НА ПЕРЕПУТЬЕ
НА ПЕРЕПУТЬЕ
В Москву шли танки. Шли очень аккуратно, даже вежливо, строго в правом ряду, пропуская мимо себя легковые автомобили.
Я легко обгонял колонну, дивясь тому, что эти танки появились.
А потом вдруг увидел на Минском шоссе «окопокопатели». Их, очевидно, сняли прямо с учений, потому что роторы были грязные – машины не успели помыть.
В колоне танков «окопокопатели» выглядели забавно. Стало понятно, что технику собирали второпях. Но зачем?
На заседании редколлегии «Правды» все сразу выяснилось: создан «Государственный комитет по чрезвычайному положению» – ГКЧП.
Что греха таить, в «Правде» его появление было встречено с воодушевлением. Не помню, кто именно вел в этот день заседание редколлегии – И.Т. Фролова не было, он лечился, но руководство «Правды» сразу же поддержало все документы, пришедшие из Кремля.
Я выступил «против», сказал, что не привык, чтобы меня запугивали «канавокопателями»… За «политическую незрелость» я был сразу же отстранен от ведения номера. Этому я был рад, потому что надо было отправлять чернобыльских детей на отдых в Италию, а все рейсы военных самолетов были отменены. Получением «добро» на вылет одного борта я и занимался целый день. Наконец-то дозвонился до министра обороны, и он выделил один самолет для детей.
Сразу оговорюсь: в той политической ситуации августа 1991 года я не поддерживал ни одну из сторон. Все происходящее казалось мне каким-то фарсом, противоречащим здравому смыслу. Видел, что борьбу ведут Ельцин и Горбачев за власть, которая им нужна лишь для собственного «вождизма». Это я понял, когда написал книгу «Президент России, или Уотергейт по-русски», а потом и пьесу «Бильярд».
Однако устоять «над схваткой» не удалось.
На следующий день «Правду» попытались закрыть. Я увидел бронетранспортер, стоявший у здания, и группу людей в камуфляже, которые разогнали охрану здания и сами стали у дверей, никого не пропуская в редакцию. Решение было принято сразу же: из телефона-автомата я позвонил корреспондентам западных телекомпаний, и уже через час улица Правды была заполнена съемочными западными группами. Под прицелами телекамер мы и прорвались в здание.
Сенсационные репортажи о закрытии «Правды» прошли по всем крупнейшим телеканалам мира, и «люди Ельцина» – а именно они попытались захватить газету и закрыть ее – сразу же исчезли: в окружении нового «вождя нации» понимали, что нужна поддержка Запада, а там ведь могли и осудить за столь радикальные меры по отношению к прессе.
Но исчезли не только они, но и почти все члены редколлегии и политические обозреватели не появились на работе.
Но газета продолжала выходить…
Кстати, помогли ей выжить в то время не только верные «Правде» сотрудники, но и новые технологии, которые уже удалось освоить. Я имею в виду, в частности, те технологии, которые сегодня используются повсеместно. Именно в «Правде» появились первые компьютеры. В «Правде» были опробованы электронные технологии выпуска газеты. К юбилею полета Юрия Гагарина (25 лет со дня старта) была выпущена первая специальная вкладка, вторая была посвящена Великой Отечественной, третья – событиям в Чернобыле, четвертая – программе «Космос – детям». Новшество было опять-таки не поддержано редколлегией – ведь исправлять в подготовленных текстах ничего было нельзя. И кто-то верно заметил: «А мы тогда зачем нужны?» Действительно, новые технологии подразумевали владение компьютером, а в составе редколлегии «Правды» было немало людей, уже не очень способных осваивать новую технику. Впрочем, понятно, что на переломе эпох больше всего страдают именно ветераны…
Запрет Коммунистической партии Советского Союза вынудил коллектив «Правды» искать пути своего выживания…
Это было время страстей и скоропалительных решений. В руководстве газеты оказалось много случайных людей, думающих прежде всего о собственной выгоде.
На должность главного редактора был избран Геннадий Селезнев. Понятно, что по своим способностям и характеру ему не под силу было управлять таким сложным коллективом, а тем более спасать газету от гибели. Вот и началась ее «продажа». «Правду», и в особенности ее здание, а также авторитет и влияние на общество пытались заполучить многие. Селезнев выбрал «греков» – нет, не в переносном смысле слова, а прямом – греческих предпринимателей, объявлявших себя коммунистами.
Я вынужден был публично заявить, что в проданной грекам «Правде» работать не буду.
Меня в коллективе не поддержали. На общем собрании, где обсуждалось будущее газеты, я остался в одиночестве. Селезневу и грекам удалось убедить людей, что теперь им будет жить намного лучше, чем раньше.
Вечером ко мне в кабинет пришли три человека. Не буду называть их фамилии, потому что спустя несколько лет они признались, что совершили тогда ошибку… В общем, они попросили меня «наступить на горло собственной песне» и не продолжать борьбу за «Правду». Главный аргумент их был справедлив.
– Вы драматург и писатель, – сказали мне, – понятно, что человек вы обеспеченный, а сейчас под угрозой четыреста человек и их семьи, которым не на что жить, если газета прекратит свое существование. Просим вас уйти и не мешать…
Людям свойственно надеяться на лучшее, хотя чаще всего они ошибаются.
Мне уже исполнилось пятьдесят, и согласно закону, как участник ликвидации Чернобыльской аварии, я мог уйти на пенсию. Я дал слово, что прекращаю борьбу за «Правду», ухожу на пенсию, займусь собственным творчеством, нигде и никому служить не буду.
Слово свое я сдержал.
В той борьбе, что велась вокруг «Правды» и внутри ее, кода сменялись главные редактора, когда газету разделяли, когда один судебный процесс сменял другой, я не принимал участия. Для меня «Правда» умерла в 1991-м, когда стало ясно, что сражение за будущее страны мы проиграли.
Много лет прошло, но однажды позвонили из «Правды», попросили забыть прошлые обиды и обязательно написать материал к юбилею академика Сергея Павловича Королева.
Обид не было, а даже если бы и были, то о них следовало забыть, когда речь заходит о таких людях, как СП. Королев, о величии Родины, о том, о чем надо знать и помнить новым поколениям.
И есть еще одна причина, по которой я вернулся в коридоры «Правды», сузившиеся сегодня как шагреневая кожа до нескольких комнат. В нашей действительности осталось всего несколько органов печати, где имеешь возможность высказать свою точку зрения, отличную от «директивной» (так нам говорили в прошлом!). Сейчас цензура в средствах массовой информации намного объемней и безжалостней, чем в прошлом. Правда, она действует иными методами, но от этого суть контроля за обществом не меняется. К счастью, в нынешней «Правде» светится «окошко», позволяющее существовать современному инакомыслию.
Да и молодость свою нельзя забывать…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.