КОМИССИЯ

КОМИССИЯ

Как утверждают сегодня «историки», в СССР существование «секретных протоколов» долгие годы решительно отрицалось. На самом деле говорить так будет неверно. Советскому Союзу не было нужды отрицать наличие протоколов хотя бы потому, что вопрос об их существовании никогда и никем официально не поднимался вплоть до конца 80-х годов. Да, начитавшиеся солженицинского бреда диссиденты обсуждали на кухнях всякие сплетни — о том, что Сталин оккупировал Прибалтику, что потери в войне составили 46 миллионов человек, что Гагарин никогда не летал в космос и прочую чепуху. На Западе «секретные протоколы» воспринимались публикаторами как элемент идеологической войны. Антикоммунисты вроде Черчилля их использовали в своих агитках, лояльные к СССР и просто честные историки их не замечали, но ни те, ни другие не придавали им особого значения.

Все изменилось с началом перестройки. Миф о преступном сговоре Молотова и Риббентропа, якобы разделившим Восточную Европу между двумя тоталитарными державами, был использован Западом в антисоветской пропаганде в Польше и Прибалтике. Вопрос, что называется, назрел, и власть должна была заявить о своей позиции по этому вопросу. Но кто должен был это сделать? Трусливый Горбачев всю свою карьеру делал только одно — уклонялся от любой проблемы, любого острого вопроса. Поэтому нет ничего удивительного в том, что функцию дать оценку несуществующим секретным протоколам взял на себя Съезд народных депутатов СССР

Собственно, сами депутаты и проявили инициативу — вопрос был поднят прибалтийскими сепаратистами и поддержан членами фракции «пятой колонны» — Межрегиональной депутатской группой, возглавляемой ярыми антисоветчиками Андреем Сахаровым, Гавриилом Поповым, Анатолием Собчаком, Юрием Афанасьевым, Борисом Ельциным, Николаем Травкиным. В этом объединении собралась самая паскудная демшиза и скучковались оголтелые сепаратисты. Именно из их числа и была образована так называемая комиссия Яковлева — депутатская комиссия по политической и правовой оценке советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. Формулировка кажется абсурдной? Нет, истинная цель этого мероприятия была в том, чтобы навязать общественности мнение, будто существовали преступные и аморальные «секретные протоколы» к договору. Стало быть, Советский Союз во Второй мировой войне был агрессором наравне с нацистской Германией, а жертвами его агрессии стали три балтийских лимитрофа, которые лишились независимости потому, что Гитлер подарил их Сталину в обмен на помощь в уничтожении Польши.

«Репетиция» осуждения «секретных протоколов» была проведена за несколько дней до открытия съезда в Москве. Сессия Верховного Совета Литовской ССР одиннадцатого созыва 18 мая 1989 г. осудила «тайные протоколы» к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г. Лейтмотивом сессии прозвучали слова:

«Общественное признание и осуждение тайных протоколов являются объективной необходимостью. Сделать это нужно во имя исторической правды, будущего литовского и других народов Прибалтики. Верховный Совет Литовской ССР обращается к Съезду народных депутатов СССР, правительству Советского Союза с требованием осудить упомянутые тайные сделки, подписанные тогдашним советским правительством, и объявить их незаконными и недействительными с момента подписания».

25 мая 1989 г., в день открытия Съезда, в газете «Правда» была опубликована статья «Канун и начало Второй мировой войны», в которой излагались тезисы, подготовленные Комиссией ученых СССР и Польской Народной Республики по истории отношений между двумя странами. В тексте были такие слова:

«…23 августа СССР подписал пакт о ненападении с Германией. Из опубликованных на Западе сборников немецких дипломатических документов следует, что составной частью договора был секретный дополнительный протокол. Оригинал этого протокола в советских и других архивах не обнаружен. Но последующее развитие событий и дипломатическая переписка дают основание заключить, что договоренность, касающаяся сфер интересов двух стран (примерно вдоль линии рек Писса, Нарев, Висла, Сан), в какой-то форме была в августе 1939 г. достигнута».

Заметим, что это писала главная газета страны, а в советское время доверие к СМИ было исключительным. В Прибалтике же пропаганда «сговора двух кровавых диктаторов» длилась к тому времени почти целый год. Народными депутатами от прибалтийских республик были избраны самые ярые сепаратисты, которые публично заявляли, что едут в Москву бороться за независимость. Поэтому вопрос о «секретных протоколах» Молотова — Риббентропа неминуемо должен был всплыть на Съезде. Обратимся к опубликованному в газете «Известия» стенографическому отчету первого Съезда народных депутатов СССР, проходившему в кремлевском Дворце съездов 25 мая — 9 июня 1989 г. По ходу текста я буду давать свои комментарии.

Патон Б. Е. (председательствующий). По поручению Президиума Съезда слово для предложения имеет депутат Липпмаа Эндель Теодорович, Эстонская ССР.

Липпмаа Э.Т., директор Института химической и биологической физики Академии наук Эстонской ССР, г. Таллин (Таллинский центральный национально-территориальный избирательный округ, Эстонская ССР). Уважаемый Съезд и уважаемые гости! Тут многими делегациями и во многих выступлениях был поднят вопрос о договорах 1939 года с нацистской Германией. Вот по этому поводу мы выносим проект постановления для анализа этих самых сложных проблем. Проект выглядит так: «Постановление Съезда народных депутатов СССР об образовании комиссии по правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года, так называемого пакта Молотова — Риббентропа и секретного дополнительного протокола к пакту». Съезд народных депутатов СССР постановляет: во-первых, для выработки политической и правовой оценки советско-германского договора о ненападении от 1939 года, секретного дополнительного протокола, то есть протокола о территориальной и политической реорганизации в Восточной Европе, в частности, в Прибалтике и Польше, и связанных с ним документов, образовать комиссию в составе следующих народных депутатов СССР. Члены комиссии:

Арутюнян Людмила Акоповна — заведующая кафедрой Ереванского государственного университета, г. Ереван;

Арбатов Георгий Аркадьевич — директор Института США и Канады;

Афанасьев Юрий Николаевич — ректор Московского государственного историко-архивного института, г. Москва;

Бишер Илмар Ольгсртович — профессор Латвийского государственного университета имени Стучки, г. Рига;

Вульфсон Маврик Германович — старший преподаватель Академии художеств Латвии, г. Рига;

Грязни Игорь Николаевич — заведующий отделом Института философии, социологии и права Академии наук Эстонской ССР, г. Тарту;

Казанник Алексей Иванович — доцент кафедры Омского государственного университета, г. Омск;

Коротич Виталий Алексеевич — главный редактор журнале «Оптик», г. Москва;

Ландсбергис Витаутас Витаутович, профессор Государственной консерватории Литовской ССР, г. Вильнюс;

Лауристин Марью Йоханнесовна — заведующая кафедрой Тартуского государственного университета, г. Тарту;

Липпмаа Эндель Теодорович — директор Института химической и биологической физики Академии наук Эстонской ССР, г. Таллин;

Мотека Казимир Владиславович — адвокат 1-й вильнюсской юридической консультации, г, Вильнюс;

Нейланд Николай Васильевич — заместитель министра иностранных дел Латвийской ССР, г. Рига;

Сависаар Эдгар Эльмарович— заместитель директора СПКбюро «Майнор», г. Таллин;

Шличите ЗитаЛеоновна — адвокат Клайпедской юридической консультации, г. Клайпеда;

Ридигер Алексей Михайлович — митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, г. Ленинград;

Фалин Валентин Михайлович — заведующий Международным отделом ЦК КПСС. Кроме того, по одному представителю по представлению делегации Украины, Белоруссии и Молдавии.

Кстати, у нас были и предложения по поводу этих возможных трех кандидатур от Украины, Белоруссии и Молдавии. Хотя это, конечно, дело их делегаций, но они были:

Шинкарук Владимир Илларионович — директор Института философии;

Быков Василий Владимирович — писатель;

и Друцэ Ион Пантелеевич — писатель.

Председателем комиссии предлагаем Айтматова Чингиза, писателя, г. Фрунзе. Это во-первых.

Во-вторых, обязать Министерство иностранных дел СССР и иные ведомства и архивы предоставить в распоряжение комиссии все необходимые материалы.

В-третьих, комиссии предоставить свое заключение в Верховный Совет Советского Союза к концу июня этого года и предать гласности результаты своей деятельности.

Остаётся вопрос, почему такая спешка? Потому, что 23 августа этого года исполняется 50 лет соглашению с Гитлером о разделе Европы. И поэтому мы должны кое-что делать сразу. Кроме того, были предложения сразу денонсировать этот пакт с момента подписания. Это неплохое предложение, но многие наши депутаты не знают текста, во-первых, а во-вторых, этого мало. Надо делать выводы из этого. Одной недействительности мало. Из этого вытекает многое, поэтому комиссию надо все-таки создать. Этот проект составили депутаты от эстонской делегации с активным участием Литвы, Латвии, но прежде всего нашего президиума.

Эндель Липпмаа — один из радикальнейших сепаратистов. Уже сама формулировка постановления, предложенная им, носила мошеннический характер. Из контекста ее следует, что задача депутатской комиссии — дать оценку «секретным протоколам», которые и были, дескать, главной составной частью некоего пакта, а не выяснять, существуют ли они вообще. На этом примере видно, почему фальсификаторы и сепаратисты навязчиво называют советско-германский договор августа 1939 г. пактом. Суть этой терминологической манипуляции в том, чтобы представить, будто договор о ненападении и «секретные протоколы» составляли собой единый пакт.

Спешка была неслучайной. На 23 августа 1989 г. была запланирована самая грандиозная манифестация за всю историю человечества — сепаратисты рассчитывали выстроить вдоль шоссе от Вильнюса до Риги сотни тысяч человек, протестующих против «пакта Молотова — Риббентропа» и «насильственного присоединения» прибалтийских республик к СССР. К этой дате комиссия должна была впервые официально заявить от имени Советского Союза о преступном характере «сговора» между Германией и СССР, поделившего Восточную Европу.

Липпмаа был настоящим фокусником. Когда потребовалось как-то обосновать молотовскую подпись латиницей, этот депутат якобы представил… личную коллекцию образцов подписей Молотова, где по случаю как раз нашлись образцы его подписи по-немецки. Вот что об этом сообщает Владимир Абаринов в журнале «Новая Польша» (№ 4(85), 2007 г.):

«Постановлению предшествовали разнообразные и хитроумные ходы, направленные на легитимацию копий. Одним из главных возражений противников признания аутентичности копий была подпись Молотова, сделанная латиницей, что не соответствовало дипломатическому протоколу и как будто не было в обычае у наркома иностранных дел. Тогда депутат от Эстонии академик Эндель Липпмаа представил комиссии образчики латинского автографа Молотова из своей личной коллекции — оказалось, что на иноязычных экземплярах документов Молотов подписывался именно так».[73]

Председательствующий. Товарищи депутаты! Если нет возражений, давайте утвердим предложение, внесенное нам, и проголосуем. Нет возражений?

С места. Нет.

Председательствующий. Формулировку комиссии, наименование, да? Депутат Яровой.

Яровой В.И., директор производственного объединения «Государственный союзный завод „Двигатель“ имени В.И. Ленина», г. Таллин (Таллинский — Ласнамяэский национально-территориальный избирательный округ, Эстонская ССР). Товарищи депутаты! Вокруг этого пакта идет очень много разговоров и по стране, и особенно в Прибалтике. В течение полутора лет практически идет обработка коренного населения вокруг этого пакта, вызывается недоверие эстонской части населения. В результате неэстонская часть превратилась в «оккупантов», в «колонизаторов» и неизвестно в кого. Я считаю, та комиссия, которая составлена по инициативе эстонских депутатов, должна быть отстранена от рассмотрения данного вопроса, поскольку они заинтересованы в решении этого вопроса. (Аплодисменты.)

Здравое предложение. Дать объективную оценку способен только непредвзятый специалист. Тут же получается, что «жертвы оккупации» создали комиссию для того, чтобы дать моральную оценку «оккупантам».

Председательствующий. Еще есть предложения или желающие выступить?

Горбачев М.С. Какой-то вопрос хотели задать товарищи.

Председательствующий. Наименование комиссии спрашивают, цель комиссии.

Липпмаа Э.Т. Цель комиссии простая. Чтобы не было недоразумений, чтобы могли хорошо и эффективно двигаться вперёд. Не для разжигания разногласий, а для решения вопроса, чтобы не было лишних разговоров, а мы бы могли деловым образом работать.

Блестящий ответ! Если я когда-нибудь буду писать учебник словоблудия, то эта фраза войдет в его золотой фонд.

Председательствующий. Пожалуйста, вопрос.

Алферов Ж.И., академик, директор Физико-технического института имени Л. Ф. Иоффе Академии наук СССР, г. Ленинград (от Академии наук СССР). У меня чисто юридический вопрос по поводу того, что договор потерял силу Я понимал, что 22 июня, с началом войны, договор Молотов — Риббентроп потерял силу. (Аплодисменты.)

Можно совершенно четко формулировать отношение к договору, я, как и многие другие, считаю, что этот договор был позорным явлением в нашей истории. Но надо ли обсуждать вопрос — потерял он силу или нет? Он потерял силу 22 июня, когда началась война. (Аплодисменты.)

Иванов В.В., доктор филологических наук, заведующий сектором Института славяноведения и балканистики Академии наук СССР, г. Москва. (От Академии наук СССР). Я хочу внести предложение по процедуре обсуждения этого вопроса. Вопрос представляется чрезвычайно важным — может быть, одним из важнейших, которые мы обсуждаем на нашей этой сессии, и хотелось бы внимания к самой процедуре обсуждения. Делегации трех республик внесли предложение. Разумеется, абсолютным большинством мы можем его отвергнуть и этим повергнем себя еще в один очень существенный конфликт внутри нашего федеративного государства. Я предлагаю использовать метод согласия, который вообще мы слишком мало используем. Не нужно нам заниматься большинством и меньшинством. Это путь, который уже исторически показал себя как неправильный. Мы должны добиваться согласия. И, мне кажется, что предложений трех республик достаточно для того, чтобы Съезд путем согласия принял это предложение. (Аплодисменты.)

Семенов В.М., секретарь Гродненского областного комитета Компартии Белоруссии (Гродненский территориальный избирательный округ, Гродненская область). Товарищи! Я, как видите, из Западной Белоруссии. Выступаю по процедурному вопросу. У нас может появиться слишком много предложений, в том числе наболевших, серьезных, важных. Нельзя все вопросы выносить только на Съезд. У меня предложение: поручить вновь избранному Верховному совету рассмотреть этот вопрос.

Депутат (не представился). Уважаемые депутаты, уважаемые товарищи из президиума, я поддерживаю ранее выступившего здесь товарища из Западной Белоруссии и хочу сказать: мы должны создать комиссию по Чернобылю, о трагедии, которая случилась. А вот эти второстепенные вопросы могут подождать. Потому что затронуты, действительно, не только Белоруссия, Украина, но и Россия. А вот эти вопросы может решить Президиум Верховного Совета и вынести на решение нашего Съезда. И давайте мы будем конструктивно и по-деловому подходить к вопросам. Будем решать эти вопросы. Ведь от нас избиратели ждут действительно конкретных дел.

Березов В.А., второй секретарь ЦК Компартии Литвы (Таурагский национально-территориальный избирательный округ, Литовская ССР). Я сам — русский, я вас прошу, депутаты, поддержать эту комиссию. Это — самая болевая точка прибалтийских народов, и надо решить эти проблемы. Потому что тут не идет разговор о пакте Молотова — Риббентропа. Вы получили обращение Верховного Совета Литовской ССР. Всем вам роздали его. И обращается Верховный Совет Литовской ССР, чтобы решить эту проблему Это — не о пакте самом, а о тайных договорах Молотова — Риббентропа. Об этих тайных договорах все время идет разговор: что их нет, что они потеряны и так далее. Это — накал страстей. И мы, депутаты из Литвы, Латвии и Эстонии, не можем вернуться, не решив этого вопроса. Очень прошу поддержать эту комиссию. (Аплодисменты)

Председательствующий. Пожалуйста.

Кезберс И.Я., секретарь ЦК Компартии Латвии (Кулдигский территориальный избирательный округ, Латвийская ССР). Уважаемые коллеги, у нас много наболевших вопросов, наболевших проблем. Я — представитель Латвии. Как мы часто говорим, это один процент по многим показателям. Это так. Но наша история нам дорога также как и вся история нашей социалистической Родины. Я считаю, что надо поддержать эту комиссию, идею расследования этого вопроса, и, наконец, мы должны своему народу ответить: да, были черные и белые пятна, и мы справедливо их оцениваем. Поэтому я прошу поддержать предложение, которое было здесь высказано. (Аплодисменты.)

Грязин И.Н., заведующий отделом Института философии, социологии и права Академии наук Эстонской ССР, г. Тарту (Пярнуский сельский национально-территориальный избирательный округ, Эстонская ССР). Уже затрагивался этот вопрос: что делать с этими договорами, протоколами? вопрос юридический. Денонсировать — не денонсировать? Аннулировать — не аннулировать? Тут, кстати, была высказана довольно оригинальная концепция о том, что в 1941 году часть договоров потеряла силу Концепция оригинальная, тоже заслуживает рассмотрения. Но для этого комиссия и создается.

О чём идет речь? Простите, эти 8 строк печатного текста заслуживают того, чтобы их зачитать. Читаю: «23 августа 1939 года. Москва. Пункт I. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам — Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, — северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами. Во-вторых, в случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан».

Интересно, что за источник цитирует депутат Грязин. То ли это устное народное творчество, то ли очень вольный перевод с английского. Но ни на один из имеющихся ныне в ходу вариантов «секретных протоколов» это не похоже.

Далее. Очень интересно: «Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих сторон сохранение независимости польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий. В любом случае оба правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия. В-третьих. Касательно Юго-Восточной Европы. Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях. В-четвертых. Данный протокол рассматривается обеими сторонами как строго секретный. Подписи: за Правительство Германии — Йохен фон Риббентроп. Полномочный представитель Правительства СССР — Вячеслав Молотов».

Неужели так и было написано — «полномочный представитель Правительства СССР»? И почему Иоахим фон Риббентроп назван на чухонский манер Йохеном? Нет, всё-таки надо тщательнее переводить. С другой стороны, легко представить, как оно могло быть: сначала текст был написан по-английски, затем переведен на немецкий, с немецкого сделан перевод на английский в американском сборнике 1948 г. Далее якобы Фельштинский перевел английскую публикацию на русский для литовского издательства. Советские литовцы переложили его на жмудскую азбуку, а уж потом радетели за историческую правду перевели «секретные протоколы», тиснутые в каком-нибудь сепаратистском листке, обратно на русский язык. Странно, что при этом Вячеслав Молотов не превратился в Валдиса Молотаускаса.

Вот текст. Вот о чем идет течь. Правильные, неправильный? Что с ним делать? Для этого нужна комиссия. Сейчас решение принимать нельзя, нужна комиссия. Прошу вас проголосовать за эту комиссию. Спасибо. (Аплодисменты. Шум в зале.)

Инкенс Э.Э., старший редактор главной редакции телевизионно-информационных передач Государственного комитета Латвийской ССР по телевидению и радиовещанию, г. Рита. (Цесиссккий национально-территориальный избирательный округ. Латвийская ССР). Я хочу сказать об особом значении, которое эти договоры имеют для Прибалтики. То, что мы сейчас тут говорим, это ни на что не похоже. Весь мир прекрасно знает, что такие протоколы есть. Для нас, в Прибалтике, это тоже уже давно известно. И нежелание рассмотреть их тут — это просто похоже на затыкание ушей, когда говорят правду. И еще одно. Этот договор не ликвидирован, поскольку, несмотря на начало войны в 1941 году, Советский Союз заключил с польским правительством в эмиграции (в Лондоне) особый договор о частичной денонсации этого договора. Так что, к сожалению, он еще все-таки имеет какое-то влияние. И, что самое главное, пагубная часть этого договора относится к периоду с 1939 по 1940 год. Это именно период аннексий в Прибалтике.

Советско-польский «Особый договор о частичной денонсации» договора с Германией — это полнейший бред. Но со съездовской трибуны иные оораторы несли такую ахинею, что депутатская толпа совершенно утратила чувство реальности, погрузившись в мир страстей и хаоса.

Болдырев Ю.Ю., старший инженер Центрального научно-исследовательского института судовой электротехники и технологий, г. Ленинград (Московский территориальный избирательный округ, г. Ленинград, РСФСР). Уважаемые товарищи! Я лицо незаинтересованное. Наверно, убеждать вас сейчас в важности этой проблемы абсолютно не нужно. Но а хочу обратить ваше внимание на результаты сегодняшнего и вчерашнего заседаний. Мы делаем абсолютно недопустимые вещи. Уважаемые депутаты, каждый из вас не имеет, на мой взгляд, морального права оценивать и отводить других депутатов. Право оценивать нас должны иметь только наши избиратели. Сейчас здесь нагнетаются страсти, но ведь внесено било совершенно конкретное, четкое предложение: ничего сейчас не решать, создать комиссию, которая рассмотрела бы вопрос и результаты работы комиссии вынесла бы на ваше рассмотрение. В этой ситуации, мне кажется, совершенно неправомочно отводить этих людей как заинтересованных. Я считаю, что если кто-то считает нужным ввести дополнительно в комиссию своих представителей, — это нужно сделать. Спасибо за внимание.

Председательствующий. Уважаемые товарищи, одну минутку. Я вижу еще девять желающих выступить. Давайте дадим по одной минуте каждому. Пожалуйста.

Медведев Р.А., писатель (Ворошиловский территориальный избирательный округ, г. Москва). Товарищи, я думаю, что наша бурная реакция связана не только с тем, что предложена комиссия, у меня нет никаких сомнений в том, что такая комиссия необходима. Речь здесь о том, что комиссия предложена именно в таком составе. Я как историк должен вам сказать, что мы, советские историки, не стесняемся говорить, что Среднюю Азию Россия завоевала. Мы не стесняемся говорить, что даже Северный Кавказ Россия завоевала. Мы не стесняемся выставлять в наших музеях знаменитую картину «Завоевание Сибири Ермаком». Но до сих пор в наших официальных исторических трудах, в наших статьях, в наших публикациях, появляющихся в Москве, мы пишем о том, что Эстония, Латвия и Литва добровольно присоединились к Советскому Союзу, что это была народная революция, что никакого насилия и никаких угроз не было и что это было полное, добровольное волеизъявление литовского, эстонского и латышского народов.

Это — неправда. Это, конечно, была акция, когда шла уже империалистическая война, и когда у всех, не только у Советского Союза, но и у Германии, Японии, Англии, Франции не было никакого уважения к правам малых стран и народов, они решали свои проблемы, не считаясь с нейтралитетом Бельгии, Голландии, Финляндии и других стран. Поэтому комиссия должна быть создана, и мы должны наконец дать правильную оценку этим договорам. Но в комиссию должны войти не только авторитетные представители Эстонии, Латвии и Литвы. В комиссию должны войти и другие государственные деятели нашей страны. Я удивляюсь, почему товарищи предлагают, например, председателем комиссии сделать уважаемого мной, всеми нами Чингиза Айтматова, а не министра иностранных дел Шеварднадзе, например. То есть я предлагаю решение о создании такай комиссии принять, а персональный состав ее депутатам из Эстонской, Латвийской ССР подработать совместно с президиумом Съезда и членами Советского правительства и Политбюро. (Аплодисменты).

Горбачев М.С. Товарищи, можно попросить слово вне очереди? Буквально внести некоторую ясность в эту проблему. Проблема эта стоит давно, она обсуждается, изучается и историками, и политологами, и соответствующими ведомствами. И я должен сказать: пока мы обсуждаем в научном плане, в ведомствах каких-то, уже все документы, в том числе и секретное приложение к этому договору, опубликованы везде. И пресса Прибалтики все это опубликовала. Но все попытки найти этот подлинник секретного договора не увенчались успехом. Те, кто занимается этими вопросами, обратили внимание, что и в беседе с польскими товарищами, с польской прессой, и в своем послесловии на эту тему после встречи с интеллигенцией Польши я этого вопроса касался.

Мы давно занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего — не известно, за подписями… особенно у нас вызывает сомнение то, что подпись Молотова сделана немецкими буквами. Когда был здесь канцлер Коль — это, как говорят, разговор был одни на один, но раз вопрос приобретает такой характер, стоит, видимо, рассказать, и господин канцлер, думаю, не так уж обидится на то, что я раскрою этот секрет, — были вопросы, которые носили сугубо конфиденциальный характер, один на один. И я, в частности, его спросил: есть ли у вас подлинники этих договоров, приложение? Он ответил, что у них есть. Я говорю: тогда просим дать их нам. И мы на основе этой договоренности направляли представителей МИДа. Так, Эдуард Амвросиевич? Да. Но не обнаружилось и там подлинников.

Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе — министр иностранных дел СССР, много сделавший для развала страны. Действительно, Коль заявил о существовании подлинников «секретных протоколов». В результате в Бонн ездил некий представитель МИД. Журналист Лев Безыменский утверждает, что это был он, но связывает свой визит с образованием депутатской комиссии. Со слов Горбачева же следует, что некто уже ездил в Германию, но безрезультатно. Об экскурсии в боннский архив официальных представителей советского внешнеполитического ведомства я не нашел никакой информации.

Визит канцлера ФРГ Коля в Москву имел место в октябре 1988 г., то есть командировка советского представителя в боннский архив должна была состояться в предшествующее началу Съезда полугодие.

Это, так сказать, информация для размышления. Вопрос серьезный, требует научного и политического анализа. Я не хочу его упрощать, надо его обсудить и оценить, как предлагают товарищи. Поэтому я высказался бы за создание комиссии, поскольку это просьба нескольких делегаций. Но я попросил бы товарищей еще посмотреть, кого включить в эту комиссию. Я думаю, эту комиссию надо расширить, поэтому попросить разрешения у Съезда, президиума, внесшего предложение, дать на это время. На основе консультаций с нашими учеными, с Академией наук ввести в нее компетентных людей, потому что вопрос очень серьезный. Это первое.

Второе. Я бы заранее предложение по комиссии — с учётом специально данной мной справки, в том числе и беседы с господином Колем, — не называл «Об образовании комиссии…». Во-первых, есть разночтение. Дается предложение по выработке политической и правовой оценки, а называется: «по правовой оценке советско-германского договора о ненападении и секретного дополнительного протокола к пакту…» Секретного протокола пока нет, и мы его оценить не можем. Я думаю вообще, комиссия такая должна быть, с этим я действительно согласился бы. Она должна выработать политическую и правовую оценку этого договора о ненападении, без упоминания секретного протокола, поскольку все архивы, что мы перерыли у себя, ответа не дали. Хотя я вам скажу историки знают и могли бы вам сказать: вот то-то происходило, двигались навстречу две мощные силы, и на каких-то рубежах, так сказать, это соприкосновение совершенно остановилось. Что-то лежало в основе. Но это пока рассуждения. Поэтому тут требуется разбирательство, анализ всех документов, всей той ситуации, как она шла, в том числе, как советское правительство поступило с этим договором, когда началась война… А мы его признали не имеющим силу.

Вот весь этот комплекс вопросов, я думаю, надо оценить, ибо бурлит Прибалтика, обсуждая эти вопросы, и в связи с этим подвергается сомнению, что при вхождении в Советский. Союз вообще была воля народа. Вряд ли это так. Это все надо изучить. И поэтому комиссию такую о политической и правовой оценке советско-германского договора я бы Съездом образовал, после сформировав ее на соответствующем уровне — и пусть займется и даст свое компетентное суждение на этот счет. Я не знаю даже, выйдет пи она на истину с одного захода. Это не простой вопрос, но раз он есть, уходить, уклоняться, я думаю, не нужно. Не будем уклоняться, давайте браться и изучать. Как мы сказали, во время перестройки острых проблем и так много. Если товарищи сочтут нужным получить перед принятием решения о составе комиссии еще какую-то информацию, чтобы какие-то предварительные соображения были высказаны от Министерства иностранных дел, мы можем попросить товарища Шеварднадзе, чтобы он взял слово. Но, я думаю, самое главное — комиссию такую создать правильно, чтобы она занялась работой, и потом или Верховный Совет, или, все депутаты будут проинформированы о результатах работы этой комиссии. Вот мое пояснение. Мы могли бы сейчас, таким образом, ограничиться этим, и если товарищи поддерживают мнение о создании комиссии, то дать время президиуму продолжить консультации, пополнить ее компетентными людьми. Так, товарищи?

Из зала. Так!

Горбачев М.С. Хорошо. Договорились.

Голос с места. Включить в состав комиссии товарища Шеварднадзе.

Горбачев М.С. Нет, товарищи, Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе не депутат. Министры не депутаты. Давайте поручим депутатам. Два международника у нас по линии ЦК есть, и по линии Политбюро — это товарищ Яковлев. Давайте Яковлева в комиссию включим. Хорошо? (Аплодисменты.)

Председательствующий. Товарищи депутаты! Таким образом, принимается всеми, я так понял, предложение относительно целесообразности создания комиссии. Что касается персонального состава, то Михаил Сергеевич предложил. Я думаю, все мы примем это предложение: поручить делегациям Прибалтики и президиуму рассмотреть дополнительно этот вопрос, поскольку потребуется включить в состав комиссии больше профессионалов, специалистов в этом вопросе. Принимается такое предложение? Спасибо. (Шум в зале.)

Требуете голосования? А за что голосовать? За целесообразность создания комиссии? Ведь мы за предложенный состав не можем проголосовать. Значит, только за целесообразность. Я думаю, никто не возражает против целесообразности? Принято?

Из зала. Принято.

В итоге Съезд создал комиссию по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года в следующем составе:

Председатель комиссии Яковлев Александр Николаевич — член Политбюро ЦККПСС, секретарь ЦК КПСС.

Члены комиссии:

Айтматов Чингиз — писатель, председатель правления Союза писателей Киргизской ССР главный редактор журнала «Иностранная литература», г. Фрунзе;

Арбатов Георгий Аркадьевич — директор Института США и Канады Академии наук СССР, г. Москва;

Арутюнян Людмила Акоповна — заведующая кафедрой Ереванского государственного университета, г. Ереван;

Афанасьев Юрий Николаевич — ректор Московского государственного историко-архивного института, г. Москва;

Быков Василий Владимирович — писатель, секретарь правления Союза писателей СССР, г. Минск;

Вульфсон Маврик Германович — старший преподаватель Академии художеств Латвии, г. Рига;

Грязин Игорь Николаевич — заведующий отделом Института философии, социологии и права Академии наук Эстонской ССР, г. Тарту;

Друцэ Ион Пантелеевич — писатель. Молдавская ССР;

Еремей Григорий Исидорович — председатель Молдавского республиканского совета профсоюзов, г. Кишинев;

Казанник Алексей Иванович — доцент кафедры Омского государственного университета, г. Омск;

Кезберс Ивар Янович — секретарь ЦК Компартии Латвии, г. Рига;

Коротич Виталий Алексеевич — главный редактор журнала «Огонек», г. Москва;

Кравец Владимир Алексеевич — министр иностранных дел Украинской ССР, г. Киев;

Лавров Сергей Борисович — заведующий кафедрой Ленинградского государственного университета;

Ландсбергис Витаутас Витаутович — профессор Государственной консерватории Литовской ССР, г. Вильнюс;

Лауристин Марью Йоханнесовна — заведующая кафедрой Тартуского государственного университета;

Липпмаа Эндель Теодорович — директор Института химической и биологической физики Академии наук Эстонской ССР, г. Таллинн;

Марцинкявичюс Юстинас Могеевич — писатель, Литовская ССР, г. Вильнюс.

Мотека Казимир Владиславович — адвокат 1-й Вильнюсской юридической консультации, г. Вильнюс;

Нейланд Николай Васильевич — заместитель министра иностранных дел Латвийской ССР, гор. Рига;

Ридигер Алексей Михайлович — митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, г. Ленинград;

Сависаар Эдгар Эльмарович — заместитель директора специального проектно-конструкторского бюро «Майнор» Министерства легкой промышленности Эстонской ССР, г. Таллин;

Фалин Валентин Михайлович — заведующий Международным отделом ЦК КПСС, г. Москва;

Шинкарук Владимир Илларионович — директор Института философии Академии наук Украинской ССР, г. Киев,

Шличите Зита Леоновна — адвокат Клайпедской юридической консультации, гор. Клайпеда.

Как видим, комиссия Яковлева, созданная 1 июня 1989 г., состояла из 26 человек, из которых 11 были депутатами от Прибалтики, двое — молдавские сепаратисты, да и остальные — патентованные антисоветчики. Впрочем, к числу прибалтов смело можно отнести и депутата Алексея Ридигера. Этот самый Ридигер, родившийся в Эстонии и долго там живший, известен ныне как патриарх московский и всея Руси Алексий II, а с 1986 г. являлся митрополитом Ленинградским и Новгородским, одновременно управляя и Таллинской епархией. По совместительству сей поп 30 лет был сексотом КГБ, но в данном случае это роли не играло. Хотя, как знать… Лишь один член комиссии — украинский депутат Кравец официально отказался поддержать выводы яковлевцев о существовании «секретных протоколов», но даже он не осмелился публично заявить о том, что комиссия занималась фальсификацией, а не выяснением истины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.