Неожиданное предложение

Неожиданное предложение

В любом случае ОРСИ выглядит неоднозначно. Над всей деятельностью фирмы витает некий дух авантюризма конца 1990-х, когда молодые юристы получали контроль над крупнейшими предприятиями.

Сейчас масштаб их деятельности был явно скромнее, но сотрудники компании, как и прежде, работали допоздна. Моя беседа с ними была назначена на 9 часов вечера. Встретившая меня девушка со вздохом призналась, что они не расходятся по домам раньше одиннадцати.

В тот августовский вечер, когда я пришла в офис ОРСИ, со мной разговаривали идейный вдохновитель группы Георгий Копыленко, несколько человек, которые отвечали за связи с прессой, а также сотрудница, ответственная за составление аналитических отчетов.

Говорил в основном Копыленко – мужчина слегка за сорок, в светло-розовой рубашке. Он сказал, что статья вышла хорошая, но в ней изложено далеко не все.

По его словам, большая часть кредитов, полученных дочерними компаниями Московской области, просто передавалась в «РИГрупп». Стадионов, больниц и детсадов практически не строилось – только крупные объекты, которые приезжал открывать губернатор. Остальные же «успехи» МОИТК и прочих дочерних компаний существовали только на бумаге.

Кроме того, в областных «дочках» процветало искусство приписок, и все сметы многократно завышались. В тот вечер Копыленко много смеялся, рассказывая мне о масштабах воровства в этих компаниях, о наглости Кузнецова и его жены, о твердолобости чиновников, не понимавших и до сих пор не понимающих, что произошло.

Именно они были основной проблемой Копыленко. Эти люди не желали ничего делать – просто сидели на месте и ждали, когда ситуация рассосется сама собой. Ему же нужно было хоть какое-то решение.

Собственно, поэтому он меня и пригласил. Публикации в СМИ, рассказывающие, что происходит с долгами Подмосковья, крайне на руку ОРСИ. Вероятно, с помощью статей в различных изданиях они надеялись заставить местных чиновников хоть немного шевелиться и принимать какие-то решения.

Копыленко и его коллеги заверили меня, что готовы предоставить любую имеющуюся у них информацию для публикации, лишь бы это скользкое дело сдвинулось с мертвой точки.

Что я могла им ответить? Любая информация, позволяющая разобраться в этом запутанном деле, была бы кстати, но статья-то уже вышла. Работнику ежемесячного журнала Forbes нужны веские основания, чтобы затрагивать одну и ту же тему дважды. Несмотря на всю уникальность подмосковной истории, писать о ней слишком часто было бы чересчур.

Кроме того, когда тебе обещают такого рода доступ к информации, никогда не понятно, что хотят получить взамен. Если впоследствии они хотят увидеть тенденциозную статью, основанную только на их мнении, то они явно ошиблись адресом. И дело тут вовсе не в моей упертости и принципиальности.

Любое уважающее себя деловое издание всегда стремится к объективности, а потому информацию, полученную из какого-либо источника, обязательно нужно перепроверять. Мало ли что захотят мне «слить» заинтересованные люди? Изготовить фальшивые копии документов и с их помощью очернить конкурентов или идеологических противников не так уж сложно. А потом и журналист, и издание будут отвечать в суде за клевету.

Зная это, я четко дала понять людям из ОРСИ, что любые поступившие от них сведения будут перепроверяться. Я в обязательном порядке попытаюсь узнать мнение о ситуации «второй стороны» или же подмосковных чиновников. Хотя, как правило, что-либо спрашивать у них бесполезно. Просьбы интервью или запросы об информации, посланные в «дом-громоотвод» – все равно что письма на деревню к дедушке. С тобой вежливо разговаривают сотрудники аппарата, но никакого ответа не дают, якобы Сам должен разобраться в этом вопросе, расписать кому-то поручение, вот уж тогда… В общем, бесполезная затея, но все равно нужно каждый раз давать им шанс – вдруг одумаются.

Обычно, услышав, что сливаемая информация будет проверяться, энтузиазм желающих ее предоставить заметно убавляется. Но люди из ОРСИ не возражали – они на все согласны, лишь бы про подмосковное дело, о котором с зимы уже начали забывать, продолжали писать СМИ.

На прощание Копыленко или кто-то из его сотрудников спросил меня, не могла бы я помогать им в составлении аналитических справок и отчетов для сайта. Девушка, которую они наняли, хорошо разбирается в экономике, только вот с литературой у нее не очень. Присутствовавшая на этой встрече составительница отчетов смущенно закивала. Они даже готовы оплачивать мои усилия по исправлению ее текстов.

Разумеется, я отказалась. Я не вправе выполнять никакую работу для компании, с которой сотрудничаю как репортер, в противном случае стану писать предвзято.

Существует расхожее мнение, что журналисты ничего не пишут просто так, что у любой статьи есть заказчик. Вынуждена разочаровать злопыхателей: сотрудники известных деловых изданий довольно трепетно относятся к своей репутации.

Хотя возможности злоупотребить своим положением всегда есть. Взятки предлагают не только чиновникам. Если у тебя есть какие-то возможности или полномочия, рано или поздно найдется человек, готовый заплатить тебе дополнительно, поверх зарплаты.

С журналистами деловых изданий такое случается довольно часто. Но не дай бог им согласиться. Иногда люди напрямую спрашивают, сколько стоит статья. И при этом искренне верят, что все за это платят. Иногда пытаются предложить какую-то дополнительную работу, подарки в обмен на лояльность.

Но как бы ни ругали «продажных журналистов», уважающий себя репортер приличного издания не согласится на подобного рода сделку. И вовсе не потому, что работники СМИ – кристально чистые люди с белоснежной и незапятнанной совестью.

Тут все несколько иначе: любой всплывший наружу факт принятия взятки может привести к тому, что журналиста ни в одно хорошее издание даже на порог не пустят. Журналистский мирок маленький, все друг друга знают – слухи расползаются молниеносно. Как только коллеги узнают, что репортер или редактор размещает статьи по таким-то расценкам, его тут же уволят с высокой должности. Он сможет идти на все четыре стороны – хоть в пиар, хоть в глянец, хоть в сельскую газету, но серьезную работу ему уже никто не доверит. Так работает эта система – она сама себя регулирует.

Жаль, что каста чиновников не устроена по тому же принципу. Берущий взятки человек не становится отверженным. Напротив, продолжает работать. Другие, видя, что такое положение нормально, тоже начинают брать взятки, «пилить» и подворовывать. Говорят, что от коррупции можно избавиться высокими зарплатами чиновникам. Думаю, нет. Вопреки расхожему мнению, репортеры ведущих деловых изданий получают не так много, но при этом находят в себе силы не брать деньги за статьи ни от кого, кроме родного издательства. Потому что риск потерять репутацию всегда выше. Во сколько можно оценить запрет на профессию? При всем своем опыте оценки чужих состояний я не могу назвать эту сумму. Беда в том, что для чиновника взятка вовсе не означает автоматического закрытия всех дверей, а потому она приемлема.

Как бы то ни было, с людьми из ОРСИ мы ни о чем не договорились. Писать снова про подмосковные дела, даже на основе тех документов, которые они обещали представить, для меня не было смысла. А вскоре в раскручивании этой истории отпала надобность и для них. Подмосковные чиновники отважились, наконец, на решительный шаг и начали банкротство МОИТК. Лед тронулся.