Атомная энергетика: от «киндердефолта» — к «киндер-Чернобылю»?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Атомная энергетика: от «киндердефолта» — к «киндер-Чернобылю»?

А. ЧЕЛЫШЕВ: — Наша передача посвящена очередной годовщине аварии на Чернобыльской АЭС. Михаил Геннадьевич, как можно наиболее точно определить суть нашего сегодняшнего разговора?

Е. ЧЕРНЫХ: — «Невыученные уроки Чернобыля».

М. ДЕЛЯГИН: — Как ни называйте — главное, что нас волнует и тревожит, это сегодняшнее состояние атомной отрасли.

Некоторое время мне пришлось заниматься электроэнергетикой в нашем государстве. Правда, в основном чубайсовской реформой — пытался ей противодействовать, но попутно многое узнал о состоянии других сфер, в частности, атомной энергетики. И сегодня хочу поблагодарить многих специалистов, которые не боятся говорить о нарастающих в отрасли проблемах, и в первую очередь Булата Искандеровича Нигматулина, который долгое время был заместителем Министра атомной энергетики нашей страны…

Для тех, кто слушает нас в других городах, хочу сказать, что сегодня в Москве яркий, солнечный день. И так получилось, что все страшное, что случалось со мной, — включая 4 октября 1993 года — происходило именно в такие дни, и я тревожно отношусь к ним.

Так вот, сегодня — день Чернобыля, одна из черных дат нашей истории, день траура для всех нас.

И я хочу — и веду сегодняшнюю передачу именно ради этого, — чтобы в будущем у нас была настолько хорошая ситуация в атомной энергетике, чтобы делегация из Российской Федерации на границе чернобыльской зоны поставила памятник с простой надписью, как в Бухенвальде: «Спите спокойно, это не повторится». И подписи людей, которые это гарантируют, причем гарантируют так, что в их словах не сомневается никто.

Потому что мне безразлична сексуальная ориентация наших руководителей, которой они иной раз публично хвастаются, — мне важно, чтобы они исполняли свои обязанности.

Однако при всем этом сегодня в медиа-пространстве, включая интернет, я ничего о Чернобыле не слышал. Конечно, кто-то что-то где-то писал, но все равно это поразительно. То ли тема замалчивается специально, то ли все решили, что можно поговорить о чем-то другом, то ли просто не хочется вспоминать о страшном. Последнее — естественное свойство человеческой психики.

Е. ЧЕРНЫХ: — Да, в эти дни больше говорят о юбилее перестройки. Но Чернобыль — «звезда Полынь», пророчество о которой было предусмотрено еще в «Апокалипсисе», это первый удар по перестройке, знак с небес.

М. ДЕЛЯГИН: — До сих пор не вполне понятно, что там происходило. Но важно говорить о сегодняшнем дне, и в этом отношении никогда нельзя забывать о том, что непосредственная причина Чернобыля заключается в постановке экспериментов, при которой в припадке энтузиазма последовательно, раз за разом, были отключены практически все системы безопасности, — и недостатки конструкции оказались роковыми.

Виновные погибли героями. Они честно пытались отыграть назад и спасти ситуацию, но было уже поздно. Руководитель Чернобыльской АЭС Брюханов получил 10 лет тюрьмы, скорее всего, просто потому, что нужно было кого-то показательно покарать. Наверное, он был в аварии виновен опосредованно — потому что начальник отвечает за своих подчиненных, — но лишь опосредованно.

И это еще раз напоминает нам, что главное в любой отрасли, особенно такой, как атомная, — это кадровая политика. «Кадры решают все».

Так вот: по оценкам специалистов, для безопасной эксплуатации атомных электростанций, которые предполагается построить в нашей стране в ближайшее десятилетие, просто нет, и при сегодняшней системе образования и управления отраслью не будет достаточного количества квалифицированного персонала.

Я не говорю про вопиющие ситуации, когда ремонт оборудования на атомных электростанциях выполняют пресловутые «трудолюбивые соотечественники» из Средней Азии с понятным уровнем качества и ответственности. В чудовищной катастрофе на Саяно-Шушенской ГЭС, насколько можно понять, проявились последствия, в том числе, именно такого ремонта.

Но дело не столько в квалификации рабочих, сколько во всей кадровой политике в атомной энергетике.

Сложившаяся на сегодня система образования и закрепления кадров заведомо недостаточны для развития этой исключительно сложной и потенциально опасной отрасли. Четверть всех занятых в ней — работающие пенсионеры. А молодых работников и специалистов — лишь около 10 %.

В последние годы число увольняющихся молодых специалистов удвоилось — а ведь это годы кризиса, годы ухудшения экономической конъюнктуры, которые начались с сентября еще 2007 года. И если в этих условиях молодые специалисты увольняются из атомной энергетики, хотя им вроде бы почти некуда деваться — это грозный знак. Это признак, по сути, внутреннего развала отрасли, что, впрочем, неудивительно, если вспомнить, что руководит им команда «эффективных менеджеров» во главе с памятным России по дефолту 1998 года Кириенко.

Все знают, что подготовка кадров должна опережать разработку и развитие технологий. Это азбучная истина: нельзя сначала строить атомную электростанцию, а потом искать, кто бы там на ней поработал. Наоборот: к моменту пуска АЭС ее персонал должен быть полностью подготовлен и натренирован, иначе вместо атомной электростанции легко получить атомную бомбу. Если запуск по каким-то причинам задержится, и этот квалифицированный персонал чуть-чуть побездельничает — ничего страшного: главное, чтобы он был.

Так вот, сейчас ситуация строго обратная. Системный подход к решению проблем подготовки кадров отсутствует, и ситуацию с кадрами можно считать критической.

Атомная отрасль — одна из самых наукоемких, а средний возраст ведущих специалистов и исследователей в ней превышает уровень средней продолжительности жизни мужчин в стране!

Научно-техническую политику атомной энергетики Российской Федерации длительное время определял хороший человек, сын очень хорошего и известного специалиста в области практической психологии — вот только образование у него педагогическое. Он по образованию — педагог-методист начальных классов.

Е. ЧЕРНЫХ: — Да вы что?!

М. ДЕЛЯГИН: — Он интересный философ, прекрасный специалист в области некоторых аспектов человеческого поведения. Но к атомной энергетики он отношения не имеет, и во главе научно-технической политики отрасли производил впечатление той самой пресловутой «каждой кухарки», которая когда-нибудь сможет управлять государством.

Только он уже управлял.

Слава богу, в конечном счете, от него удалось избавиться, но свой неизгладимый отпечаток на отрасли он оставил.

И это, к сожалению, не проблема одного человека.

Команда, которая пришла в отрасль вместе с Кириенко, принципиально и кардинально изменила всю научно-техническую политику атомной энергетики.

Поясню на одном из примеров.

Стандартный советский атомный блок — 1 гигаватт мощности. В мире сложилась устойчивая тенденция к наращиванию мощности энергоблока: это существенно повышает эффективность. В нашей стране были хорошие наработки по созданию энергоблока 1,5 гигаватт. Но новая команда прекратила эти разработки, обесценив многолетний труд огромного количества специалистов, и начала практически «с нуля» разрабатывать новый проект — мощностью всего лишь 1,15 гигаватта. То есть полуторакратное увеличение мощности энергоблока заменили чисто символическим 15-процентным — и, по сути, начали все работы заново.

Е. ЧЕРНЫХ: — А смысл?

М. ДЕЛЯГИН: — С научно-технической точки зрения смысла, насколько можно судить, нет никакого.

Но у нас много решений принято и реализовано, которые не имеют технологического смысла, которые подчиняются иной, не рациональной, а лоббистской логике.

Например, передача разработки самолета пятого поколения из одной компании, у которой этот самолет уже летал в начале 2000-х годов, другой. Эта другая компания никакого задела в сфере создания самолета пятого поколения не имела, и потому ее самолет — и то только в виде прототипа — полетел только сейчас. Эта невинная лоббистская «игра в крысу» стоила России потери не менее десяти лет, а, скорее всего — и значительно большего времени.

Другой пример — пресловутая «Булава», которая так и не летает. В армии при Сердюкове, этом «маршале Табуреткине», шутят, что «Булава» не летает потому, что хорошо летают и табуретки. Но причина несколько иная: разработку ракеты передали от института, который специализировался на разработке морских ракет, другому институту, специализировавшемуся на разработке ракет сухопутных, запуск которых на порядок более прост. Причина этого, вероятно, также в оголтелом лоббизме и ни в чем больше.

И институт, взявшийся за совершенно постороннюю, в общем, для себя работу, завалил ее.

Ну и что? Директор института подал в отставку, и все довольны. А «Булавы»-то нет, и подлодки, построенные специально под нее, могут легко превратиться в сверхдорогой металлолом.

Что-то подобное произошло, насколько можно понять, и с разработкой новых энергоблоков.

Е. ЧЕРНЫХ: — Опять кому-то выгодно, что будут новые заказы, реакторы, которые особенно не отличаются от старых.

М. ДЕЛЯГИН: — В нашей стране есть, насколько можно понять, некоторые сложности с турбинами. Компания «Сименс», несмотря на все связанные с ней в последнее время скандалы, имеет готовую турбину на 1,7 гигаватт, которая в принципе приспособлена к нашим разрабатывавшимся реакторам на 1,5 гигаватта. А к реактору на 1,15 гигаватта она, мягко говоря, ну вот совсем не подходит. И в результате даже партнерство с любимым нашей бюрократией «Сименсом» становится менее значимым.

Но, помимо научно-технической политики, имеются серьезные проблемы и вообще с планированием деятельности.

Со времен Чубайса все чиновники от энергетики дружно кричали о том, что нужно срочно создавать качественно новые энергетические мощности, без которых экономика задохнется.

И в феврале 2008 года, когда мировой экономический кризис уже развивался, и безосновательность надежд на бесконечный рост экономики была очевидна, Чубайс вместе с Кириенко объединенными усилиями продавили Генеральную схему размещения объектов электроэнергетики до 2020 года, которая предусматривала практически удвоение генерирующих мощностей России.

Для этого не было ни денег, ни материальных ресурсов, ни строительных мощностей. Более того — как тогда же указывалось специалистами, планируемые мощности превышали реальные потребности России в 4–5 раз. Но кто слушает специалистов, когда перед глазами маячат жирный откат и рост политического влияния?

В разгар кризиса, в ноябре 2009 года, эти безумные планы пересмотрели, приняв очередную редакцию Энергетической стратегии России. Показатели ввода мощностей в ней были сокращены более чем вдвое: ввод генерирующих мощностей предполагается в размере 70–110 гигаватт. Разброс в полтора раза тоже неприемлем, но хоть ближе к разуму. В атомной энергетике намечено построить уже не 40 гигаватт атомных мощностей, а 14–18.

Но и эта программа для выполнения абсолютно не реальна, потому что у нас нет для этого сил.

Ведь для строительства и эксплуатации новых АЭС необходимы не только кадры, которых нет, и никакой попытки подготовить которые не ведется даже теоретически. Необходимы еще и ресурсы, в первую очередь — строительные мощности.

Е. ЧЕРНЫХ: — Спецстрой…

М. ДЕЛЯГИН: — Ведь если мы сейчас позовем бригаду людей, которые расклеивают объявления на улицах, они нам атомную электростанцию не построят и, если они вменяемы, даже не возьмутся строить. Потому что это специальное, особо сложное и потенциально опасное строительство.

А строительные мощности Росатома сократились в 10 раз — на порядок. Так что в реальности строить просто некому.

А. ЧЕЛЫШЕВ: — А кто же построил атомную электростанцию Бушер, возводит Кудамкулан в Индии?

М. ДЕЛЯГИН: — Ну как кто? Наши строители, разумеется, — их же не вовсе под корень извели. Однако в последнюю пятилетку, с 1986 по 1990 гг., в год вводилось 5 гигаватт генерирующих мощностей. Это давалось колоссальным напряжением всех сил, и сейчас об этом не приходится даже и мечтать. Но на зарубежные объекты сил хватает.

Е. ЧЕРНЫХ: — Это приносит валюту.

М. ДЕЛЯГИН: — Главное, это дает политическое влияние.

Однако задержки строительства очень велики, хотя в Бушере, например, они были политически обоснованы высокой напряженностью вокруг Ирана и зигзагами нашей внешней политики, да и — хотя и в последнюю очередь — собственно действиями Ирана. Но из-за этих задержек мы вульгарно теряем рынки. В частности, китайский, скорее всего, уже потеряли.

В 1998–1999 годах, во многом благодаря импульсу, данному правительством Примакова — Маслюкова, наша атомная энергетика вернулась в мир: было начато строительство новых энергоблоков за рубежом, хотя их было и осталось мало — всего пять.

Один энергоблок блок — Бушерская АЭС в Иране. Два — Тяньваньская АЭС в Китае и два — Кудамкулан в Индии. Два китайских блока на Тяньваньской АЭС сданы в эксплуатацию в 2005–2006 годах. К сожалению, с задержкой, из-за чего нас с китайского рынка, по сути дела, выдавили.

Бушерскую АЭС ввели в строй с опозданием более чем в 7 лет, общее время строительства — 15 лет, хотя далеко не только по нашей вине.

Кудамкулан: хотя никаких политических проблем с Индией не было, ситуация та же. Строительство первого энергоблока начато в 1999 году, он должен был быть запущен в 2006 году, ввод в эксплуатацию начался в 2013 году — с семилетним опозданием, через 14 лет строительства. Строительство второго энергоблока стартовало также в 1999 году, пуск должен был намечен на 2008 год, на деле ожидается не ранее 2014 года — с задержкой в 6 лет. А общее время строительства не менее 15 лет.

А ведь с точки зрения технологии строить энергоблок должны в течение 5 лет максимум. Затягивание сроков вдвое и чуть ли не втрое дискредитирует Россию намного хуже, чем любая «сувенирная демократия».

Но самое главное в атомной энергетике, как и в тепловой, — топливо. Атомные электростанции работают на уране, добыча которого в Российской Федерации достаточно ограничена.

Е. ЧЕРНЫХ: — Раньше были Средняя Азия, Чехия.

М. ДЕЛЯГИН: — Была еще Украина, да и наши собственные месторождения в Краснокаменске, которые, по сути дела, исчерпаны.

Планируется начать добычу в Якутии, но там тяжелейшие климатические условия. Есть высокоэффективные технологии подземного выщелачивания, при которых не нужно строить шахт — они широко применяются, например, в Казахстане. Но в Якутии применение этих технологий невозможно; значит, нужно делать шахты, что чудовищно повышает стоимость проекта.

При этом запланирована классическая «экономия на спичках»: там не будет строиться социальная инфраструктура, и осваивать месторождение предполагается вахтовым методом. При этом забывается, что сменяющие друг друга вахты успешно работают на достаточно простых объектах, на относительно не сложных технологиях вроде добычи нефти и газа. Урановые шахты — более сложные технологии; вахтовый метод при их разработке может породить большое количество «неувязочек» и «нестыковочек», так что когда это месторождение будет запущено в строй, в настоящее время вообще никому не известно.

Но, даже когда его освоение выйдет на проектную мощность, дефицит урана Российской Федерации будет покрыт с этого объекта менее чем наполовину. Вопрос об источниках покрытия потребности атомной энергетики остается, таким образом, открытым, и его никто даже не пытается решать. Сейчас подъедаются старые запасы урана, работа идет со складов. А что потом?

Е. ЧЕРНЫХ: — Везут ядерные отходы для переработки, это что-то даст?

М. ДЕЛЯГИН: — Это позволит при помощи переработки получать новое топливо — когда будут решены проблемы с самой переработкой. Потому что серьезно задерживается строительство соответствующих заводов.

Следующая проблема — складирование отходов. Когда будут введены соответствующие мощности, увы, непонятно: первоначально установленные сроки, насколько можно понять, сорваны, а новые сроки просто не обосновываются, а в части случаев и не называются.

Есть ряд электростанций, у которых хранилища отработанного ядерного топлива заполнены на 80 %, а то и почти на 100 %. То есть отходы оттуда нужно вывозить, и вывозить достаточно быстро.

А ведь заполненность хранилищ топлива при атомных электростанциях является одним из важных параметров их безопасности. Это чиновники в нашей стране безопасность отрасли оценивают по количеству срабатываний автоматики, и благодаря этому мы находимся на третьем месте в мире. А специалисты в мире, да и в нашей стране, учитывают безопасность атомной электростанции по значительно более широкому кругу показателей, ибо срабатывание автоматики — это крайний случай, по сути дела, чрезвычайная ситуация.

А среди «штатных» параметров обеспечения безопасности: и качество оборудования, и его износ, и качество персонала, и та самая заполненность пристанционных хранилищ, и кое-что другое. С учетом этих показателей наша страна по безопасности атомной энергетики оказывается в аутсайдерах.

Но вернемся к топливу: оно нам нужно. Простейший путь — сотрудничество с Казахстаном. Но наши чиновники не захотели или не смогли договариваться о получении таблетированного топлива, которое там производят, и теперь Казахстан не скрывает, что главным партнером для него являемся не мы. Он вышел в свободный поиск стратегического партнера: кто предложит лучше условия, с тем и будет дружить.

Е. ЧЕРНЫХ: — Еще в Австралии есть уран.

М. ДЕЛЯГИН: — Для нас важнее месторождения в Казахстане и некоторых других странах Средней Азии; Австралия, по вполне объективным причинам, скорее является стратегическим ресурсом Китая. А Средняя Азия для нас хороша традиционной ориентацией на нас, сохранением, хотя с каждым годом и разрушающегося, но отчасти все еще общего культурного кода. И относительно короткое транспортное плечо, конечно, тоже играет роль — из соображений не только экономии, но и безопасности.

Говорят, что атомная энергетика самая дешевая и выгодная. Это правда, но правда и то, что универсальных правил, на все случаи жизни и без исключений, просто не бывает. В частности, еще в советские годы было четко показано, что в радиусе 500 км от мест добычи энергетических углей атомные электростанции всегда неконкурентоспособны по сравнению с угольными. Скажем, в Германии строят тепловые угольные электростанции, потому что, если они стоят рядом с месторождениями даже бурого угля, они значительно выгоднее, чем даже газовые.

Так вот: Северская АЭС в Томской области будет строиться в 100 км от богатейших залежей энергетических углей Кузбасса. Ее создание уже на стадии проектировки сравнительно нерентабельно, невыгодно и бессмысленно.

А. ЧЕЛЫШЕВ: — Зачем тогда?

Е. ЧЕРНЫХ: — Северск — знаменитое место, Томск-7.

М. ДЕЛЯГИН: — Пусть это будет исследовательский центр. Пусть люди работают на исследовательских реакторах, они и в Москве есть, но зачем там атомная электростанция?

Далее — о заведомо провальных проектах: строится плавучая атомная электростанция. Стоимость — 1 млрд долларов. Строительство продолжается уже много лет за бюджетные деньги. Мощность — 70 мегаватт. Это, по сути, не более чем игрушка наших военных.

В 90-е годы, когда был хаос, кризис, когда Петропавловск-Камчатский жил от одного танкера с мазутом до другого, проблема была понятна: грубо говоря, мы швартуем атомную подлодку и подаем энергию на берег.

Но сейчас этот проект не имеет экономического оправдания в России. На эти плавучие АЭС отвлекаются дефицитнейшие ресурсы судостроителей — при этом установленный киловатт на этой мощности будет стоить почти 15 тысяч долларов. Вряд ли удастся найти добровольных частных инвесторов на этих условиях.

А если ее и построят, в нашей стране такую плавучую АЭС просто негде будет использовать.

Перспектива ее работы за рубежом, например, в Юго-Восточной Азии, тоже сомнительна из-за дороговизны и повышенной экологической опасности.

Кстати, избыточная дороговизна касается не только плавучей АЭС, но и всех современных российских атомных электростанций вообще. Новое строительство АЭС в России настолько дорого, что экономически оправдано только при условии снижения его стоимости на 40 % и сокращения времени их строительства до технологически обусловленных, нормативных 5 лет. Без этого их строительство просто экономически бессмысленно: модернизация газовых электростанций на порядок выгодней.

ВАЛЕНТИНА (радиослушатель): — Сегодня Международный день памяти жертв радиационных аварий и катастроф. Этот день отмечен в календаре. Мы продолжаем помнить этот день; обычные люди помнят и чтят этот день.

М. ДЕЛЯГИН: — Совершенно верно. Мы с вами помним и чтим этот день — вот, даже делаем специальную передачу.

А вот бюрократия, о чем я говорил, похоже, на своем, на государственном уровне пытается этот день «замылить».

Е. ЧЕРНЫХ: — Белоруссия, Украина об этом помнят.

М. ДЕЛЯГИН: — Весь мир помнит. В 1979 году была авария в Штатах, на «Тримайл Айленд», но международный день памяти установили в связи с Чернобылем. По оценкам, 18 тысяч человек погибло от лучевой болезни и связанных с облучением заболеваний. И это скромные оценки.

И что делает наше государство, чтобы это не повторилось?

Пожалуйста: средняя зарплата научных работников атомной отрасли почти в 100 раз меньше зарплаты ведущих менеджеров Росэнергоатома.

Это та же пропорция, которая была на «АвтоВАЗе» перед забастовками, когда рабочий на конвейере мог получать 8 тысяч рублей, а руководитель его профсоюза, одновременно зам. генерального директора, получал более 800 тысяч рублей за тот же месяц. Но там эта пропорция чревата не техногенной, а всего лишь социальной катастрофой, с которой потом проще разбираться.

Е. ЧЕРНЫХ: — Мне рассказывали, как получают заказы в атомной отрасли.

М. ДЕЛЯГИН: — А что рассказывать? Есть конкретные данные: стоимость строительства АЭС в России в два раза выше, чем в Китае, и на 30–40 % выше, чем в Европе. Сегодня стоимость электроэнергии российских АЭС уже выше, чем в развитых странах, а срок окупаемости бюджетных вложений достигает 60 лет, что примерно соответствует времени работы энергоблока. То есть прибыли он не принесет никакой.

И главная причина этого — коррупция. Неоправданно завышенная стоимость строительства российских АЭС вызвана в первую очередь коррупционной составляющей, которая оценивается не менее чем в 40 %.

АЛЕКСЕЙ (радиослушатель): — Руководство этой отраслью некомпетентными людьми, как я понял, равносильно тому, что дать гранату обезьяне. Может произойти взрыв. Тогда мы опять окажемся перед Чернобылем.

М. ДЕЛЯГИН: — Так один раз эта граната чуть-чуть уже не взорвалась. В 2004 году Госатомнадзор оказался не в силах противостоять нарушениям предписаний и регламентов, которые были обязательны при пуске АЭС. В результате блок № 3 Калининской АЭС в городе Удомля был запущен в авральном режиме к приезду тогдашнего президента России Путина. По мнению специалистов, избежать аварии с серьезными последствиями удалось буквально чудом, и после отъезда Путина блок пришлось остановить для устранения неисправностей.

Е. ЧЕРНЫХ: — Это была ведь и угроза жизни руководству страны.

М. ДЕЛЯГИН: — Знаете, о жизни руководства у нас есть кому заботиться. Надо думать о жизнях тех, кто там живет и работает, а не о тех, кто заскакивает на денек, да еще так, что после этого заскакивания катастрофа, по оценке специалистов, не происходит чудом.

В общем, как во время войны к дате пытались брать города, убивая безумное количество людей, так и сейчас неготовые объекты, в том числе повышенной опасности, пускают к приезду руководителей. И хоть трава не расти.

Но о проблемах с безопасностью есть довольно много сообщений. Так, по информации с места строительства, есть серьезные замечания по сооружению блока № 2 Нововоронежской АЭС: трещина в фундаментной плите, ржавая арматура и другое. Есть сомнение в качестве физического пуска блока № 2 Ростовской АЭС, где вовремя не была сдана сдаточная документация, не смонтированы трубопроводы. А ведь 22 декабря 2009 года к Дню энергетика было объявлено о начале ее запуска.

Е. ЧЕРНЫХ: — Расставались с коммунистическим прошлым…

М. ДЕЛЯГИН: —…а теперь о нем остается только мечтать. Потому что строители из Средней Азии без специального образования в советское время около АЭС не могли возникнуть даже теоретически.

Еще один эпизод: есть «Ижорские заводы» — единственный в мире поставщик оборудования для одного из видов реакторов. И вот у него забирают контракт на производство основного оборудования и передают фирмам, не имеющим опыта изготовления такого оборудования. Среди этих фирм — завод «Петрозаводскбуммаш», который, судя по названию, изготавливает оборудование для бумажного производства. А потом руководство проекта, летевшее на этот завод, погибает в загадочной авиакатастрофе, о которой феноменально быстро забыли.

Другой похожий случай, хотя, к счастью, пока без жертв — отбирают заказ у «Силовых машин», отдают котельному заводу в Подольске.

А. ЧЕЛЫШЕВ: — Турция решила строить АЭС, образовался российско-турецкий консорциум. Вроде бы сначала нам отдали строительство, потом забрали, теперь вроде снова отдают. Почему мы все время в это суемся?

М. ДЕЛЯГИН: — Строительство АЭС в другой стране — не только прибыль, это еще и огромное политическое влияние.

Сочетание политического влияния с коммерческой прибыльностью делает сферу очень привлекательной. Кроме того, строительство за рубежом, где поневоле есть объективный технический контроль, позволяет поддерживать отрасль в тонусе.

Турция — вполне развитая страна, в ней АЭС можно строить. А есть места, где строить нельзя. В частности, я был категорически против планов строительства АЭС в Бирме, потому что бирманская хунта — люди специфические и при этом очень разумные.

Они поняли, что если сегодня допустить технологический прогресс в любом, сколь угодно скромном виде, то завтра у вас появится инженерно-техническая интеллигенция, послезавтра гуманитарная интеллигенция, — а потом им всем придется давать права человека. Чтобы этой печальной для любой хунты перспективы избежать, нужно закрыть технологический прогресс как таковой, и они прекрасно обходятся даже без мобильной связи.

А иметь влияние на Турцию очень интересно хотя бы для того, чтобы договариваться о проходе наших танкеров через Босфор и Дарданеллы с минимальной задержкой.

Так что идея строительства АЭС за рубежом правильная — вопрос к состоянию отрасли.

Еще раз к вопросу о безопасности: руководитель организации, которая занимается эксплуатацией всех АЭС России, кто по должности персонально отвечает за их безопасность, не имеет ни базового образования, ни десятилетнего стажа работы в отрасли. Этого требовали нормативы Минатома и Госатомнадзора, введенные после Чернобыля и отмененные после прихода Кириенко к руководству отраслью.

В настоящее время среди высшего руководства атомной энергетики только 20 % профессионалов, причем они занимают подчиненные позиции и не обладают необходимыми волевыми качествами. Просто потому, что тех, кто этими качествами обладал, из отрасли выкинули. Поэтому специалисты крайне слабо влияют на принятие решений, в том числе важных для безопасности и развития отрасли, а влияние руководителей среднего звена и вовсе сведено практически к нулю.

А ведь атомная энергетика в Советском Союзе была передовой в том числе и благодаря серьезной профессиональной демократии. Специалист среднего звена мог реально возражать генеральному директору, и ему за это почти ничего не было. Всегда было открытое обсуждение научных и технических проблем среди специалистов, тогда как сейчас под предлогом корпоративной этики полностью исключена всякая критика, я уж не говорю про публичные комментарии в СМИ. Независимый атомный надзор практически отсутствует, и это уже имеет печальные последствия, а будет иметь еще большие.

А. ЧЕЛЫШЕВ: — В качестве одной из причин аварии в Чернобыле эксперты назвали недостаточно проработанный обмен информацией между операторами, работающими на разных станциях, и энергетическим узлом в Киеве.

Та же проблема называлась в числе одной из причин аварии на Саяно-Шушенской ГЭС.

После событий в Грузии в 2008 году ставился вопрос о том, что обмен информацией и в нашей армии не самый лучший. Вы не связываете это в одну цепь?

М. ДЕЛЯГИН: — Это характер реформы: и электроэнергетики, и армии, и всего остального, который заключается в искусственном раздроблении всего и вся.

Один из результатов сердюковщины: новая войсковая единица — бригада — не обладает должным тыловым обеспечением. Когда я служил в армии, даже полк обеспечивало 8 различных служб. Дивизию обеспечивало уже 35. Сейчас весь тыл сконцентрировали на верхнем уровне управления, и в результате бригада способна вести боевые действия лишь ограниченное количество времени, потому что она, по сути дела, лишена тылового обеспечения и очень быстро останется без патронов, медикаментов, еды.

Именно поэтому даже при Сердюкове удалось не допустить отказа от дивизий и перехода к бригадам в воздушно-десантных войсках, именно поэтому сразу же после его отставки удалось восстановить уничтоженные было Таманскую и Кантемировскую мотострелковые дивизии.

Почему либеральные реформаторы искусственно дробят все единые структуры? В каждой отрасли есть конкретные причины, но есть причина общая, фундаментальная.

Ведь обмен информацией — это фундамент демократии. По сути, это и есть демократия.

Если вы хотите достичь содержательную цель — например, чтобы не было катастроф, — вы вынуждены соглашаться с тем, чтобы на принятие решений влияли специалисты, и тогда, будь вы хоть трижды диктатором, вы налаживаете обмен информацией.

А если ваш приоритет — решение личных корыстных задач, коррупция и воровство, тогда вы заинтересованы во всемерном ограничении демократии и, соответственно, всемерно ограничиваете распространение информации. И это уничтожает и энергетику, и армию, и другие сферы как общественной, так и частной человеческой жизни.

27.04.2010

Данный текст является ознакомительным фрагментом.