Различные формы проявления неудачной системы мира

Различные формы проявления неудачной системы мира

Учение равенства, кроме всего прочего, распространяется иудохристианством, неомарксизмом, Франкфуртской школой, фрейдистским христианством, неофеминизмом в духе Кейт Миллет, идеологией прав человека, либеральным капитализмом и «American Way of Life», архитектурой стиля «Баухаус», неформальным искусством, философскими теориями индивидуализма, политическими теориями государства как «ночного сторожа», педагогическими теориями бихевиоризма, теориями универсального гуманизма, нравоучительными химерами «всемирного сознания», юридическими теориями естественного права, нивелирующими теориями, убивающими народы. Мировоззрение дифференциации, на которое мы ссылаемся, «старше»: оно основывается на психической, культурной и исторической типологии первоначальных индоевропейских народов.

Но мировоззрение дифференциации также и «моложе», а именно там, где оно опирается на современные естественнонаучные достижения: на сведения генетики населения до познаний хромогенетики, клеточной биологии мозга и этологии. А также там, где оно опирается на философские или этические соображения, которые стали вехами в истории человеческого мышления: от Платона до Конфуция, от номиналистической философии до мистицизма Майстера Экхарта, от Ницше до Хайдеггера, или же на социобиологический анализ Макса Вебера, Парето, Карла Шмитта или Хельмута Шельски.

Учение равенства предлагает редукционистское мировоззрение (объясняющее сложные явления более простыми законами): народы, которые погибают в панмиксии (всеобщем всемирном смешении), упрощаются до утопической стандартной модели возможно более гомогенного человечества. В то же время этот редукционизм ведет к суживающей точке зрения на отмеченный в природе и жизни плюрализм: культуры должны нивелироваться, их различия сглаживаться; одним словом: различие оказывается вне закона. Мы убеждены, что эта точка зрения патологическая, поскольку она борется с полиморфизмом (т. е. с многообразием) природы, сущностным разветвлением жизни на всех ступенях и во всех порядках. Если же как раз все равно всему, то больше нет ни верхнего, ни нижнего, нет никакой мотивации для верхнего, нет никакого сопротивления против нижнего. Теперь слабый и сильный, глупый и умный, делец и усердный, трус и смельчак обладают одинаковой ценностью, или скорее один объявляет другого недействительным. Эгалитарный дискурс, таким образом, удерживает природу в плену абстракции, культуру в отчужденности, жизнь в догме, человека в индивидууме и в индивидуализированной человеческой массе, народ в человечестве.

В противоположность эгалитаризму учение дифференциации не выводит происхождение человека ни от моногенизма (однократность творения), ни от монотеизма (однократность Бога). Оно не делает разделения между его этническим и его метафизическим происхождением. Оно не производит разлом — ни на уровне происхождения, ни на уровне становления: человек развивается в той культуре, которую он производит. Учение дифференциации определяет будущее человека не по ту сторону его происхождения, а исходя из его корней. Следовательно, учение равенства — это учение разлома. Учение дифференциации, напротив, имеет своей целью связь: оно рассматривает как раз биологическую, историческую и культурную матрицу человека, т. е. его органическое измерение вообще, которое нельзя сократить ни до какой догмы, так как ее нельзя отделить от биокультурных фактов. Культура хотя бы потому абсолютизирует инобытие, что в этом мире нет единой культурной системы отсчета для всего человечества. Культуры — это выражение духовной жизни народов, самое сильное, самое однозначное доказательство их различного гения и лучшие гарантии их способности к продолжению истории.[5]

В полном противоречии с политеистическим мировоззрением, все выходящие из монотеистического дуализма идеологии основываются на представлениях о таких ценностях, которые выдвигают требование абсолютного, универсального и окончательного. Из этих источников, следовательно, берут начало политический произвол, нетерпимость и тоталитаризм. Они обуславливают девальвацию родины, кровных связей, общностей, самоопределения.

Вне связи дуализм-рационализм эгалитаризм на практике невообразим. Жак Марло в этой связи замечает, что вливаемая на протяжении двух тысячелетий в европейский дух рационалистическая идея «основывается на дуализме: между рациональным принципом, организующим Верхний, потусторонний мир (логос), и миром, нашим существующим миром, понимаемым как временный беспорядок, которым логос владеет, направляет и, возможно, с помощью морали (логос очеловечивает через освобождающий грех) снова примет его в свою среду. Все рационалистические, идеалистические и теистические идейные системы возвращаются к этой схеме. Сократ, Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Декарт, Руссо, Кант, Гегель, Маркс и Огюст Конт сформулировали разные варианты этого логос-идеалистического дуализма».[6]

Христианство по-прежнему остается «ключевым звеном» в этой связи. Секуляризация, начиная с кальвинизма и лютеранства, и заканчивая Критической теорией Франкфуртской школы (антиреволюционные неомарксисты), была сама подготовлена христианством, которое захотело призвать метафизические идеалы, с которыми христианин находился в связи как с «внемирским индивидуумом», с небес на землю для изменения последней. Христианский принцип, согласно которому человек, принимая во внимание будущее Царство Божье, должен искать личное спасение, превратился в господствующих идеологиях (либерального космополитизма или социалистического или марксистского интернационализма) в желание осуществить индивидуальное счастье, большей частью понимаемое как экономическое благосостояние. У христиан «разум» считается наследником природного порядка и божественной воли. Следовательно, целью, поставленной обществам, является рациональное осуществление индивидуального счастья. Все системы учений современности в этом совпадают. За исключением нашей.

Этот вид рационализма, этот применяемый только на службе исключительного стремления к индивидуальному «счастью» разум («рацио») воздействует катастрофически, так как возможное только как мысль и, кроме того, ограниченное экономическими и социальными формами осуществление индивидуального счастья разрушает все высокое и святое. От марксизма до социального христианства, от либерализма до социал-демократии, всюду эгалитаризм во всех формах своего проявления представляет эту неудачную систему мира. Мы же, напротив, подчеркиваем, что человек является придающим миру смысл и господином форм внутри обусловленного судьбой, опасного мира, всегда новое преодоление и одновременно совершенствование которого является нашей задачей. Это стремление к возвышению существования, это понятие «сверхчеловека» полностью противоречит индивидуалистическому гуманизму.[7]