«Рыцари лупары»

«Рыцари лупары»

Сначала к нему подходили незнакомые люди и с угрозой говорили: «Кончай издавать свой журнал!» Он не реагировал. Потом стали приходить анонимные письма. В них все было предельно откровенно: «Кончай свою затею, а то убьем!» Он не реагировал. Наконец хозяин фирмы, где он работал заведующим отделом рекламы, уволил его без всяких объяснений. После этого наступило молчание: ни предупреждений, ни писем. Знакомые перестали здороваться. Вокруг него образовался какой-то странный вакуум. Козимо Кристина понял, что это конец. Мафия вынесла ему смертный приговор…

Через несколько дней изуродованное тело нашли рядом с железнодорожным полотном. Мнение следователей было столь же поспешным, сколь и категоричным: «Самоубийство!» «Нет, это не самоубийство, — по секрету говорили друг другу местные жители, — Козимо убили мафиози, потому что он их не послушался…»

Козимо Кристина, журналист, корреспондент прогрессивной палермской газеты «Ора», решил создать в своем родном городке Каккамо журнал, который назвал «Проспеттиве сичилиане» — «Сицилийские перспективы». Он стал не только директором, но и редактором, автором и распространителем своего небольшого издания. Ради того, чтобы заработать на него деньги, Кристина пошел работать в фирму. Маленький журнал быстро завоевал большую популярность, потому что поднимал актуальные проблемы — призывал к борьбе с всесилием боссов мафии, которые буквально узурпировали власть не только в Каккамо, но и в окрестных городах: Трабии, Шпаре, Термини. Прогрессивный журналист смело вскрывал закулисные махинации мафии, ее грязную политическую игру на выборах, спекуляции, беззастенчивый грабеж крестьян.

Посыпались угрозы, подметные письма и, наконец, увольнение с фирмы. Когда следователь спросил у хозяина, почему он уволил Козимо Кристина, тот якобы ответил: «…когда акулы щелкают зубами, сардинкам лучше спрятаться». Сардинками, видимо, считали себя и следователи. Было совершенно очевидным, что киллеры мафии тяжело ранили журналиста, а затем, чтобы симулировать самоубийство, бросили его под поезд. Но «самоубийство» устраивало всех: и боссов мафии, и следствие. Козимо Кристина быстро похоронили, а дело о его гибели сдали в архив.

Там оно пролежало около шести лет, пока до него не добрался комиссар Мангано, один из полицейских чинов, которым было поручено расследование ряда дел о преступлениях мафии в Восточной Сицилии. Мангано вновь поднял дело Козимо Кристина, провел дополнительную экспертизу и вполне логично доказал, что среди 28 мафиозных преступников, которых он предлагал посадить на скамью подсудимых, находятся убийцы не только Козимо Кристина, но и профсоюзных деятелей Нунцио Пассафьюме, застреленного в Трабии, и Сальваторе Карневале, зверски убитого в Шпаре.

Его убили из засады в ночь с 16 на 17 мая 1955 года. А за день до этого Сальваторе Карневале побывал на приеме у адвоката Николо Марсала, управляющего имениями княгини Нотарбартоло ди Шпара. В те дни шла острейшая борьба крестьян за занятие пустующих земель, принадлежавших княгине. Товарищ Карневале, руководитель местной организации Всеобщей итальянской конфедерации труда, был одним из вдохновителей этой борьбы, всколыхнувшей сицилийское захолустье. Никто не знает, о чем разговаривали Сальваторе Карневале и адвокат Марсала, хотя было известно, что адвокат предложит Сальваторе прекратить борьбу. Профсоюзный руководитель отказался стать предателем…

Потом было много судебных разбирательств. Менялись следователи, прокуроры, судьи. Оставались одними и теми же лишь подсудимые: те, кто заправлял местной мафией, и те, кто исполнял ее приговоры. Все эти люди сидели в неаполитанском трибунале: респектабельные синьоры с чисто выбритыми щеками, в модных, с иголочки, костюмах. Но поражала не эта показная добропорядочность, а совершенно твердая уверенность мафиози в своей безнаказанности, в том, что им протянут руку помощи, выручат, вытащат из беды. И когда кассационный суд отменил решение суда первой инстанции, приговорившего всех подсудимых к пожизненной каторге, и оправдал их (мало, видите ли, улик), бандиты не могли скрыть своего торжества.

Нечто подобное произошло в калабрийском городке Катандзаро в октябре 1967 года, где мне довелось присутствовать на «процессе века» над членами; мафии. После поисков, расследований и арестов, проведенных полицией и карабинерами, в их руки попало 116 бандитов крупного, среднего и мелкого калибра. Перед судом в Катандзаро предстали 108 человек, ибо некоторые из гангстеров успели умереть во время затянувшегося следствия, а другие были оправданы «за неимением улик».

Подсудимым предъявили обвинение и в уголовных и в политических преступлениях. Городок, расположенный на юге материка, предпочли столице острова не случайно. Представителей Фемиды хотели оградить от «возможного давления». Для того чтобы разместить в зале суда всех «синьоров» в наручниках, пришлось занять здание новой школы. А чтобы отделить обвиняемых от судей, адвокатов, журналистов и немногочисленной публики, из легких металлических труб соорудили клетку площадью 48 квадратных метров.

Следствие вел прокурор Чезаре Терранова — один из немногих последовательных борцов против мафии, избранный членом парламента от Итальянской коммунистической партии на выборах 1972 года. Обвинительный материал, который был им собран, насчитывал многие сотни страниц. Тридцать с лишним убийств, торговля наркотиками, взрывы, применение пыток, незаконное хранение и ношение оружия, грабеж, изготовление фальшивых документов, кражи, шантаж, покупка голосов избирателей, махинации с результатами голосования во время выборов — таков был перечень преступлений, совершенных людьми, посаженными в клетку. Но в руках прокурора Терранова и председателя суда находился только этот перечень и… ни одного свидетеля обвинения! А подсудимые и их адвокаты отрицали абсолютно все. Так же вели себя два крупнейших босса мафии Анджело Ла Барбера и Пьетро Торретта. Они сидели в противоположных углах клетки.

Первый, сорокатрехлетний гангстер, обвинялся в организации шестнадцати убийств, одном покушении на убийство, в устройстве побоищ, взрывах, поджогах и целой серии других преступлений. На вопросы судьи неизменно отвечал: «Дотторе, я ни в чем не повинен. Никак не могу взять в толк, почему меня здесь держат…»

Пьетро Торретта далеко за пятьдесят. На вид это — немного старомодный, но, безусловно, элегантный синьор. Он обвинялся в организации четырнадцати убийств и подготовке террористического акта, в результате которого погибли семь карабинеров. Представителей обвинения он просто-таки покорял наивно-детской улыбкой: «Я же не совершил никаких предосудительных поступков, синьоры, поверьте мне».

Но присутствующие на суде великолепно помнили разгоревшуюся в шестидесятых годах на улицах Палермо бойню между враждующими кланами братьев Ла Барбера, братьев Греко и Торретта, которая вошла в историю сицилийской мафии как наиболее яркий пример внутренней, межклановой борьбы между мафиозными боссами за власть и деньги. Ведь между владыками капиталистического мира — будь то владельцы монополий или хозяева мафии — идет постоянная конкурентная борьба не на жизнь, а на смерть.

Баталия началась из-за заказов на строительство, из-за партий контрабандных наркотиков, из-за «сфер влияния» на рынке цитрусовых — словом, из-за всего, что сулило крупные барыши, которые никак не могли поделить между собой боссы концерна преступников.

Итак, Палермо. Сказать, что летом в сицилийской столице жарко, — значит ничего не сказать. Улицы города в полуденные часы «соле ди леоне» — львиного солнца напоминают пустыню не только жарой, но и отсутствием пешеходов. Наглухо закрыты ставни домов, шины оставляют на расплавленном асфальте глубокие рубчатые следы. Только к вечеру распахиваются окна, раскрываются двери балконов, и люди с нетерпением ожидают спасительного ветерка с моря, приносящего долгожданную прохладу. Именно в один из таких вечеров в фешенебельном особняке на улице Ло Монако Чиаччио, принадлежащем Дону Пьетро Торретта, раздались выстрелы. Пять, десять, двенадцать….

Выстрелы следовали один за другим, как в хорошем ковбойском кинофильме. Затем на втором этаже дома с треском распахнулись ставни, и на подоконнике появилась фигура человека, который, недолго думая, бросился вниз. Вслед за этим из окна показалась рука с пистолетом, пославшая несколько пуль вслед выпрыгнувшему. Из стоящей неподалеку «Джульетты» — автомашины, которую особенно ценят любители езды «с ветерком», выскочили двое. Они подняли упавшее тело, бросили его на заднее сиденье «Джульетты» и на бешеной скорости скрылись за углом улицы. Из особняка выбежали трое вооруженных людей, и среди них Дон Торретта. Но, кроме лужицы крови на тротуаре под окнами особняка, не осталось ничего…

Вскоре появились полицейские. Они прошли в особняк Торретта. В просторном зале, обставленном старинной мебелью, лежал еще не остывший труп элегантно одетого человека. Полицейским не составило большого труда опознать его. Пьетро Гарофало, самый меткий стрелок Палермо, давно находился на учете в полиции как один из киллеров мафии. А тот, что выпрыгнул из окна особняка, умер через два дня в больнице, куда его доставила бесследно исчезнувшая затем «Джульетта». Им оказался Анджело Конильяро, тоже киллер.

Полицейские много раз допрашивали Торретта. Но все протоколы допросов походили один на другой как две капли воды.

— Торретта, что произошло у вас дома?

— Не знаю, дотторе. Пришли эти двое и ни с того ни с сего начали вдруг стрелять. Я их совершенно не знаю, дотторе, поверьте мне. И вообще вся эта история мне непонятна…

А двумя месяцами раньше за две с лишним тысячи километров от Палермо, в промышленной столице Италии — городе Милане на улице Реджина разыгралась еще одна странная сцена. Процветающий делец из Сицилии коммендаторе (так называют здесь всех богатых людей) Анджело Ла Барбера, окончив деловой визит, вышел из коммерческой конторы и направился к своей машине, что стояла неподалеку. В этот момент от стены противоположного дома отделились трое. Они выхватили пистолеты и начали стрелять в коммендаторе. Шатаясь от ран, Ла Барбера успел открыть дверцу своего «мерседеса» и вытащил спрятанный там «вальтер». Двенадцать пуль извлекли из Ла Барбера в больнице. Но он выжил. Его последующий диалог с комиссаром полиции, как и в случае с Торретта, тоже не изобиловал подробностями.

— Коммендаторе, как вы объясняете эту перестрелку?

— Откуда мне знать, дотторе… Видимо, меня приняли за кого-то другого.

— Может быть, это вендетта?

— Какая вендетта! У меня нет врагов. И вообще я ничего не знаю…

Но Дон Торретта и коммендаторе Ла Барбера все отлично знали. Бывшие коллеги, ставшие злейшими врагами, они охотились друг за другом. И хотя выстрелы прозвучали с разрывом в пару месяцев в разных концах Италии, основными дуэлянтами были эти двое. Правда, их дуэль закончилась довольно оригинально. И Торретта и Ла Барбера оказались в одной клетке.

Почему Торретта и Ла Барбера стали смертельными врагами? Чтобы понять это, нам нужно вернуться в Палермо пятидесятых годов. В те «исторические» времена он был негласно разделен на две сферы влияния мафии. Во главе «восточной» стояли бандиты братья Греко, «центральной» руководил Розарио Манчино, известный под кличкой «инженер». Между обеими организациями вначале царили мир и согласие. Обе банды занимались спекуляциями на жилищном строительстве, контрабандной торговлей табаком и наркотиками.

Но вот в сицилийскую столицу приехали из Соединенных Штатов братья Ла Барбера — Сальваторе и Анджело. Крупные неприятности с американской полицией заставили их вернуться в Палермо, чтобы продолжать работу «по специальности». Ла Барбера собрали вокруг себя «безработных» бандитов, в основном из молодежи, и создали новую, «западную» мафию. На первых порах братья-разбойники заключили «картельное» соглашение со «стариками», то есть с представителями «восточной» и «центральной» мафий. Но их не устраивали «провинциальные» методы работы «стариков». Им были нужны размах, много денег и абсолютная власть.

Ла Барбера решили заняться строительным бизнесом. Но у них не было транспорта. Через некоторое время на одной из улиц Палермо нашли убитым владельца крупной транспортной фирмы Эудженио Риччарди. А спустя неделю после похорон Риччарди его вдова продала за один миллион лир — смехотворно малую сумму — все грузовики мужа Анджело Ла Барбера.

Братья стали друзьями тогдашнего мэра Палермо христианского демократа Лимы, добились поддержки со стороны влиятельного депутата парламента, тоже христианского демократа Джойя. Дружба не бескорыстна. Демохристианские деятели получают голоса избирателей, Ла Барбера достаются крупные заказы на строительство.

Фирма братьев начинает процветать. Вот тут-то и появляется на горизонте Пьетро Торретта: убитый Риччарди — его давний приятель. Однако Торретта молчит, ибо он вступил в долю с братьями Ла Барбера, стал их партнером.

А братьям неймется. Строительство строительством, но еще большие прибыли приносит подпольная торговля героином, гашишем и другими зельями! Между тем наркотики— бизнес братьев Греко и Розарио Манчино, их многолетняя «монополия». И вот Ла Барбера сперва убивают подручных братьев Греко по контрабанде героина, а затем на воздух взлетает небольшая фабрика, принадлежащая родственнику семейства Греко.

Терпение братьев Греко лопается. Они решают расплатиться с Ла Барбера. Автоматная очередь обрывает жизнь Сальваторе. Его брат Анджело бежит из Палермо в Милан, но через несколько дней возвращается обратно. Обуянный жаждой вендетты, он не может успокоиться. Около дома братьев Греко останавливается легковая машина. Из нее выходит человек и скрывается за углом улицы. Через несколько минут оглушительный взрыв наполовину разрушает дом: автомашина была начинена толуолом. Далее начинается что-то невообразимое: бесчисленные автомобильные преследования, стрельба, взрывы, поджоги и трупы, трупы… Киллеры обеих банд работают с «полной нагрузкой» — убивают друзей своих противников, знакомых друзей и друзей этих знакомых.

Но братья Греко оказываются сильнее. Кольцо вокруг Анджело Ла Барбера все более сжимается, и он опять бежит в Милан. Недавний компаньон Ла Барбера Пьетро Торретта считает, что пробил его час. Он берет на себя руководство «западной» мафией и решает навсегда убрать своего основного конкурента — Анджело Ла Барбера. Одновременно он хочет дать почувствовать братьям Греко, что под его верховенством «западная» мафия продолжает существовать и бороться. В Милане киллеры Торретта стреляют в Ла Барбера, а в Палермо возле дома ближайшего друга братьев Греко взлетела на воздух еще одна автомашина, начиненная взрывчаткой. Кто-то из семерых карабинеров во главе с лейтенантом Малауза, которых вызвали для осмотра «подозрительной» машины, неосторожно дернул за тоненький проводок, торчавший из баллона «Джульетты», и все погибли. Нелишне заметить, что именно лейтенант Малауза составил за месяц до этого трагического случая подробный доклад о преступной деятельности Торретта, братьев Греко и Анджело Ла Барбера.

Все, о чем здесь рассказано, лишь часть преступлений тех 108 человек, которые сидели за решеткой импровизированной клетки на процессе в городке Катандзаро. Среди прочих мафиози находилось помимо Ла Барбера и Торретта еще много прелюбопытных персонажей.

Вот, например, Джусто Бонанно. Несмотря на свой шестидесятилетний возраст, Бонанно был одним из самых активных киллеров провинции Палермо. На его счету более двадцати убийств, грабежи и соучастие в других преступлениях. До процесса в Катандзаро синьора Бонанно уже судили и приговорили к пожизненной каторге. Однако затем выпустили на свободу за «недостатком улик». Или вот Винченцо Рими, один из главарей «провинциальной» мафии. Он давно знаком полиции. В его личном деле еще в 1930 году была сделана такая запись: «Рими — насильник, не подающий признаков исправления… Он убийца и грабитель в силу прирожденной склонности».

Читатель вправе спросить: чем же кончился «процесс века»? Ничем. Многих освободили из-под стражи за «недостатком улик», рассмотрение части дел перенесли на более поздний срок в связи с необходимостью «дополнительного выяснения фактов», некоторые обвиняемые отделались незначительными сроками лишения свободы. Анджело Ла Барбера предпочел остаться в тюрьме, потому что вышел из нее Пьетро Торретта. У них старые счеты, а тюремные стены иногда спасают от киллеров.

Железная клетка в Катандзаро оказалась без запора не только для этих преступников, но и для других боссов мафии, чьи имена и фамилии неизменно появляются во время шумных судебных процессов, появляются, правда, для того, чтобы в большинстве случаев исчезнуть из судебной хроники опять же за «недостатком улик». Мариано Ликари, Сальваторе Циццо (представители «старой» мафии) и более «молодое» поколение боссов — Ла Барбера, братья Греко, Томмазо Бускетта, Лючано Леджио… Кто не знает этих людей на Сицилии! Да и не только на Сицилии!

…В начале октября 1970 года полицией был арестован чиновник областной джунты провинции Лацио Натале Рими. Он обвинялся в причастности к делам сицилийской мафии, протянувшей щупальца к административным органам одной из центральных провинций страны (в Лацио находится, в частности, и Рим), где шла спекуляция земельными участками, назначались за крупные взятки на «теплые» места «свои» судьи.

А в конце октября того же года в обширном поместье под Римом был взят карабинерами один из крупных боссов мафии — Франк Коппола, или Дон Чиччио, как называли его близкие друзья. Свои «университеты» он прошел в США, куда эмигрировал в 1926 году. Сначала — тайная торговля спиртным в условиях «сухого закона», затем более прибыльное дело — сбыт наркотиков. «Три пальца» (такова была кличка Коппола в «Коза Ностра») быстро занял в американской мафии солидное положение. Вокруг него собралась теплая «семья» мошенников и наемных убийц. Когда какой-либо из конкурентов начинал слишком досаждать Коппола, он шевелил одним из своих «трех пальцев», и американская полиция, как правило, прекращала дело об очередном преступлении за «недостатком улик». И все же Дон Чиччио где-то «наследил», во всяком случае в 1948 году эмиграционные власти Соединенных Штатов Америки выставили его из страны как «опасного преступника и киллера, одного из организаторов тайной международной торговли наркотиками».

Вернувшись в Италию, Дон Чиччио решил не связывать свою дальнейшую жизнь с Сицилией. Он купил обширное поместье под Римом и стал заниматься политикой. Не без его помощи, как писала газета «Паэзе сера», занял пост министра внешней торговли ныне покойный сицилиец Матарелла, был переведен в областную джунту провинции Лацио уже упоминавшийся нами Натале Рими…

Однако политика не только приносила деньги, но и заставляла их тратить. И вот в марте 1952 года с чемоданом героина задерживается некий Сарафино Манкузо. «Груз», шедший с востока, предназначался для Коппола. Полиция арестовала Дона Чиччио, но его связи в административных верхах страны еще были сильны. «Три пальца» вскоре оказался на свободе.

Время шло, люди «в верхах» менялись. Шеф специальной службы ФБР Деннис Диллон заявил в интервью, что более тысячи сицилийцев тайно прибыли в США с фальшивыми паспортами. Мафия перебрасывала в Соединенные Штаты и Канаду не только людей, но и товары, контрабандные, разумеется. И к тем, и к другим имел отношение Дон Чиччио. Короче говоря, Коппола вновь посадили в палермскую тюрьму «Уччардоне». Обвинение предъявило ему длинный список всяких дел: участие в убийствах и вымогательствах, шантаж, тайная торговля наркотиками.

Газеты писали, что, входя в тюремную камеру, Дон Чиччио бросил такую фразу: «Люди приходят, уходят и меняются. «Онората сочиета» остается». А через некоторое время бывший главарь американской мафии вновь оказался на свободе. Палермский судья Филиппо Нери дал санкцию на предварительное освобождение преступника, которому предписано проживание в отдаленной деревне на Севере Италии в ожидании судебного процесса…

Ранним утром 22 декабря 1971 года по автостраде Неаполь — Помпеи — Салерно промчалось несколько полицейских машин. Через некоторое время сорок карабинеров с автоматами наперевес незаметно окружили небольшой домик в окрестностях Везувия. За столом там сидело шестеро. Когда в дверях неожиданно появился полицейский инспектор с двумя вооруженными полицейскими по бокам, один из шестерых вскочил из-за стола и бросился к окну. Оттуда глянуло на него дуло автомата. Человек понял, что попал в ловушку, и поднял руки. Инспектор подошел к нему и сорвал с головы парик. Так был задержан один из руководителей «новой» мафии Джерландо Альберти. Он являлся не только боссом, но и киллером мафии. На его счету — несколько тяжких преступлений, в том числе и убийств.

На рассвете того же дня в Милане два десятка переодетых в штатское полицейских окружили один из домов на улице Риччиарелли. В одной из квартир был взят прямо с постели сицилийский мафиозо Гаспаре Мионе, уже судившийся ранее за шантаж и вымогательства и разыскивавшийся полицией за соучастие в убийстве, а также в краже сына одного из крупных палермских промышленников Антонио Карузо, за которого Мионе вместе со своими сицилийскими коллегами по мафии получил в качестве выкупа 200 миллионов лир. А через несколько недель в Реджоди-Калабрии была арестована целиком мафиозная семья из восьми человек, которая установила в городе режим террора и насилий. Криминальная «восьмерка» путем угроз принудила значительную часть жителей голосовать на последних парламентских выборах за кандидата от христианско-демократической партии барона Неши, тесно связанного с местной мафией.

И наконец, в мае 1974 года полиция арестовала в Милане человека, который предъявил документы на имя Антонио Ферруджа. Но полицейским, уже давно охотившимся за одним из главарей сицилийской мафии Лючано Леджио по кличке «Красная примула», не нужен был фальшивый паспорт. Они с неизменной итальянской галантностью отдали его на память жене арестованного, которая с удивлением узнала, что прожила несколько лет и родила сына от одного из самых кровавых мафиозных бандитов. На «личном счету» у Лючано по меньшей мере пятьдесят убийств.

Итальянские газеты, поместившие сенсационное сообщение об аресте «Красной примулы», задавали в те дни один и тот же недоуменный вопрос о том, как мог опаснейший преступник в течение почти двадцатилетнего периода свободно разъезжать по стране, участвовать в «политической жизни» своего «родного» городка Корлеоне, заставляя жителей выбирать угодных ему депутатов от христианско-демократической партии, постепенно сколачивать состояние, приобретать недвижимость на имя своей родной сестры? Действительно, как это удавалось Леджио? Чтобы ответить на данный вопрос, придется поближе познакомиться с биографией и преступной деятельностью самого опасного бандита из «новой» мафии.

Итак, Лючано Леджио. Родился в 1925 году. Социальное положение — из крестьян. Образование — никакого. Судимостей — много. Приговорен заочно к пожизненной каторге… Первую судимость Леджио имел в 19 лет, когда, будучи пастухом, попался в краже скота. Отсидев год в тюрьме, он решил трудоустроиться в качестве управляющего поместьем, принадлежавшим крупному феодалу Коррадо Карузо. Место управляющего очень ценится на Сицилии, ибо дает возможность безнаказанно обирать крестьян-арендаторов. То обстоятельство, что место это было уже занято, не смутило Леджио. Он пришел наниматься к Карузо на другой день после того, как прежнего управляющего Станислао Пунцо нашли убитым в придорожной канаве.

Став в двадцать лет управляющим поместьем, Леджио сколотил вокруг себя банду киллеров и начал буквально терроризировать население Корлеоне. Резко полезла вверх кривая ограблений и убийств. От пуль бандитов погиб в марте 1948 года председатель местной палаты труда коммунист Плачидо Риццотто. Он вел непримиримую борьбу против землевладельцев и мафии, во главе которой стояли в то время директор корлеонской больницы Микеле Новарра и его правая рука Лючано Леджио, или «Красная примула».

Товарищ Риццотто был убит в одном из пригородов Корлеоне. Случайным свидетелем преступления оказался тринадцатилетний пастушонок Джузеппе Летиция. Потрясенный увиденным, он прибежал домой и в горячечном бреду раскрыл тайну зверской расправы над человеком своим родителям. Отец Джузеппе повез сына в больницу и рассказал о причине его заболевания доктору Новарра. А через два часа Джузеппе умер. Вскрытие показало, что мальчонке кто-то ввел сильнодействующий яд в вену. Кто-то… Хотя всем ясно, что сделал это доктор Новарра, которому нужно было спасти «Красную примулу» — убийцу Риццотто.

Впрочем, дружба между Новарра и Леджио несколько позже начала остывать. «Красная примула» стал тяготиться чрезмерной властью своего босса и покровителя. К тому времени бывший пастух неслыханно обогатился на спекуляции краденым скотом. Он решил расширить сферу своей деятельности. Но на пути встал Новарра. Первая схватка между боссами началась из-за строительства плотины на реке Беличе, которая должна была дать воду окрестным плантациям цитрусовых. Леджио был заинтересован в строительстве плотины, ибо он — владелец огромного парка грузовых машин и надеялся заработать на перевозках стройматериалов. Новарра же был против. В его руках находилось распределение воды в этом районе, где она ценится на вес золота и где мафия за каждый литр дерет с крестьян втридорога. Леджио выставил на выборах кандидата либеральной партии, который в случае успеха обещал «Красной примуле» принять решение о строительстве плотины. Но в Корлеоне победил демохристианин—человек доктора Новарра.

Однако Леджио отнюдь не собирался складывать оружие. И вот в один из августовских дней 1958 года, когда Новарра ехал из Палермо в Корлеоне, на его пути оказался грузовик. Как только Новарра притормозил свою автомашину, из грузовика раздалась автоматная очередь. А через некоторое время средь бела дня на центральной улице Корлеоне неизвестные перебили всех друзей Новарра, его телохранителей. После этого Леджио стал неограниченным повелителем в Корлеоне.

Однажды «Красной примуле» не повезло. Дело в том, что бандит в связи с тяжелой болезнью — туберкулезом костей — был вынужден время от времени ложиться в больницу. Там его и схватили полицейские. Газеты писали, что острый приступ болезни помешал Леджио протянуть руку к лежавшему на тумбочке пистолету. Когда в палату ворвались полицейские, он крикнул: «Не стреляйте, перед вами беспомощный калека!» Но, отлежавшись, Леджио бесследно исчез из римской клиники, хотя его охраняли полицейские…

«Каковы же подлинные причины этой поистине необычной неуловимости «Красной примулы» из Корлеоне, — писал еженедельник «Эспрессо», — который сумел не только подлечиться в одной из лучших клиник Рима, но и затем спокойно и беспрепятственно бежать в неизвестном направлении? Согласно показаниям, заслуживающим доверия, именно Леджио убил известного бандита Сальваторе Джулиано. Устранение последнего было выгодно некоторым влиятельным политическим деятелям того периода, ибо оно обеспечило молчание о действительных вдохновителях расправы с батраками — социалистами и коммунистами, учиненной бандой Джулиано в мае 1947 года в Портелла делла Джинестра на Сицилии. Эти вдохновители, хотя некоторые имена произносились шепотом (в частности, имя бывшего тогда министром внутренних дел Марио Шельба и имя покойного министра— христианского демократа Бернардо Маттарелла), не были ни разоблачены, ни осуждены. Почему Леджио, несмотря на все его преступления, все же бежал из клиники? Говорят, именно потому, что он знал слишком много секретов».

Сейчас Леджио содержится в миланской тюрьме после своего недавнего ареста, о котором мы писали выше. Заговорит ли ныне «Красная примула»? Никто пока не может дать определенного ответа на этот вопрос. Почему? Да потому, что очень много знает Лючано Леджио. Он убивал не только своих конкурентов и не только по собственному выбору, но и по заказу: таинственное исчезновение прогрессивного журналиста Мауро Де Мауро и убийство генерального прокурора Палермо Пьетро Скальоне, как сейчас утверждают на Апеннинах, тоже ведь не обошлись без участия Леджио. А имена этих двух жертв связаны с попыткой раскрытия крупнейшего политического преступления в Италии — гибели президента государственного нефтеметанового общества «ЭНИ» Энрико Маттеи.