Неединая Россия. Пространство этнорелигиозных угроз[111]

Неединая Россия. Пространство этнорелигиозных угроз[111]

На сегодняшний момент непосредственная угроза сепаратизма «здесь и сейчас» в каком бы то ни было регионе РФ отсутствует. Однако распад государства может выражаться не только в территориальной сецессии, но и в невозможности/блокировании выполнения базовых функций и прерогатив государства, к числу которых относятся верховенство его юрисдикции на всей территории страны, поддержание базовых стандартов в сфере права и безопасности, монополия на легитимное насилие и т. д. Симптомы такого – социального – распада государственности (который не менее опасен, чем территориальный, и в конечном счете перерастает в него) в Российской Федерации, к сожалению, имеют место. Рассмотрим некоторые из них.

? Фактическое выпадение из правового пространства России ряда регионов (при сохранении официального суверенитета федерального центра): Чечня («экстерриториальность» и далеко выходящая за рамки закона автономия республиканских «силовиков», фактический иммунитет от преследования для отдельных физических лиц, ограничения в деятельности федеральных структур власти на территории республики, включая силовые и специальные службы и т. д.), Ингушетия, Дагестан, в тенденции – некоторые другие республики Северного Кавказа (существование – в лице «подполья» – по сути параллельной системы власти и организованного насилия, обладающей как ресурсами воздействия на официальную власть и бизнес, вплоть до теневого «налогообложения», так и относительной легитимностью в глазах части населения). При всем различии, условно, «чеченского» и «дагестанского» сценариев развития событий, в обоих случаях имеет место один и тот же результат: формирование де-факто неподконтрольной федеральному центру системы организованного насилия. Какая из двух моделей («ваххабитское подполье» или «вооруженная этнократия») более опасна для суверенитета страны – вопрос открытый.

? Складывание этнократий практически во всех, даже «благополучных» республиках РФ, тенденции к правовому партикуляризму: Татарстан, Башкортостан, Саха (Якутия), Тува (Тыва). Дискриминация в пользу титульных этносов национальных республик в системе государственной службы является негласной нормой, правящие элиты этнических регионов активно разыгрывают этническую карту для решения политических, административных, деловых задач. Подчас происходит широкая инфильтрация панисламистских или этнонационалистических симпатий в среднем и низовом звене государственного управления.

? Прогрессирующее распространение радикального политического исламизма. Исламистский радикализм в России представляет собой не столько богословское, сколько политическое явление – по сути, интегральную революционную идеологию, на базе которой формируется самоподдерживающаяся социальная антисистема (т. е. сообщество, выступающее деструктором того общества, к которому оно принадлежит, и при этом питающееся его слабостями). Сегодня эта «антисистема» находится в состоянии экспансии – территориальной (распространение на этнические регионы Поволжья, которым прежде собственно политический исламизм был чужд), этнической (пропаганда среди немусульманских народов), социальной (распространение по социальным стратам и «этажам»). Появляются поводы говорить об исламистском лобби на различных этажах власти, происходит сращивание с организованной преступностью. В целом наиболее тревожной представляется экспансия исламистских и в т. ч. непосредственно ваххабитских «сетей» в трех различных, но критически важных типах социальных сред: молодежь, бюрократия, криминальный мир.

? Актуализация, на уровне общественного сознания, этнокультурных разломов внутри РФ. Факторы, расслаивающие общегражданское сознание, оказываются подчас сильнее интеграционных факторов. Особенно примечателен конфликт «панкавказских» и «антикавказских» взглядов и стереотипов. Эта линия разлома явно выражена в молодежной среде. Но молодежный радикализм представляет собой лишь верхушку айсберга, т. к. в данном случае выражает глубинные этнические проблемы и процессы. А именно: комплексы исторической обиды и болезненные переходные состояния (связанные с распадом аграрного, традиционного общества на Кавказе), с одной стороны, и растущее чувство национальной ущемленности, второсортности русских (незащищенность перед этническими корпорациями при безразличии или попустительстве государства) – с другой.

Любой из отмеченных симптомов в случае малейшего толчка – в виде экономического кризиса, внешней угрозы, возникновения внутриполитического конфликта, дискредитации центральной или региональной власти – способен дать начало цепной реакции разрушительных конфликтов и сепаратизмов.