ГОФМАН

ГОФМАН

* * *

Многое отделяет сегодняшний день от того времени, когда имя Гофмана было у всех на устах и книги его знал каждый. Сегодня нам едва ли вполне понятна и близка его блестящая, непревзойденная ироническая манера и изысканная смесь обыденности и сказки; великими мастерами смешивать их были Людвиг Тик и он, Э. Т. А. Гофман. Однако исчезновение интереса к Тику понятней, чем пренебрежение Гофманом. Если изящество, изнеженная мягкость и тонкая ирония Тика дарит усладу лишь подлинным ценителям, то у Гофмана пылающая фантазия и реалистическое мастерство рассказчика смешаны столь крепко и удачно, что чтение его книг может доставить редкостное наслаждение даже самой широкой публике. Тик — краснобай и насмешник, Гофман — рассказчик и юморист. Продолжать сравнение не имеет смысла, так как демонической силе Гофмана, его власти над ужасным и призрачным, волнующим до глубины души, пугающим всеми возможными страхами, немыслимо искаженным и все же органичным и живым миром фантазии, решительно невозможно противопоставить в творчестве Тика что-либо хотя бы приблизительно равноценное. Мне доводилось читать о творце «Ночных рассказов», что иногда, глубокой ночью, когда он писал свои страшные новеллы, демоны, созданные им же самим, приводили его в ужас, его сердце сжималось, и, спасаясь от этих фантастических видений, он закрывал глаза руками и поневоле бросал работу.

1900

«ЖИТЕЙСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ КОТА МУРРА»

Этот потрясающий «Кот Мурр» и в наши дни остается приятнейшей книжкой, и его житейская мудрость ничуть не устарела. Но, как мы знаем, «Кот Мурр» — двойная книга, ведь в ней мы находим не только занятные воззрения на жизнь, изложенные премудрым котом, но еще и историю капельмейстера Иоганна Крейслера, записанную на случайных макулатурных листах. Крейслер же, вне всякого сомнения, самый чудесный, таинственный, исполненный самого жаркого огня персонаж во всем творчестве Гофмана. Все, что рассказано о музыке немецкими романтиками, озарено неиссякаемым светом священного духа этого гофманского героя, великолепного Крейслера, достойного величайшей, бесконечной любви. Им восхищались в юности Роберт Шуман и Рихард Вагнер, для них он был вечным источником утешения, понимания, энтузиазма. И даже если бы Гофман не написал ничего, кроме «случайных макулатурных листов», которые беспорядочно перемешал с писаниями своего кота Мурра, он и тогда был бы одним из великих немецких писателей. В иные десятилетия нашей истории, наверное, никому на свете не пришло бы на ум, что такие вещи, как «Кот Мурр» переживут, например, германскую армию, монархию и военную экономику; однако вышло именно так.

1923

«ДНЕВНИКИ»

Эти записки обнажают нежнейшее сердце Гофмана, и до такой степени, что иногда думаешь, какое кощунство, что они опубликованы. Но каждый, кто по-настоящему любит автора «Золотого горшка», всей душой полюбит и «Дневники». Для начала нужно в них вчитаться, ведь эти записки никоим образом не предназначались для публикации. Сухие заметки о денежных делах, о полученных письмах, о посещении театров — всюду сокращения, что обычно для записных книжек, и среди них — столь же торопливые, сокращенные, сумбурные и безоглядные — строки, содержащие самые деликатные сердечные переживания человека и художника, самые бурные излияния чувств, горестные сетования! Порой этот смерч страстей озаряется словно холодным блеском молнии, необычайно ясным пристальным взглядом художника, наблюдающего себя как бы со стороны, взглядом холодным, трезвым и даже, как может показаться, циничным. Эти листки с их немногословной искренностью могут бесконечно много дать психологу.

1916

* * *

Читателя-лакомку «Дневники» Гофмана разочаруют — они писались не для чужих глаз, тем более не для публики: их резкий, сжатый, почти телеграфный стиль не привлечет поверхностного читателя. Но тем больше откроет в них ищущий ум и серьезный вдумчивый друг, ибо этой быстрой, невероятно сбивчивой речью Гофман рассказывает нам захватывающую историю о жизни сердца и о творчестве художника.

Сама натура Гофмана такова, что всегда влечет к себе тех, кто однажды почувствовал ее притяжение, порой в ней разверзаются бездны, и каждый раз, при виде их, мы задумываемся и мечтаем, преисполнившись любви.

Кроме того, в этих столь разнообразных записках мы очень часто замечаем, каким ответственным было отношение Гофмана к творчеству, а обратившись к иным местам, которые на первый взгляд представляются исключительно личными по содержанию, мы можем сделать заключение о важнейших вопросах психологии творчества. Для людей безразличных к Гофману эта книга бесполезна, для тех, кто любит Гофмана, она сокровище.

1919

Данный текст является ознакомительным фрагментом.