Живой товар
Живой товар
Если проституция – самая древняя профессия на Земле, то получается, что женское тело – самый древний товар?
Интересно, кому первому пришла в голову мысль, что женское тело можно продавать – Продавцу или Покупателю – в той самой первой сделке на заре времен? Этого мы никогда не узнаем. Но как бы там ни было – а как-нибудь, да было, – проституция возникла вместе с первобытно-общинным строем, окрепла в древних рабовладельческих государствах, выжила в жестокое время тоталитарного феодализма, расцвела после первых буржуазных революций и отправилась широким шагом гулять по всем странам, строям и эпохам.
Любопытно, что почти всегда и везде проституток осуждает общественная мораль и преследуют правоохранительные органы. Не менее любопытно, однако, что той же общественной моралью гораздо меньше осуждаются те, кто пользуется услугами проституток, – в широком, кстати говоря, спектре. Скажем, те же правоохранительные органы всех времен и народов пользовались проститутками как агентами – их было легче вербовать, контролировать, использовать, и через них, конечно, проходило намного больше информации, чем через добропорядочную домохозяйку.
В нашей стране особый интерес к этой профессии вспыхнул с первыми шагами перестройки. В обрушившейся на обывателя информационной лавине статей, книг, теле– и кинофильмов об отечественных шлюхах доминировал образ валютной интуристовской проститутки – очень сексапильной девушки с непростой судьбой в непростое время.
Вторая волна информационного бума вокруг проституток у нас на родине относится к началу 90-х годов, когда появились первые конторы телефонных девушек.
Чуть ли не каждая порядочная газета считала своим долгом выделить какому-нибудь сотруднику определенную сумму денег, чтобы он «вызвонил» себе проститутку и взял у нее интервью.
За всеми этими забавами несколько в тени остались уличные проститутки – хотя именно они, а не валютно-гостиничные и телефонные, составляют основной отряд корпуса шлюх (и не только в нашей стране, кстати). Вторым, не совсем понятным, информационным пробелом стало практическое отсутствие упоминаний о тех, на кого проститутки работают, – то есть в принципе обыватель знал, что у более-менее организованных проституток есть сутенеры… И все. На сутенерах цепочка обычно и обрывалась, что не давало возможности читателю в полной мере оценить масштабы и обороты денежных масс в «бл…ких империях», контролируемых организованными преступными группировками…
* * *
…Июнь, белая ночь. Невский проспект. Моего спутника знакомые называют Винт, он бригадир одной из питерских группировок. Он проводит для меня экскурсию под кодовым названием: «В мире блатного бизнеса». Винту велено отвечать на любые мои вопросы. Приказы руководства, как известно, не обсуждают, и Винт ничего не спрашивает, но видно, что решение начальства ему непонятно и неприятно [87].
– Ну что, начнем, пожалуй, с отстойника, – говорит Винт, сворачивая на канал Грибоедова.
– Отстойника?…
– Ну да. Отстойником называется квартира, где собираются девушки, которые у нас работают. Они собираются там к определенному часу – где-то к 23.00 – и ждут сутенеров. А сутенер подъезжает, когда найдет клиента. Клиент получает девушку, расплачивается с сутенером и уезжает. За девушкой через некоторое время заезжает охрана и возвращает ее в отстойник…
Мы заходим в типичный петербургский двор-колодец. Из окна квартиры на втором этаже доносится женский смех. Поднимаемся в «отстойник». Квартира больше всего напоминает расселенную коммуналку – ободранные стены, тусклый свет, грязь. В маленькой комнатке на двух диванах рядком сидят восемь девиц. На вид им от семнадцати до двадцати лет. Увидев Винта, они замолкают. Винт деловито их пересчитывает и спрашивает:
– Почему Марины нет?
– У нее ребенок заболел…
Винт недовольно хмурится:
– Он у нее все время болеет! Отдуваться за нее сами будете… Так, девочки, насчет фотографий – не забудьте, крайний срок – послезавтра!
Девушки молча кивают. Мы выходим.
– Что за фотографии? – спрашиваю.
– На загранпаспорт. Мы собираемся отправить пробную группу в Германию на заработки. Паспорта уже, считай, купили, там люди ждут. Девки вот тянут, боятся.
– Чего боятся?
– Видишь ли, земля слухами полнится… Первыми вывозить проституток за рубеж начали не мы, а «черные». Они там довольно жестоко с ними обращались, загоняли в квартиру и заставляли трахаться практически задаром. Нам это не нужно, мы, наоборот, хотим, чтобы девушки были заинтересованы в работе, но они пока боятся. Хотя и знают, что в Питере мы работаем честно.
– Честно – это как?
– Сейчас женщина часа на два для клиента стоит около сорока тысяч [88]. Из этих сорока она получает на руки десять тысяч. Чуть больше получает сутенер. Остальные берем мы, – а нам нужно оплачивать охрану, квартиру и машины. В месяц наша проститутка получает около двухсот пятидесяти тысяч рублей, согласись, что приличная сумма…
– Как вы подбираете «кадры»?
– Это задача сутенера или сутенерши. Обычно девчонки приводят подруг, знакомых… Контингент у нас самый разный, но в основном – учащиеся, иногородние, общежитские. Беленькая, которая в углу сидела, кстати, с четвертого курса Педагогического института. Медичек много.
– На что они деньги тратят?
– Бог их знает… На тряпки да на водку в основном. Пьют они, как звери просто. Вообще, с моей точки зрения, в проститутки может пойти лишь женщина с больной психикой или просто дура. Гробят они себя. Но это их личное дело. Силком ни одну сюда мы не тащили. Разные есть. Есть деловые, которые деньги на что-то копят, потом уезжают, есть даже замужние. Одна артистка была – мужу говорила, что в ночную смену подрабатывает.
– А у вас с ними отношения человеческие или рабочие?
– Это как? Если тебя интересует, трахаемся мы с ними или нет, – я тебе скажу, что да, трахаемся. Но за деньги, на общих основаниях, то есть платим им их долю – десять тысяч. Трахнуть проститутку бесплатно – это западло. Другое дело, если сама предложит. Или, скажем, вот для тебя – можем бесплатно организовать. Хочешь? Тебе же, наверное, интересно? Там есть большие мастерицы, я лично обучал…
– Да нет, спасибо… Слушай, Винт, а кто клиенты у них? Сорок тысяч сейчас деньги немалые – просто пьяницы их заплатить не могут. Ну а бизнесмены солидные, наверное, что-нибудь поприличнее найти себе могут…
– Клиенты разные. В основном, конечно, мужики загульные. Бандиты. Кооператоры средней руки. Когда кто. Даже депутаты были.
– А почему бы им, девушкам то есть, не работать без вас – независимо. Цена-то такая же.
– Те, которые снимаются сами, больше рискуют, что их трахнут бесплатно, изобьют, что нарвутся на садиста-извращенца. В общем, риску больше. А мы своих бережем. Страшные разборки бывают, когда баб хотят «бесплатно отнять». Или, скажем, был у нас случай – девчонки на садиста нарвались. Мы его нашли, искалечили, деньги отняли – вот наши девки и знают, что мы за них заступимся, опять-таки слух по городу идет, что мы не безответные…
– А чем ваша система отличается от телефонных?
– У телефонных риску больше. Они ведь не знают, кто с ними по телефону разговаривает. Статью за сводничество и организацию притонов еще никто не отменил. А у нас… – мы сразу клиента видим.
– Сколько у вас таких квартир?
– Четыре.
– А сутенерских пунктов в городе?
– Три. Причем один мы делим с другой командой. У них в той точке стоит один сутенер, а у нас – два. Живем, кстати, мирно. Из-за территории не ссоримся.
– И сколько денег получает организация в месяц?
Винт насмешливо смотрит на меня.
– Ну, ты даешь! Такие вопросы… Я сам точно не знаю. Но больше десяти миллионов…
Мы выходим на Невский проспект. Здесь один из сутенерских пунктов Винта. В данном случае сутенер – женщина. Не заметив Винта, она подходит ко мне и спрашивает интимным голосом:
– У вас не будет лишнего жетончика на метро?
«Жетончик» – это что-то вроде местного пароля. Подошедший Винт берет ее за руку.
– Свои.
Они отходят и о чем-то долго шепчутся. Возвращается Винт злой.
– Вот сука. Придется экзекуцию устраивать. Нет, ты пойми, – он оборачивается ко мне, – не хочет ехать в Германию. Ну так бы сразу и сказала. А то она не хочет теперь, когда мы уже за ее паспорт свои деньги заплатили. Интересное кино…
– А кто такие сутенеры? Это члены вашей группировки?
Винт закашливается сигаретным дымом.
– Ты что? К сутенерам отношение плохое. Брезгливое. Как к кооператорам. Они по сути кооператоры и есть. Барыги. Но – люди нужные. И работа у них нервная. Позавчера вот, например, одному нашему сутенеру и одному охраннику головы попробивали. А ведь говорили же тысячу раз – не стоять без дубин! Нарвались на блатных, те хотели баб за так украсть…
Мы наблюдаем за сутенершей около часа. За это время она находит только одного клиента – совершенно пьяного артиллерийского майора. Смотреть на эту «нервную работу» довольно скучно. И противно.
– Слушай, Винт, – спрашиваю я перед тем, как попрощаться, – а тебе-то самому не противно всем этим заниматься?
– Как сказать… Противно, конечно… Вообще, это все страшная грязь, но это – деньги. И очень большие. Которые станут еще больше. Если нас не пересажают, – и Винт грустно улыбается…
* * *
В последнее время появились слухи, что проституция будет в нашей стране упорядочена. Якобы готовится даже какой-то законопроект. Депутаты работают, сексологи. По этому поводу проститутки, которые иногда делятся со мной информацией, высказали любопытную мысль:
– Если пишут закон о проституции, то просто обязаны с нами консультироваться и наше мнение учитывать… Это же закон в первую очередь для нас… Хотя… У нас законы неизвестно для кого пишутся…
Июнь 1993 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.