Манифест бесправного человека

Манифест бесправного человека

Я почти уверен, что в современном мире, отравленном едким цинизмом и болезненной склонностью человека к баблу, все-таки существует настоящая любовь. Безрассудная, беспредельная, бесцельная и часто, увы, безответная. Например, такая, как моя любовь к российской прогрессивной общественности.

Подобно всякому влюбленному, я не могу не переживать за психосоматическое состояние моей виртуальной пассии. Пассия же в последнее время грустна и тревожна.

Пр. общественность (это я так ее уменьшительно-ласкательно называю) до дрожи переживает по нескольким отчетливым жизненным поводам. И хочет, хоть меня и не очень любит, чтобы я переживал вместе с нею.

Например. Намедни мне было предложено как следует поволноваться и даже несдержанно порыдать на тему «Судьба Совета по правам человека при Президенте РФ». Точнее, он полностью называется «Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека», но так и язык сломать можно, а великий и могучий, правдивый и свободный язык Белковского нам с Вами, дорогой читатель, еще пригодится.

Вы представляете? Из совета только что ушло несколько достойнейших людей, и прежде всего — Игорь Юрьевич Юргенс! Глава Института современного развития (ИНСОРа), бывшего мозгового центра бывшего президента Дмитрия Анатольевича Медведева. Еще немного — и совет лишится кворума, и тогда его безвременно покинет почтенный председатель Михаил Федотов, автор действующего до сих пор Федерального закона «О печати».

В общем, недалек тот темный час, когда кровавый путинский спецназ неотвратимо явится прямо в московское кафе «Жан-Жак», оплот остатков русской демократии. И расстреляет каждого пятого. Что, с моей точки зрения, было бы неплохо, потому что вечером в этом самом «Жан-Жаке» фиг найдешь свободное место, а более дешевого виски в столице РФ не бывает. Разве что где-нибудь в Химкинском лесу, но в моем возрасте лень вштыривает сильнее жажды.

Я почти уже приготовил лошадиную, как врачебная фамилия, дозу соленых слез и проглотил несколько сырых яиц, чтобы мои стенания по части трагической участи Совета по правам человека (СПЧ) хоть немного напоминали крик простреленной навылет волчицы (© И. М. Воробьянинов). Но тут внутри меня что-то неожиданно надломилось.

Я задумался над несколькими вещами.

Первое. А чем, собственно, занимался СПЧ все эти годы? Выражаясь суконно, посконно, домотканно и сермяжно (© О. И. Бендер-бей), в чем состоял (точнее, состоит, поскольку СПЧ еще никто, даже страшный Путин, не разогнал) предмет деятельности данного уважаемого государственно-общественного утверждения?

За исторический период непосильных трудов совет изготовил несколько заключений (в хорошем смысле) о том, какие плохие у нас в России законы и судебные приговоры. Ай, молодца! А то мы с луны свалились и Салтыкова-Щедрина не читали! Лучше бы вручили Президенту РФ (не важно, Путину, Медведеву) собрание сочинений Михаила Евграфовича, и ситуация с правами человека, глядишь, прояснилась бы, как апрельское небо.

Эти заключения Президент РФ неизменно отправлял, слегка поморщившись, прямо в агрегат, именуемый в просторечии шредером (не путать с бывшим канцлером Германии, который друг Путина и может нам всем, если обидится, отомстить нипадеццки). Что, конечно, само по себе было очень прогрессивной технологией: скончавшийся недавно политолог-фантаст (почти как Белковский) Рэй Брэдбери считал, что для уничтожения всевозможных бумаг, связанных или вовсе не связанных с правами человека, надо разогреть атмосферу до 451 градуса по Фаренгейту. Температура, при которой вопреки всесильному Воланду, утверждавшему, что рукописи не горят, все же воспламеняется бумага. А в наше время — все просто. Кинул в изящную машинку — и забыли.

При этом СПЧ неизменно и активно надувал щеки, а его босс Михаил Федотов даже числился помощником Президента РФ. Ну, в общем, серьезные люди, влиятельные без дураков. Вы понимаете.

А теперь я хочу сказать второе. И главное.

Хотя, прежде чем это главное скажу, я обнародую нечто, что среди современной интернет-молодежи называется дисклеймером. А на ВМПСе (т. е. Великом, Могучем, Правдивом и Свободном) может именоваться скорее предупреждением.

В совете, бесспорно, есть умные и порядочные люди. Например, Елена Лукьянова, адвокат вообще и защитник Михаила Ходорковского в частности. Дисклеймер (он же — предупреждение) окончен. Вернемся к делу.

СПЧ в целом и отдельные его члены в последнее время активно защищал всевозможных борцов за народное счастье. Как правило — пэтэушниц из Усть-Урюпинска (Нижнего Мухосранска), подравшихся с ОМОНом или типа того. Почему подравшихся? Да, да, я знаю, из ненависти и отвращения к кровавому режиму. Но если серьезно, то, скорее всего, по двум основополагающим причинам.

У пэтэушниц периодически заканчиваются дешевые наркотики (системы «винт»), и тогда у них предметно сносит башню (думаю, современно мыслящий читатель понимает смысл приведенных мною политологических терминов). Девицы призывного возраста часто страдают нестабильностью гормонального фона, из-за чего их воленс-ноленс тянет учинить с омоновцем что-нибудь глубоко физическое.

Правда, в России есть один человек, на которого СПЧ конкретно забил болт с прибором. По странному стечению обстоятельств, этот человек — один из самых известных публицистов РФ. Как вы уже догадываетесь, речь идет обо мне, Белковском.

К сведению уважаемых правозащитников. За последнее время со мной произошли следующие вещи.

А) Спикер парламента Чечни Дукваха Абдурахманов, за которым стоит могущественный, как Зевс-громовержец, Рамзан Кадыров, официально предложил выслать меня из России. В нарушение Конституции РФ, поскольку гражданина нашей типа страны — а никакого паспорта, кроме российского, у меня нет — принудительно изгнать с канонической РФ-территории, согласно Основному закону, нельзя.

Б) Болезненные активисты из скандально известной Ассоциации православных экспертов (АПЭ), возглавляемой потенциальным насельником больницы имени Алексеева (Кащенко) мирянином Кириллом (Фроловым), публично призвали посадить меня в тюрьму по 282-й статье Уголовного кодекса («экстремизм»). В Интернете активно тиражируется обращение, недвусмысленно озаглавленное «Белковский должен сидеть в тюрьме».

И — вот что странно — отечественная правозащита, в том числе в коллективном лице СПЧ, молчит, как рыба об лед. Никто не возвышает свой глуховатый голос в защиту ветерана протестного движения, автора (как вы могли заметить) читаемой вами нынче колонки.

Я хочу обратиться в Совет по правам человека при Президенте РФ с формальным вопросом: почему вы меня не защищаете? Ведь все поводы налицо.

Предлагаю варианты ответа:

— Белковский — не человек;

— у Белковского нет прав человека, т. к. их отобрали — например, за превышение скорости жизни;

— Белковский не есть региональная пэтэушница, которая только и достойна СПЧ-защиты;

— иное.

А теперь, уважаемые знатоки, внимание, правильный ответ. Вы меня не защищаете, потому что на мне особенно не капитализируешься. Я хоть и добавил за свою жизнь в бороду кровавому режиму пачку седых волос, не произвожу впечатления профессиональной жертвы. А значит, вашей скупой правозащитной слезы я недостоин.

Кроме того, тут имеет место фактор банальной человеческой трусости. Одно дело — напропалую попрекать кровавостью Владимира Путина, который, если посмотреть на него внимательно, кроток и безответен, как бездомный котенок. И совсем другое — полемизировать с уважаемыми чеченскими товарищами. Здесь сразу всплывают в памяти бренды «Анна Политковская», «Наталья Эстемирова» и некоторые другие. А правозащитникам хочется жить на дачах и ездить с мигалками, а не искать себе приключений в кавказских зинданах и свежевспаханных рвах.

В общем, очень жаль, что В. В. Путин не пользуется моими советами. Я бы ему посоветовал: чтобы истерику по поводу того, кто входит в СПЧ, а кто из него выходит (в бизнес), прекратить, совет надо вообще ликвидировать. А функции его передать МВД РФ. В конце концов, «внутренние дела» — это понятие куда более глубокое и емкое, чем просто «полиция».

Можете вывезти меня на окраину Венского леса и избить волшебной флейтой, но я не понимаю, чем парадные придворные правозащитники отличаются от столь жестко мочимого ими режима. По-моему, у них общая кровеносная система. И умрут они, долго и счастливо, в один день.

Надеюсь.

Еще же вы спросите меня, почему вопреки фундаментальной традиции я не упомянул в своей колонке Ксению Собчак, отвечаю: я только что это сделал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.