которых это учение служило обоснованием и исходным импульсом. Из общественно-политического учения, которому место в истории идей (на подобие Государства Платона или Утопии Томаса Мора), коммунизм превратился в идеологию человеконенавистнических репрессивных тоталитарных режимов. До последних дней коммунистической государственности в России, то есть до 1991 г., «научный коммунизм» оставался её непререкаемой основой. И сейчас по всему миру партии и режимы, именующие себя коммунистическими, продолжают исповедовать учение Маркса, Энгельса и Ленина, и потому являются последовательными врагами национальной культуры, исторической традиции, установленного правопорядка, родовых и семейных устоев, достоинства и свободы человеческой личности, алкания Правды, веры в Бога и любви к Отечеству. Природа коммунизма изначально была и остается насильственно агрессивной, методы распространения — бесчеловечными и террористическими.

В России, стране глубоко пострадавшей от воплощенного в жизнь коммунистического учения и заставившей страдать от него иные народы не место топонимам содержащим слова «коммунизм», «коммунистический», «коммуна» и производные от них, а также слово «марксизм» и производные от него. Между тем, топонимы, несущие эти имена, многочисленны в РФ и странах ближнего зарубежья. Одна из высочайших гор мира носит название «пик Коммунизма» (Таджикистан, Памир). «Коммунистические» улицы, переулки, площади и даже тупики имеются во многих городах и поселках. Так, в Москве имеются Большая и Малая Коммунистические улицы близ Андроникова монастыря в Таганской управе (бывшие Большая и Малая Алексеевские) и, соединяющий их, Коммунистический переулок. В этой же управе Москвы есть и Марксистская улица и Марксистский переулок (бывшая Пустая улица и Семеновский переулок) и станция метро «Марксистская» под ними. Коммунистическая улица есть даже в новом районе Южное Бутово, по соседству с Бутовским полигоном, где в 1937–1940 гг. коммунисты убили около 40 тыс. человек.

Маяковский

Владимир Владимирович Маяковский (1893–1930), в отличие от Демьяна Бедного, действительно был наделен большим поэтическим даром. Но талант Пастернака или Ахматовой ничуть не меньше, однако в советской топонимике был увековечен именно Маяковский. Причина тому — отнюдь не мастерство стихосложения, а содержание его творчества.

Историческая, тысячелетняя Россия вызывала у Маяковского только отталкивание: «Я не твой, снеговая уродина» («России», 1916). Неудивительно, что после некоторых колебаний, он отказался защищать родину во время войны с Германией. «Идти на фронт не хочу. Притворился чертежником» (автобиография «Я сам», 1922–1928). Обеспечив свою безопасность (работа чертежника давала «бронь»), поэт гневно обличал «буржуазных обывателей»: «Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?!» («Вам!», 1915).

Маяковский с восторгом приветствовал разрушение исторической России и расправу с ее многовековой государственной символикой: «Смерть двуглавому! Шеищи глав рубите наотмашь! Чтоб больше не ожил» («Революция», 1917). Сразу после захвата власти большевиками он отдал им свой талант: «Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось» («Я сам»). Патриотизм Маяковского («я землю эту люблю», «пою мое отечество» и т. д.) распространяется только на коммунистическое государство. Его «отечество» — это «страна-подросток» (поэма «Хорошо», 1927), которая возникла в 1917 г. и не имеет связи с исторической Россией.

Людей, которые пытаются сохранить хоть какую-то память о дореволюционной жизни — «то царев горшок берегут, то обломанный шкаф с инкрустациями», — Маяковский именует «слизью» («За что боролись?», 1927). Поэт утешает «братишек», удрученных существованием такой «слизи»: «Вы — владыки их душ и тела, с вашей воли встречают восход. Это — очень плевое дело… эту мелочь списать в расход» («списать в расход» — в то время означало «расстрелять»). Революция, по словам Маяковского, терпит «эту мелочь», «рядясь в любезность наносную», пока они «строят нам дома и клозеты и бойцов обучают торгу» (там же).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.