Мистер Путин – кто это?
Мистер Путин – кто это?
Этот вопрос [в английской транскрипции – [Who is Mr. Putin?] в январе 2000 года прозвучал на Всемирном экономическом форуме в швейцарской деревеньке Давос. А задала его журналистка американской газеты Philadelphia Inquirer Труди Рубин присутствовавшим в зале А. Чубайсу и М. Касьянову. По словам самой госпожи Рубин (в интервью М. Зыгарю 05.09.11), когда она повторила этот вопрос в лоб г-ну А. Чубайсу, он просто грубо оттолкнул ее и убежал. Если принять во внимание то, что написано выше, во втором параграфе первой главы, Чубайс просто не знал, что ответить. И не только он. Многие из оппонентов Путина считают, что на этот вопрос и нет необходимости отвечать, поскольку «события показывают, что Владимир Путин, по всей видимости, принимает наиболее важные решения единолично, а внутренние механизмы его замены отсутствуют» (Алексей Захаров, доцент Высшей школы экономики)[55]. Но такой точки зрения придерживаются далеко не все.
Известный своими блестящими эскападами по поводу современной политической антироссийской и антипутинской риторики Запада талантливый российский публицист и журналист Михаил Леонтьев однажды заметил: «Путин на вопрос, в чем он видит задачу своего третьего [президентского] срока, сухо ответил: «Изменение действующей структуры экономики».
Ответ действительно сухой, и потому Леонтьев, покопавшись во всех последующих публичных выступлениях главы государства, попробовал расшифровать эту лапидарную фразу второго президента России так: «Путин имел в виду изменение всей действующей модели, не только экономической, но и управленческой, и социальной, и политической. Проще говоря, надо бы сменить общественно-политический строй. А это – революция. Сверху. Желательно. Недаром Путин позднее заметил, что России предстоит совершить рывок, по масштабам сопоставимый с тем, что мы совершили в 30-х годах прошлого века. Заметьте, по масштабам, а не по форме и методам».
Как мне представляется, Михаилу Леонтьеву удалось ближе всех подойти к ответу на вопрос «Кто вы, мистер Путин?». Президент России и сам 5 марта 2013 года на расширенном заседании коллегии Генпрокуратуры РФ произнес: «У нас ведь, по сути, переходная экономика, у нас политическая система еще находится в состоянии становления». Отсюда и все его действия продиктованы условиями этого «переходного» состояния.
Действительно, если из всего того периода, что Путин находится у власти, вычесть перерыв, когда он в точном соответствии с требованиями Основного закона РФ вынужден был на четыре года уступить верховную власть Д. Медведеву, а весной 2014 года отвлечься на воссоединение Крыма с Россией, что, естественно, отняло время и внимание от проблем внутреннего, российского, плана, то можно констатировать, что «изменением действующей структуры экономики» России Путин занимается постоянно и последовательно на протяжении всех лет нахождения во власти. А точнее сказать, последовательно пытается сменить откровенно прозападный общественно-политический курс, что в 90-х годах прошлого века навязала стране узенькая, но очень энергично действовавшая прослойка либерально-демократических революционеров (в лице Ельцина, Гайдара, Чубайса, Нечаева, Авена, Козырева, Бурбулиса, Шахрая, др.), – на национально-исторический российский.
И надобно заметить, что во все эти годы Путин ни разу не допустил колебаний в своих устремлениях. Как результат – осуществляемые им преобразования хоть и медленно, но неуклонно завоевывают (заполняют) экономическую, социальную и политическую ткань российского общества. Но преобразования идут действительно медленно. Почему?
Как мне представляется, причина, конечно, не одна. Но есть главные. Одна из них – кадры. Но и кадры ведь лидер всегда подбирает в соответствии с теми задачами, которые перед ним ставит действительность или которые он сам перед собой ставит.
Если же вернуться к вопросу, обозначенному в заголовке настоящего параграфа, то, чтобы лучше понять Путина, а по сути проникнуть в то, что он и сам еще, судя по его поведению, не до конца понимает, необходимо, как уже заявлено в предисловии, вернуться в нашу историю и поискать в ней аналоги нынешней российской ситуации. Такие аналоги имеются. Один из них – царствование Петра Великого. То же межеумочное состояние российского общества, та же необходимость радикальных реформ и та же кадровая пустыня Сахара. Только направление движения обратное по знаку. Петр силой насаждал в России порядки западноевропейской цивилизации, в увлечении полагая традиционные русские ценности «подлыми и низкими», и искоренял традиционное боярское варварство варварскими же методами. А перед Путиным задача стоит обратная – преодолеть силой навязанное России в 90-х годах либерально-демократическое западное влияние (и формы) и вернуть нашему обществу традиционно российский тренд развития с сохранением (и привнесением) существенных элементов европейской цивилизации, избегая при этом ее крайностей в виде однополых так называемых браков и прочего маразма.
В отличие от Петра Путин Россию на дыбы не поднимал, и методы, которыми он до сего дня пользовался, варварскими никак не назовешь. Существует, правда, опасность, что если жесткое давление на Россию со стороны США и ЕС (экономические и политические санкции) не прекратится, то не пришлось бы и Путину прибегать к петровским методам.
Самое интересное здесь заключается в том, что этих варварских методов по искоренению коррупции, социальной несправедливости от него давно уже ждет население страны. Более того, люди к такому повороту со стороны президента давно уже готовы. Как нередко признаются мне в моих охотничьих поездках по национальным российским регионам (Вологодская, Новгородская, Тверская и другие области) рядовые работники районного управленческого звена: «Единственно, чего бы не хотелось, так это большой крови». На мой вопрос: а что, малой крови вы уже не боитесь? – отвечают: «Да малая. Бог бы с ней.»
Попыток определения того, что же на самом деле представляет собой Владимир Путин, и сегодня не меньше, чем в январе 2000 года. А ответы разнятся. В глазах одних он выглядит жестким авторитарным руководителем типа чуть ли не Сталина, другие же, наоборот, видят в нем завзятого либерал-демократа. И это все об одном и том же человеке.
Как представляется мне (а я предпочитаю судить о нем по его поступкам), второй президент России менее всего похож на авторитарного руководителя. По сути своей он, скорее всего и по преимуществу, придерживается либеральных взглядов, но в классическом понимании этого слова, а не в гайдаровско-авеновском. Вот, к примеру, его позиция по отношению к коррупции. Занимает ли он определенную и твердую позицию борьбы с этим злокачественным явлением или же на деле, по существу, занимает в этом вопросе позицию наблюдателя? Можно в равной степени ответить на этот вопрос и так и этак. Вроде бы стоит на позиции бескомпромиссной борьбы с этим явлением. Но вот именно что «вроде бы».
Вот, например, «Литературная газета» весной 2015 года под рубрикой «Критические заметки» пишет «Правоохранительные органы имитируют кипучую деятельность, борьбу с коррупцией. «А где посадки?» – спрашивает президент. Ответа, который бы всех устроил, нет, в крайнем случае арестуют «стрелочника», а крупные коррупционеры и состоятельные преступники не только остаются на свободе, но и на госслужбе»[56].
И ведь в самом деле, кому направил президент свое недоумение по поводу отсутствия «посадок»? А никому. В воздух. Нет адресности – нет и действий. А в результате такие близкие к правящему слою страны люди, как бывший министр обороны страны А. Сердюков и его «подруга» Васильева открыто насмехаются над обществом, в уверенности, что самое большее, что им грозит, – так это понижение по должности (Сердюков) или домашний арест с окольцеванием ФСИН-браслетом, наподобие представителя редкой фауны, чтобы не потерялась в безвестности (Васильева). И ведь это именно и первый, и второй, и третий президенты России не хотят инициировать перед депутатами Госдумы вопрос о ратификации статьи 20-й конвенции ООН против коррупции, предполагающей уголовное преследование за незаконное обогащение и конфискацию незаконно нажитого имущества должностными лицами[57].
Понятно, что все эти сюжеты имеют прямое отношение к формированию кадров правящей элиты и к кадровой политике президента Путина.
Но и здесь все далеко не так просто, как может показаться спервоначалу, при первом приближении.
Главным здесь, надо признать, все же является то обстоятельство, что смена кадровой элиты 1990-х годов тем не менее идет. Но крайне медленно. Известный российский историк, д. и. н. А. В. Пыжиков подходит к этой проблеме более широко и в трактовку идеологического «я» Путина добавляет новые нюансы. Он считает, что смена элиты 90-х годов уже имеет место быть, употребляя даже термин «кадровая революция» Владимира Путина. «На (политическую) арену, – говорит он, – продвигается слой, который не занимал серьезных позиций в перестроечный период, не доминировал в 90-е, находясь на средних должностях. Выходцем из этого слоя как раз и является Путин. Эти люди не завязаны на либеральную модель, обслуживавшую интересы глобального бизнеса. Их вхождение на политическую арену нулевых годов текущего столетия не могло пройти бесследно. В первую очередь в идеологическом смысле. Постепенная реабилитация патриотических мотивов вылилась в уже открытый разрыв с либеральной традицией, что мы воочию наблюдаем сейчас. На наших глазах образуется новый идеологический климат. Сегодняшняя ситуация во многом напоминает середину 30-х годов, когда, с одной стороны, идеология уже претерпела существенные изменения, а с другой – еще сохраняется прежняя элита, взращенная на совсем иных ценностях. Как она будет существовать в условиях «национализации своих необузданных аппетитов», можно представить, лишь обладая очень богатым воображением»[58].
Нередко эта медлительность увязывается с тем, что в высших эшелонах власти годами не сменяется команда, с которой работает президент. Путина все чаще упрекают в том, что в кадровом отношении он тасует одну и ту же управленческую колоду, передвигая по горизонтали одних и тех же специалистов. Так, весь его высший экономический блок замыкается на нескольких фамилиях: А. Кудрин, Г. Греф, В. Христенко, Э. Набиуллина, А. Улюкаев, А. Дворкович, И. Шувалов, Т. Голикова, др., с помощью которых выйти на рывок никак не получается. Как считает один из известных экспертов в этой области доктор экономических наук Н. Кричевский, с ними не только «рывок» невозможно обеспечить, но и санкции со стороны Запада не преодолеть. «Во главе Центробанка, Минэкономразвития, ключевых академических институтов и высшей школы, – пишет он, – в основном соратники авторов дефолта 1998 года, те, кто по-прежнему свято верит, будто национальное процветание целиком зависит от искусства управления денежной массой. У них хорошо получается лишь повышать процентные ставки, выдавать неверные прогнозы или клепать «стратегии 2020», но, когда происходит столкновение с унылой реальностью, виноватыми оказываются мировая закулиса, коварные предшественники, на худой конец – «неправильный» русский народ, но только не они»[59].
Изредка в этой обойме появляются новые фамилии (А. Белоусов, С. Глазьев, др.), но, мелькнув на короткое время на виду, они чаще всего тут же исчезают из поля зрения. То ли это происходит в результате борьбы с теми, кто группируется вокруг ядра либерального правительства, то ли они в чем-то не соответствуют main stream самого главы государства.
Не лучше обстоят дела и на региональном уровне. Только здесь другая картина – на губернаторском уровне наблюдается очень большая динамика, новые люди выдвигаются в массовом порядке, десятками, но по прошествии сравнительно небольшого времени бесследно исчезают. Так, только в 2014 году из 85 субъектов Федерации губернаторы поменялись в более чем тридцати. Видно, что Путин очень активно пытается выдвигать (искать) новых способных руководителей регионов, но на практике дело с мертвой точки сдвигается очень неспоро.
Вместе с тем нельзя, однако, однозначно сказать, что с точки зрения общественного мнения, то есть гласа народа в его непосредственном выражении, кадровый поиск президента не дает результатов. Как явствует из ежегодно проводимых опросов общественного мнения такими организациями, как ВЦИОМ, Левада-центр, Фонд общественного мнения, др., в последние годы в обойме президента стали появляться люди, которые, по мнению россиян, проявляют под руководством Путина способность совершить рывок в сфере управления: народ российский на протяжении 2013–2014 годов в основном положительно оценивает деятельность С. Шойгу, С. Лаврова, С. Иванова, В. Колокольцева, А. Бортникова, М. Фрадкова, Д. Рогозина, В. Мединского, Н. Никифорова, В. Скворцовой, Ю. Трутнева. Но тенденцией это еще не стало.
Итак, В. Путин полтора десятка лет во власти, цель обозначена ясно и четко, соответствующие заявления сделаны, а подобрать кадры так, чтобы совершить рывок в экономике, не удается. В чем дело? Может быть, дело действительно в самом Путине? Но нет, у меня складывается впечатление, что не в нем дело. Тогда почему ему не удается вывести Россию на стабильную траекторию высоких темпов роста ВВП и новое качество развития? Ответ на этот вопрос вновь и вновь упирается в кадры.
Вся сложность решения задачи, поставленной Путиным перед самим собой, – «изменение действующей структуры экономики» – заключается, как теперь с каждым годом все явственнее вырисовывается, в крайней степени бедности кадрового материала. В этой связи нельзя вновь не обратиться к нашей собственной не такой уж далекой истории.
Известный советский авиаконструктор А. С. Яковлев описал в своих послевоенных мемуарах такой эпизод.
«Конец июля 1941 года. Немецкие самолеты бомбят Москву. В кабинете Сталина обсуждается вопрос защиты столицы с воздуха. Сталину не нравится ход обсуждения проблемы. Он несколько раз повторяет:
– Людей нет, кому поручишь?… Людей не хватает…
Когда Сталин заговорил о людях, Дементьев (замнаркома авиационной промышленности) шепнул мне:
– Давай попросим за Баландина.
Я кивнул ему, и мы воспользовались паузой в разговоре.
– Товарищ Сталин, вот уже больше месяца, как арестован наш замнаркома по двигателям Баландин. Мы не знаем, за что он сидит, но не представляем себе, чтобы он был врагом. Он нужен в наркомате, – руководство двигателестроения очень ослаблено. Просим вас рассмотреть это дело.
– Да. Сидит уже дней сорок, а никаких показаний не дает. Может быть, за ним и нет ничего. Очень возможно. и так бывает. – ответил Сталин.
На другой день Василий Петрович Баландин, осунувшийся, остриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего не случилось.
А через несколько дней Сталин спросил:
– Ну, как Баландин?
– Работает, товарищ Сталин, как ни в чем не бывало.
– Да, зря посадили.
По-видимому, Сталин прочел в моем взгляде недоумение – как же можно сажать в тюрьму невинных людей?! – и без всяких расспросов с моей стороны сказал:
– Да, вот так и бывает. Толковый человек, хорошо работает, ему завидуют, под него подкапываются. А если он к тому же человек смелый, говорит то, что думает, – вызывает недовольство и привлекает к себе внимание подозрительных чекистов, которые сами дела не знают, но охотно пользуются всякими слухами и сплетнями. Ежов мерзавец! Разложившийся человек. Звонишь к нему в наркомат – говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК – говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом – оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли».
А сейчас другая цитата.
Как уже говорилось выше, в первых же своих посланиях Федеральному собранию Владимир Путин со всей откровенностью предупредил депутатский корпус, а через него и всю общественность, что «российская бюрократия оказалась плохо подготовленной к выработке и реализации решений, адекватных современным потребностям страны», что «она неплохо приспособилась извлекать так называемую административную ренту из своего положения», но при этом ее непрофессионализм «сводит на нет экономические и другие реформы». «Наша бюрократия, – сказал он, – и сегодня обладает огромными полномочиями. Но находящееся в ее руках количество полномочий по-прежнему не соответствует качеству власти. Несмотря на огромное число чиновников, в стране – тяжелейший кадровый голод. Голод на всех уровнях и во всех структурах власти, голод на современных управленцев, эффективных людей» (курс. – Авт.).
Два этих сюжета разделяет временной промежуток почти в 70 лет, а речь и том и в другом случае идет об одном и том же – острейшей нехватке опытных управленцев. В чем причина такой живучести этой проблемы? В отношении эпохи Путина бывший премьер-министр страны академик Примаков, незадолго до своей смерти в 2015 году, пришел к выводу, что ответственность за такое положение должно нести ельцинско-гайдаровское правительство. В числе «структурных ошибок шоковой терапии начала 1990-х годов», до сих пор тянущих российское общество вниз, – сказал он, – одной из главнейших выступает «кадровый депрофессионализм».
Соглашаясь с выводами Примакова по отношению к настоящему времени, думается, что ответ на вопрос о причинах живучести этой проблемы нужно искать в более широком историческом контексте и поставить его (вопрос) так: Почему на протяжении почти всего ХХ столетия Россия не перестает биться в тисках кадрового голода?
Но прежде, чем начать отвечать на поставленный вопрос, следует подвести предварительный итог первой главе настоящей книги. А он (итог) состоит из трех частей и заключается в том, что:
а) оценивая в целом деятельность Владимира Путина за прошедшие годы в направлении заявленного им «изменения действующей структуры экономики», или, как это интерпретировал М. Леонтьев, «изменения всей действующей модели, не только экономической, но и управленческой, и социальной, и политической», то есть «смены общественно-политического строя» – это направление деятельности Путина следует признать позитивным (материальные обоснования для такого вывода помещены в третьей главе настоящей книги);
б) основные трудности, с которыми глава государства сталкивается в осуществлении своих целей, в первые пятнадцать лет его работы на посту президента все еще нередко связаны в том числе и с отсутствием у главы государства опыта государственного управления, что обуславливает его личные ошибки в профессиональном подборе высших управленческих кадров. Но главная причина этих ошибок заключается не столько в личных качествах В. Путина, сколько в крайней бедности профессиональных управленческих кадров в обществе в целом. Эффективных управленцев можно пересчитать по пальцам, а скамейка запасных игроков практически пуста;
в) стабильно высокие рейтинги народного доверия к Путину на протяжении первых пятнадцати лет его руководства Россией объясняются тем, что нация с глубоким пониманием относится к тому, сколь сложное искусство вынужден проявлять ее лидер, чтобы без катастрофических потерь год за годом проводить российский корабль между смертельно опасных для России внутренних и внешних рисков. Но даже наш умудренный неоднократными геополитическими испытаниями народ еще не полностью отдает себе отчет в том, откуда возник тот «тяжелейший кадровый голод», с которым столкнулся (и продолжает сталкиваться) в своей профессиональной работе избранный этим народом глава государства. Мы не всегда понимаем, что причины этого голода кроются не в деяниях Горбачева, Ельцина, Гайдара, а в глубинах нашей собственной национальной истории, а это означает, что решить эту проблему на протяжении жизни только одного поколения не под силу ни одному президенту, даже если этого президента зовут Владимир Путин. Но вот приступить к ее решению Путин не только должен, но и, как я убежден, может. Вот для того, чтобы воочию представить себе, в каком сложном положении вынужден работать в этом плане второй президент новой России, предлагаю последовательно, в историческом ракурсе, рассмотреть, как и из чего эта проблема складывалась и развивалась.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.