Их девяносто третий год
Их девяносто третий год
На неделе между 2 и 8 апреля. – Украина на грани раскола и в преддверии шанса. – В России председатель Совета Федерации Миронов предложил региональным собраниям открыто высказаться по поводу продления срока пребывания Путина у власти.
Странные выдались дни: смутная неделя, по-настоящему Страстная. Мир поверил странному слуху и со страхом ждал четверга 6 апреля, когда – ровно в 4 утра – Америка должна была бомбить Иран; на всякий случай нефть дорожала. Российский бомонд обсуждал гражданский порыв председателя Совета Федерации Сергея Миронова: изменить Конституцию, ввести три президентских срока по семь лет. То есть учредить монаршее правление протяженностью двадцать один год. Если кто не помнит, Л. И. Брежнев правил всего лишь восемнадцать, и то устал до потери всяческого сознания. Тем временем наши украинские братья спешно перекрашивали оранжевую революцию в цвета голубого неповиновения; президент Ющенко издал указ о роспуске парламента, Правительство имени Януковича и Рада имени Мороза подчиниться отказались, ведомства раскололись, прокуратура заколебалась, председатель Конституционного суда то ли подал в отставку, то ли слег в больницу, то ли просто ушел в глухую несознанку, поскольку не знает, что делать.
Слава богу, наши политики на этот раз в украинский разлом не полезли; поручений и денег юным друзьям оппозиции не дали и однозначно на чью-либо сторону не встали. Значит, кое-чему выучились на уроках чужой оранжевой революции; осознали глубинный смысл русской народной мудрости: «две собаки дерутся, третья не мешай». Но при этом, сомнений нет, киевские события будут подвергнуты московской обработке, примерно такой же, какой подвергается нечеткий снимок в «фотошопе». И затем предъявлены публике. Как лишнее подтверждение нехитрой мысли: все новейшие революции заканчиваются возвращением в исходную точку, только после потрясений и за счет утраты суверенности. Стоит ли тогда и затеваться?
Готов подбросить сторонникам гипотезы лишний довод в их пользу. Правда, с некоторым последующим отыгрышем позиции.
Итак, первый вопрос. На что была похожа украинская Оранжевая революция 2004-го? Правильно, на русскую августовскую 1991 года. И там и тут уже ничего иного не оставалось, как сбросить прогнивший обессиленный режим и тяжкой ценой растраты прошлого купить билет на уходящий поезд в будущее. И там и тут победившие вожди и поддержавшие их народы уходили от одного владыки мира через другого; новая Россия уходила от советской империи через Америку, а Украина через Европу и Америку уходила от самой России.
Вопрос второй. Сколько времени отделяет драматически-великие августовские события от трагически-неизбежных событий октября 1993-го? Примерно два года и полтора месяца. А сколько времени прошло между инаугурацией Ющенки и его указом о роспуске Рады? Да примерно столько же: два года и три месяца с небольшим.
Делаем разумный вывод. Новейшие революции стадиально обречены на тотальный кризис новой власти. Они упраздняют легитимность прежних правителей, но создать полноценную легитимность новоприбывших – не в состоянии. Через равные промежутки времени ход вещей неумолимо приводит восставшие нации к полномасштабным конституционным кризисам; перекос основного закона – прямое следствие революционной ломки. Причем это ползучий, нарастающий перекос, который рано или поздно ставит элиту перед выбором: или технически нарушить конституцию, или политически сдать позиции. Сдать – тем самым силам (или их прямым наследникам), против которых затевалась революционная буча. Иными словами, перехват чужой легитимности в конце концов оборачивается утратой своей. И дальше – мучительный поиск нового выхода. Через принятие новой конституции, как в России. Или через что-то иное: тут поглядим на Украину. Неизбежно ли при этом кровопускание или все-таки можно без него обойтись, также поймем в ближайшее время; почему-то кажется, что более мягкий климат способствует более мягким нравам, хотя и ведет к повышенной эмоциональной возбудимости.
Но как бы то ни было, вывод напрашивается сам собой: сильные политики приходят к власти после революции или слабые, великие, как Ельцин, или не совсем, не будем показывать пальцем, результат один. Примерно через 800 дней, чуть раньше, чуть позже, обретенные полномочия сами себя исчерпывают; их надо подтверждать силой – или терять навсегда.
А теперь обещанный полуотыгрыш. Лучше бы революций не было. Вообще. Кроме как научно-технических. Освобождение, которое они сулят, а иногда дают, не только оплачивается ценой неутихающего потрясения основ, но и долгой чередой все новых и новых революционных ситуаций, правда, постепенно затухающих, все более вялых. После чего приходит время контрреволюции, а за ней и реставрации, а за ней и реакции. Но. Представим на секунду, что Ельцин сначала не встал поперек ГКЧП или затем не решился вырвать власть из слабеющих рук Горбачева. Что в Грузии по-прежнему продолжает править хитрый лис Шеварднадзе. А Кучма, продев опытную руку донецкого кукловода в гуттаперчевую куклу Януковича, все-таки прорвался на следующий срок. Что тогда? В первом случае (победа ГКЧП) временный откат в настоящий террор с разъяренным бунтом в ответ и полномасштабной гражданской войной; результат – распад не империи, а собственно России, разрыв по швам автономий. Во втором (сохранение потерявшего нити управления Горбачева) бесконечное затягивание с болезненными реформами, голод и, опять же, не расход, а распад. И с Шеварднадзе – тот же сценарий; никакой союз с обожаемым нами батумским бандитом Абашидзе не помог бы. А несамостоятельный (тогда; теперь-то пришлось обрести «самостийность») Янукович вынужденно повел бы политику полного, тотального зажима свобод, без которых полноценное развитие экономики немыслимо. По крайней мере, в несырьевой державе. И голова Гонгадзе стала бы далеко не последней головой, упавшей в Украине с плеч.
Революций надо избегать. До тех самых пор, пока существующая власть сохраняет легитимность, соблюдает законы и не пытается перекраивать их под сиюминутные нужды. Нравится эта власть или не нравится, неважно. Другое дело, если она сама разрушает свой внутренний строй, если утягивает общество в катастрофу; тут избегай не избегай; перевороты случаются сами собой. Да, при поддержке иноземцев, но усилиями представителей распадающейся системы. Не оппозиции, подчеркиваю это. Потому что в новейшую эпоху, в отличие от прежних, революционеры не выныривают из-за пределов системы, не выползают из тайных укрытий легальной и нелегальной оппозиции; они вызревают внутри нее самой, а в момент тотального кризиса от нее отрекаются и осуществляют операцию «перехват».
Даже неловко ставить имена Ельцина, Саакашвили и Ющенко в один смысловой ряд, настолько это несомасштабные фигуры; но типологически их политические ситуации совпадают. Номенклатурный взлет внутри КПСС, партии Шеварднадзе или клана Кучмы; своевременное понимание исчерпанности прежнего пути и точное ощущение, что прежние вожди страну свою внутренне уже утратили; умение договориться с Западом; разворот на 180 градусов – и победа. За которой, как за поворотом, череда необходимых поражений.
Вывод. Если мы на самом деле против революций (а мы – против), то давайте вместе бороться за соблюдение Конституции и выполнение законов во всех сферах жизни. Гражданской, экономической, политической. Никакие катастрофы России не грозят, даже «в этот сложный предвыборный год» (как теперь принято выражаться), революции для нас не актуальны. Если только не будет растрачен главный ресурс: безусловная личная легитимность Путина. Относиться к нему и сделанному им можно как угодно; нельзя отрицать одного: он пришел к власти не в результате крушения прежнего государства, а эволюционно; он получил от Ельцина всего один, зато невероятный подарок: возможность легально избраться в общепризнанной стране, ни от чего не отрекаясь и ничего не круша. Те, кто, трепеща за собственную шкуру, требует теперь разрушить конституционное равновесие и надеется вынудить главу государства отречься от данного им слова, мысленно готовят для него печальную судьбу, а для нас неприятное будущее. Хочется верить, что это им не удастся.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.