СЕРЕН КЬЕРКЕГОР

СЕРЕН КЬЕРКЕГОР

* * *

Кьеркегор — из тех авторов, что часто до злости раздражают своих читателей, и эти авторы на свой лад плодотворны. Их не любят, никто не навлекает на себя столь злую критику, как они. Но их снова и снова читают, злятся при этом, но с досадой признаются себе, что автор, этот неприятный человек, говорит о вещах, которые затрагивают нас чертовски сильно и непосредственно. До чего же он тщеславный, до чего нервный и подозрительный, и как много у него всяких страхов, у этого Кьеркегора, заявившего, что в нем, дескать, «рефлексии о себе самом столько, сколько у рефлексивного местоимения»! Злись не злись, но его проблемы — это наши проблемы, пусть даже его путь и не должен непременно стать нашим. Нет, лучше мы не пойдем по его пути, и лучше не примем последний плод его горестной и скудной жизни, и не будем исповедовать эту предельно терпкую, предельно чопорную, в сущности, абсолютно холодную разновидность христианства, к которой Кьеркегор в конце концов пришел. Но на пути к ней, долгом, мучительно трудном, холодном пути, сколько же он, меланхолик, попусту растратил богатств своего духа, а как рассыпает искры энергии и боевого задора душа этого заядлого спорщика, и как блистательно он владеет своим оружием, блистательно и вдохновенно, будучи при этом исполнен глубокого и ироничного подозрения, что любые сражения и споры бесполезны! Кьеркегор и его лучший немецкий исследователь и глашатай Кристоф Шремпф — это умы, которыми должна поверять себя наша молодежь, что будет неисчерпаемо плодотворным!

1919

«ИЗБРАННИК»

Как часто во время войны я удивлялся гробовому молчанию христиан! Папа римский высказал благодушное предостережение, из своего безопасного далека, но все церкви отнеслись к войне с горячим одобрением или опять-таки благодушно, они не предостерегали, не предупреждали, не стыдили, а в некоторых преступных книжонках о войне члены консисторий и священники занимают немаловажное место. И вот теперь я, хоть и с опозданием, все же нашел истинного христианина, который был против войны. Это Теодор Хеккер, выступивший против войны в своем страстном послесловии к «Избранным сочинениям» Кьеркегора. В этой статье звучит голос человека, не принимающего никаких условностей, страдающего, доходящего до буйства от неисцелимого безумия, охватившего нашу эпоху, в 1917 году он высказал свое кредо, свое обвинение против нашего государства, нашего образования и нашего духа, и отталкивался он от Мастера Кьеркегора. Об-винение, исполненное силы и беспощадности, возможное лишь в устах человека непреклонного, религиозного. Я и думать не думал, что на свете еще остались христиане, в высказываниях о войне профессоров и духовных пастырей я подмечал усталое признание того, что сегодня есть еще христиане, но лишь по имени, а не верующие безусловно, непреклонные. И вот нашелся один, и его послесловие несет чувство освобождения и кажется пророческим, несмотря на пассажи, полные злости и нервозности. Хочется пожелать ему многочисленных читателей, особенно среди молодежи. И не только послесловию Хеккера, но и всей книге, в которую вошли три важнейших сочинения Кьеркегора, в том числе всецело отвечающее нашему времени «Должен ли человек позволить убить себя во имя истины?». Я не произвожу Хеккера или Кьеркегора в вожди нашей молодежи, так как я стою на другой почве и главным считаю не то, каково вероисповедание человека, а то, что у него вообще есть вера, что он изведал страсть духа, что за свою веру, свою совесть он готов воевать со всем светом, с любым большинством и любыми авторитетами — важнейшие мысли об этом и содержит эта прекрасная, серьезная, отнюдь не легкая книга. В ней есть вера, есть совесть, есть страсть — сплошь пламя, которое, по-видимому, угасло в нашем сером, вялом мире.

1919

Данный текст является ознакомительным фрагментом.