Монмартр и Монпарнас

Мне не нравится, когда Монмартр и Монпарнас изображают в виде двух держав-соперниц. Пусть обаяние Монпарнаса более свежо, но и старый Монмартр все равно не теряет ни на йоту своего очарования. Конечно, существует Монмартр во вкусе провинциалов, в какой-то мере уже старомодный. Но сколько же уголков старого Монмартра остаются неповторимыми!

Весь Мон-мартрский холм усеян небольшими одноэтажными домиками, с балконами, полными цветов, с зелеными палисадниками. На каждом повороте перед вами — Утрилло или Кизе. На крутых улочках стоят повозки, груженные овощами, первоцветом, гиацинтами. Купите букетик цветов или артишок, и торговка вам скажет: «Бери, моя красотка, бери, моя дорогая, бери, моя милая».

Потому что на Монмартре ведут себя непринужденно. А вы знаете, что существует Монмартрская республика? Мэр Монмартра? Что по воскресеньям устраивается шествие пожарных с сельским стражником во главе? Изучите эту республику. В глубине узкого тупичка вы вдруг обнаружите старый особняк с резьбой на фронтоне. На самой верхушке Елисейской улицы изящных искусств как фон для всей открывающейся перед вами картины стоит красивое старинное здание. Посмотрите на эту улицу, состоящую сплошь из лестниц, она перерезана пополам старыми железными перилами, отполированными тысячами рук, державшихся за них. Следующая улица перегорожена деревом, разросшимся так пышно, как будто оно выросло в лесу. Никакой планировки. Все неожиданно, все разукрашено «как чучело гороховое». Площади бесформенны. Улицы извиваются вокруг собственной оси и приводят вас обратно, туда, откуда вы вышли. Стены облуплены; штукатурка осыпается. Неожиданно возникают виноградные кусты и поднимают свои чахлые лозы на вершину холма. Тут все беспорядочно, сумбурно и очаровательно. Это Монмартр.

Ни в одном квартале вы не увидите более противоречащих друг другу картин. На монмартрских улицах встречаются персонажи из романов Карко, девушки, поджидающие в двух шагах от меблированных комнат своих клиентов, сутенеры в кричащих пиджаках, издали наблюдающие за своими любовницами.

Но есть и другое: Монмартр религиозный, и большие автобусы, доставляющие к подножию Сакре-Кёр толпы богомольцев, и торговцы талноланами, предлагающие вам за пятьдесят франков фальшивый коралл в форме сердца, и поблизости от Северного кладбища — улица Жозеф де Местр, строгая, как римский папа. Часовня Мучеников (поскольку Монмартр — это гора мучеников, где были, по преданию, обезглавлены святой Дионисий и его ученики), та самая часовня, где Игнатий Лойола со своими единомышленниками слушал мессу в день основания им ордена иезуитов, теперь исчезла. Нужно ли сетовать, как многие эстеты, по поводу уродливой базилики Сакре-Кёр? По-моему, нет. В солнечный день ее белая громада на вершине холма достойно венчает Париж,

Не верьте тому, что художники покинули Монмартр. Им, конечно, грустно, что украшения, сделанные в угоду провинциалам, испортили какие-то улицы, но для них осталось достаточно восхитительных уголков, и они продолжают любить монмартрскую жизнь. На Монмартре вы найдете знаменитых художников: Дюфи, Леже, имевшего там свою мастерскую; память об Утрилло, который, покинув Монмартр, продолжал воспроизводить на своих полотнах

«Улицу с ее тусклыми домами,

Ее лавчонками и сверкающие тротуары…»

На Монмартре жили великие композиторы — Онеггер, Дариус Мило, которого вдохновлял, а не тревожил оглушительный шум на бульваре де Клиши. На Монмартре очень охотно живут и оркестранты. Перед рестораном Пигаль каждый вечер к пяти часам собирается настоящая ярмарка музыкантов — кларнетист, гобоист, альт — все они ищут работу. А что до «воскресных» художников, то вы помните, как нам приходилось обходить их мольберты на каждом углу улицы.

«Подъем на фуникулере, — говорит Жюль Ромен, — сохранил свой привкус некоего приключения. Вы внезапно возноситесь над городом, и благодаря тому, что вас с городом разделяют сады, двойная белая лестница, создается впечатление особой величественности. Легкий туман смешивается с солнечным светом. Шум, который в другом месте казался бы мрачным и грубым, здесь кажется радостным. Таким может быть только Париж. И этот свет, этот шум и ваше сердце подтверждают это. Но чувствуешь себя так, как будто ты — в гостях, как будто ты, иностранец, приехал в чужой город. Эта большая белая лестница как бы говорит о власти других законов…»

Монпарнас… В истории Европы есть период испанского господства, период французского господства, период английского господства.

Триумфальный период Монпарнаса хронологически входит в историю Парижа между историей Монмартра и Сен-Жермен-де-Пре. История Монпарнаса совпадает приблизительно с периодом между двумя войнами, но она куда блистательней в десятилетие с 1919 по 1929 год, чем в десятилетие с 1929 по 1939 год. Будет, впрочем, большой ошибкой думать, что Монпарнас заглох после того, как его свергли с престола. Испания, Франция и Англия сохраняют свое величие, авторитет и обаяние, пусть даже в настоящее время господствует американское или русское влияние. Но будущего никто не знает. Быть может, Монпарнасу уже завтра суждено пережить вторую молодость.

Планировка Монпарнаса проста. Вообразите два больших бульвара, пересекающиеся в форме X: бульвар Распай и бульвар Монпарнас. Начинаются они в районе Сен-Жермен и тянутся к обсерватории и Лион де Бельфор. Место их пересечения для Монпарнаса является тем же, что площадь Оперы для Парижа. На этом перекрестке или на расстоянии нескольких сот метров от него находятся знаменитые кафе: «Дом», «Ротонда», «Куполь»; совсем недалеко от них — Академия де ла Гранд-Шомьер.

Если вы хотите понять монпарнасскую атмосферу на следующий день после перемирия 1918 года, перечитайте первый роман Хемингуэя «И восходит солнце» («Фиеста»), Вы увидите в нем, как американские студенты, чувствительные англичане, русские белоэмигранты, красные испанцы — все устремлялись в этот квартал, внешне буржуазный, но, по существу, непринужденный. Они искали там выхода своей душевной подавленности. Художники заманивали натурщиц, красивых девушек легкого нрава; натурщицы заманивали богатых иностранцев. Так началась для Монпарнаса эпоха необычайного расцвета.

Жаловаться на недостаток гениев было нельзя. Уже перед войной 1914 года Отон Фриез, Ван Донген, Модильяни, Паске были время от времени обитателями Монпарнаса, Но междувоенный период — в целях создания Парижской школы — объединил Матисса, Дерена, Дюнуайе де Сегонзака, Утрилло, Руо с Пикассо, Шапеллем, Браком.

Годы 1919–1929 были для Соединенных Штатов временем небывалого процветания, временем, когда спекулянты были уверены, что только небо — граница их несметных состояний. Меценатство стало одним из атрибутов роскоши. Обладавшие громадными возможностями, музеи Америки скупали картины новых мастеров. Частные коллекции дрались за творения модных художников. Поток долларов хлынул в кафе «Дом» и «Ротонда». Большие художники приобрели большие автомобили. Большие кафе заказывали большие фрески для своих помещений. Монпарнас привлекал так много зрителей, что качество зрелищ снизилось. А затем наступил экономический кризис 1929–1930 годов, вернувший и миллиардеров и художников к скромному образу жизни. Как и полагается в послевоенное время, нынешний Монпарнас очень ограничил свои потребности, но все талантливое, все прекрасное осталось ему верным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.