Спасибо за внимание
Спасибо за внимание
История про арабо-израильский конфликт, танк и русский мат
Заранее извиняюсь за колоритность языка, но без нее не обойтись. Мммда. Извиняюсь так же за то, что история несколько длинная, но она того стоит.
Итак, пролог. Жил-да-был на свете дед. Где он жил, неизвестно, и чем он занимался, тоже сокрыто от нас завесой тайны, но история наша не об этом. И даже не о том, как дед, упаковав чумоданы и различные баулы, на старости лет приехал с семейством на постоянное место жительства в Израиль, хотя это, безусловно, тоже достаточно интересно. Нет, действие разворачивается через несколько лет после этого знаменательного события, когда наш герой, уже пообжившись на новом месте, решает навестить своего племянника или брата, короче, каких-то там родственников, которые тоже живут в Израиле, но не около деда, а где-то у черта на рогах, на так называемых «территориях».
Кто не знает, «территории» – это такие места, где живут злобные бяки арабы, точнее палестинцы, которые не любят Израиль и все пытаются измыслить, как бы похитрее стереть его с лица земли во славу Аллаха. Но они до чего-то более умного, чем взрываться на улицах израильских городов, пока не додумались. А еще там живут овцы, козы, горные бараны, змеи, немногочисленные «поселенцы» (дедовы родственники как раз из этих), а также израильские солдаты, задача которых – бдительно следить за тем, чтобы палестинцы не зарывались, не прорывались в Израиль, не взрывались на улице и не вые…ывались на поселенцев. (Спокойно, это еще не обещанная колоритность!) Одним из таких доблестных стражей отечества является и ваш покорный слуга, автор сего эпоса.
Короче, проехать от места жительства деда до места жительства родственников на общественном транспорте – задача воистину головоломная ввиду многочисленных пересадок на разные междугородние автобусы, а под конец на специальный бронированный автобус, номер «триста хрен знает какой», который заезжает непосредственно на «территории». А для нашего деда данная задача становится абсолютно невыполнимой ввиду почти полного незнания им иврита. (Ну тяжело людям на старости лет учить новые языки, ничего не поделаешь.)
Однако наш дед не отчаивается. Для решения одной задачи существует множество путей, и он решает отправиться в путь на автомобиле, благо права у него имеются. Загвоздка в том, что у него нет автомобиля, но не беда, ведь он есть у его друга, тоже деда, но другого – старый побитый «субару». Друг соглашается одолжить свою цацу на пару дней во имя семейного воссоединения, и наш дед, запасшись картой дорог Израиля, а также солидной сумкой с гостинцами, отбывает.
Въезд на «территории» он находит сравнительно быстро, безошибочно определяя его по дорожному блокпосту с израильским флагом, где солдаты шмонают выезжающие машины, и направляется дальше. А дальше уже труднее: дороги там никакие, указатели обугленные и неудобочитаемые, военной техники на дорогах больше, чем частных машин, а чтобы осуществлять навигацию по карте, оказывается, тоже нужно знать иврит.
Короче, дед заблудился. На «территориях». Приятного мало. Проездив пару часов по пыльным грунтовым дорогам, он, петляя, забирается все глубже и глубже и заезжает в некую богом забытую (или Аллахом забытую) арабскую деревню около города Наблос, который даже и не город, а настоящий гадюшник и посему находится под блокадой. Заметив наконец, что вокруг одни арабы верхом на ослах и козлах, все надписи вокруг опять же на арабском, на отдаленном пригорке торчит танк и грозно вертит башней, откуда-то доносятся глухие бахи и бухи, а на горизонте зловеще тянутся к небу циклопические столпы черного дыма, дед понимает, что попал в, мягко говоря, нехорошее место, и начинает, мягко говоря, нервничать.
Тут надо заметить, что наружность у деда в точности как у «лица арабской национальности»: густые усы а-ля Саддам Хуссейн, смуглая морщинистая кожа; и машина тоже типично палестинская – старая и побитая, да еще и грязная. К тому же арабы знают, что ни один израильтянин в здравом уме к ним не заедет, и не принимают нашего деда за оного, посему вреда ему пока не причиняют, хотя и бросают косые взгляды на израильские номера. Понимая, что такая лафа долго не продлится – в итоге его раскусят и тогда не миновать ему линча на площади вместо ужина с племянниками, дед дает полный газ и мчится к выезду из поселка, через который недавно въехал. А там – опаньки – один из израильских блокпостов, которые дед уже привык игнорировать, поскольку на «территориях» их понатыкано на каждом перекрестке. Но тут другой случай. Заезжать в деревню можно, а выезжать – ни-ни, все-таки блокада и прочее.
Там как раз оказался я, ваш покорный слуга, а поэтому рассказ теперь, а с ним и кульминация истории, пойдет от первого лица.
Рассказ от первого лица. Сижу я в армейском бронированном грузовике, на котором привез смену для салаг, которые дежурят на посту, а салаги там самые настоящие – пара месяцев после курса молодого бойца, – жду, пока старая смена погрузится ко мне в зад (грузовика, разумеется) и убиваю время, разглядывая в бинокль двух палестинцев на холме, которые делают что-то явно противоестественное с ослом, что именно не видно – далеко, но я от всей души надеюсь, что это не то, что я думаю. Тут с визгом тормозов подъезжает наш дед – тогда я еще не знал, кто он такой.
Вижу: подъехал пожилой араб, сержант салаг описывает красноречивый круг пальцем над головой – мол, пи…дуй, откуда приехал, тут закрыто. Дед, однако, не проявляет должного послушания и начинает кипишиться в машине, отчаянно жестикулируя, и тут до кого-то доходит, что номера у «субару» израильские, и солдаты запрашивают по рации информацию на машину, которая, как мы помним, записана на дедова друга, какого-то там Окакия Степановича Шишкодремова. Получив минут через 10 необходимые данные (я слушаю всю эту бюрократию по рации в грузовике), они подходят к машине и говорят заученную фразу на арабском – типа «давай документы, морда» – и подкрепляют ее соответствующим жестом – типа листают книжечку. Дед поспешно извлекает документ, имя на котором не совпадает с именем «Окакий Степанович», к тому же на фотографии он почему-то без усов и на 20 лет моложе. Солдаты смотрят на деда, на фото, снова на деда, потом на солидную сумку с гостинцами и приходят к выводу, что дело дрянь. Ибо, как известно нашим военнослужащим, даже салагам, если у палестинца большая сумка – значит в ней 20 килограмм взрывчатки. Иначе вообще непонятно, какого хрена палестинцу нужна большая сумка. Салаги, которые тоже не поняли какого хрена, начинают грязно ругаться, щелкать затворами, греметь амуницией и корчить страшные физиономии, а также делают попытки извлечь деда из машины через водительское окно, чему он отчаянно противится, и тогда сержант, решив проявить инициативу, палит в воздух.
События начинают разворачиваться с головокружительной скоростью. Дед, попавший из огня да в полымя, в ужасе лопочет и лезет за проклятой сумкой с гостинцами, которая на сиденье рядом с ним, желая, наверное, продемонстрировать, что самое взрывоопасное из ее содержимого – это три бутылки с водкой и баллончик с пеной для бритья. Солдаты, расценив его намерения неверно, кидаются от машины врассыпную, как будто их ошпарили, и в предчувствии ужасного взрыва мощностью в несколько килотонн бегут спотыкаясь в укрытия и начинают разворачивать оттуда в сторону деда крупнокалиберные пулеметы… Сержант орет благим матом (разумеется, на иврите), приказывая деду немедленно сдаваться, выходить и ложиться на землю… Кто-то пытается открыть ящик с гранатами, не может, роняет его себе на ногу и орет еще истошнее… Понаехавшие сзади деда арабы, ждавшие своей очереди быть завернутыми назад, поспешно вылазят из своих драндулетов и ретируются на безопасное расстояние… Из рации начинает доноситься ужасный шум и гам, то и дело слышатся слова «террорист» и «бомба»… Танк на далеком пригорке разворачивает башню, пытаясь сфокусировать прицел на дедовой машине… И я тоже, поддавшись охватившему всех безумию, хватаю автомат и выскакиваю из бронированной кабины, предвкушая приключения, орденские планки и грамоты за проявленную при обезвреживании террориста доблесть. Присоединившись к остальным, я вдруг замечаю, что они как-то странно на меня смотрят, и, кажется, даже ждут моих распоряжений. Тут до меня доходит, что поскольку я старший сержант, то являюсь высшей военной шишкой на «территории инцидента» – и сержантовскую рацию настойчиво суют мне в руки. Проклиная все на свете, я говорю «никому не высовываться» и начинаю обдумывать создавшееся поганое положение.
Итак, переговоры зашли в тупик. Дед сидит в машине, полумертвый от страха, и прижимает к себе побелевшими пальцами сумку с гостинцами, а выходить боится – и справедливо, – а назад тоже не поехать, потому что там туча машин, а их водители лежат на дороге в отдалении, прикрывая голову руками, и молятся Аллаху. Две смены солдат засели за пулеметами, автоматами и гранатометами, готовые распылить деда при малейшей агрессии с его стороны, а танк застыл на своем пригорке, готовый распылить всех и вся, хоть весь гребаный Наблос, если дело примет по-настоящему серьезный оборот.
Поскольку добровольцев идти и вынимать деда из машины не находится, я решаю применить рацию и запрашиваю у секториального командования разрешение валить деда на месте, а разбираться потом, потому что уж больно он, дед, страшный и уж больно большая у него сумка. К тому же усы его почему-то вызывали у меня суеверный ужас, и я даже возомнил, что это Саддам Хуссейн явился собственной персоной, дабы покарать неверных иудеев. Командование принялось обсасывать идею и сосало ее минут двадцать, которые, без сомнения, были самыми длинными в дедовой жизни. Наконец рация опять ожила и прокаркала, что валить деда запрещается высшими инстанциями, дабы не нагнетать и без того взрывоопасную обстановку, но избавление грядет – нам высылают подкрепление и офицера, а пока мы должны следить, чтобы дед не убежал или не самоликвидировался, хотя насчет того, как нам предотвратить последнее, инструкции были даны весьма туманные.
Подкрепление не заставило долго себя ждать – послышался протяжный вой: танк на пригорке, уже упомянутый мной, изрыгнул клуб вонючего дыма и с грохотом съехал на дорогу под ужасный лязг, визг и скрежет, которые может издавать только 80-тонная ползущая по асфальту махина, кроша этот самый асфальт своими гусеницами. Надо сказать, что и в меня это зрелище вселило благовейный трепет, а что пережил наш дед, даже и представить страшно. Он и танка такого жуткого, наверное, ни разу не видел, разве что в новостях «Меркава-3». Танк был израильского производства и считается по праву одним из лучших в мире, да и одним видом своим впечатление производит неизгладимое.
И вот это чудище, небрежно расшвыривая с дороги зазевавшиеся палестинские машины, неотвратимо надвигается на него и, издав последний зубодробительный лязг, замирает метрах в десяти от дедова «субару», нацелив огромную пушку с магнитным ускорителем снаряда прямо на него через лобовое стекло. Из командирского люка, как и было обещано, торчит офицер танковых войск в шлемофоне, и я с облегчением перекладываю контроль над ситуацией на его увенчанные лейтенантскими погонами плечи.
Вот тут и начинается кульминация, а с ней и обещанная колоритность, которой вы уже заждались. Танковый офицер оказался русским. Мало того, он оказался одним из тех русских, которые, даже приехав в Израиль и овладев в совершенстве новым языком, так и не избавились от привычки обильно пересыпать свою речь, даже говоря на иврите, старым добрым русским матом, всосанным с молоком матери. Я и сам, к слову, не до конца еще избавился от нее. Итак, начинаются переговоры. Понимать следует так: все говорится на иврите и только мат, разумеется, звучит по-русски. Уже само по себе хохма. Передаю практически дословно.
Лейтенант (кстати, его звали Алексей) достает рупор и вопрошает:
– Ты, арабская морда, сука, мать твою, ты че это делаешь, а?! Вылазь из машины на х…й! Быстро, б…дь на х…й!
Дед сидит в шоке и не реагирует. Родные русские слова незаметно растворяются в текучей напевности незнакомого языка.
– Я тебе в последний раз говорю, пидор! – продолжает Алексей. – Или ты сейчас же вылазишь, е…ать, из своей колымаги, б…дь, или я сейчас из вот этой самой пушки разнесу ее на х…й, и тебя долго будут отскребать с дороги, говно ты арабское, ё… твою мать!
При звуках «ё… твою мать» лицо деда неожиданно светлеет, и, еще не смея поверить в свое счастье, он высовывается из окна и робко переспрашивает:
– Ё… твою мать?
Лейтенант багровеет в своем люке и изрыгает чудовищные проклятия, которые я стесняюсь приводить полностью. Потом он отдает команду в шлемофон, и танк проползает еще несколько метров, буквально нависая над дедом и уткнувшись своим дулом ему чуть ли не в салон машины. Укрываясь за крышкой люка на случай возможного взрыва, Алексей возобновляет увещевания:
– Пидор, б…я, я тебе даю ровно 30 секунд, а потом начинаю х…ячить из пушки и давить танком то, что останется, ё… твою мать. Так что лучше сдавайся, вонючий трахальщик ослов и верблюдов, кусок падали, пока еще можно, б…дь на х…й, или пеняй на себя!
Услышав еще раз родное «ё… твою мать», а так же более ясно произнесенное на этот раз «б…дь на х…й», дедова надежда перерастает в уверенность, и он, снова высунувшись, восторженно вопит:
– Б…дь на х…й!!! Да! Да! Ё… твою мать!!! По-русски, по-русски!!! На х…й, на х…й!!! Да!
– Что за черт? – бормочет лейтенант и, высунувшись из-за люка, вопрошает:
– Говоришь по-русски?!
– Да! – орет дед. – Да, ё… твою мать, как вы меня напугали, сынки! Русский я, русский, в гости, б…я, еду, туда-то и туда-то. А х…ля вы на меня танком поперли?! Я чуть не обосрался!! Ой, слава Господу, слава Господу, спаси и сохрани…
Ответом послужил гомерический гогот – мой, лейтенанта и еще двух солдат, которые тоже оказались нашими земляками. Как мы отпаивали деда его собственной водкой и как он поведал нам всю предысторию, рассказывать уже неинтересно. Добавлю лишь, что деду было выделено почетное сопровождение в количестве восьми солдат на двух армейских джипах, которые благополучно проводили его до самого крыльца его злосчастных племянников. От себя же добавлю две вещи: в первый раз в жизни я наблюдал, как человек приходит в неописуемую радость, услышав матюги в свой адрес, и это первый известный мне случай, когда те же матки послужили спасению чьей-то жизни.
Спасибо за внимание.
* * *
Историю рассказал мой друг. Заранее извиняюсь за непристойное выражение, но оно как раз и есть соль рассказа.
Мы живем в Германии, и предприятие, где работает мой друг, интернациональное, т. е. тут и турки, и итальянцы, и греки – кого только нет.
В общем, одному маленькому веселому итальянцу Пеппи очень нравятся русские ругательства, которые он произносит к месту и не к месту и абсолютно без акцента. Как-то раз он стоял в компании русскоговорящих, мимо проходил коллега-француз (не имеющий никакого понятия о русском мате). Поздоровавшись с ним, Пеппи выдал бессмертную фразу:
– Поцелуй мой х…й!
На что француз, ни о чем не подозревая, отвечает на немецком:
– Keine Zeit! (нет времени!)
Все русские просто упали.
* * *
Канада, Торонто, французский ресторан. В нем – голодный русский турист, знающий по-французски только одну фразу и стремящийся, конечно, блеснуть своими знаниями. (Для справки: французский – это второй официальный язык в Канаде.) Итак, к столику подплывает официант и вежливо-равнодушно осведомляется, что «мсье» будет заказывать. Ну что вы, господа, какое уж тут заказывать! Несмотря на разгулявшийся аппетит, русский турист в первую очередь обязан поразить заграничного жителя собственной обширной эрудицией. Поэтому вместо «лягушачьи лапки, пожалуйста» или «будьте добры вина» он произносит с великолепным акцентом Кисы Воробьянинова:
– Monsier, je ne mange pas size jour…
Ничуть не дрогнувший официант устало осведомляется:
– Вы, что, русский?..
– Странно, а как вы узнали?
Турист начинает подозрительно ощупывать карман с загранпаспортом. На что официант, явно скучая, поясняет:
– Да вы, русские, почему-то все одно и тоже говорите. Шесть дней, мол, уже не ел… Странно, по вам не скажешь…
* * *
Дело было несколько месяцев назад в центре Парижа. Стою на платформе, жду электричку – передо мной два негра, а перед ними две бабульки. Подходит электричка, бабульки чуть замешкались, и вдруг слышу от негров по-русски:
– Давайте, пи…дуйте!
Подумал, что показалось. Сажусь рядом с неграми и слышу от них чистый трехэтажный русский мат. Сижу, вытаращив глаза. Один из них видит, что я врубаюсь, о чем они базарят и обращается ко мне:
– А вы, что, по-русски понимаете?
Отвечаю, что, мол, не только понимаю, но что и родом с России. На это негр, почесав голову, с задумчивостью говорит:
– Земляк, значит!
Выяснилось, что один негр учился в Белоруссии, другой – на Украине и там, значится, и выучились «великому и могучему». И добавляют с грустью:
– Да, не хватает нам!
– Чего, – спрашиваю, – не хватает, снега русского и морозов?
– Да нет, мата русского, чтобы душу отвести!
Вот так и отводят.
* * *
Когда в 4 утра на минарете, который находился в арабской деревне на расстоянии 300 метров от моих окон, появлялся, не при дамах будет сказано, муэдзин и начинал дурным голосом орать комплименты Аллаху – спать было совершенно невозможно. У меня, правда, была ностальгическая кассета с песней «Валенки», которую я ему и врубил через хорошие колонки. После этого, правда, явился сосед-полицейский в трусах и с пистолетом и на облегченном иврите объяснил, что если и русские будут по утрам включать свои молитвы – он за себя не ручается.
* * *
Довольно часто у американцев встречается весьма специфическое чувство юмора. Временами просто оторопь берет.
Как-то стою курю. Ко мне подходит сотрудник и начинает агитировать за здоровый образ жизни (в Калифорнии они на этом помешаны более чем где-либо еще). Короче, тема стандартная: статистика говорит, что 80 процентов умерших молодыми курили. На то, что курящая женщина умирает от рака, не ответишь, так что я ему говорю, что статистика – вещь тонкая, относиться к ней надо осторожно, и привожу пример, что, согласно статистике, 99 процентов умерших постоянно употребляли в пищу яблоки. Короче, он отстал, но где-то через полчаса подошел ко мне и на полном серьезе стал выпытывать, где я нашел такую информацию и что ему делать, ведь он так любит яблоки! Я не нашел, что ответить…
Другая тема: рассказал анекдот как мужик три раза строил дом, но каждый раз что-то его разрушало – то ураган, то молния, то землетрясение. Мужик не выдержал, воздел руки к небу и воскликнул:
– Господи, за что ты меня так караешь?!
Небеса разверзлись и голос с неба произнес:
– Ну не нра-авис-с-ся ты мне!
В результате я выслушал получасовую лекцию о том, что Бог не мог так сказать, ибо Он всех любит…
Вот так вот.
* * *
Сегодня нам друг из Штатов письмо прислал. Он года два тому назад уехал туда работать, а сейчас наконец решил выбраться к зубному.
Первый вопрос, который ему задал американский дантист, заглянув в рот и осмотрев результаты труда доблестных советских зубных врачей, был такой:
– Вы пломбы себе сами ставили?
* * *
В апреле был первый раз в Америке. Сидим с русским приятелем в каком-то кафе на Манхэттене. Он говорит:
– Живу здесь два года и готов поспорить, что средний чукча просто профессор по сравнению со средним американцем. Они даже не знают, кто такой Джек Лондон.
Поспорили на 10 долларов. Официант приносит пиво. Приятель его и спрашивает:
– Извините, вы не скажете, кто такой Джек Лондон?
– Простите?
– Джек Лондон, известный человек…
– Нет, сэр, я не знаю.
– Это известный американский писатель, вспоминаете?
– А-а, знаю! – я уже тянусь за выигранной десяткой – Сэр, вам нужно, выйдя из нашего кафе, пойти направо до перекрестка, повернуть налево – и вы увидите большой книжный магазин. Там вам обязательно скажут, кто такой Джек Лондон, а я НЕ ЗНАЮ, извините.
Может, американцы и неначитанные, зато какой сервис!
* * *
Реальный случай, рассказанный математиком, бывшим советским гражданином, а ныне американским профессором. Эмигрировав из совка в 1977-м по известной линии, получил он через некоторое время место в университете города Таллахаси, Флорида. Его там стали часто приглашать на вечеринки. И вот на одной из них жена одного из коллег спросила его (а теперь вдумайтесь):
– Правда ли, что в СССР верующий человек должен вступить в КПСС, чтобы иметь право голосовать на выборах?
* * *
Почитал истории про евреев в физике.
Осмотрелся вокруг – и правда. Сам я физик. Начальник – еврей. Сотрудники – евреи. То же самое и на других кафедрах…
Но злопыхатели говорят мне: а что ты хотел, ведь ты в Израиле?!!
* * *
Случилась эта история во время моего вояжа к друзьям в Америку. У них там была дочка лет 17, а у нее огромное количество друзей и подруг. Ну так, в общем, одна из ее подруг спросила меня:
– Борис, вы там в России в русскую рулетку играете?
А у меня настроение было веселое, решил пошутить.
– Ну да, конечно, довольно часто.
– Правда???
– Естественно, я сам иногда с папой вечерком барабанчик покрутить люблю… Мне вообще везет, а вот папу уже три раза врачи штопали.
– А это разрешено?!
Видели бы вы ее испуганные, выпученные глаза!
– Да, можно в бар прийти, револьвер заказать и играть в свое удовольствие. Только уборщику на чай дать, чтоб он кровь потом вытер.
После этого девчушка окончательно обалдела и собралась смотаться рассказать всем, что творится в России. Я, слава богу, ее остановил и с минуту убеждал, что это была не очень удачная шутка. Вот так!
* * *
Рыбалка. Пара удочек, много шашлыков, много водки и пива, машины, палатки… Место действия: берег реки Сейл, 12 километров от города Сейл, 250 от города Мельбурн, штат Виктория, Австралия.
На лагерь падает чернильная австралийская ночь, но в лагере весело: горят фонари, играет магнитофон. Кто-то вставляет CD Земфиры.
Неожиданно с другого берега реки раздается крик. На русском языке, но с неистребимым бердичевским прононсом:
– Ребята, сделайте погромче! Это у вас Ветлицкая, да?
– Земфира, мужик, Земфира.
– Не пи…дите, что же я Ветлицкой не знаю!
И, обращаясь, видимо, к своему приятелю на том берегу, чуть тише, но над рекой звуки разносятся хорошо:
– Надо же, Ветлицкая, а так классно поет!
С тех пор это стало присказкой. Стоит кому-то начать слушать Земфиру, как публика комментирует:
– Надо же, Ветлицкая, а так классно поет!..
* * *
Дело было в одном израильском универе на курсе по статистике. На лекции – 70 процентов русскоговорящих. Препод извращается такими терминами, что уши вянут. А есть в статистике термин такой – «децимальное распределение». На иврите (универ-то израильский) сей перл науки звучит как «пизур децимали».
Препод, старичок-француз, имел привычку все сокращать, и поскольку русского он, естественно, не знал, то на доске появилась тема, написанная ивритскими буквами, и выглядела она так – «Пиз-Дец». В итоге, у нас, то бишь русскоговорящих, – настоящая истерика; у ивритоговорящих – не меньшая, так как эта гениальная тема была написана ивритскими буквами, а лексикон у аборигенов уже освежен русскими оборотами.
В итоге, курс (к нашей великой радости) был сорван до конца семестра, ну а кличку препода после всего этого угадайте сами.
* * *
Снимали давеча в Нью-Йорке очередной малобюджетник, действие которого происходит в начале XX века в Марокко. Все крутиться вокруг вражды «мирных арабов» (белые тюрбаны и белые шелка – Бандерас в «13-м воине» отдыхает) с «красными тюрбанами» – марроканскими войсками, пляшущими под дудку «хранцузких имперьялистов». На всех персонажах висят марроканские кривые ножи на длинной веревочке: у солдат – подлинее, а у сугубо штатских белых тюрбанов – покороче. Поскольку весь звук пишется сразу, то, чтобы не заглушать основной диалог, задний план только открывает рты и активно жестикулирует.
Сцена в марроканском кабаке: за соседний столик от «наших» (мы, «белые тюрбаны», горячие арабские парни – русский, два пуэрториканца и два чистокровных янки) подсаживаются двое черномазых вояк. Моему «собутыльнику» сие откровенно не нравится, и он, указав пальцем на свой кинжал, мирно покоящийся спереди между ног делает недвусмысленный жест ребром ладони около шеи, кивая в сторону черного воителя, сидящего со своим кинжалом в аналогичной позе. Резкое движение привлекает внимание к нашему столику как оператора, так и всех, находящихся на площадке, засим мой темпераметный ответ не остается незамеченным… Просто я жестами объяснил, что не стоит ввязываться в драку, ибо штука между ног негра за соседним столиком раза в 2 длинее, чем у моего соплеменника… Народ понял, что я имел ввиду кинжал, но дубль все равно пришлось переснимать, ибо РЖАЛИ все…
А антиарабские настроения-таки сильны в стране… Стоим в своих тюрбанах-балахонах на улице, перекуриваем и, глядя на откровенно недовольные рожи прохожих, начинаем обсуждать действия полицейских, ежели они нас в таком виде около Эмпаир-Стейт-Билдинга увидят – пристрелят сразу или после предупредительного выстрела… И только потом соображаем, что сомнения были только на предмет, когда пристрелят, – в самом факте не сомневался никто!
И тут нас понесло: подходим в перерыве к режиссеру и докладываем, что к сцене драки в баре мы готовы. Режиссер в ответ:
– Но у меня в сценарии нет драки в баре!
На что мы хором, уверенным голосом:
– БУДЕТ!
И жить стало веселее…
* * *
Место действия: Германия, жилой дом.
Чтобы понять историю, нужно знать следующее.
а) У немцев счет этажей начинается со второго. Это источник вечной путаницы для русских.
б) По телевидению все время показывают настоящие судебные процессы, правда, все больше гражданские чепуховые иски. Последний сюжет был такой: пришел Ганс домой раньше времени и застал Гретхен с черным мужчиной. Поскольку они были не расписаны, то он требует всего 3 тысячи на переезд и 10 за моральный ущерб. Причем в первой части его иск удовлетворили.
в) Можно прожить десять лет в одном доме и дальше «гутен тага» («добрый день») с соседями не продвинуться. У нас, однако, все наоборот. Соседи сверху – очень милая пара из Мозамбика. Домингос работает на стройке, а красавица Люция танцует по вечерам в клубе. Люция – девушка скромная; сплясала – и домой: в четыре ночи я сквозь сон слышу такси у подъезда. Беда только, что Люция работает вечером, отсыпается днем. Все это Домингосу не очень нравится, но что поделаешь – безработица кругом. Мы общаемся: Люция болтает с женой, когда заходит за очередной тряпочкой от «Неккермана» или «Отто», которую курьер привычно оставляет у нас (просто когда он приходит, Люция уже глотнула таблетку и спит без задних – очень стройных, надо сказать, – дрыгалок). Одинокий по вечерам Домингос зазывает меня иногда на пиво. Мы смотрим, а потом обсуждаем какой-нибудь судебный процесс, что страшно забавно, так как сходятся европейская, советская и африканская ментальности. В последний раз, однако, мы были единодушны: изменщицу надо убить на месте, хахаля покалечить. И гордо предстать перед судом в качестве обвиняемого, а не жалобщика.
г) В Германии очень редко отключают воду.
Преамбула закончилась, теперь амбула.
Мой приятель, у которого отключили воду на небывалый срок (три дня!), пожелал воспользоваться нашим душем. Зайти он хотел около полудня, в наше отсутствие, и я дал ему ключи. Сначала сработал пункт а) – я напомнил ему, что квартира на втором этаже, и он, восприняв это на немецкий лад, пошел на третий. Дверь была закрыта только на защелку английского замка, поэтому открылась и нашим ключом.
Люция спала под таблеткой и ничего не слышала. Обстановка «купальщика» не удивила – он бывал у нас, когда мы еще не обустроились. Он мирно моется в душе, потом, зная, что мы появимся позже, идет нагишом на кухню, достает из холодильника пиво и блаженно смотрит в окно, водрузив голую ногу на подоконник. Вот такую скульптурность увидел Домингос, разум которого и без того уже кипел возмущенно: ночной клуб, эротические танцы для чужих мужчин, вчерашний суд по телеку, «ее убить, его покалечить»… И тут вершина всех подозрений – БЕЛАЯ ЖОПА!!! Стоит на кухне голышом и дует его пиво.
На стройке – перерыв, работники – в машины и по домам, а дома – неожиданность.
Диалог.
Белая жопа (от неожиданности по-русски): У вас тоже воду отключили?
Домингос (на мозамбикском диалекте): Убью, собака.
Белая жопа (по-русски): А как ты вошел?
Домингос (на португальском): Оденься и умри как человек.
Белая жопа (здесь и далее по-немецки, с трудом): Кто. Есть. Ты?
Домингос (здесь и далее на беглом немецком): Кто я? Я муж этой курвы проклятой. А ты одевайся, я тебя сейчас инвалидом сделаю.
Белая жопа: Не понимаю. Когда приходить хозяин?
Домингос: Идиот! Я хозяин.
Белая жопа: А этот (называет мое имя)?
Домингос: А он причем? Он тебя прислал?
(Подозрение: я – сводник…)
Белая жопа: Да, он мне разрешать…
Дальнейшее можете себе представить в меру своей фантазии. Очную ставку сонной Люции с голым белым. Общение на языках вавилонского смешения. И как я приехал и мы все полчаса катались по полу в смеховой истерике.
А вы говорите разная ментальность…
* * *
Все!!!
5-е августа. Вот мы и в Канаде!!! Я очарован этой страной! Здесь восхитительно! Горы так прекрасны. С нетерпением жду, когда увижу их покрытыми снегом.
14-е октября. Канада! Это самое чудесное на земле место! Листья на деревьях пожелтели и приобрели все оттенки – от красного до оранжевого.
Вчера устроил увлекательную поездку за город, в сельскую местность. Вы не поверите! Видел диких оленей! На воле они так красивы и грациозны. Поистине это самые очаровательные животные на планете. Ну просто милашки! Нет, здесь действительно рай!
11-е ноября. Скоро открывается сезон охоты на оленей. Это ужасно! Не могу себе представить, что у кого-то может подняться рука на это милое, безобидное создание. Со дня на день ожидаем снег. Мне здесь нравится!
2-е декабря. Наконец-то! Этой ночью выпал снег. УРА!!!
Проснувшись поутру, мы обнаружили очаровательную картину за окном. Все покрыто белоснежным пушистым покрывалом. Вид как на удивительной рождественской открытке! Я восхищен! Мы с женой радостно выбежали из дома и, быстренько очистив крыльцо и парковку перед домом, с хохотом стали кидаться снежками. (Я победил!) Неожиданно снегоочиститель проехал мимо нас, завалив всю парковку снегом. Но это не расстроило нас, и я быстренько откидал снег обратно. Как здесь хорошо! Я люблю Канаду!
12-е декабря. Этой ночью опять выпал снег. Снегоочиститель повторил свою выходку и завалил парковку.
19-е декабря. Опять шел снег этой ночью. Я так и не смог очистить парковку и уехать на работу. Здесь, конечно, великолепно, но я уже обессилил, постоянно очищаю парковку от снега. Идиотский снегоочиститель!
22-е декабря. Опять ночью падала эта белая мерзость! Я заработал кровавые волдыри на руках и постоянную боль в пояснице от бесконечной чистки снега. Такое впечатление, что этот дятел на снегоочистителе прячется за углом и только и ждет, когда я откидаю снег с парковки.
ЖОПА!!!
25-е декабря. МЕРРИ ФАКЕН КРИСМАС! Опять этот гребаный снег!!! Только бы добраться до горла того сукина сына, который на снегоочистителе. Клянусь, задушил бы урода!!! И потом, почему городские службы не рассыпают соль на обледенелых дорогах? Вчера шел – чуть не убился.
27-е декабря. Ночью снова выпало это белое говно!!! Третий день сижу дома, за исключением вылазок для очистки парковки после снегоочистителя.
Не могу никуда выбраться. Машина исчезла под горой этой белой дряни! И как же зверски холодно! Мужик из бюро прогноза по ящику обещает еще 20 сантиметров белого говна этой ночью. КОЗіЛ!!! А ты знаешь, сколько лопат снега составят эти 20 сантиметров???
28-е декабря. Этот говнюк из бюро прогнозов ошибся! Выпало 50 сантиметров!
Похоже этот б…дский снег не растает до лета. Снегоочиститель застрял около нашего дома, и этот мудак водитель прибежал к нам с просьбой одолжить лопату. Я сказал ему, что сломал шесть лопат, откидывая то белое дерьмо, которым он завалил нашу парковку, а сейчас поломаю седьмую об его баранью башку.
7-е января. Сегодня наконец-то выбрался из дому!!! Поехал в магазин закупить харчей. И вот на обратном пути вылетает на дорогу эта скотина – олень – и расшибает копытами весь передок машины. Ущерба на три тысячи долларов!!! Ну почему говнюки охотники не поубивали этих паскуд в ноябре? Эти твари (олени) везде и повсюду. Чтоб их разорвало, ублюдков!
3-е мая. Отвез машину в мастерскую. Вы не поверите, но эта лоханка успела проржаветь напрочь – от соли, которую козлы из городских служб сыпали на дороги.
10-е мая. Все!!! Уезжаю во Флориду. Не могу себе представить, что кто-нибудь, находясь в здравом рассудке, пожелает жить в этой гребаной Канаде!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.