Нам нужна новая архитектура безопасности

Нам нужна новая архитектура безопасности

(из интервью Д.О. Рогозина газете “Die Welt”. 17 ноября 2008 г.)

– Незадолго перед началом саммита Россия – ЕС Брюссель протягивает руку Москве и возобновляет замороженные с началом грузинской войны переговоры о заключении нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, хотя на грузинской территории находится гораздо больше ваших солдат, чем было по договоренностям. Европейский Союз пошел на уступки России?

– Стереотипы были определяющими при освещении действий России в Грузии. Россия – непредсказуемая, от наследника Советского Союза ничего другого ждать и не приходится. Огромная страна совершила на Кавказе преступление против маленького государства, и, естественно, виновата огромная страна. Но это не так. В действительности большая Грузия причинила боль маленькой Южной Осетии. Оценка НАТО была совершенно неверной, в то время как Европейский Союз, по меньшей мере, сумел выступить в качестве посредника. Следовательно, сегодняшнее решение Брюсселя – запоздалое признание того, что Россия в Грузии была права. Мои коллеги по НАТО, посетившие Грузию в сентябре, подтвердили, что мы там атаковали только военные, а не гражданские цели.

– Почему же обе стороны, Запад и Россия, постоянно провоцируют друг друга? Почему Президент Медведев в день победы Обамы на президентских выборах в США объявил о размещении ракет в Калининградской области?

– Вы со мной согласитесь, что наша позиция значительно честнее. Будь мы американцами, мы бы сказали, что размещаем там ракеты для удара по Бен Ладену. Нам внушают, что запланированная в Польше система ПРО будет бороться с опасностями, исходящими от Ирана. Это же просто смешно! У Ирана нет ракет, которые способны достичь территории Польши. Запланированные американские противоракеты в Польше настолько точны, что они за четыре минуты могут нанести удар по резиденции президента или премьера в Москве!

– Однако, чтобы успокоить Москву, ей предложили принять участие в проекте.

– Нет, такого предложения не было. Это выдумка. И наше предложение по созданию совместной системы радарных установок в Казахстане было отклонено.

– Из-за Грузии НАТО приостановила консультации в Совете Россия – НАТО. Какое значение для вас имеет этот форум?

– Совет – это всего лишь кость, которую НАТО бросила России, чтобы мы рот не открывали во время расширения Альянса. Это – самый неэффективный совещательный орган, в котором ничего не решается. Когда я был школьником, я подглядывал в тетрадь к моему однокласснику. Этим я все еще занимаюсь и в Брюсселе…

– И что же написано в тетрадях ваших коллег по НАТО?

– Пункт первый повестки дня: без комментариев. Пункт второй: игнорировать. Пункт третий – отмалчиваться. В то же время, нам для обмена оценками срочно нужен Совет Россия – НАТО. Когда я на этом настаивал во время грузинского кризиса, меня игнорировали.

– Заседание СРН в августе было отменено фактически по указанию Вашингтона. У него действительно нет никакого интереса вести с вами диалог?

– А что, остальные государства НАТО оккупированы США? У 25 других стран-членов нет своего голоса? Все европейцы, между тем, осознали, что мы должны вновь говорить друг с другом. Но мы должны теперь ждать, пока Обама соберет свою команду и так далее. Я исхожу из того, что с января мы снова будем сотрудничать.

Проблема, однако, заключается в том, что Совет – это не совсем верный формат для серьезного разговора о проблемах безопасности. Поэтому так важно реализовать предложение Медведева по созданию новой архитектуры безопасности.

– В декабре министры иностранных дел НАТО будут принимать решение о том, давать ли Грузии и Украине ПДЧ (План действий по членству), то есть право сделать первый шаг к членству в НАТО. Что произойдет?

– Пожар рейхстага, как 65 лет назад. Как сказал Людовик XIV, после меня – хоть потоп. Собственно говоря, НАТО в состоянии обеспечить безопасность Запада. Но Альянс также в состоянии превратиться в болото. Почему хотят видеть среди членов НАТО Албанию и Хорватию, которые с военной точки зрения не могут ничего предложить? НАТО утверждает, что это политический вопрос. Основная ошибка состоит в вере, что новый член, вступив в Альянс, примет идентичность Запада. Но есть и противоположная сторона – идентичность Запада размывается. Польши, с ее вечными сменами настроения, уже недостаточно, теперь нужен еще и Саакашвили, который втянет НАТО в войны?

– В следующем году НАТО исполнится 60 лет. Что бы вы ей пожелали на будущее?

– Будь я генсеком НАТО, я бы хорошо справлялся с моей работой и стремился бы повести Альянс по интенсивному, а не экстенсивному пути развития. НАТО следует превратиться в систему тихоокеанско-антлантической безопасности, не стремящейся к расширению своих границ. Первым делом надо признать, что Россия – партнер. Вооруженные силы Альянса должны располагаться на границах. Безопасность одного не может достигаться за счет безопасности другого.

К тому же это должна быть коалиция интересов. Главные цели: победа над террором, борьба с наркоторговлей, организованной преступностью, нелегальной миграцией и пиратством. Вот в этом понимании границы безопасности должны расширяться. Россия при этом обязуется быть надежным партнером в области энергетики, а другие государства, такие, как Германия и Франция, обещают содействие России в ее технологическом развитии.

– НАТО образца XXI века, таким образом, в любом случае включает Россию?

– Да, но сейчас мы к этому не стремимся. Во-первых, потому что Польша и Прибалтика сразу это блокируют, поскольку это их ночной кошмар. И мы также этого не хотим, поскольку ценим свой суверенитет. Мы не вводим свои войска никуда, где мы не хотели бы их видеть.

– Но когда президент Медведев говорит о глобальной концепции безопасности, речь не может не идти о принципе «брать и давать».

– Давать и брать не означает покоряться. Россия не хочет подчиняться, мы хотим такого супружества с Западом, которое не будет браком по принуждению. Только та семья счастлива, которая определяет общие задачи и ответственность. Вот пример: Россия поддерживает НАТО в Афганистане, хотя НАТО после августа произнесла в наш адрес много злых слов. Почему мы это делаем? Потому что мы заинтересованы в том, чтобы операция против Талибана имела успех. Для этого мы обеспечили немцам и французам транзитный коридор. И в Бухаресте согласились предоставлять его и дальше, так как мы понимаем, что у нас общие цели. Из-за ошибок американцев в Пакистане может так получиться, что уже в январе обычные пути транзита перестанут работать.

– Если Россия настолько заинтересована в стабильности по всему миру, почему она подогревает радикальные настроения в Крыму?

– После 2004 года мы воздерживаемся от вмешательства во внутренние дела Украины, невозможно понять, что же там творится, какая-то президентская мыльная опера, в которой мы сейчас смотрим 784-ю серию, где красивая дама разрывается между двумя мужчинами. Страна смотрит на это, как на игру в пинг-понг. Проблемы, которые есть в Крыму, вызваны не нами. Лично президент Ющенко дестабилизировал ситуацию в своей стране. Почему он, к примеру, сравнивает ветеранов Великой Отечественной с солдатами Ваффен-СС?

– Какие последствия будет иметь для России падение цен на нефть?

– Это может быть очень полезно. Дешевые деньги портят людей. Предыдущие правительства расслабились из-за высоких цен на нефть. Теперь правительство вынуждено всерьез обратиться к реальной экономике. Каждый кризис – это стимул к развитию.

– Вы сами себя охотно называете «траблмейкером», то есть тем, кто кому-то досаждает. Путин именно поэтому отправил вас в Брюссель?

– За мной закрепилась репутация эффективного политика, поэтому меня направили в Брюссель. Кроме того, я не профессиональный дипломат, но разбираюсь в общественной дипломатии и кое-что в ней смыслю. К тому же у меня есть прямая связь с президентом и премьером. Меня направили сюда, потому что я понятно изъясняюсь. Не спорю, что в Брюсселе есть чиновники, которые не больше 30 минут хотят находиться в моем обществе в одном помещении, поскольку они думают, что я наношу ущерб их здоровью.

Поговаривают, что многие замужние женщины заказывают богослужения, чтобы снять со своих мужей порчу, которую я на них якобы навел. Если серьезно, я действительно хочу, чтобы мы говорили друг с другом, а не мимо ушей друг друга. Особенно это важно в тяжелые времена.

Когда переговоры с Россией были заморожены в ходе грузинского кризиса, мне отказали в помещении для проведения пресс-конференции. Это можно сравнить с тем временем, когда коммунисты запрещали мне выступать в парламенте. Но я так или иначе найду способ, чтобы поговорить с общественностью. Если надо, просто пойду на улицу с громкоговорителем.