Партизанские отряды и капитализм - период взаимодействия
Партизанские отряды и капитализм - период взаимодействия
Рассуждать о том, можно ли победить капитализм в открытой борьбе двух систем, - то же, что делить шкуру неубитого медведя. Открытая борьба с капитализмом велась в мировой истории всего однажды - в 1941-45 году. И то в тот период антикапиталистический характер войны ощутимо затмевался (и продолжает затмеваться) национально-освободительным.
Из той войны социализм вышел победителем. Но он одержал пиррову победу. Да, во Второй мировой войне мы низвергли опасного, смертельного, сильного и страшного врага. Но власть капитала не ограничивалась в то время германским нацизмом и японским милитаризмом. Наши "союзники" де факто тоже были нашими врагами. Красная армия боролась со Змеем Горынычем: отрубили ему одну голову, но на ее месте выросло несколько новых.
Я не хочу сказать, что всякое открытое противостояние антигуманной капиталистической системе с оружием в руках бессмысленно, потому что обречено на провал. В преддверии 60-летия Победы такие речи отдают иудиным предательством. Но и звать к новым открытым конфликтам во имя торжества справедливости более чем преждевременно. Для того, чтобы решить: можно или нет победить капитализм в открытой борьбе двух систем, - необходим гораздо больший опыт противостояния, нежели тот, который мы имеем на сегодня. Как можно предсказывать исход войны между капитализмом и социализмом, если цитадель капитализма - Соединенные Штаты - вообще никогда не подвергалась агрессии?
Общественные формации, как правило, прекращают свое существование не только и не столько в результате внешнего воздействия (нашествия или экономического давления), сколько в результате внутреннего разложения или необратимых трансформаций. Сами метаморфозы могут происходить революционным или реформаторским путем. Реформы, впрочем, как правило - та же революция, только сверху.
Современный капитализм стоит на пороге такой необратимой трансформации. Он перерастает в денежный тоталитаризм, что угрожает его основополагающему качеству - свободе. Эта тенденция зашла уже достаточно далеко, и повернуть ее вспять не представляется возможным. Во всяком случае, если вдруг каким-то сверхъестественным образом капиталистическое общество найдет в себе новые силы и стремление к самоочищению и поставит на пути грядущей диктатуры действенный заслон, тогда данную книгу надо будет переписать или уничтожить. Но это, скорее, из области фантастики. Историческая наука заявляет прежде всего о необратимости эволюционных процессов: поэтому революцию нельзя остановить, если для нее сложились условия. Поэтому подло заявлять о своем пацифизме в годы предчувствия всемирной войны. И т. д., примеры можно искать и находить до бесконечности.
Примет разложения капитализма в последние годы немало. Можно даже сказать, что мы становимся свидетелями нового декаданса, определяющего стили и направления в обществе и искусстве. Укажем хотя бы на положение в области культуры, этики, науки. В них сегодня господствуют соответственно: постмодерн, релятивизм, мракобесие. Укажем на развал семьи, на уничтожение связей между поколениями. Укажем на "оцифровку" человеческих эмоций, стремлений, грез. Укажем на повальную скуку современной жизни и свинцовые мерзости, которые от этого проистекают. Укажем на покупку живых людей, человеческих органов. Укажем на беспредельное лицемерие и ложь с самых высоких трибун. Укажем на возмутительный отрыв от истории, от здравого смысла. Все это - приметы гниения.
Ранее, когда капитализм был вовлечен в пассионарную схватку с советской системой, его аберрации, как правило, подавлялись в зародыше из-за необходимости самосохранения в борьбе. Для борьбы необходимы более здоровые затеи, нежели разглядывание собственного пупка; для борьбы необходимо человеческое, даже сверхчеловеческое поведение. Сегодня же денежный тоталитаризм "растворил" сверхчеловека в массе пошлых обывателей. Сверхчеловек превратился в античеловека, в роботоподобного андроида.
Капитализм представляет собой классическую территорию борьбы: борьбы каждого с каждым. Это качество, наряду со свободой, изначально было для него определяющим. Когда накал борьбы снижается, капиталистическая система начинает испытывать спазмы, тратит время на в принципе несвойственное ей самовосхваление. В прошлые годы страны капитала себя так не превозносили. Да и не за что было превозносить. США и Европа не являлись лучшим местом для жизни. Кстати, по этой причине тоже не были видны аберрации, приметы внутреннего гниения: кого интересуют разнузданный постмодерн и требования политкорректности, когда на повестке дня расовые бунты, серийные убийства, уничтожения политических деятелей, карательные операции и т. д.? Советская пресса называла все эти ужасы и мерзости «загниванием». Не согласимся с ней. Это – нормальные явления для капитализма. Приметы капиталистического загнивания вышли на поверхность и стали особенно зримы как раз в годы относительного затишья «волчьей грызни» человека с человеком.
Сегодня, когда открытая борьба капитализма с социализмом потеряла актуальность, стала практически невозможной, капитализм неуклонно теряет свои бойцовские качества. Поэтому так заметны, так рельефны приметы гниения. Американцы и европейцы на глазах превращаются в мешки с мясом, по команде потребляющие, по команде голосующие и по команде осуждающие те явления, которые подлежат осуждению. Всего этого не было на Западе еще 30 лет назад. Несмотря на известный диктат монополий, тогда поддерживался здоровый градус общественной дискуссии. Было гораздо больше возможностей жить в рамках системы, не идя на сделку с совестью. Сегодня таких возможностей почти не осталось. Владычество одного-единственного поколения "шестидесятников", дорвавшихся до власти, приблизило капиталистическое общество к Оруэллу настолько, насколько не бывало с 50-х годов.
В легендарные "обкуренные" шестидесятые бессмысленный бунт молодежи провалился. Он привел к еще большему отупению. Не случайно именно тогда по планете прокатились первые "революции цветов": пародии на общественный прогресс, затеваемые исключительно ради мелкого предательства со стороны главных бунтовщиков. Само название - насмешка над здравым смыслом: ну какая может быть "бескровная революция"? Если захват власти, пожалуй, и можно осуществить бескровным путем, то революция - настоящая революция - льет потоки крови, властной рукой "перебирает людишек" в сто раз быстрее и безжалостней любого мифического тирана-диктатора.
"Революции цветов" были надругательством над человеческими качествами, над стремлением к правде и справедливости. Можно только приветствовать строгость, проявленную по отношению к "революционерам" Советским Союзом в 50-60-е годы.
Создавая сеть партизанских отрядов, мы, естественно, не призываем к очередной "бархатной революции", к этой филистерской мечте о безболезненной смене общественного строя, после которой, как по команде, каждому выдадут по 1000 евро и котирующийся на всех границах новый паспорт, шестеренки истории завертятся в наших интересах, работать для нас станут роботы, с улиц сами собой исчезнут автомобили и реклама и т. д. Партизаны не поддерживают такую «революцию» и смеются над ней, считая ее очевидным признаком того, как денежный тоталитаризм манипулирует сознанием.
Но что же тогда влечет нас и как на деле мы можем добиться уничтожения бесчеловечной системы?
На мой взгляд, мы должны активно включиться в процесс разложения капитализма и повернуть его себе на руку. Как советские диссиденты, мы должны копать под корень общественного строя, пользуясь при этом всеми возможными благами, которые он пока может нам предоставить.
Для какого-нибудь совкового шестидесятника не возникало нравственной проблемы оттого, что он брал у государства деньги и немалые привилегии, а взамен в лучшем случае показывал ему кукиш в кармане. За малым исключением советские диссиденты все как один выросли из самых активных апологетов режима, даже его крестоносцев.
До поры до времени они, в качестве детей высокопоставленных родителей, пользовались привилегиями, которые давала им система. Многие работали на благо социализма с разной долей искренности (впрочем, никогда не превышавшей 60-70 процентов). Это касается и высших партийных лидеров. Уже в 70-е годы они были социалистами лишь на словах, на деле же превратились в самых омерзительных реакционеров и мракобесов, с поповской ревностью талдычивших на своих полуподпольных сходках монетаристские заповеди. А ведь такой климат постоянного предательства поддерживался по отношению к гуманному и справедливому советскому государству! Почему же мы должны стесняться своего утилитарного отношения к антигуманной, несправедливой капиталистической системе? Мы обязаны принять модель поведения советских диссидентов и каждый по-своему, подручными средствами, на маленьких кухнях способствовать развалу капитализма, подрывать его устои. Именно расплодившиеся диссиденты, привившие свою модель поведения в общих чертах самым широким слоям общества, стали теми микроорганизмами, которые в конце концов победили "гидру коммунизма". Победило ее не ЦРУ, не угроза ядерной атаки и даже не моджахеды. Победили ее именно внутренние враги - диссиденты, - хотя бы потому, что не будь их, и никакого краха советской системы наверняка бы не произошло.
Вернемся к нашему изначальному сравнению капитализма со Змеем Горынычем. Эту гидру нельзя уничтожить, отрубая ей головы. История показывает: после того как отрублена одна голова, остальные только радуются ее исчезновению, начинают грести возросшие прибыли и становятся еще сильнее. Надо не бороться с государствами капитала в открытую, не объявлять войну Америке и т. д. (тем более что сегодня правят бал уже не государства-нации, а транснациональные корпорации), а разложить систему изнутри так, что рано или поздно она рухнет сама собой.
Создавая партизанские отряды, нацеленные на подрыв денежного тоталитаризма изнутри, на первых порах не стоит даже вслух декларировать радикальную антикапиталистическую программу. Еще раз повторю: уничтожение капитализма - наша конечная, не тактическая цель. Ей не следует бравировать впустую. Некоторые партизаны, поступая в отряд, даже могут о ней не догадываться.
На первом этапе своего существования партизанские отряды вполне органично вписываются в капиталистическое общество, несмотря на то, что они обособлены от него в культурном, экономическом и философском плане. Капитализм допускает разность мнений при единстве цели. Естественно, наши цели разнятся. Но об этом можно пока промолчать и скрыть наши различия, притаившись под маской "бесприбыльной организации" (в данную категорию на Западе входят также Церкви) или малого предприятия.
"Бесприбыльная организация" (non-profit organisation) - отличная вывеска для партизанского отряда. Она полностью соответствует его характеру, поскольку партизаны отрицают прибыль. Она же позволяет проводить в жизнь немало подрывных операций, которые в противном случае окажутся незаконными. Non-profit компания может существовать в рамках деловых отношений, при этом не выполняя по отношению к государству или параллельным, настоящим деловым структурам никаких обычных для здешнего общества обязанностей. Она, можно сказать, освобождена от оброка. Non-profit компания не платит налоги и может предоставлять бесплатные услуги отдельным категориям граждан. На практике любое пиратство, любой саботаж против денежного тоталитаризма удастся оправдать ссылкой на non-profit характер деятельности. Так, в партизанском отряде можно организовать свой кинотеатр, где крутить ворованные фильмы на DVD. На возможные претензии кинокомпаний и прочих дельцов следует оправдываться, кивая на non-profit и на отсутствие платы за вход.
"Лучшие вещи в мире бесплатны" - этот мелкобуржуазный постулат вполне может взять на вооружение партизанская ячейка и обратить его себе на пользу. Здесь мы тоже не изобретем колеса: по данному принципу действуют все мелкие частные предприятия на Западе, вынужденные в первые месяцы и годы своего существования перебиваться бартером, чтобы оставаться на плаву. Бартер - как спасательный круг для того, кто учится плавать. Партизанский отряд наверняка должен основываться на бартерных отношениях разного типа, и поэтому его тоже очень удобно замаскировать под обычное мелкое предприятие. С той разницей, что частная лавочка, ставящая прибыль во главу угла, по мере своего развития будет отказываться от бартера, пока вовсе не забросит его, за исключением из ряда вон выходящих ситуаций. Отряд же, напротив, не признает прибыли, а потому развивает бартер, ставит его на прочные рельсы, делает основой благосостояния сплоченной группы товарищей. В конце концов бартер может полностью исключить денежные отношения.
Как это будет выглядеть на практике?
Отряд объединяет людей определенных профессий, которые организуют особый тип натурального хозяйства, паразитирующий на капиталистической системе. В основном члены отряда - представители сферы услуг. Поскольку главными ценностями, которые поддерживает партизанский отряд, являются кров, пища, семья, то и профессии соответствующие: строитель, фермер, врач, плотник, повар, воспитатель.
Посмотрим на современный Запад: в трудовом плане его жизнь мало чем отличается от архаичного натурального хозяйства. Около половины западоидов заняты в сфере услуг, то есть украшают и облегчают жизнь таким же, как они. Этот труд нынче особенно легок и приятен, потому что, по характеру сливаясь с былым натуральным хозяйством, он уже очень мало соответствует ему по форме. Ведь сегодня уже не надо пахать землю, долгими вечерами прясть пряжу и т. д. Все это привозится за бесценок из стран "третьего мира".
Дошло уже до того, что сфера услуг на Западе расслоилась на более престижные места, поближе к власть имущим и к СМИ, и на низовой уровень для "непосвященных" или "недостойных". И здесь давайте взглянем правде в глаза: нас, чужаков, вытащили на Запад, заманили сказками о колбасе и свободе не для того, чтобы мы упивались собственной значимостью в качестве "креаторов" для высшей сферы истэблишмента. Нас приволокли сюда, чтобы бросить на самую грязную, самую неприглядную и самую низкооплачиваемую каторгу. Это никак не связано с нашим профессионализмом или подготовленностью. Это закреплено в западной расистской модели, по которой есть люди, "более равные", чем другие.
Чем болтаться в маловостребованной сфере услуг, работая за полцены без каких-либо гарантий, лучше перестать оказывать услуги людям, которые плевать на нас хотели, и организоваться в типичное натуральное хозяйство, где, выполняя ту же работу, мы получили бы самоопределение и гарантии человеческого существования. Такая структура и есть партизанский отряд. Впоследствии, по мере расширения, распространения и организованности партизанских отрядов, они имеют шанс "от низов" перерасти в настоящую экономику, которая будет более жизнеспособна, чем пресловутый советский плановый вариант, поскольку в ней будут исключены командные методы (об этом позднее я расскажу подробнее в главе "Руководство"). Мало того, сама система ценностей партизанского отряда будет основываться не на догме, а на сознательности каждого человека, вкладывающего в отряд часть самого драгоценного, что у него есть, - своего труда.
Итак, люди "натуральных" профессий объединяются в отряд и пользуются плодами труда друг друга бесплатно, то есть по типичному бартеру. На первых порах это предотвратит появление дармоедов. Но как быть со справедливостью? Все работают по-разному, и кое-кто, даже получив серьезное вознаграждение в виде бесплатной крыши над головой, бесплатного здорового питания 3 раза в день, качественного персонального ухода за детьми (тоже, естественно, абсолютно бесплатного), будет недоволен, не имея отчужденного признания своей значимости - заработка. Это закономерное чувство, и бороться с ним стоит самыми радикальными методами. Чем начислять членам партизанского отряда символические зарплаты в зависимости от их нужд (или их производительности), лучше организовать коммунальную кассу, в которую каждый сможет обратиться неограниченное количество раз. Суть данного начинания в том, что отряд должен научиться жить как единый организм, а не расслаиваться по уровням заработка, которые тоже символизируют прибыль. Поэтому члены отряда знают о положении общей кассы, каждую неделю они получают сведения о том, сколько там денег. Личные расходы из "общего котла" записываются и вполне могут подвергнуться проверке. Об экстраординарных поступлениях в кассу объявляется вне очереди; внезапные крупные расходы выносятся на немедленное обсуждение. Такая система не должна сползти к хаосу, поскольку в отряде ограниченное количество людей, которые будут поначалу успешно контролировать друг друга, а затем успешно контролировать сами себя, в соответствии с собственной совестью. Самое большее, партизанский отряд на первых порах будет насчитывать несколько десятков человек. И это тоже сблизит его с малым предприятием.
Откуда попадут деньги в коммунальную кассу? Вроде бы, отряд отрицает прибыль, так где же их взять? Дело в том, что отряд отрицает не всякую прибыль, а лишь личную прибыль каждого и общую прибыль ради прибыли. Но если прибыль получена для достижения конечной цели - уничтожения капитализма - то она всячески поощряется.
Не отрицает отряд и деньги. Они имеют хождение. Отряд зарабатывает простейшим образом: предоставляя свои услуги, которые бесплатны для членов отряда, людям с улицы за умеренную (по сравнению с частными лавочками) плату. Так отряд выполняет двоякую цель: во-первых, финансирует кассу; во-вторых, оттягивает прибыли из машины денежного капитализма. Всякий человек, оставивший 5 долларов в здоровой закусочной партизанского отряда, мог бы проспонсировать мелкого буржуа - частного лавочника, причем, скорее всего, уже не на 5, а на 10 долларов; а то и вовсе крупного хищника на 20-30 долларов. Лишение прибылей, особенно в умноженных масштабах, приведет к неотложному краху как первого, так и второго.
На первый взгляд может показаться, что партизанский отряд - этакое сборище бессребреников, которые отрицают деньги, рынок и т. д. Это не так. Даже напротив: к деньгам в отряде относятся более трепетно, чем в системе денежного тоталитаризма. Именно потому их не пускают в обычный для капитализма оборот. Ведь партизаны на собственном опыте знают, для какой важной цели могут пойти эти деньги. Монетаризм же деньги как таковые даже не рассматривает, интересуется только их ростом.
К деньгам в партизанском отряде относятся внимательно и бережно; коммунальная касса должна охраняться как зеница ока. Именно по причине такой бережливости отряд отрицает прибавочную стоимость. Деньги являются отличным средством эквивалентного обмена, но не могут быть средством закабаления.
В партизанском отряде деньги не только олицетворяют обмен, но даже, скорее, сам труд. Это существенно повышает их ценность. Деньги - выражение труда в том смысле, что именно они делают труд возможным. Ведь откуда взять средства на новое строительство, но поддержание детских групп, как не из партийной кассы? Партизанскому отряду необходимы деньги, у него есть деньги.
Вопреки возможным предрассудкам, именно маркетолог - очень востребованная профессия в партизанском отряде. Но не отмороженный клерк, потерявший разум в погоне за прибылью, а совершенно новый тип финансиста. Партизана-маркетолога прибыль вообще не интересует, его интересует только материальное будущее вверенного ему государственного образования, то есть партизанского отряда. Подобно стервятнику, витает он над капиталистическим хаосом и ищет, где бы урвать что подешевле да получше. Маркетолог следит за ценами, следит за сбросом товаров, ищет распродажи обанкротившихся фирм, клюет помаленьку капиталистическое перепроизводство и тем самым снижает зависимость отряда от рынка. Зная капиталистический рынок, маркетолог находит его слабые стороны и разрушает его. Он играет на понижение, он - апологет халявы. Учитывая низкий моральный уровень современных финансистов, думается, многие из них найдут себе в партизанском отряде работу по призванию.
А искать бесплатные радости в современном капитализме проще простого. Сегодня здесь ценится уже не вещь, и даже не ее денежная составляющая, а ее прибавочная стоимость. Отсюда берутся все эти убогие "карточные домики" - высокотехнологичные бараки, отсюда все эти ужасающие автомобили, напичканные никому не нужной электроникой. Вещи в современном капитализме рассматриваются уже не с точки зрения их пользы, а с точки зрения возможного навара. Естественно, это сказывается на качестве. Поэтому подлинно качественную, полезную вещь сегодня можно приобрести за бесценок, а то и вовсе взять бесплатно. Сбывается поговорка "Лучшие вещи в мире бесплатны". Перепроизводство и сверхпотребление - крайне благоприятная почва для стервятников партизанских отрядов, для "отщепенцев-маркетологов".
Немало черт на первых порах сблизят отряд с мелким предприятием. Так же, как начинающей частной лавочке, партизанскому отряду безусловно необходим бизнес-план. Нужно составить подробную схему расходов отряда, для чего опять же пригодятся финансисты. В дальнейшем они же займутся осуществлением оптовых покупок - еще одного возможного средства давления на производителей с целью понижения цены. Наконец, бухгалтеры помогут использовать в подрывных целях крючкотворское налоговое законодательство. Любое мелкое предприятие с доходом до полумиллиона в месяц можно на современном Западе списать с налогов подчистую, да еще и получить кое-что.
Итак, мы видим, что в начале своего существования партизанский отряд не столько открыто противостоит капиталистической машине, сколько паразитирует на ней, особым образом взаимодействует с ней. Нет оснований думать, что уже на этом этапе денежный тоталитаризм вступит в конфронтацию с партизанами. Местная система обожает частную инициативу, потому что это снижает напряженность в обществе. На первых порах отряды будут даже привечать; возможно, дойдет до того, что их начнут пропагандировать в местных СМИ, как место оттока и нейтрализации потенциальных радикалов, или как безопасное чудачество. Взглянем правде в глаза: на современном Западе немало таких потенциальных партизанских отрядов, преспокойно существующих и не испытывающих особого давления со стороны репрессивной машины. Назовем среди них хотя бы индейские резервации, сектантские поселки или коммуны бывших хиппи. Их обитатели - возлюбленные "блудные сыны" капиталистического общества, которые в фаворе, пока они "блуждают" и никому не досаждают. В годы зарождения партизанского движения денежный тоталитаризм наверняка проглядит и партизанские отряды по той же причине, не заметит в них радикальную составляющую, основывающуюся на всеобщей сознательности. Власть имущие и общество не воспримут партизанский отряд как отдельную государственную структуру, посмеются над таким предположением. Но потом, по мере расширения и распространения отрядов, противостоять им уже будет поздно.
Наконец, исходя из всего выше сказанного, можно добавить, что партизанская община в начале своего существования вообще не имеет смысла вне капитализма. Она кормится его слабостью, она вырастает из современного экономического постмодернизма (так называемой "новой экономики", где все продают всем то, что никому не нужно), как колос из навоза. Поэтому ее возникновение должно быть относительно спонтанным и легким. Для того, чтобы сегодня "улететь на Венеру", в царство добра и справедливости, надо прежде всего противопоставить себя капитализму на внутреннем, ценностном уровне. А затем уже и не потребуется никуда улетать, никуда эмигрировать - создавай партизанский отряд у себя дома. Постоянное взаимодействие с капитализмом поспособствует усилению и повышению сознательности отряда и по другой, косвенной причине: оно поможет его членам сохранить бдительность. Черты тоталитарного общества будут постоянно напоминать о себе и действовать, как своеобразное противоядие.