Капитолина Ивановна
Капитолина Ивановна
В последнее время много говорят о том, что Владимир Путин собирается оставаться у власти после 2008 года, для чего президентская Россия преобразуется в парламентскую. А сам несминаемый Путин станет в такой вот России премьер-министром, подотчетным им же созданному парламентскому большинству.
Многие официальные либералы уверены, что ради высшей власти Путин и затеял антифедеративный переворот, переходящий в переворот антимуниципальный (ведь мэров городов теперь тоже будут назначать). И в оный час, когда каждый Божий человек, занимающий хоть какую завалящую должность в этой стране, будет назначен лично Верховным, тогда откроется путь к реформе Конституции и вечной власти одного отдельно взятого подполковника ГБ СССР.
Нет, уважаемые либералы. Слишком просто это все. Или, наоборот, слишком сложно. Вы, драгоценные, опять норовите свою набриолиненную голову присобачить на чужие покатые плечи.
Ведь наш либерал, собственно, так и хотел. Впиться во власть один раз — при маразмирующем старике Ельцине — и сидеть на ее носорожьей поверхности до первых звуков ангельских труб. А чтобы сидеть вечно — можно было и Конституцию менять 7-8 раз на дню, и палить из танковых пушек по политическим воробьям, и объяснять, почему власть состоит только из Ивановых и Сидоровых, а Петровым в ней делать совершенно нечего.
Просто неожиданно получилось, что у либералов вырвали из зубов нержавеющий кусок колбасы. И они очень переживают, что этот кусок, уже поваленный на императорских паркетах, теперь с обильным слюнотечением заглатывает кто-то другой. Менее либеральный и менее достойный.
Что же касается настоящего посюстороннего Путина (а не нарисованного слюнно-колбасной фантазией Великого Диктатора), то я очень удивлюсь, если сумасшедшей весной-2008 он формально не выскочит из игры. Да что там удивляться — придется, наверное, умереть. От нервного смеха и трогательного сочувствия.
Великие диктаторы, конечно же, влюблены во власть. Она для них — единственно возможная подруга, любовница и жена. Диктаторы в этом смысле — персонажи сугубо моногамные.
Они хотят жить с этой властью долго и счастливо, и умереть в один день. И когда прежестокая судьбина зачем-то разлучает Великого Диктатора с его неискоренимой пассией — властью, он берет в руки автомат — а может быть, топор или ядерный чемоданчик — и идет побеждать разлуку. Потому что разлука с любимой куда невыносимее смерти.
Второй же президент Российской Федерации живет с властью, как с опостылевшей нелюбимой женой. А любви у них, честно говоря, никогда и не было.
Эта женщина — назовем ее для быстроты и смысла Капитолиной Ивановной — старше своего супруга на много лет. А выглядит — и вовсе как своего благоверного мать. Потому он боится выводить ее в свет. Ни в театре, ни в кино, ни в ресторане божественную чету никогда не увидишь. Их жизнь проходит на секретном обитаемом острове, за гранитным стенами вековой резиденции — Дворца вечного блаженства (недавно его хотели переименовать во Дворец вечного терпения, но дело почему-то зависло).
Каждый вечер ровно в 21:00 — у них семейный ужин. И, вглядываясь в двойной подбородок Капитолины Ивановны, в ее нечеловечески помпезную грудь, в иссиня-черные от долгого употребления мешки под глазами, супруг всякий раз думает нечто совсем запретное: и на кой черт, спрашивается, я тогда согласился на ней жениться!
А ведь он хорошо помнит, как его уговорили. Тогда — это было кислым чухонским летом, пять с половиной без малого лет назад — в его скромную полковничью квартирку завалились старые кореша — Валя и Рома.
Валя был в легком подпитии и, как водится, вонял использованными презервативами. В юности он работал на рецепции публичного дома, но после того, как помог написать мемуары бандерши, резко пошел в гору и почти беспричинно разбогател.
Рома, напротив, был человек дисциплинированный и чистый. Первые деньги сделал, снявшись в рекламе гламурных одеколонов Расо Rabanne, — и с тех пор носил, не снимая, фирменную трехдневую щетину.
И сказали тогда Валя с Ромой, вываливая на стол дюжину недорогого пива:
— Слушай, старик, тут у Капитолины Ивановны муж вот-вот загнется. Копыта отбросит со дня на день — совсем старый стал, да и спился. А там у нас свои интересы, понимаешь. Там мы в парке нефтяной фонтан арендуем, да еще склад для алюминиевых чушек заграбастали. А то ведь, не ровен час, выскочит Капитолина на старости ума за какого-нибудь отморозка — деньги наши и плакали, ерш твою двадцать.
— А что девица, хороша ли собою?
— Да ты что, чудак, умом тронулся — Капитолину Ивановну не помнишь?! Ну, за пятьдесят ей, обрюзгшая маленько, поддать любит, матерится как извозчик — но это ж все для тебя без разницы! Главное — состояние какое, ты прикинь! Дворец вечного блаженства, парк, кареты, слуги, охранники, всякие прочие фраера. А чего не будет хватать — так мы тебе обеспечим. Ты только скажи: селедочка, пельмешки, огурчики, девочки, все такое. Нам главное — фонтан и склад. И ты справишься, мы точно знаем, мы в тебя верим.
Целых два раза отказывался наш герой от неравного брака. Но в конце концов — не устоял. Владимир Владимирыча и Капитолину Ивановну обвенчал священник домового храма — там же, в стародавнем ея дворце.
И вот теперь принужден он сидеть с ней за одним пиршественным столом. Он не может поднять на Капитолину Ивановну свои прямые глаза, потому что в глазах этих — страх и смущение. Которые никуда, совсем никуда не спрячешь.
Слава Богу, что брачный контракт всего на восемь лет подписал. Иногда, между горячей закуской и главным блюдом, прикрывает В. В. снотворные измученные веки и видит жизнь свою после конца. Как он, в лиловой рубашке поло за восемьсот долларов, заходит, небрежно и покачиваясь от средиземноморского ветра, в бар отеля «Негреско», что в распухшей от цветения Ницце, на Променад дез Англе. И сразу все девицы из самых престижных смотрят на него многозначительно и серьезно. И официанты начинают искать его повелительно-нежного взгляда. И даже пианист, играющей послесловие из «Порги и Бесс», замирает на секунду, чтоб получше разглядеть привилегированного туриста. Впереди — средиземноморский облегающий вечер, и никакой власти, и никаких обязательств. Вот оно — счастье наипростейшего человека.
А пока — принужден сидеть в заснеженном дворце, насупротив нежеланной жены, и давиться ее немодными драниками с курагой. А что поделаешь — за все в жизни нужно платить. И за будущее, и за прошлое. Нефтяной фонтан-то до сих пор у Ромы в аренде, а делится Рома исправно.
Нет, ну если вы подумали, что в такой семейной жизни — одно расстройство, то вы ошибаетесь, дорогой читатель. Наш герой уже и привык, и прикипел к Капитолине Ивановне. И если появляется он где-нибудь на важных скачках или в барочных залах для игры в мяч (без старой жены, разумеется), многие знатоки цокают языком и приговаривают: «Капитолина?! О, там состояние большое, один парк чего стоит! А конюшня! А псарня! А коллекция табакерок! Да, поздравляем, поздравляем с удачным выбором…»
И конечно, тайно ехидничают, собаки, намекают, что, мол, альфонс и сам по себе никуда не годится. Но понамекают-понамекают — и перестанут. В конце концов, приглашать их во Дворец вечного блаженства на Праздник новогоднего винограда или нет — это мне решать. А им — выслушивать принятое решение. На праздник же хотят попасть, мерзавцы, халявщики, — все.
Супруг, конечно же, не спит с Капитолиной Ивановной. Потому как она его совершенно не возбуждает — ну ни на йоту. А если приходится кое-когда исполнять супружеские обязанности, то тогда воображает себе наш герой лифтовую сцену из «Девяти с половиной недель» — и с большим трудом добивается ненужного результата.
Но не спит — не значит не ревнует. А то ведь у нашей старой пьющей бабы то и дело, откуда ни возьмись, поклонники появляются. Тут один прыщавый еврейский мальчик повадился было во Дворец ездить. Как ни зайду — он в Розовой гостиной чуть не на коленях у Капитолины сидит. Предлагал ей в какую-то Силиконовую долину (это где, кто-нибудь знает?) поехать — развеяться после наших снегов. И только еще не хватало, чтобы после пяти лет мучений Капитолина своего законного супруга на молоденького афериста променяла. Ведь если выкинут из Дворца раньше самого срочного срока — это какой же вселенский срам настанет! Это значит — забыть и про море, и про красавиц, и про бар «Негреско», где мы с компанией старых друзей должны собраться однажды, чтобы выпить — за День избавления — весь их чертов черносмородиновый «Пастис».
Нет, конечно, тяжелой жене своей В. В. ничего не сказал — потому что боялся даже покоробить ее. Но с дерзким мальчишкой — покончено. Рома с Валей постарались — подпоили его как-то в дорогом кабаке и кокаин в карман да и подсунули. Ну, дальше было понятно что. Может, и жалко молодого еврея, но дело в другом: не возжелай чужой жены, даже если она игриво кокетничает и тонко играет с тобой.
Да, кстати, уже подают десерт. Капитолина Ивановна зевает. Супруг за весь вечер не промолвил ни слова — только скрежетал костями рябчиков и тюленей. Сначала, правда, хотел рассказать какой-то пошлый анекдот — что-то про новые дорогие сортиры Villeroy Boch, и там еще было слово «мочить». Но рассказывать вовремя передумал — все ж таки она не просто жена ему, но и мать.
Ладно, ничего. Пускай не верят. У нас все получится, так или иначе.
И тут В. В. скривился, как будто от сильной внезапной боли. Он всегда вспоминает об этом — между пряным десертом и изысканным диджестивом, пахнущим детской микстурой. Сколько раз давал себе слово забыть — и все не выходит!
Это случилось два года назад, в Париже, на пресс-конференции по поводу садово-паркового искусства. Вылез какой-то прыщ в потертых джинсах, как будто из газеты «Либерасьон». И прямо так неподцензурно спросил:
— Профессор, говорят, вы женаты на женщине много старше себя. Это что, эдипов комплекс?
Повисла пауза. Но, стиснув фарфоровые коронки до сотен сот атмосфер, В. В. отвечал коротко и железно:
— Такие люди, как вы, перекупленные и перепроданные многократно, вечно твердят, что это — эдипов комплекс. А это — любовь!
И, очарованные медленным ужасом его, замерли в почтенном смирении тогда все наличные журналисты и журналистки.
Но с тех пор ни один щелкопер, ни один бумагомарака не пересекал порога Дворца вечного блаженства. А если хотел пересечь — то ботинки должен был сдавать в гардеробе и добровольно соглашался быть помеченным изотопами. Чтобы без спросу ни в какие лишние дворцовые помещения нос свой сгорбленный не сувал.
И вот, к концу традиционного ужина, герой наш оттаивает и смотрит на поддатую жену — теперь с умилением. Полюбить ее он уже никогда не сможет. Но оценить за эти годы — сумел. И не будет он больше мысленно костерить Рому и Валю, подсунувших ему в свое время тот скоропостижный брачный контракт.
Потом, совершив полуночную пробежку, В. В. отправляется в помещение, именуемое «master bedroom», аккуратно ложится справа по борту и сразу делает вид, что заснул. Чтобы не отвечать на липкие приставания неумеренной старой супруги. А Капитолина Ивановна, в который раз устало разочарованная, подползает к балкону спальни и ищет лунное небо. Она вспоминает легенду, рассказанную ей когда-то незапамятной няней, Глафирой Хасановной. Легенду о сказочной, как тыква, стране по имени Маньчжоу-Го, лежащей на самом востоке земного диска. В той стране живут двухметроворостые чудовища, именуемые тангуты. Это люди способны остановить на скаку кентавра, войти в горящую стену и за обломками пожара — бесконечно любить найденных женщин всей силой варварского экстаза. И если нынче свирепый тангут доедет на рыжей мохнатой лошади до самых ворот истосковавшегося Дворца, Капитолина Ивановна, забыв про серопыльного мужа, велит открыть парадные окна и двери, отворить жалюзи и засовы и выйдет к ночному гостю в сверкающем на морозе шелковом пеньюаре, чтобы нарядить новогоднюю елку. И отдать восточному пришельцу все, что у нее, полубессмысленной почти старухи, было и есть.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.