Должен ли Запад опасаться новой военной доктрины России?

Должен ли Запад опасаться новой военной доктрины России?

Дмитрий Тренин, «The National Interest», США

Одним из последних действий президента Владимира Путина в 2014 году стало подписание им 26 декабря новой военной доктрины России. В принципе, эта доктрина, представляющая собой официальное заявление по вопросам национальной обороны, постоянно обновляется и публикуется. Ее предыдущая версия действовала с февраля 2010 года. Перед публикацией ее нового текста существовали мрачные прогнозы. Согласно одному из них, Соединенные Штаты и их союзники будут формально обозначены как вероятные противники России. В другом, сделанном на основе высказываний высокопоставленного действующего генерала, высказывалось предположение о том, что Россия будет использовать понятие о превентивном ядерном ударе. Вместе с тем, принятая доктрина, на самом деле, верно отражает значительное количество важных изменений, произошедших в российской внешней политике, а также в сфере безопасности и обороны в 2014 году.

По сути, для главнокомандующего Путина, а также для его генералов, адмиралов и представителей служб безопасности война в 2014 году перестала быть просто риском и стала суровой реальностью. Россия вынуждена использовать свои вооруженные силы на Украине, то есть на территории своего, вероятно, самого важного соседа в Европе. С точки зрения Москвы, конфликт на Украине отражает фундаментальную реальность, связанную с «усилением глобальной конкуренции», а также «соревнования ценностных ориентаций и моделей развития». На фоне экономической и политической нестабильности – кризисы и народные движения – глобальный баланс меняется в пользу центров восходящих держав. В этом новом окружении принятая доктрина называет информационную войну и внешнее вмешательство в российскую внутреннюю политику рисками возросшего значения.

Перечень основных внешних рисков существенно не изменился, однако здесь важны нюансы. Как и в прошлом, главное место занимают вопросы, связанные с НАТО: увеличенные возможности, глобальная досягаемость и расширение, следствием которых является приближение инфраструктуры Альянса к границам России. После рисков, связанных с НАТО, следует риск дестабилизации стран и регионов, и можно предположить, что речь идет о Ливии, Сирии и Украине, а также о размещении иностранных сил вблизи России. Вероятно, подразумеваются дополнительные самолеты в прибалтийских государствах, элементы противоракетной обороны в Румынии, а также военные корабли в Черном море. Большая часть перечисленных рисков относятся к американской стратегической противоракетной обороне, концепции быстрого глобального удара, а также стратегическим неядерным системам.

Два последних риска в настоящее время привлекают большое внимание в Москве, и вместе со стратегической противоракетной обороной они воспринимаются как ключевые риски для российского потенциала сдерживания, представляющего собой главный элемент концепции России в области обороны. Опасность, конечно же, заключается в том, что российские чиновники могут преувеличивать существующие риски и реагировать слишком остро – как они сделали это во время правления Михаила Горбачева, когда они оказались под воздействием Стратегического оборонной инициативы (СОИ) Рональда Рейгана вместе с ее «блестящими булыжниками» и прочими подобными вещами. В результате большая часть повестки Горбачева в области разоружения оказалась основанной на необходимости предотвращения того, чего в будущем вообще не предвиделось.

Некоторые стандартные понятия в обновленной доктрине приобрели новую значимость. Угрозы территориальной целостности и претензии иностранных государств на часть территории России всегда там упоминались, однако после присвоения Крыма Москва должна серьезно воспринимать необходимость защищать этот полуостров от киевских ирредентистов. В результате Россия с прошлого лета начала превращать Крым в место главного размещения вооружений и военной техники.

Обращает на себя внимание и тот факт, что другие риски, не имеющие прямого воздействия на Россию, опустились в конец списка. Вот некоторые из них: распространение оружия массового уничтожения, глобальный терроризм (потенциально с использованием радиоактивных и токсичных материалов), незаконная торговля наркотиками и оружием, вооруженные внутренние конфликты на этнической и конфессиональной основе, а также деятельность вооруженных радикалов и частных военных организаций – это положение включает в себя как Исламское государство, так и преемников компании Blackwater.

Концепция того, что представляют собой военные риски, теперь расширена и включает в себя информационные и коммуникационные технологии – это может означать все что угодно: от флешмобов, организуемых с помощью Twitter/Facebook, до кибератак – для достижения военно-политических целей. Еще один добавленный в доктрину риск связан со свержением законных правительств с последующим установлением враждебного интересам России режима – очевидное указание на киевский Майдан и свержение президента Януковича.

Это упоминание также связано с внутренними военными рисками. Первыми в списке значатся насильственные попытки, направленные на изменение конституционного строя. Во время зимы 2011–2012 года российские власти с возрастающей тревогой наблюдали за ростом протестного движения в Москве и в других частях страны. Тогда Владимир Путин обвинил протестующих в сговоре с американским правительством. В мае 2012 года, накануне президентской инаугурации Путина, российские власти жестко действовали против участников акций протеста во время столкновений с полицией в центре Москвы, а затем предприняли эффективные меры для того, чтобы понизить, а затем и задушить активность радикальной оппозиции. Однако киевский Майдан, начавшийся в конце ноября 2013 года, вскоре предоставил им пример успешного свержения защищавшего свои позиции режима.

Принятая доктрина подробно разбирает отношения России со своими союзниками, партнерами и другими странами. Белоруссия отмечается как наиболее близкий союзник России, вооруженные силы которого практически интегрированы с российскими. Сложившаяся ситуация объясняет терпимое отношение Кремля к откровенному шантажу со стороны белорусского президента Александра Лукашенко. Следующую категорию составляют члены Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан, которые договорились координировать свою политику и сформировать силы быстрого реагирования для использования в чрезвычайных обстоятельствах – в основном в Центральной Азии с учетом необходимости противодействия рискам, исходящим с территории Афганистана (это причина возрастающей общей обеспокоенности). В декабре Путин пригласил лидеров ОДКБ посетить новый Национального центр управления обороной в Москве и предложил этим странам принять участие в его работе. На Кавказе российская Чеченская Республика превратилась в оплот безопасности России и источник для военизированных формирований. Кроме того, согласно договору, заключенному в ноябре, Абхазия объединила свои вооруженные силы с российскими. Южная Осетия де-факто является российским военным протекторатом. Таким образом в конце 2014 года было завершено формирование периметра обороны России.

Хотя президент Владимир Путин продолжает иронично называть Соединенные Штаты и их союзников по НАТО «партнерами», военная доктрина стала более откровенной в этом вопросе. Только страны, считающиеся дружественными по отношению к Москве, теперь называются партнерами, в число которых входят члены Шанхайской организации сотрудничества (Китай и Центральная Азия), а также группа БРИКС. Помещая Китай в контекст ШОС, доктрина предполагает «координацию усилий в интересах противодействия военным угрозам на совместном пространстве». Этого, конечно же, совершенно недостаточно для любой формы военного альянса с Пекином.

Что касается Соединенных Штатов, НАТО и Евросоюза, то российская военная доктрина предлагает «диалог равных» по вопросам европейской и азиатско-тихоокеанской безопасности, контроль над вооружениями, противодействие распространению оружия массового уничтожения и меры по укреплению доверия. Там также содержится упоминание о сотрудничестве в области противоракетной обороны, о российском предложении 2010 года в адрес НАТО, которое в тот момент не получило дальнейшего развития. Понимая, что это предложение можно считать окончательно умершим, доктрина призывает к тому, чтобы не позволить Соединенным Штатам достичь военного превосходства за счет размещения системы противоракетной обороны или использования стратегических неядерных систем. В обозримом будущем Россия должна чувствовать себя абсолютно уверенной относительно возможностей сдерживания, которыми обладают ее стратегические ядерные силы.

Несмотря на публичное обсуждение, российская доктрина ничего не меняет в том, что касается принципов использования ядерного оружия. Как и раньше, Россия нанесет ответный удар с применением ядерного оружия/оружия массового поражения в случае нападения на нее и/или ее союзников; она также применит ядерное оружие, если возникнет угроза ее существования в случае нападения с использованием обычных вооружений.

Новая версия военной доктрины России ясно показывает, что Запад, хотя официально он и не называется противником, является мощным соперником, сильным конкурентом, а также источником большинства военных рисков и угроз. Даже с учетом наступающей рецессии повышение оборонительных возможностей и боеготовности вооруженных сил остается явным приоритетом для России. Россия также усиливает интеграцию и сотрудничество с некоторыми союзниками в Евразии, тогда как военные контакты с Западом понижены до уровня периода холодной войны. Линия водораздела уже осталась позади.