Расправил ли Атлант плечи?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Расправил ли Атлант плечи?

Как видно из названия этой дискуссии, тема ее — связь событий, изображенных в моем романе «Атлант расправил плечи», с реальными событиями сегодняшнего мира.

Можно сформулировать вопрос и так, как мне нередко его задавали: «Пророческий ли это роман или исторический?»

Вторая часть вопроса, по всей видимости, дает ответ на первую. Если кто-то считает «Атланта» историческим романом, значит, он оказался сбывшимся пророчеством. Суть дела лучше всего выразить следующим образом: хотя политические аспекты «Атланта» нельзя считать ни его главной темой, ни основной целью, мое отношение к этим аспектам в те годы, когда писался роман, было равнозначно краткому правилу, которое я для себя выработала: «Цель этой книги — не дать ей стать пророческой».

Книга вышла в 1957 году. С тех пор я получила много писем и слышала немало комментариев, которые, по существу, сводились к следующему: «Когда я впервые прочел "Атланта", я подумал, что вы преувеличиваете, но потом, читая газеты, понял: то, что происходит в мире, в точности соответствует вашему роману».

Так оно и есть. И даже больше того.

Современное состояние мира, политические события, планы и нынешние представления настолько абсурдны и иррациональны, что ни я, ни какой-нибудь другой романист не мог бы облечь их в художественную форму — никто бы ему не поверил. Романист не мог без них обойтись; лишь политик мог бы подумать, что это возможно.

Политические перспективы «Атланта» не тема, а одно из следствий его темы. Тема книги — роль разума в человеческом существовании и, как следствие, изложение нового этического кодекса, морали разумного эгоизма.

История, рассказанная в «Атланте», показывает, что происходит в мире, когда люди разума — изобретатели и новаторы во всех видах умственной деятельности — объявляют забастовку и гибнут, протестуя против альтруистско-коллективистского общества.

В «Атланте» есть два ключевых пассажа, кратко выражающих его содержание. Первый — слова Джона Галта:

Только один род людей в истории никогда не бастовал. Все типы и классы останавливались, когда хотели, и предъявляли спои требования миру, ссылаясь на свою незаменимость, кроме тех, кто нес мир на своих плечах, поддерживал его жизнь, получая в награду одни лишь муки, но никогда не предавал человечества. Наверное, настал их черед. Пусть мир узнает, что они делают и что бывает, когда они отказываются действовать. Бастуют люди разума, мисс Таггарт. Бастует ум.

Второй отрывок объясняет название романа:

— Мистер Риордан, — сказал Франсиско торжественно и спокойно, — если вы видели Атланта, держащего мир на плечах, если вы видели, как он стоял, а кровь струилась по его груди, колени подгибались, руки дрожали и все же из последних сил удерживали мир, и чем больше он старался, тем тяжелее давил мир ему на плечи, что бы вы предложили ему сделать?

— Не знаю. А что он мог сделать? Что бы вы ему сказали?

— Расправь плечи.

История «Атланта» — это конфликт двух основных противников, двух противоположных философских школ или двух противоположных отношений к жизни. Прибегнув к краткой формуле, назовем их «разумно-индивидуалистически-капиталистической осью» и «мистическо-альтруистическо-коллективистской осью». Рассказ показывает, что основной конфликт нашего времени не только политический или экономический, но нравственный и философский; что господствующая философия нашего времени — яростное восстание против разума; что так называемое перераспределение богатств — лишь поверхностное проявление мистически-альтруистически-коллективистских взглядов; что настоящая природа и глубочайший, основной смысл их противостоит человеку, разуму, жизни.

Вы думаете, я преувеличила?

Сочиняя «Атланта» и позже, я собирала досье, которое можно было бы назвать исследовательским или документальным. Я назвала его «Досье ужасов». Разрешите привести из него несколько примеров.

Вот пример современной идеологии, взятый из семинара бывших студентов под названием «Недоверие к разуму», проходившего в Уэслианском университете в июне 1959 года.

Быть может, в будущем разум утратит свое значение. Быть может, в эпоху бедствий люди будут руководствоваться не человеческой мыслью, но человеческой способностью страдать. Не университеты с их мыслителями, но места и люди в беде, обитатели сумасшедших домов и концлагерей, беспомощные и нерешительные чиновники и солдаты в одиночных окопах будут освещать путь человека, преобразовывая его знания о боли во что-то творческое. Быть может, мы вступаем в новую эру, и нашими героями станут не такие гиганты разума, как Исаак Ньютон или

Альберт Эйнштейн, а такие жертвы, как Анна Франк, которые покажут нам чудо, большее, чем мысль. Они научат нас терпению, научат тому, как создавать добро в гуще зла и взращивать любовь пред ликом смерти. Впрочем, если это произойдет, университет все же будет занимать свое место в обществе. Даже интеллектуал может быть примером творческого страдания.

Вы думаете, это исключение, странная крайность? 4 января 1963 года в «Таймс» была опубликована такая история.

«Критерием отбора лучших коллег должны быть не просто мозги и степени, а наилучшее поведение в обществе», — говорит директор Лесли Р. Северинхаус из Хаверфордской школы, расположенной неподалеку от Филадельфии. В «Журнале комиссии по приему в колледж» он предостерегает против «высокоинтеллектуальных, агрессивных, честолюбивых, социально незаинтересованных и самовлюбленных индивидуалистов». Поскольку эти эгоцентричные и яркие студенты «мало что могут предложить и сейчас, и в дальнейшем», коллеги должны поощрять другие положительные качества. «Кто сказал, что мозги и мотивированное поведение — большие достоинства? А разве не достоинство — озабоченность состоянием общества? Разве мы не рады кандидату, который верит, что "никто не живет для себя?[31]" А как вам умение вести за собой, честность, дар дружбы и обмена идеями? Можем ли мы отмахнуться от духовной жажды? Почему мы должны оставлять без внимания сотрудничество в добрых делах, ведь даже оно в какой-то мере мешает накапливать знания? А как милосердие и порядочность? Всех этих качеств не найдешь на досках достижений, — сетует Северинхаус. — Колледжи сами должны верить в скрытые возможности молодых людей такого типа».

Вдумаемся в смысл этих слов. Если ваш муж, жена или ребенок смертельно больны, какое вам дело до того, озабочен ли врач состоянием общества, или даже «милосерден» ли врач, если он ради этого пожертвовал своими «знаниями»? Если нашей стране грозит ядерная война, от чего зависит наша жизнь — от интеллекта и активности наших ученых или от их «духовной жажды» и «дара дружбы»?

Я бы не стала вкладывать этот отрывок в уста гротескового, сатирического, фарсового персонажа, сочла бы его чересчур нелепым, и все же об этом говорят, это серьезно обсуждают в так называемом цивилизованном обществе.

Неужели вы считаете, что такие теории не будут иметь практических последствий? Цитирую статью от 18 февраля I960 года из «Рочестер Таймс Юнион», которая называется «Не иссякают ли наши таланты?»:

Неужели в этой могущественной стране стали иссякать таланты?

На данном историческом отрезке, когда Россия и Соединенные Штаты вступили в «смертельное соперничество», может ли наша страна отстать из-за нехватки мозгов? Д-р Гарри Лайонел Шапиро, председатель отделения антропологии Американского музея Естественной истории (Нью-Йорк), говорит: «Явно растет еще не совсем отчетливо выраженная тревога, что запас профессионалов иссякает».

«Медицина, — говорит он, — глубоко этим взволнована. Исследования показали, что оценки у сегодняшних студентов-медиков хуже, чем у тех, кто учился десять лет назад».

Некоторые представители этой профессии объясняют это финансовой привлекательностью других профессий, преобладающих в нашем космическом веке, — техники и технологии.

Но, по словам д-ра Шапиро, «по-видимому, все на это жалуются».

Антрополог в Ардсли-он-Хадсон выступал перед писателями, пишущими о науке. За две недели они прослушали 25 ученых и услышали те же жалобы от инженеров, физиков, метеорологов и многих других. Эти ученые, выдающиеся представители в своей области, сочли эту тему куда более важной, чем денежный дефицит.

Д-р Уильям О. Бэйкер, вице-президент и руководитель научных исследований в лаборатории «Белл телефон» (Меррэй Хилл, Нью-Джерси), один из крупнейших ученых страны, сказал, что нужно вести больше исследований, но это не будет связано с увеличением материальных вложений.

«Все зависит от идей, — сказал он. — Пусть их будет немного, но они должны быть новыми».

По его словам, Национальный Институт здоровья постоянно увеличивает гранты, но результаты работы «остались на том же уровне, если не стали хуже».

Юджин Коун, заведующий связями с общественностью Американского Физического общества, сказал, что в физике «мы даже близко не подошли к первоклассным специалистам».

Д-р Сидней Инграм, вице-президент Инженерной комиссии, считает, «такого еще не бывало в истории западной цивилизации».

Это газетное сообщение не встретило широкого отклика в нашей прессе. Оно отражает первые признаки тревожной ситуации, пока еще скрытой от глаз общественности. Но в Великобритании она столь очевидна, что ее больше невозможно скрывать, и она широко обсуждается в печати. Англичане придумали для нее название — «утечка мозгов».

Я напомню вам, что в «Атланте» Джон Галт говорит, имея в виду забастовку: «Я целенаправленно и умышленно делал то, что всегда делалось молчаливо». И перечисляет, как погибали выдающиеся люди, когда интеллект объявлял тирании психологическую забастовку, покидая какое бы то ни было мистически-альтруистическо-коллективистское общество. Кроме того, можно вспомнить, как описывает его самого Дагни перед тем, как с ним познакомиться (позже он повторяет ей эти слова): «Человек, который выкачивает из мира мозги».

Нет, я не хочу сказать, что англичане украли у меня определение. В том-то и дело, что не украли, большинство из них явно не читали «Атланта». Они столкнулись с тем же явлением и пытаются его опознать.

Приведу цитату из газетного сообщения, напечатанного в «Нью-Йорк Таймс» от 11 февраля 1964 года:

Лейбористы призывают правительство изучить проблему эмиграции английских ученых в США, которую здесь называют «утечкой мозгов». Лейбористы стали действовать после сообщения о том, что проф. Иэн Буш и его сотрудники переходят из Бирмингемского университета в Вустерский Фонд экспериментальной биологии, Шрусбэри, Массачусетс.

Тридцатипятилетний профессор Бути возглавляет отделение физиологии в Бирмингеме. Девять его сотрудников занимаются лечением психических заболеваний с помощью медицинских препаратов.

Сегодня вечером стало известно, что ведущий физик проф. Морис Прайс и ведущий специалист по раковым исследованиям патолог д-р Леонард Вейсс получили посты в США...

Том Далиелл, представитель лейбористов по вопросам науки, спрашивает, назначит ли премьер-министр, сэр Алек Дуглас-Хоум, королевскую комиссию, чтобы «обсудить проблему подготовки, вербовки и удержания научного потенциала в Великобритании...». Президент Британской медицинской ассоциации сэр Джордж Пикеринг назвал решение профессора Буша «трагическим». Он считает профессора «самым блестящим своим учеником и одним из самых блестящих людей, которых он встречал в жизни».

Из газеты «Нью-Йорк Таймс» от 12 февраля:

Шок, вызванный в Великобритании утратой научных талантов, усилился сегодня, когда известный физик-теоретик заявил, что он уезжает в Соединенные Штаты. Д-р Джон Энтони Поупл, директор Отделения теоретической физики Национальной физической лаборатории, сказал, что через месяц он переходит в Технологический институт Карнеги в Питтсбурге.

Газеты широко освещали это перемещение, 13-е по счету, начиная с воскресенья. Один из заголовков первой полосы — «Еще один представитель утечки мозгов».

Из газеты «Нью-Йорк Таймс» от 13 февраля:

Вместе с сегодняшним сообщением о надвигающемся отъезде из Великобритании еще, по крайней мере, пяти ученых, нация с новой тревогой ищет основную причину этого бегства.

В статье названы двое ученых, д-р Рэй Гиллери, 34-летний профессор анатомии Лондонского университетского колледжа, и 39-летний профессор биохимии Эрик Шутер из того же колледжа.

Из газеты «Нью-Йорк Таймс» от 16 февраля:

Постоянный отъезд ученых вызвал в Великобритании шок. Нация вновь ищет причину бегства и эффективные средства от него...

Проблема «утечки мозгов», как называют здесь отъезд ученых, для Англии не нова. Десятилетиями зарубежные университеты и другие образовательные и исследовательские учреждения, особенно в США, привлекают к себе научный потенциал из Великобритании.

В последний академический год Великобритания потеряла 160 старших университетских преподавателей. Из них около 60 переехали в США, согласно обзору, опубликованному Ассоциацией университетских преподавателей...

Согласно докладу Королевского общества, примерно 140 ученых, недавно получивших степень, ежегодно покидают Англию. Это — около 12% национального научного потенциала...

Чаще всего уезжающие ученые говорят, что американские и английские фонды, финансирующие научное оборудование и персонал, несопоставимы.

Некоторые честно признают, что их привлекает оплата, в два-три раза большая, чем в Великобритании, а также всеобщее уважение к научной работе и достижениям в США.

Другие жалуются на нехватку высоких постов в университетах, на административные джунгли, через которые должны пройти исследовательские гранты в Великобритании, и на то, что они называют подлым контролем казны, причастной ко всем университетским грантам. Какие интеллектуальные доводы используют в качестве приманки, чтобы удержать ученых в стране, и какие предложены практические средства? Квинтин Хогг, секретарь Государственного департамента образования и науки, «воззвал к патриотизму ученых, уговаривая их остаться дома. Лучше всего быть англичанином, сказал он».

В статье из «Нью-Йорк Таймс» от 31 октября 1963 года говорится, что «доклад, представленный комитету, который возглавляет секретарь кабинета сэр Берк Тренд, призывает преобразовать систему британской науки и предоставить министру науки больше власти» (курсив мой — А. Р.).

Конечно, здесь можно увидеть немало скрытого и явного негодования против американского изобилия и крупного бизнеса, который англичане, по-видимому, считают главной причиной утечки их научных талантов.

Теперь я хотела бы привлечь ваше внимание к двум важным фактам — к возрасту и профессии ученых, упоминаемых в этих статьях. Большинству из них около тридцати, большинство занимается теоретической медициной.

Государственное здравоохранение — признанный институт британской политической системы. Какое будущее ждет блестящих молодых людей в государственном здравоохранении? Судите сами о причинах «утечки мозгов», о будущем благосостоянии тех, кто остался в государстве изобилия, и о роли разума в человеческой жизни.

Когда вы услышите или прочтете доклады об успехах государственного здравоохранения в Великобритании и других европейских странах, составленные поверхностными, узкими специалистами, не видящими дальше сиюминутных проблем и заявляющими, что они не замечают никаких перемен в добросовестном труде семейных врачей, вспомните, что свое умение, знания и силы врачи эти черпают в медицинских лабораториях и что источник иссякает. Такую цену платит страна за государственное здравоохранение. Ее нет в государственном бюджете, но она не замедлит сказаться в нашей жизни.

Сейчас мы отстаем от Великобритании на пути, ведущем в коллективистскую пропасть, но не намного. В последние годы в газетах появляются тревожные доклады о приеме студентов в наши медицинские колледжи. Когда-то желающих было куда больше, чем мест, и поступали лишь самые способные, с самыми высокими баллами и характеристиками. Сегодня желающих гораздо меньше, и судя по докладам, вскоре их вообще будет меньше, чем мест.

Оцените рост государственного здравоохранения в мире, оцените план медицинского обслуживания в нашей стране, посмотрите на забастовку канадских врачей в Саскачеване и недавние забастовки врачей в Бельгии. Учтите и то, что в каждом случае подавляющее большинство врачей боролось против национализации здравоохранения, и сторонники государственного изобилия с их нравственным людоедством без особых колебаний решились закабалить их чуть ли не под дулом пистолета. Особенно красноречивым было положение в Бельгии, откуда тысячи врачей бежали без оглядки, буквально спасаясь из страны с «гуманным правительством», прибегающим к грубым мерам нацистского толка, чтобы призвать врачей в армию и силой вернуть их к медицинской практике.

Подумайте обо всем этом, а затем прочтите заявление д-ра Гендрикса в «Атланте» — хирурга, протестующего против государственного здравоохранения: «Меня всегда удивляло самодовольство, с которым люди утверждают свое право порабощать меня, контролировать мой труд, насиловать мою волю, совесть, душить мой разум. На что они тогда рассчитывают, ложась на мой операционный стол?»

Именно этот вопрос нужно задать бельгийским альтруистам и надсмотрщикам.

Когда вы в следующий раз услышите дискуссию о бесплатном медицинском обслуживании, задумайтесь о будущем, в особенности — о будущем ваших детей, которые будут жить в ту пору, когда лучшие умы уже не пойдут в медицину.

Рагнар Даннешельд, пират из «Атланта», боролся с «идеей, что нужда — это священный идол, требующий человеческих жертвоприношений, что нужды некоторых — гильотина, висящая над другими, а мера наших способностей — это мера нашей опасности, так что успех ведет на плаху, а неудача дает право тянуть за веревку. В этом смысл альтруистической морали: чем больше достижения человека и потребность общества в нем, тем хуже с ним обращаются, и тем больше он походит на жертвенное животное».

Дельцы, обеспечивающие нас средствами существования и работой, облегчающими труд машинами и современными удобствами, постоянно возрастающим уровнем жизни, больше всего необходимы обществу. Они и стали первыми жертвами, гонимыми, опозоренными, оклеветанными, эксплуатируемыми козлами отпущения мистическо-альтруистическо-коллективистской оси. Следующими идут врачи. Именно потому, что их услуги жизненно важны и крайне необходимы, они стали мишенью для альтруистов в масштабе всего мира.

Что до современного положения дельцов, разрешите сказать вот что. Закончив «Атланта», я дала гранки железнодорожнику, специалисту по техническому контролю. Первым делом он спросил меня: «Понимаете ли вы, что все законы и директивы, которые вы предлагаете, уже включены в законодательные акты?» «Да, понимаю», — ответила я.

И я хочу, чтобы мои читатели тоже это поняли.

В моем романе я изложила эти проблемы на языке абстракций, выражавших суть правительственного контроля и государственного законодательства во всякое время и в любой стране. Но принципы каждого указа и каждой директивы, которые приводятся в «Атланте», — таких, как «Коррекция билля о возможностях» или «Директива 10—289», — можно найти в наших антимонополистических законах, пусть и в более сырой форме.

В этом накоплении необъективных, не поддающихся определению, несудебных законодательных актов вы найдете все виды наказаний таланта за то, что он талантлив, успеха за то, что это успех, и стремление пожертвовать творческим даром в угоду завистливой посредственности. Вы увидите, как распускают большие компании или «разрывают» отношения между компаниями и их помощниками («Коррекция билля о правах»), насильно принуждают фирмы поделиться с каждым новичком теми средствами, которые они создавали долгие годы, принудительно лицензируют или прямо конфискуют патенты и, наконец, приказывают, чтобы жертвы обучали своих конкурентов, как с этими патентами обращаться.

Над уровнем общественного разложения, описанного в «Атланте», нас возвышает только то, что государственники еще не осмеливаются силой ввести антимонополистические законы, проявив всю полноту власти. Но власть эта существует, и вы можете видеть, как ускоряется и растет ее применение.

Можно подумать, что у «Плана унификации железных дорог» и «Плана унификации стали», который я предлагаю в конце «Атланта», нет аналогий в реальной жизни. Я тоже так считала. Я их выдумала, следуя логике событий, чтобы показать последние этапы крушения общества. Планы эти — типичные коллективистские средства помощи слабейшим представителям промышленности за счет сильнейших; они принуждают объединить ресурсы «в общий фонд». Я полагала, что они чуть-чуть опережают наше время.

Я ошибалась.

Приведу цитату из газетного сообщения от 17 марта 1964 года:

Федеральное правительство попросило три телевизионных сети обсудить предварительный план, согласно которому каждая из них будет отдавать часть программ уже существующим или новым телевизионным станциям, чтобы они могли работать в неблагоприятных условиях конкуренции...

Сопутствующее предложение, также выдвинутое для обсуждения Комиссией (по Федеральным связям), будет принуждать некоторые станции, объединенные в сети, присоединиться к альтернативной цепи.

Предложения, призывающие «имущих» из телевизионной индустрии помогать «неимущим», вызвали резкие возражения у телесистемы «Коламбиа»...

За предложениями Федеральной комиссии стоит желание помочь существующим сверхвысокочастотным станциям и способствовать созданию дополнительных станций, гарантируя им средства, которые привлекут зрителей. Большинство рекламодателей обычно предпочитает более мощные высокочастотные станции...

При спорных предложениях общий фонд сетевых программ будет состоять из двух высокочастотных и одной ультравысокочастотной станции.

Эти предложения якобы оправдывают желание исправить «конкурентный дисбаланс».

Теперь посмотрим, как обстоит дело в сфере труда.

У меня в «Атланте», когда остро не хватает транспорта из-за недостатка движущей силы, трасс и топлива, на железных дорогах издают приказ пускать более короткие поезда на меньшей скорости. Сейчас, когда железные дороги гибнут, большинство из них — на грани банкротства, профсоюзы железных дорог требуют сохранить «численность рабочей силы независимо от потребностей в ней» (то есть ненужные рабочие места), а также устаревшие виды работы и правила оплаты.

Пресса комментировала это по-разному. Но одна редакционная статья из газеты «Стар Геральд», Нью-Джерси, от 16 августа 1963 года достойна особого внимания. Мне прислал ее мой почитатель.

Денежные воротилы, лидирующие дельцы Америки так и не поняли, что процветание может быть бесчеловечным. Им так и не удалось понять, что люди отдают предпочтение прибылям...

Честолюбие и жажда прибыли — неплохая вещь. Они побуждают человека к большим достижениям. Но их должна смягчать забота об обществе и его членах. Их нужно умерять перед лицом человеческих нужд.

Эти мысли волнуют нас, когда мы размышляем о железнодорожных трудностях. Призывы «сохранить рабочую силу» подобны воинственным крикам; управляющие железными дорогами требуют упразднить десятки тысяч рабочих мест, которые были главной опорой людей, заполняя брешь между чувством собственного достоинства и собственной никчемности. Прежде чем вы проголосуете за этот болезненный прогресс, представьте, что ваш муж, брат или отец — один из тех, кому суждено быть положенным на алтарь прогресса. На наш взгляд, куда лучше, чтобы правительство национализировало железные дороги и предотвратило другие бедствия на одностороннем пути, где извлекают прибыль за счет людей.

Эта передовица без подписи, но мой анонимный почитатель написал на ней карандашом печатными буквами: «Юджин Лоусон???»

Такая «гуманная» позиция направлена не против прибылей, а против успехов в науке, не против богатых, а против специалистов. Неужели вы думаете, что единственные жертвы мистическо-альтруистическо-коллективистской оси — немногие выдающиеся люди, стоящие на вершине общественной пирамиды, финансовые и интеллектуальные гении?

Вот старая вырезка из моего «Досье ужасов», газетное сообщение, появившееся несколько лет назад:

Великобританию потрясла история молодого шахтера, который ушел с работы, чтобы предотвратить забастовку 2000 шахтеров в Донкастере.

Алан Балмер, 31 года, вместе со своими товарищами выполнил недельную норму на три часа раньше. Вместо того чтобы спокойно отдыхать эти три часа, он стал выполнять новую норму.

Более 2000 шахтеров собрались в прошлое воскресенье, чтобы выразить свой протест. Они потребовали, чтобы его понизили в должности на три месяца, а плату ему снизили с 36" до 25" в неделю.

Балмер уходит с работы, чтобы положить конец шумихе. Он заявил, что, по его мнению, «человек должен работать полный рабочий день за полную плату».

Служащие государственных шахт считают, что это дело — в ведении профсоюзов.

Невольно напрашивается вопрос, что будет с этим молодым человеком? Надолго ли он сохранит честность и честолюбие, зная, что за это его ждет наказание, а не награда? Будет ли он по-прежнему проявлять свои способности, если за это его уволят? Вот как теряет нация лучших людей.

Помните сцену в «Атланте», когда Хэнк Риордан наконец решил выйти на забастовку? Последним штрихом, который поставил все точки над «и», были слова Джеймса Таггарта, что он, Рирден, всегда найдет выход из положения, даже если ему предъявят самые нелепые и немыслимые требования. Сравните это с цитатой из передовой статьи от 28 декабря 1959 года — заявлением Майкла Дж. Куилла, главы Транспортного профсоюза, комментирующего грозящую забастовку городского транспорта: «Многие люди думают, что мы на грани. Но всякий раз, когда мы подходили к краю, там что-то было».

В заключительных главах «Атланта» я пишу о том, как обстоит у нас дело с рабочей силой:

«Дайте нам людей!» Это требование все громче стучит по столу Совета по унификации; оно доносится со всех концов страны, опустошаемой безработицей, но ни просители, ни Совет не осмелились добавить опасные слова, скрытые за этими криками: «Дайте нам способных людей!» Люди годами стоят в очереди, дожидаясь работы дворника, кочегара, носильщика и младшего официанта; никто не претендует на труд руководителя, управляющего, инженера.

В статье от 29 июля 1963 года читаем:

Как заметил д-р Артур Ф. Берне в недавнем критическом отзыве об официальной статистике по безработице, нам все больше не хватает квалифицированной рабочей силы, «ученых, учителей, врачей, инженеров, медицинских сестер, машинисток, стенографисток, авто- и телемехаников, портных и поваров».

Помните историю в «Атланте» про бедствие в Миннесоте? Небывалый урожай пшеницы, росшей вдоль дороги вокруг силосных ям и зернохранилищ, погиб из-за того, что не хватило товарных вагонов, которые по правительственному указу отправили перевозить соевые бобы.

А вот статья из «Чикаго Сан Таймс» от 2 ноября 1962 года:

Сельскохозяйственные чиновники и торговцы зерном из Иллинойса встретились в четверг, чтобы облегчить ситуацию с острой нехваткой товарных вагонов, которая угрожает погубить небывалый урожай зерна...

Фермеры и торговцы зерном сошлись в том, что нехватка железнодорожных вагонов стала «угрожающей», и не слишком надеются, что она улучшится в течение, по крайней мере, двух недель.

Операторы зерновых элеваторов показали фотографии, где горы зерна лежат на земле. Элеваторы закупорены зерном, которое невозможно увезти.

Из-за нехватки вагонов в этом году погиб урожай трех главных культур — кукурузы, соевых бобов и проса. В довершение ко всему произошли сложные передвижения государственного зерна.

В «Атланте» Рагнар Даннешельд обличает Робин Гуда, считая его воплощением того самого зла, которое он хотел изгнать из человеческого сознания. «Он стал символом того, что источник прав — нужда, а не достижения; что мы должны не производить, а только желать; что заработанное не принадлежит нам, а принадлежит незаработанное».

Я так и не узнаю, Рагнар ли вдохновил автора статьи, развенчивающей Робин Гуда, которая появилась в британском журнале «Мировой судья и местное управление», посвященном судейским и полицейским делам. Поводом для статьи послужило возрождение робин-гудовских празднеств.

«Если мы вспомним, что подвиги этого легендарного героя главным образом связаны с ограблением богатых под благовидным предлогом помощи бедным (в наше время это берет на себя государственное обеспечение), можно спросить, не противоречат ли такие празднества государственной политике».

Теперь мы подходим к построению, которое затмевает все, о чем говорилось в «Атланте». Признаю, что не могла бы такое измыслить. Каким бы низким ни было мое мнение об альтруистическо-коллективистском мировоззрении (а оно очень низкое), я бы не поверила, что это возможно. Но это не вымысел. Это газетное сообщение, которое появилось 23 марта 1964 года на первой странице «Нью-Йорк Таймс».

Каждый американец должен иметь право на гарантированный доход, независимо от того, работает он или нет, считает группа из 32 человек, называющая себя Комитетом Тройной революции...

Три революции, перечисленные в заявлении, которое она направила президенту Джонсону, — это «кибернетическая революция», «революция вооружения» и «революция прав человека».

«Фундаментальная проблема, поставленная кибернетической революцией в США, состоит в том, что она обесценивает общий механизм, применяемый для поддержания прав потребителей», — постановил комитет. «К тому времени, — продолжал он, — экономические ресурсы распределялись на основе вклада в производство, а машины и люди соревновались на равных условиях. В оснащенных кибернетической аппаратурой системах можно получить потенциально неограниченный продукт с помощью машинных систем, которые не требуют активного сотрудничества с людьми».

«Непрерывная цепочка "доход-через-работу" как единственный и главный механизм распределения фактического спроса при условии права потреблять теперь становится основным тормозом почти неограниченной способности кибернетизированной производительной системы».

Комитет настаивал на том, чтобы эта цепочка была разрушена «безоговорочным обязательством»: «Общество должно обеспечить каждую личность и каждую семью приличным доходом» через соответствующие юридические и государственные институты (курсив везде мой — А. Р.).

Обеспечить... Кто же это сделает? Неизвестно.

Такого заявления можно было бы ожидать от городских сумасшедших, ничего не смыслящих в экономике, или от подстрекателей, желающих подтолкнуть беднейшие слои населения к насилию против всякого предприятия, владеющего компьютером и тем самым лишающего их «права потреблять».

Но это не так.

Заявление сделали профессора, экономисты, педагоги, писатели и другие «интеллектуалы». И вот что страшно — его вынесли на первую полосу как свидетельство нынешнего состояния нашей культуры. С виду культурные люди склонны рассматривать его в рамках цивилизованного обсуждения.

Каков культурный климат нашего времени? Посмотрим, соответствует ли ему такое описание. Цитирую «Атланта», тот отрывок, где говорится о череде нарастающих бедствий и катастроф:

Газеты об этом не упоминали. Передовицы продолжали говорить о том, Что самоотречение — путь к будущему прогрессу, самопожертвование — нравственный императив, алчность — наш враг, любовь решает все проблемы. Эти избитые фразы были приторны, как больничный запах наркоза.

По всей стране распространялись циничные и запугивающие слухи, но люди читали газеты и действовали так, словно они верят в то, что читают. Каждый состязался с другим в молчании; каждый притворялся, что не знает известного; каждый стремился поверить в то, что неназванного просто нет. Поистине извергался вулкан, а люди у его подножья не обращали внимания ни на внезапные трещины, ни на черный дым, ни на струйки лавы, продолжая верить в то, что единственная опасность — признать реальность этих знаков.

Я говорю все это не ради похвальбы и не претендую на таинственный дар пророчества; напротив, я хочу доказать, дар этот — не таинственный. Вопреки господствующим взглядам так называемых ученых, история — не сплошной хаос, где царствуют случай и прихоть, люди — не беспомощные, слепые существа, обреченные на уничтожение непостижимыми, неподвластными силами. Исторические тенденции можно предсказывать и менять.

Только одна сила определяет ход истории, как и ход человеческой жизни, — сила мысли, сила идей. Зная убеждения человека, вы можете предсказать его действия. Понимая господствующую философию общества, вы можете предсказать его развитие. Но убеждения и философия предоставляют свободу выбора.

Нет роковой, предрешенной исторической необходимости. «Атлант расправил плечи» — не пророчество о неизбежной гибели, а манифест нашей силы, способной преодолеть его, если мы решим изменить наш путь.

Мистическо-альтруистическо-коллективистская философия привела нас к нынешнему состоянию и ведет к финалу, то есть к обществу, изображенному в «Атланте». Только философия разумно-индивидуалистического капитализма может спасти и повести нас к Атланту, описанному на последних двух страницах моего романа.

Поскольку у людей есть свободная воля, никто не может предсказать, сколько продлится идеологический конфликт и чем кончится. Еще слишком рано говорить, какой выбор сделает наша страна. Скажу одно: если «Атлант», среди всего другого, должен был помешать тому, чтобы он сам стал пророчеством, то это ему, скорее всего, удалось.

Постскриптум. Через год после того, как была написана эта статья, произошло событие, которое стоит упомянуть.

В последней главе «Атланта», где описывается крах коллективистского правления, есть такой абзац:

Самолет парил над крышами небоскребов, как вдруг земля внезапно и судорожно разверзлась, чтобы поглотить город [...] За какой-то миг они поняли, что паника достигла электростанций, и в Нью-Йорке вырубили свет.

9 ноября 1965 года в Нью-Йорке и на всем восточном побережье погас свет. Ситуация не совсем точно соответствовала той, что описана в моей книге, но многие читатели узнали в ней символический смысл романа. Цитирую письма и телеграммы, которые я получила в следующие дни:

Телеграмма из Остина, Техас, подписана несколькими именами: «А мы-то думали, что роман — не пророческий».

Телеграмма из Мэриона, Висконсин: «Это Джон Галт».

Письмо из Индианополиса (отрывок): «Это даже не вызвало паники, правда, мисс Рэнд? Всё та же привычная безответственность и некомпетентность. Над крушением (и т.п.) мы смеялись, но это сбывшееся пророчество вызывает еще и дрожь».

Записка из Данди, Шотландия: «Я, конечно, вспомнил вашу книгу "Атлант расправил плечи", когда мы увидели по телевизору Нью-Йорк с выключенным светом — черные каньоны домов и тусклые огни машин, пытавшихся найти дорогу».

Из Мемфиса, Теннесси (открытка, отправленная моему читателю его матерью, которую он переслал мне): «Я просто хотела сказать тебе: прошлой ночью, когда вырубили свет, подруга позвонила и спросила, здесь ли ты. Я сказала, что нет, а она откликнулась: "Понимаешь, я хотела спросить его, не расправил ли Атлант плечи"».

Открытка из Чикаго: «Мы терпеливо ждали, что хоть кто-то разумно объяснит "временное отсутствие электричества" 11 сентября 1965 года» («Говорит Джон Галт»).

1964