Революция для других

Революция для других

Революции, как правило, приносят куда больше пользы не тем странам, где они случаются, а окружающему околореволюционному миру, другим государствам и нациям.

Решаясь на Революцию, неважно — осознанно или нет, народ внутренне соглашается с будущей Жертвой. Более того, люди в этот момент ощущают некую форму экстаза от совершающегося коллективного жертвоприношения — своего рода общности жертвенности. Именно это чувство будут воспевать поэты и вспоминать уцелевшие участники событий — как лучший из лучших моментов своей жизни. Испытать подобное несколько раз за короткую человеческую жизнь судьба дарует немногим.

Однако последствия принесённой жертвы для страны и народа могут ощущаться далее десятилетиями. В отдельных случаях цена может оказаться слишком высокой. Россия до сих пор изживает трагические последствия 1917 года. В то же самое время другие страны и народы получают и воспринимают ценнейший опыт par excellence, зачастую не испытывая жертв и лишений. Они вполне могут учиться на чужих ошибках, адекватно корректируя собственное развитие.

Итогом Великой французской революции стало триумфальное распространение либеральных идей, экономический подъём, связанный, не в последнюю очередь, с повсеместным вторжением во власть буржуазии, развитие теории и практики гражданских прав и вытекающие из этого правовые реформы, расцвет культуры и философии. И когда в обезлюдевшей, обескровленной подвергшейся оккупации и зализывавшей раны после наполеоновских войн Франции царил унылый застой Реставрации, плодами Великой Революции активно пользовались формирующаяся новая Германия и понёсшая минимальные потери Британия.

Итогом Великой Октябрьской революции 1917 года стало повсеместное распространение социалистических воззрений, триумф прав трудящихся, новый расцвет нового искусства. И если Россия принесла на алтарь этой победы многомиллионные жертвы, то большинство европейских стран и США должны быть благодарны России за этот масштабный социальный эксперимент, благодаря которому многие из них удачно скорректировали курс своего развития.

Революции 1789–1917 гг. были неотвратимыми шагами всемирного Модерна.

Несмотря на то, что украинские события по своему историческому масштабу, конечно же, не как не тянут на 1789 год (да и украинская Жертва не оказалась Великой к большому счастью украинцев), определённые аналогии всё же провести можно. В конце концов положительные примеры имеются и в контексте малых революций — никому не хотелось повторять камбоджийские опыты Пол Пота над собственным народом, а свержение Николае Чаушеску румынами явно пошло на пользу другим восточноевропейским странам.

Хорошо, когда исторический опыт сопредельных или далёких стран учитывается, когда власть может делать правильные выводы из чужой истории и применять эти выводы в истории собственной. Это и есть один из важных показателей профессиональной пригодности правителей. Но просто беда, если события вне национальных пределов становятся единственным источником мотивации даже не для будущей модернизации, а для фактического продления агонии настоящего. Россия времён Путина здесь напоминает не понятливую Германию XIX века, а рыхлую и замшелую Австро-Венгрию тех же времён, довольствовавшуюся вечными подачками и отсрочками вместо реальных реформ и упокоившуюся таки в глубокой исторической могиле.

Более того, как ни печально признавать сей факт, именно в 2006 году стало ясно, что события на Украине — это всё же не запоздалый для тяжёлых на подъём украинцев ремейк русского 1993-го, это — репетиция её собственного национал-демократического будущего, альтернативой которому может быть лишь судьба вечно оттягивавшей все перемены Дунайской монархии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.