«Сшитое дело»

«Сшитое дело»

Так получилось, что в начале семидесятых годов поле для будущей нелегальной деятельности производителей «левого» товара уже не только было вспахано и засеяно, но и ждало появления людей, способных собрать обильный урожай. Стоит ли удивляться, что эти люди не замедлили появиться?

Это были люди совершенно новой, диковинной формации. Подвид, неизвестный доселе в природе. Не коммерсанты в привычной дореволюционной российской ипостаси, не дельцы американского склада (хотя некоторым и очень хотелось на них походить), не экономисты по образованию и не руководители по сути. Доминировало в них (а с некоторыми из них я был знаком лично и прекрасно помню сложившееся впечатление) даже не инакомыслие, а инакодействие. Их менталитет был (как силовые поля) закручен в противоположном от «совкового» направлении. В значительной степени цеховики семидесятых – восьмидесятых отличались и от своих предшественников. Тех самых «лавочников», как их тогда презрительно называли в прессе, которых так безжалостно уничтожали в начале шестидесятых годов. Основное отличие заключалось в том, что люди, осужденные до начала семидесятых годов за расхищение социалистической собственности, на самом деле к этой собственности имели весьма далекое отношение. Основа их преступления против государства заключалась совсем в другом. Вот самый яркий пример, я прекрасно помню наше с отцом обсуждение так называемого «дела львовских трикотажников».

Дело львовских трикотажников

Дело было крупное и для большинства подпольных производителей окончившееся худшим исходом, но, однако же, огласку оно получило весьма ограниченную – так, несколько проходных заметок в газетах далеко не на первых и даже не на вторых полосах. Поэтому, мне кажется, уместно будет сейчас хотя бы поверхностно вспомнить, что же за печальная история произошла в Львовской области в начале шестидесятых.

Совершенно официальным образом на Львовщине существовала артель под красноречивым названием «Трудовик». В состав артели входило около девятнадцати человек – довольно большой по тем временам коллектив. К этому моменту в стране уже практически не оставалось трудовых артелей: их создание подпадало под категорию идеологически вредных явлений, но в данном конкретном случае, очевидно, сыграло свою роль территориальное расположение. Украина в те времена считалась глухой провинцией, а, как известно, в глубинке всегда можно позволить себе больше вольностей с законом. Работает принцип удаления от бдящего начальственного ока.

На протяжении нескольких лет своего существования трудовой коллектив артели занимался ни больше ни меньше как обыкновенным зарабатыванием денег. Да к тому же очень обыкновенным по современным меркам способом – пошивом одежды для населения и изготовлением галантереи. По большому счету производство одежды и аксессуаров трудовой артелью даже нельзя было назвать подпольным. Некоторые вещи шились вполне легально. Скрывали от государства артельщики лишь объемы своего успешного производства. Судя по всему, дело очень быстро стало не просто рентабельным, а очень выгодным и прибыльным, а посему артельщики слишком увлеклись. Увлеклись до такой степени, что позабыли, в какой стране расположены их пошивочные цеха.

В 1961 году вся группа из девятнадцати человек была арестована. И хотя инкриминировали им статьи, связанные с хищением, в реальности же дело обстояло не совсем так. Просто для успешной предпринимательской деятельности в СССР не только не существовало правовой базы, но и сама возможность обогащения частным образом в корне противоречила социалистической экономике. А как вы понимаете, подрыв устоев – это серьезно. Тут вам не частная ошибка, частной личности. Дело пахнет идеологией и диверсией. Так что если оценивать ситуацию по факту, то львовские артельщики поплатились за увеличение объемов производства. Как знать: если бы они шили три платья в месяц и две скатерти в неделю, дело могло закончиться совсем по-другому. Например, их лавочку в один прекрасный день прикрыли бы тихо и без лишней огласки.

На суде артельщиков обвинили в хищении государственных средств на сумму почти в два миллиона рублей. В результате таких «особо крупных размеров» почти половина состава артели (а именно восемь человек) угодила под расстрельную статью.

Рассказывая мне эту печальную историю, отец выражал удивление не столько по поводу идиотизма ситуации, который бросался в глаза. Ведь такую серьезную меру пресечения назначили людям, которые изготавливали продукцию в официально зарегистрированной артели, то есть их деятельность, в принципе, была санкционирована тем самым государством, которое впоследствии и вынесло приговор. Искреннее удивление вызывал тот факт, что сырье, из которого и шились, собственно, плащи и костюмы, артельщики преспокойно закупали на складе.

Помню, отец тогда сказал, что такое положение вещей было возможно только до той поры, пока государство, спохватившись, не запретило окончательно любые виды частного предпринимательства. История львовской артели и ей подобные случаи гораздо меньшего масштаба, утверждал отец, как это ни странно звучит, были спровоцированы остаточными явлениями НЭПа. Именно со времен введения политики НЭПа в законодательной базе СССР остались неликвидированные лазейки, которые позволяли заниматься частным производством. Обогащение же артелей, так возмутившее правоохранительные органы, было возможно за счет того, что конкретные рамки этого производства не были оговорены. Но не только правовая основа была причиной того, что по всей стране после войны функционировали небольшие (по крайней мере с виду) частные лавочки. Люди, создававшие артели и работавшие в них, никаких материальных ценностей у государства, по сути, не воровали. Помимо вредоносной идеологии их вина заключалась в том, что они скрывали реальные объемы своего производства. А в остальном они вполне легально закупали сырье и выплачивали зарплату своим работникам. Правда, и в наши, совершенно лояльные к частному предпринимательству времена дельцы тех времен получили бы от законников под первое число – за невыплату налогов на прибыль. Однако не высшую меру, что отчасти утешает. Похоже, что и до нашей страны докатились отголоски цивилизации.

Психология тех людей и методы работы значительно отличались от психологии и методов цеховиков более поздней поры. Скорее они действительно были в чем-то «лавочники», остатки породы классических предпринимателей, частично приобретших опыт производства и торговли еще в дореволюционные времена. Занимаясь тем, чем они занимались, эти смельчаки, конечно же, понимали, что балансируют на тонкой грани законности, однако же в официальную оппозицию Уголовному кодексу они себя не ставили. В отличие от цеховиков, которые пришли им на смену в период «застоя».

Вот эти люди с самого начала своей деятельности понимали, на что идут. Прекрасно отдавая себе отчет, что в случае неудачи или ошибки путь у них только один – на скамью подсудимых. И судьям, выносящим приговор, по большому счету будет наплевать, сколько и какого именно товара произвел цеховик, – объемы производства здесь никакой роли не играли. Ведь и сырье было приобретено путем хищения госсобственности, да и разрешительной базы для частного производства в тот момент в СССР уже не существовало. Однако ни одного цеховика осознание криминогенности действий не останавливало.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.