Административные потуги

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Административные потуги

В этой теме, конечно, сразу же найдутся люди, которые с сильным нажимом в голосе набросятся с вопросом: «А разве роспуск Еврейского антифашистского комитета — это не государственный антисемитизм?» На этот вопрос можно спокойно ответить — нет, это не государственный антисемитизм. Одна из веских причин роспуска Еврейского антифашистского комитета состоит в том, что будучи изначально чисто пропагандистским органом, созданным при Совинформбюро, он стал явочным порядком и совершенно незапланированно превращаться в некий государственный орган по делам евреев. Для этого у него не было ни полномочий, ни соответствующего аппарата, и к тому же появление такого органа противоречило всей советской национальной политике, в частности политике в отношении евреев. В такой форме Еврейский антифашистский комитет был явно чужеродным элементом.

Если бы этой метаморфозы не произошло, то Еврейский антифашистский комитет мог бы существовать десятилетиями. И это вовсе не преувеличение. Всеславянский комитет, образованный 5 октября 1941 года, прекрасно пережил войну и в 1946 году был преобразован в Славянский комитет СССР, предназначенный для налаживания связей с общинами славянских народов по всему миру. Этот комитет не отклонялся от линии пропагандистской и культурной работы, не пытался сделаться неким органом по делам славян и потому прожил долгую жизнь и был упразднен 23 декабря 1991 года, вместе с Советским Союзом.

То же самое — Антифашистский комитет советских женщин, образованный в сентябре 1941 года. В 1945 году вошел в Международную демократическую федерацию женщин, в 1956 году переименован в Комитет советских женщин. И этот комитет работал до самого распада СССР. Антифашистский комитет советской молодежи, созданный в конце 1946 года, в 1956 году переименован в Комитет молодежных организаций СССР. Сравнение ЕАК с другими аналогичными антифашистскими комитетами показывает, что у него вполне были шансы на долгую жизнь и плодотворную работу. Весной 1945 года обсуждались планы преобразования ЕАК в Еврейский народный комитет.

Тем более что Еврейский антифашистский комитет неплохо поработал во время войны, распространяя информацию и подготовленные его членами публикации. К примеру, статьи Ильи Эренбурга рассылались через United Press в 1600 газет по всему миру. Комитет, активно работавший с еврейскими организациями, особенно в США, собрал крупные пожертвования, суммарно 32,5 млн долларов, главным образом в США, Великобритании и Канаде. При содействии ЕАК в СССР поступали санитарные машины, медицинское оборудование, одежда, различная другая помощь. Сотрудничество с еврейскими организациями уже не раз показало свою эффективность и нужность, как мы уже видели на примере колонизации Крыма и освоения Биробиджана, и вот во время войны. В послевоенном мире ЕАК также мог быть приспособлен к какой-то подобной работе на ниве проведения советской политики за рубежом.

В многочисленных публикациях по истории ЕАК это перерождение комитета из пропагандистской организации при Совинформбюро в некий орган по делам евреев почти никак не освещается. Лишь иногда говорится, в самых восторженных тонах, что евреи видели в комитете единственную еврейскую организацию, писали туда в попытках решить свои проблемы, которых было очень много в первые послевоенные годы. Но в детали этой незапланированной «государственной деятельности» не вдаются. Только в сборнике документов по истории Еврейского антифашистского комитета[145] есть конкретные указания, чем они занимались и почему эта деятельность вызвала острое недовольство со стороны остальных государственных органов.

По большому счету, они мешали. В конце войны и в послевоенные годы государственные органы были по макушку завалены сложной и трудной работой по восстановлению страны и решению множества самых неотложных вопросов. Но при этом они вынуждены были рассматривать письма и обращения, приходящие от ЕАК, тратить на это время и силы сотрудников.

Одна из первых историй такого рода была связана с еврейским гетто в Транснистрии, в которое румыны согнали евреев из Бессарабии, Молдавии и Одессы. Часть обитателей гетто была уничтожена, но после поражения под Сталинградом румыны прекратили расправы. Это гетто было освобождено Красной Армией в апреле 1944 года, и туда сразу же выехал представитель ЕАК, который в своем письме обрисовал положение в самых мрачных тонах, оценив численность евреев в этом гетто в 40–50 тысяч человек. Он крепко ошибся в своей оценке «на глазок», поскольку уже в конце 1943 года численность евреев там не превышала 16 тысяч человек[146]. Мелочь, конечно, но дезинформация в условиях войны могла вызвать серьезные последствия.

Дальше, в мае 1944 года возник квартирный вопрос. В бывшие оккупированные районы стали возвращаться евреи, которые столкнулись с тем, что им не возвращают их прежние квартиры, заселенные другими жильцами во время оккупации. По этому вопросу ЕАК направил 18 мая 1944 года письмо Молотову, а 26 мая 1944 года — Берии. Во всем этом деле поражает сама постановка вопроса. Бесспорно, требование вернуть квартиры прежним хозяевам — оно справедливое, но оно поставлено в тот момент, когда война еще идет, когда полстраны разрушено, тысячи деревень сожжены дотла, а сотни городов лежали в руинах, люди ютились в землянках и погребах на пепелище. Если возвращать квартиры в таких условиях, то что делать с прежними жильцами? Гнать их на улицу? С возвратом квартир можно было бы и повременить, учитывая исключительную тяжесть положения. И вообще, этот вопрос должен решаться с местными органами власти, сообразно имеющимся хозяйственным возможностям.

ЕАК надавил на чувствительную точку в своем письме в адрес Берии: «Оставшиеся на местах пособники Гитлера, принимавшие участие в убийствах и грабежах советских людей, боясь живых свидетелей совершенных ими злодеяний, всячески способствуют упрочению сложившегося положения»[147]. Он отреагировал незамедлительно, поскольку был большой интерес к выявлению и аресту бывших пособников оккупантов, пытавшихся скрыть свое прошлое. По обращению ЕАК была проведена проверка, и часть квартир евреям вернули. Берия охотнее и активнее других реагировал на обращения со стороны комитета, поскольку они открывали возможность выявить и схватить скрывшихся пособников гитлеровцев. Евреи могли их опознать.

Потом вход пошла тема распределения иностранной материальной помощи. В ЕАК стали поступать жалобы на то, что евреям не достается вещей из иностранных посылок. На основе этих жалоб комитет отправил Молотову очередное письмо.

Интересно то, что оно не осталось без ответа. Более того, председатель правительства распорядился провести проверку распределения иностранной помощи. Наркоматы государственного контроля УССР, БССР и РСФСР поработали скрупулезно, проверив все документы, собрав статистику, которая и была представлена Молотову 21 ноября 1944 года. Вывод был однозначен: «Проверки, произведенные по указанию НКГК СССР наркоматами Госконтроля УССР, БССР и РСФСР, показали, что, как правило, еврейское население удовлетворяется дарственным имуществом в больших масштабах, нежели остальное население». В записке приводилось несколько примеров, в том числе и такой. В пяти наркоматах и подведомственных организациях РСФСР подарки получили 2098 человек, в том числе 301 еврей, или 14,3 %. «На долю этих 14,3 % приходится наибольшее количество розданных ценных вещей», — подчеркивалось в записке[148].

Итак, справедливость восторжествовала. Выяснено, что евреям подарки достаются, да еще в большем количестве, чем остальным. Однако потраченное на решение этого вопроса время и силы сотрудников наркоматов оказались отнятыми у решения других, жгучих и животрепещущих вопросов, которые вставали повсеместно в воюющей стране.

Казалось бы, к этому вопросу можно было и не возвращаться. Тем не менее вопрос о распределении иностранной помощи встал еще раз, теперь уже после войны. 28 августа 1945 года БАК направил в ЦК ВКП (б) на имя Г. М. Маленкова письмо, в котором требовал не обезличивать присылаемую из-за границы помощь. Под этим понималось, чтобы помощь не передавалась в общие государственные фонды, а направлялась по указанным адресам. В сборнике приводится ответ начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Г. Ф. Александрова, написанный явно в сильном раздражении, насколько это возможно было в официальном документе. Александров писал: «Вопрос об отмене обезличивания присылаемых из-за рубежа дарственных материалов разрешен еще в марте с. г. 2 марта 1945 года Совнарком СССР издал распоряжение о том, что дарственные грузы, поступающие из-за границы с указанием конкретного объекта назначения, должны доставляться адресатам».

Дальше — интереснее. «Т. Михоэлс и Фефер знают о данном постановлении СНК СССР и беседовали поэтому вопросу с тт. Крутиковым (Наркомвнешторг) и Власовым (зам. Председателя Госплана СССР и председатель Комиссии по распределению подарков из-за границы). Поскольку они вновь поднимают этот вопрос, то остается сделать вывод, что они хотят добиться того, чтобы еврейские благотворительные общества за рубежом могли оказывать материальную помощь непосредственно еврейскому населению нашей страны»[149].

В завершение своего письма Александров указал, что с окончанием войны поток посылок из-за границы почти прекратился. Из этого следует, что и самого вопроса об обезличивании, по существу, не было. Посылок почти не поступало, было решение доставлять их по адресам, если таковые указывались, вопрос о распределении иностранной помощи решался на самом высоком уровне, и руководил этим делом заместитель председателя Госплана СССР. Но ЕАК пишет письма, ходит по высоким кабинетам и добивается… непонятно чего.

Остается сделать предположение, что это была форма политической деятельности, направленная на завоевание симпатии определенной части евреев, как в СССР, так и за его пределами. За счет своей близости к ЦК ВКП (б) и возможности отправлять письма в разные высокие инстанции ЕАК мог решить чьи-то конкретные проблемы, связанные с квартирой, работой или помощью, а уж дальше молва сделает все остальное. Еврейский антифашистский комитет, таким образом, не стал сам собой, а делался еврейским политическим центром, причем руками его же руководства и вполне сознательно. Побочным эффектом этой деятельности было то, что силы государственных органов в очень трудное для всей страны время отвлекались на рассмотрение писем ЕАК, часть из которых не стоила и бумаги, на которой они писались. Вот эти попытки ЕАК заниматься административной работой, что-то требовать, выбивать и выколачивать были одной из веских причин ликвидации этого комитета. Это было «пятое колесо» в структуре государственных органов, которое только мешало остальным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.