Глава 5. «Маяки» и Метро-2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 5.

«Маяки» и Метро-2

Документальные фильмы, в которых сняты важные государственные объекты, на самом деле и в первую очередь являются дезинформацией. Посудите сами, ну кто позволит показывать оборонно-стратегический комплекс, служащий для защиты секретного производства? Или, к примеру, пульт управления сверхзвуковым МИГом? Собственно, в те годы, когда лишь фашистская экспансия замедлила рост конфронтации между Западом и СССР, приемы были прежними, и поэтому съемочную группу хоть и допускали до съемок, но все показываемое являлось лишь «куклой». И вот Поуль, который оказался очень пронырливым журналистом, добрался до сестры одного из инженеров, задействованных в разработке подземного бункера.

На столе передо мной лежали карточки с надписями: Метро-2, Маяк, Ксения, Чернобыль, Олег Константинович, правительственный бункер. Между этими карточками не хватало нескольких связующих звеньев, а именно тех, которые смогли бы мне объяснить, в чем смысл так называемых маяков, и главное – кто их расставил. Кроме того, оставался вопрос, почему Ксения, которая всего лишь обнаружила оружейный плутоний, пропала на несколько лет и объявилась в какой-то клинике, которую мне еще только предстояло посетить.

Версия профессора Мальцева представлялась весомой, но малоперспективной, то есть я готов был принять на вооружение идею о заговоре, но вот кто же стоял за ним, этого я пока себе отчетливо представить не мог. С одной стороны, напрашивается вывод, что военные имеют непосредственное отношение к установлению «маяков», поскольку при строительстве Метро-2 были задействованы в том числе и военные инженеры.

Еще более очевидной может быть версия о том, что «маяки» имеют непосредственное отношение к Комитету Государственной Безопасности, поскольку именно Комитет курировал всю систему безопасности, связанную с работой по Метро-2. НКВД расправлялся с теми, кто переставал представлять ценность для разработки проекта, и, естественно, это было связано с повышенной секретностью объекта. Правда, имелось одно небольшое «но»: комитетчики больше были связаны с правительственным бункером, и судьба Иосифа Виссарионовича Джугашвили их волновала сильнее, нежели сомнительное появление «маяков». А вот большим «но» был тот факт, что ни один из строителей и разработчиков проекта не пострадал от лучевой болезни в те годы. НКВД, конечно, избавлялась от задействованных на стройке людей, но это было связано лишь с тем, что объект был секретным и любой мог при случае вспомнить о его месторасположении. Что же выходит? А выходит, что если кто и мог установить «маяки», так это те, кто имел доступ к бункеру и Метро-2 непосредственно в наше время.

Оружейный плутоний не представлял угрозы для жизни и здоровья тех, кто с ним сталкивался, но вопрос заключался в следующем: а почему же все-таки находка вынудила Ксению поспешно уехать из страны? Если отнестись к версии профессора Мальцева с должным вниманием, то нельзя не отметить в ней одно существенное достоинство: Олег Константинович ни разу не назвал вещи своими именами, и, рассуждая о внеземных цивилизациях, он ни разу не сказал, что «маяки» – это дело рук тех, кто подает сигналы кому-то в космическом пространстве. Кто именно подает подобные сигналы, профессор мудро умолчал, подозреваю, сам он тоже довольствовался отрывочными данными, а как всякий физик, в большей степени оставался реалистом, чем уфологом.

Получается, что в итоге мы пришли к тому, с чего начали, а именно: кому нужно было оставлять «маяк» на подземной карте, обозначающей важнейшие объекты города Москвы? Как-то версия с инопланетянами или недовымершими древними цивилизациями доверия не внушает, несмотря на массовый интерес к этим таинственным темам. Я более склонен верить в существование особого отдела КГБ, действующего до сих пор. Иначе окажется, что наша Госбезопасность давно и планомерно снюхалась с марсианами или привечает гиперборейцев. Слишком смешно, чтобы быть правдой.

В 1943 году на закрытом заседании правительства руководство страны выслушало доклад ведущих физиков-атомщиков. Почти сразу же после заседания Сталин отправился в Тегеран на встречу с Рузвельтом и Черчиллем, и именно там произошел перелом в восприятии усилий СССР по разработке ядерного оружия. Впервые мир понял, что Советский Союз уже стал ядерной державой, опередив Соединенные Штаты Америки.

Если предположить, что с 1943 года интерес к СССР возрастает, поскольку страна действительно вошла в новую эпоху развития, то можно вспомнить и разгоревшийся в тот же год небольшой дипломатический скандал, в результате которого из страны был выдворен британский журналист Ральф Поуль, работавший над фильмом о военных буднях советского народа.

Для того чтобы поговорить о выдворении господина Поуля, я встретился с генерал-майором Сергеевым Леонидом Ильичом, который в семидесятых годах работал в архивах КГБ и искал материал для исследования, посвященного Второй мировой войне.

К Сергееву пришлось ехать в Пушкин, там меня проводили к нему в кабинет, а после сухого рукопожатия мне было позволено сесть в кресло и достать блокнот. Не удержусь от лирического отступления: манера вести себя «по-военному» – на самом деле не выдумка и не фантазия романтических умов. Когда встречаешься с военным, ни одна встреча не обходится без того, чтобы тебе не приказали сесть или не выдали высочайшее разрешение воспользоваться диктофоном. При этом у меня действительно много знакомых и хороших товарищей среди военных, я сам служил и знаю, это по большей части веселые, приветливые и остроумные люди. Но как только заходит речь о какой-то официальной встрече или интервью, тут же сразу бросается в глаза намеренно официальная речь, косноязычие и порой досадная неспособность выразить мысль без использования специфических выражений. Отсюда, конечно, и все эти анекдоты про военных, когда вспоминается шуточка: «Рядовой Петров, стой там, иди сюда!»

Но вернемся к нашему разговору о предполагаемом британском шпионе. Выяснилось, что в 1941 году одна из независимых телекомпаний Великобритании стала снимать фильмы о Второй мировой войне. Это были патриотические кинохроники, где героизм сопротивляющихся фашизму людей представляли очень патриотично и эффектно. Для достижения лучшего результата была создана специальная сценарная группа, которая из огромного количества отснятого материала создавала основу для написания сценария, после чего шла работа над фильмом. Поуль работал в Москве в составе съемочной группы, и по личному разрешению Сталина ему было дозволено посещать ряд объектов, которые могли бы иметь стратегическое значение, но не имели такового. Такие объекты послужили, по сути, лишь завуалированной декорацией для тех, кто мог бы использовать подобные хроники в качестве наглядного пособия для изучения государственной безопасности. В действительности подобные приемы используются постоянно.

Документальные фильмы, в которых сняты важные государственные объекты, на самом деле и в первую очередь являются дезинформацией. Посудите сами, ну кто позволит показывать оборонно-стратегический комплекс, служащий для защиты секретного производства? Или, к примеру, пульт управления сверхзвуковым МИГом? Собственно, в те годы, когда лишь фашистская экспансия замедлила рост конфронтации между Западом и СССР, приемы были прежними, и поэтому съемочную группу хоть и допускали до съемок, но все показываемое являлось лишь «куклой».

И вот Поуль, который оказался очень пронырливым журналистом, добрался до сестры одного из инженеров, задействованных в разработке подземного бункера. Тут остается загадкой, то ли семья инженера не пострадала по ошибке, то ли были еще тому причины, но факт остается фактом – после его смерти осталась сестра, которая, оказывается, знала какие-то отрывочные сведения о том секретном объекте, где работал ее погибший в автомобильной катастрофе брат. Ральф Поуль поговорил с женщиной, после чего стал требовать у властей, чтобы его допустили к изучению подземных коммуникаций, иначе он пошлет ноту протеста в ограничении свободы слова в социалистической стране. Журналист был неглуп и поэтому сразу замахнулся на престиж СССР, который и в годы Второй мировой тщательно поддерживался и сохранялся. Противостояние витало в воздухе, но оно оказалось вполне реальным, что бы ни говорили союзники. Возможно, в другой стране Поуля просто бы убили, дабы не болтал о том, о чем не должен даже знать, но в нашей стране с ним поступили проще. Англичанина тут же вызвали на допрос в НКВД.

Что такое допрос в НКВД, ныне все знают благодаря фильмам и публикациям в прессе. Так что, находясь там (об этом можно судить по сохранившимся частично протоколам, которые и было позволено изучить генералу Сергееву), журналист признал, что осуществлял шпионскую деятельность для Великобритании. На основании этого Поуля выдворили из страны, не вдаваясь в подробности, причем правительство СССР выразило протест Англии, а это, собственно, и позволило тамошним аналитикам предположить: Советскому Союзу действительно есть что скрывать, и скорее всего – это ядерное оружие. То было лишь предположение, основанное на домыслах. Но поскольку после окончания Второй мировой войны именно с подачи Уинстона Черчилля был поставлен железный занавес против коммунистической угрозы, то нет ничего удивительного, что британский премьер всеми силами способствовал укреплению веры в неблагонадежность Советского Союза.

Этот скандал не представлял бы собой ничего интересного ни для истории, ни для Ксении, если бы Поуль спокойно добрался до своей родины. Но, по некоторым сведениям, самолет, на котором возвращалась съемочная группа, бесследно исчез с экрана радаров. Можно было бы предположить, что британца сбили, но ведь его самолет летел в сопровождении советских бомбардировщиков, которые так и не вступали в бой во время полета. Летчики рассказывали, что самолет со съемочной группой лишь на долю секунды скрылся из виду, когда они попали в зону облачности, но после того как ее миновали, самолет пропал, и больше его никто не видел. О таком феномене когда-то писал летчик-истребитель генерал-полковник авиации Соболев, и речь шла о том, что самолет мог попасть в воздушную воронку и рухнуть на землю, что практически невозможно зафиксировать на радарах. Вероятно, речь шла и о воронке, а может и о том, что кому-то очень не хотелось выпускать Поуля из СССР после разговора в НКВД.

Попрощавшись с генерал-майором, я отправился побродить по Невскому проспекту, чтобы спокойно поразмышлять о том, что же помешало англичанину добраться до туманного Альбиона. Ведь если предположить, что речь шла о достаточно безобидной просьбе разобраться в системе подземных коммуникаций (куда, естественно, никто и никогда не пустил бы журналиста), то стоило ли избавляться от Поуля? Его выдворение из страны и так создало достаточный прецедент, которого хватило, чтобы продемонстрировать свое отношение к политике Британии в целом. В некотором роде это был подзатыльник, который СССР отвесил союзнику, но все выглядело дипломатично и вежливо. Подобными «подзатыльниками» время от времени обмениваются страны, чтобы напомнить о своих правах и возможностях.

Так что же это означает? А именно то, что существует некая четвертая сторона, которая заинтересована в том, что происходит, в частности, в нашей стране? Кто-то полюбил совать нос в чужие дела или кому-то позволено это делать? Или же все-таки мы имеем дело с суперсекретным отделом КГБ, что вернее всего?

Военные. Органы государственной безопасности. Правительство. Кто вызывает большее беспокойство в последнее время своим вмешательством во внутренние дела разных стран? Готовый ответ, который может дать даже ребенок, – это террористы.

Это версия, действительно заслуживающая пристального изучения, правда, есть очередное «но». Ни для кого не секрет, что террористические группировки – это военные организации, финансирующиеся, подчас, правительствами отдельно взятых стран, чья деятельность направлена на саботирование не только режимов, но и зачастую единичных проектов, неугодных кому-либо из участников проекта или третьему лицу. Наивно полагать, будто многомиллионные операции, которые проводятся террористами в разных странах и на разных континентах, – часть спонтанной программы по уничтожению неверных. За любой милитаристской группой стоят огромные деньги – финансирование их не под силу частному капиталу, чаще всего оно исходит из бюджетов очень развитых стран.

Если только вспомнить детективную истину: «Ищи, кому преступление выгодно, – и ты легко распутаешь клубок загадок», – можно провести параллели с известными фактами. Например, вопрос, на который легко дать ответ: что интересует Соединенные Штаты Америки в Ираке? Вы без труда дадите правильный ответ: нефть.

И второй вопрос: а когда Соединенные Штаты Америки, наконец, вторглись в Ирак? Правильный ответ: после событий 11 сентября 2001 года, когда с лица земли были стерты в Нью-Йорке башни-близнецы. Найдутся тысячи людей, возмущенных подобным заявлением, и они будут правы, но только не все политологи согласны с ними. В 2002 году на страницах авторитетного американского еженедельника независимая политологическая группа опубликовала результаты своего исследования, и оказалось, происшествие запланированным называют 76% опрошенных, и они же связывают ввод американского контингента в Ирак с тем, что Джордж Буш получил карт-бланш, чтобы сделать это на законных основаниях. При этом 56% опрошенных считают: правительство находилось в курсе готовящегося террористического акта, но умышленно не предотвратило его, чтобы иметь основания для развязывания войны против Ирака.

В те годы трудно было проанализировать трагедию 11 сентября, а сейчас по прошествии времени подобные бесчеловечные акции научились укладывать в мозаику исследований и скупые цифры графиков. Я был в Соединенных Штатах в 2005 году и беседовал с видным политологом Джефом Рейдли. Именно он стал инициатором создания группы, которая и проводила опрос среди респондентов.

Кстати, Рейдли считает, что именно после этого выступления на страницах печати у него возросло количество штрафов за дорожные правонарушения. Мы сидели у него дома, в Чикаго, и Рейдли, смеясь, рассказывал о своем стойком ощущении, что его фото есть у каждого полицейского на дороге:

– Знаешь, Дэн, когда меня останавливает патрульный-женщина, то мне всегда хочется спросить, а не подозревают ли ее в том, что я ее любовник, – ну нельзя же постоянно смотреть на мою фотографию?

– Считаешь, козни? – интересуюсь я.

Пожатие плечами:

– Я не знаю. Может быть, их смущает моя внешность.

Джеф по национальности грек и имеет весьма колоритную внешность: жгуче-черные волосы, черные глаза и густая растительность на щеках.

Безопасность общества превыше всего: полицейские тогда хватали любого подозрительного, – но от трагедии до наказания виновных слишком большое расстояние. В Хитроу, после нескольких взрывов на улицах Лондона и в аэропорту, запретили брать в салон самолета все, кроме документов. В Москве мэр города Юрий Лужков после трагедии с мюзиклом «Норд-Ост» на законных основаниях начал кампанию по выселению из города всех лиц кавказской национальности. Соединенные Штаты начали войну за «независимость» в Ираке.

– Ты ведь понимаешь, Дэн, – говорил мне Рейдли, когда мы затрагивали подобные темы, – правительство не та структура, чтобы выглядеть беспомощной и позволить себе не доглядеть какой-то из собственных объектов. Но политика – грязное дело, и меня не удивило, когда я узнал, что ЦРУ знало о готовящемся теракте. Но оно ничего не предприняло, чтобы отвести угрозу.

– Почему, как ты думаешь?

Он шумно вздохнул:

– Потому что война в Ираке не выглядит неподготовленной акцией.

И я понял, нет смысла искать темную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Я имею в виду, пытаться обозначить вину правительства в чем-либо совершенно нереально. И политологи могут говорить все, что угодно, убеждать в любых фактах, приводить примеры, но в случае как с Ксений Стриж – если пример будет слишком опасен для разоблачения системы, то человек тут же пропадет в ее недрах.

Итак, мы имеем постоянную манипуляцию на уровне государственной власти, причем манипуляцию, которую очень легко скрыть благодаря тому, что власть умело использует свои собственные, подготовленные и продуманные ошибки, чтобы в дальнейшем добиться определенного результата. Это может быть военная агрессия, замаскированная под борьбу за демократию. Это может быть вопрос внутриполитический, когда умело разжигается конфликт на межнациональном уровне, к примеру. Это может быть профессионально сфабрикованное обвинение, когда неугодный просто отправится в места не столь отдаленные. Или убийство, которое будет выгодно. К примеру, дело Михаила Ходорковского. Или убийство Павла Литвиненко. Исчезновение какой-то девушки по имени Ксения не может даже близко соперничать со значительностью этих событий, но не забываем, что Ксения могла бродить и бродила по подземным коммуникациям до тех пор, пока неосторожно не зашла на тот же участок, который, скорее всего, и стал причиной гибели Марка Аврелия. Кстати, я встретился в итоге со следователем, который вел дело этого диггера, и мне нехотя (а больше – под давлением начальства) были пересказаны обстоятельства дела и дана выписка из протокола:

18 июля в Грибовом переулке машиной синего цвета (предположительно марки седан) сбит мужчина. Водитель с места происшествия скрылся. Мужчина был доставлен в больницу, где, не приходя в сознание, скончался от кровоизлияния в мозг.

Пересказ тоже не дал ничего интересного или нужного. Но бывают истории, которые выдумываются из головы, а бывают те, что резолюцией присылают вышестоящие органы власти. Такой резолюцией со мной и поделился следователь Корольчук Георгий Алексеевич, капитан милиции. Причем меня так и подмывало спросить, а не учил ли он наизусть запятые из протокола, но делать этого я не стал, ведь, как водится, лишняя ирония в отделении милиции может привести только к усугублению меры ответственности за нее. Поэтому я просто поблагодарил за потраченное время и ушел. Ушел к тем, кто говорит мне пусть наполовину, но правду.

Евгений Михайлович явно обрадовался моему приходу:

– Светлана придет минут через пятнадцать, а пока послушай, что я узнал. – Странник торжественно надел очки и, дождавшись, когда я сяду, взял свой видавший виды блокнот, достал заложенное между страницами письмо и прочел мне:

В прошлом году мэр города Москвы Юрий Лужков запретил несанкционированное посещение подземных коммуникаций, мой дорогой. Как ты думаешь, почему? Ради безопасности и участившихся несчастных случаев? Подумай, мой дорогой, ради чьей безопасности и кто планомерно стал провоцировать несчастные случаи после одного такого симпатичного события? Ты видел фото в одном авторитетном американском издании ЦРУ, дорогой? А я видел, и, ты знаешь, там очень красивыми и, я бы даже сказал, ровными кружочками обведены самые «уязвимые» зоны нашей любимой подземки. И это, дорогой, не просто вентиляторы, а вентиляционные шахты, большая часть из которых была построена как муляж. Куколка. Обманка. И я бы понимал, если бы американские друзья случайно поняли, что это муляж, но все дело в том, дорогой ты мой, о том, что это муляжи, знают только три человека. Плюс грешным делом мы с тобой, но, поскольку знаю, ты не будешь обсуждать это ни с кем, я могу тебе просто рассказать об этом, чтобы ты был поосторожнее, когда ныряешь в шахту. Теперь там можно сломать шею. Совсем забыл, ты спрашивал, куда я собираюсь весной. Думаю, в Китай. Только там готовят настоящую рисовую лапшу с бычьими хвостами. До связи, дорогой. Амир.

Странник бросил на меня внимательный взгляд из-под половинок-очков.

– Не находишь, что письмо интересное?

– В чем-то да, только я не совсем понимаю, о чем идет речь.

– А о том, дорогой, – воспользовался Евгений Михайлович обращением своего друга Амира, – что можно теперь точно сказать, что «маяки» расставили под землей не инопланетяне.

– А кто?

– Родной КГБ, ныне ФСБ. Это они мутят воду, заметая следы. Тебя удивляет, что наше государство осталось таким же тоталитарным, как и при советской власти? Что-что, а Госбезопасность никто не разваливал. Их можно ненавидеть, но без них невозможно существование такой огромной страны. В их руках уйма секретных разработок, они чувствуют себя порою сверхлюдьми, потому что это они сочиняют правила и законы для нас, для черни. Они между добром и злом, понимают свою безнаказанность, но без нужды, четко оговоренной в уставе, ее в ход не пускают. Не знаю, как там насчет благородства, но вкус власти над умами они почувствовали однозначно, и это дает о себе знать. Правда, сейчас речь не о том.

Как всякая структура, ведающая безопасностью, эта мощная организация поделена на множество отделов. Некоторые соприкасаются с обычными людьми, некоторые сокрыты за семью печатями. В ее ведомстве и секретные разработки оружия, и методы психологического воздействия.

Во всей мишуре, которой пестрят СМИ, содержится доля правды, хоть и очень сильно приукрашенной. Это они отводят глаза, ведают дезинформацией, заметают следы. Там работают знатные шутники, скажу я тебе, им доставляет огромное удовольствие выдумывать гигантские обманки, уводящие любопытных по ложному следу. Как и распускать о самих себе фантастические слухи. Правда, они бесчеловечны. И стоит лишь кому-то приоткрыть завесу тайны, как любознательному остается лишь считать дни до своей смерти. С другой стороны, они мыслят иными категориями, отдельно взятый человек с его чувствами и страстями их не волнует. Они блюдут свое дело, и потому каждый дотронувшийся до святая святых должен унести это знание в могилу. Обвинять же их можно не более чем руководство генштаба, отправляющего в бой батальон с осознанием, что больше половины бойцов полягут под вражеским огнем.

– А кто такой Амир, Евгений Михайлович? – спросил я, переводя тему разговора.

– Хороший человек, Даниил, мы с ним делали несколько ходок, – отозвался Странник, убирая письмо в записную книжку, – потом он пропал из виду, а после лишь бывал наездами. Перебрался в Израиль и сменил имя на Амира. А сам он из Екатеринбурга родом и очень долго жил в Москве.

– Это такой ответ, если бы я спросил: кто такой президент, и вы бы мне ответили на это: «Глава государства», – я рассмеялся.

– Даниил, – тонкая улыбка Странника внезапно надела на его лицо будто венецианскую маску, которые носили наемники-убийцы, – нет на свете возможности узнать все.

– Я не очень и настаивал, – буркнул я.

– Я заметил, – смеется, – все равно не отвечу на твои вопросы, поскольку ответов я не знаю.

– Маскировка? – пошутил я.

– В какой-то мере, я немного причастен к этой махине, правда, считайте меня местным подметальщиком, не более, – спокойно кивнул Евгений Михайлович.

Меня даже не осенило. Просто я понял, что это так и называется «взгляд изнутри», и Странник, предлагая мне обрывки информации, действительно всего не скажет, потому что не знает. А вот его знание теперь меня совершенно не удивило, даже совсем напротив.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.