2.1. Техникум господина Рябова

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2.1. Техникум господина Рябова

Рябов был первым главой Центризбиркома. Само его возведение на этот пост – это иллюстрация к тому, как ельцинский режим пытался коррумпировать законодательную власть и таким образом переманить ее ведущих деятелей на какие-то значимые должности в государственном аппарате с тем, чтобы они по отношению к интересам законодательной власти, Съезда народных депутатов совершили предательство. Рябов был одним из заместителей Хасбулатова. Надо сказать, что Хасбулатову с заместителями не очень везло. Выше я уже упоминал Филатова, который в свое время провернул в Верховном Совете России аферу с ваучерами и после этого ушел на должность главы администрации президента. Рябов проделал такого же рода финт через год. Он был одним из заместителей председателя и в нужный момент покинул Верховный совет, чтобы стать во главе вновь созданного органа – Центральной избирательной комиссии, действовавшей уже на постоянной основе. Как я уже упоминал, фактически Центризбирком стал дубликатом администрации президента по выборам.

Я называю этот поступок предательством прежде всего потому, что его назначение председателем Центризбиркома состоялось 23 сентября 1993 г., через два дня после начала государственного переворота. Принятие Рябовым нового поста – председателя Центризбиркома, означало, что Центральная избирательная комиссия создается чуть ли не на законных основаниях из действующих народных депутатов, возглавляется одним из руководителей Верховного совета. Короче говоря, переход Рябова на сторону Ельцина именно в этот момент как бы придавал легитимности новому Центризбиркому. Это вовсе не некий невинный поступок, переход на другую работу. Это был один из способов подкупа президентской администрацией руководства Верховного совета, и Рябов был тем, кто на него пошел.

Скорее всего для него этот поступок был естественным и вряд ли особо осознанным. Бывший завхоз сельхозтехникума, он был избран народным депутатом и в Верховном Совете сделал головокружительную карьеру, дойдя до заместителя председателя Верховного совета, куда его выдвинул Хасбулатов за исполнительность . Иначе говоря, что прикажут, то и делал. Такие исполнительные служаки во всех видах административных структур всегда нужны и за этот счет получают свое продвижение. Одним из таких и был господин Рябов.

Войдя в эту должность, продвинувшись через все ступени власти в Верховном совете вплоть до заместителя председателя, он тем не менее остался с менталитетом завхоза техникума. Поэтому действовал, как в Верховном совете, так и за его пределами, уже в Центризбиркоме, попростому, особенно не стеснялся. Его кредо можно было угадать уже по выражению лица и в жизни определялось известной формулой: я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. Перед теми, кто ему приказывал, он стоял по струнке и выполнял все, что велели, а своими подчиненными он считал возможным пренебрегать настолько, насколько возможно. Это был рябовский стиль, который отразился и на первом этапе деятельности Центризбиркома, почему он и получил название техникума господина Рябова.

* * *

Первая выборная кампания 1993 года не особо от Рябова и зависела. Положения о выборах были написаны видными демократами, которые полагали, что путем государственного переворота они создают некую новую государственную систему по американскому образцу и пишут конституцию и избирательные законы чуть ли не на века. Количество же партий, допущенных или не допущенных к выборам, в частности, ФНС, о чем шла речь выше, определялось личной волей президента и его ближайшего окружения. Поэтому роль Рябова здесь была чисто техническая. Надо было обеспечить результаты голосования. Он всецело сконцентрировался на голосовании по конституции и, как мог, их сфальсифицировал. Ну а когда эта фальсификация всплыла наружу, повелел сжечь избирательные бюллетени. Вот так – все просто, без затей, как в провинциальном техникуме.

Выборы 1995 года уже были в более значительной степени делом его рук. И именно в них особенно четко проявился рябовский стиль.

Во-первых, избирательное законодательство после первых выборов довольно серьезно перетряхнули. Был принят новый избирательный закон. Несмотря на все уверения 1993 года о том, что мы принимаем столь незыблемые нормы, что они будут служить веками, после первой же избирательной кампании их потребовалось переписывать. Цель была проста: иметь возможность отлучить от выборов те партии и избирательные блоки, которые были неугодны Кремлю, в частности, тот же Фронт национального спасения. Нельзя же было постоянно запрещать указами нелюбимым президентом организациям участвовать в выборах! Надо было найти вариант, как легально перекрыть им доступ к избирательному процессу. Эта задача была возложена на Рябова.

Когда он столкнулся с тем, что Фронт национального спасения одним из первых подал заявку на участие в выборах 1995 г., он стал всячески тому препятствовать. С той же простотой, с какой осуществлялась фальсификация результатов голосования по конституции. Вот не пущу и все!

Фронт национального спасения просто-напросто не регистрировали. Дело в том, что перед тем, как начать собирать подписи в свою поддержку, существует чисто техническая операция: подать своего рода заявку, некий пакет документов в Центризбирком, который должен принять эти документы и разрешить сбор подписей. Законом для принятия этого решения отводилось 5 дней.

Однако Рябов руководствовался не законом, а желанием своего хозяина – Ельцина – ФНС к выборам не допускать. Кстати сказать, желание это базировалось на глубоком убеждении Ельцина в том, что если бы Фронт национального спасения победил в Октябрьском восстании, то его бы убили. Наверное, ему лучше знать, чем он это заслужил. Спорить с ним о справедливости такой оценки его заслуг трудно, да и сейчас уже не имеет смысла. Во всяком случае, ФНС на этот счет никаких решений не принимал.

Тем не менее для людей типа Рябова желание барина всегда будет выше любого закона. Отказываясь принимать предписанное законом решение, Рябов, таким образом, не давал нам собирать подписи и вести агитацию в свою поддержку.

В итоге, из двухмесячного срока, отведенного для сбора подписей, Фронт национального спасения не регистрировали в течение 42 дней вместо положенных по закону пяти. За это время мы несколько раз обращались в Верховный суд России, который всякий раз принимал решения в нашу пользу, но Рябов и их не исполнял. Плевать он хотел и на закон и на постановления Верховного суда. Вот такая демократия!

Дело дошло до анекдотического случая, когда Верховный суд потребовал, чтобы Басманный суд, в округе которого находится Центризбирком, направил в ЦИК судебных исполнителей и заставил его исполнить решение Верховного суда о регистрации ФНС. Вот только тогда, спустя 42 дня после начала этой процедуры нас зарегистрировали. А из двухмесячного срока на сбор подписей по всей стране нам осталось только две недели.

* * *

Кстати, история на этом не закончилась. Подписи мы все-таки собрали, причем с запасом. Однако Центризбирком все равно отказался нас регистрировать, считая, что какая-то часть из них недействительна и потому в целом их недостаточно. При этом число недействительных подписей постоянно менялось. По мере того, как мы опровергали одни их доводы, изобретались другие. Это привело к новой череде судебных процессов. В ходе их дошло дело до разбора обстоятельств, почему, собственно, Центризбирком считает те или иные подписи недействительными. Тогда для участия в выборах нужно было собрать в свою поддержку как минимум 200 тысяч подписей, а мы собрали и представили их 230 тысяч. Работники Центризбиркома забраковали тогда порядка 5—10 тысяч, но этого явно не хватало для того, чтобы не допустить нас до выборов. И вот в Центризбиркоме, стоя перед необходимостью во что бы то ни стало остановить избирательную кампанию ФНС, пришли к оригинальному умозаключению. Они стали вычеркивать подписи целыми листами. По избирательному закону и правилам сбора подписей в случае, если та или иная подпись признавалась недостоверной (например, не хватало каких-то данных или при их внесении были допущены ошибки, помарки), то она вычеркивалась и не засчитывалась. Уже в процессе проверки Центризбирком придумал сам к этому закону следующее толкование: если какие-то подписи в подписных листах окажутся недостоверными, то на этом основании сборщик этих подписей признается недостойным центризбиркомовского доверия, и потому все подписи, которые собрал этот сборщик, признаются недействительными. Таким образом у ФНС изъяли массу подписных листов, на которых среди достоверных подписей имелись и недостоверные.

Самое смешное – и этого оказалось недостаточно. Тогда Центризбирком пошел еще дальше. После того, как сборщики сдают свои подписные листы в штаб партии, эти подписи заверяются уполномоченными представителями избирательного блока. Поэтому Центризбирком объявил, что в случае, если какие-то подписи будут признаны недостоверными, то на этом основании все листы, удостоверенные этим представителем нашего избирательного блока, тоже будут признаны недостоверными. Даже если они собраны какими-то другими сборщиками, даже если подписи на этих листах абсолютно безупречны. Причем эта мера была применена только по отношению к Фонту национального спасения. Больше ни на кого эта норма не распространялась.

Таким вот образом у нас было изъято из подсчета несколько десятков тысяч подписей. При этом Верховный суд поддержал Центризбирком, но о причинах этого речь еще впереди. Собственно и так наша избирательная кампания фактически свелась к судебным процессам, а не к агитации избирателей. А если заниматься только ими, то выборную кампанию все равно не провести.

Получалось, что при желании Центризбирком, состоящий из сотен, если не тысяч штатных высокооплачиваемых сотрудников, в состоянии помешать любому избирательному объединению вести свою выборную кампанию, и при этом остаться совершенно безнаказанным. По сути, он превратился в некий политический орган, который начал не организовывать, а «делать» выборы.

Понятно, что по отношению к другим избирательным блокам и объединениям действия Центризбиркома были точно так же просты и прямолинейны, как в провинциальном техникуме. Кстати, когда мы на судебных процессах разбирали вопросы с якобы недостоверными подписями в нашу поддержку, мы неоднократно ставили вопрос: а как обстоят дела у других избирательных блоков? Как они собирают подписи? Если такие требования выставляются к нашим подписным листам в процессе их проверки, давайте возьмем папку с подписями другого избирательного блока и сопоставим результаты в процессе судебного заседания – что сдали мы, и что сдают другие. На такого рода сравнения Центризбирком никогда не шел. Когда в дальнейшем ему неоднократно предлагалось законодательно закрепить право на свободный доступ любых наблюдателей не к процессу голосования, а к процессу проверки подписей, сдаваемых в поддержку того или иного избирательного блока, Центризбирком каждый раз наотрез от этого отказывался. Под самыми разными предлогами, начиная с того, что подписи избирателей – дело секретное, и никому нельзя показать, какой избиратель в поддержку какого блока свою подпись поставил.

На самом деле, конечно, секретными они не были. Например, к тем же избирателям, которые ставили свои подписи в поддержку Фронта национального спасения, заявлялись представители ФСБ или милиции, которые производили допрос – почему они поставили свои подписи в нашу поддержку. То есть на них оказывалось таким образом давление за их политические взгляды. Нам приходило много писем с такими сообщениями.

Кроме того, нам совершенно достоверно было известно, что подписи, которые сдавались в поддержку других избирательных блоков, были ничуть не лучше, а зачастую даже и хуже, чем у нас. Именно поэтому Центризбирком никогда не хотел их выставлять на всеобщее обозрение. То есть фактически сама кампания по сбору подписей в поддержку избирательного объединения превратилась в искусственную преграду со стороны Центризбиркома. Те партии, которые он хотел «зарубить», проверялись под микроскопом и малейшая черточка не в ту сторону расценивалась как недостоверность с последующим вычеркиванием подписи, а иногда и целых подписных листов, как свидетельствует наш пример. А в том случае, если партия казалась ему благонамеренной или, во всяком случае, не представляла никакой политической угрозы для президентского всевластия, она пропускалась без всяких затей и могла сдавать вместо подписных листов хоть резаную бумагу. Проверит-то кто?

* * *

В подтверждение своих слов приведу такой пример. По итогам выборов 1995 года мы еще раз обратились с иском в Верховный суд для того, чтобы заставить Центризбирком предоставить сводные результаты подписной кампании по всем организациям – участникам выборов. Их тогда было около 45. Немногие, наверное, помнят такие избирательные блоки, как «Поколения рубежа» или «Мира, Добра и Счастья», которые появились непосредственно перед выборами, набрали на них сколько-то сотых процента голосов, после чего так же благородно исчезли. Но по уверениям Центризбиркома, все они сдали более 200 тысяч подписей и таким образом были зарегистрированы для участия в голосовании. Забавная ситуация, когда Фронт национального спасения, действующая политическая организация, в 1993 году, наверное, самая мощная политическая организация России, в 1995 году признается не собравшей подписи в свою поддержку, а эфемерное «Поколение рубежа» и другие ему подобные, возникшие из ничего, с легкостью эти необходимые 200 тысяч собирают, на основании чего их без проблем регистрирует Центризбирком!

Кстати, на этом судебном процессе выяснилось, что 4 избирательных блока вообще не представили в Центризбирком необходимого количества подписей. Почему – неизвестно, но факт остается фактом: собранных подписей просто не хватало для регистрации по закону. Даже при условии, что все они были безупречны, все равно нужны были не менее 200 тысяч подписей. А их не было. И тем не менее, они были зарегистрированы.

Дело дошло буквально до анекдота, когда в каком-то из телевизионных эфиров с заседания Центризбиркома господин Рябов, вальяжно раскинувшись на председательском месте и рассматривая данные по одному из таких блоков, недобравших подписи, оглядел членов комиссии и изрек, что, мол, недобрали ребята подписей, молодые еще… да уж простим их по молодости, зарегистрируем… И члены Центральной избирательной комиссии дружно закивали головами, подняли руки и разрешили, вопреки закону, участвовать избирательному блоку далее в выборах. Этот пример показывает не только уровень правосознания самого господина Рябова, но и степень холуйства «независимых» членов Центризбиркома – представителей различных партий и, кстати, профессиональных юристов.

Разумеется, все эти дела господин Рябов вершил не по доброте душевной. Не потому, что какой-то блок ему по молодости приглянулся, он бросает ему регистрацию с барского плеча и допускает до избирательной кампании. Все было проще и очевиднее. Вся система ельцинского правления строилась на старой феодальной практике откупов, когда некто, находясь на государственной должности, как это было в феодальной Руси, брал ее себе на откуп. Иначе говоря, выполняя государеву службу, сам мог за счет взяток добирать все ему необходимое для собственного содержания. На системе откупов строилось и российское демократическое государство, в котором система взяток укоренилась еще со времен правительства Гайдара. Да и как ей было не укорениться, если, например, первый мэр Москвы Г.Х. Попов тогда публично заявлял, что взятка – это вполне нормальный вид вознаграждения чиновника!

Точно по такой же схеме действовал и Центризбирком. Он выполнял назначенную ему президентом задачу, а именно обеспечивал прохождение в Думу подконтрольных кремлевской верхушке партий. Как проправительственных, так и якобы оппозиционных. С тем, чтобы у этой Думы не возникло какой-то серьезной оппозиции президентскому курсу, как у Съезда или Верховного совета. Правда, по сравнению с ними Дума была совершенно бесправным, чтобы не сказать карикатурным органом. Но как говорит русская пословица: «Пуганая ворона и куста боится».

Эту задачу господин Рябов выполнял и в награду за это имел возможность запускать в избирательный процесс тех, кто кремлевской верхушке проблем создать не мог. Само собой, не за просто так. Услуга была вполне коммерческая: «дав в лапу», можно было «посветиться» как некая политическая сила на выборах и тем самым сделать себе рекламу.

Я прекрасно помню сцены того времени, когда по зданию Центризбиркома ходили округлые розовощекие молодые люди, которые являлись чем-то вроде политических лоббистов тех или иных организаций. Они достаточно свободно входили в кабинеты центризбиркомовского руководства и видимо решали там какие-то вопросы. Среди них я видел немало действующих лиц предыдущей избирательной кампании 1993 года. По сути, они были задействованы новыми избирательными блоками и всякими политическими силами и мелкими силенками для того, чтобы «решать вопросы» в Центризбиркоме.

Они действовали в общем-то так же, как сегодня действует, например, большинство удачливых российских адвокатов. Клиенты ценят не их красноречие, а умение дать взятку судье и тем решить исход дела. Избиркомовские лоббисты действовали точно так же.

Уже в то время становилось понятно, что результаты выборов зависят не столько от воли избирателей, не от того, с какой программой и популярностью к ним выйти, сколько от того, какую сумму нужно передать избиркомовскому руководству для того, чтобы оно правильно посчитало голоса.

* * *

Еще более явным надругательством над здравым смыслом была избирательная кампания Ельцина. Он вошел в нее с 6% голосов и вышел из избирательной кампании как бы победителем, обогнав во втором туре Зюганова. Помню, когда я присутствовал в Центре наблюдения за выборами (он находился тогда в Парламентском центре на Цветном бульваре), при подсчете голосов журналисты активно обсуждали вопрос, кто победит во втором туре – Ельцин или Зюганов. Говорили, что, конечно, должны проголосовать за Зюганова. Тогда один мой знакомый немецкий журналист рассказал очень любопытный анекдот, который ходил тогда по немецкой прессе. В Германии есть некий персонаж типа нашего армянского радио. Когда его спрашивают, кто победит на президентских выборах в России, этот персонаж отвечает: «Конечно, Зюганов. Только он никогда об этом не узнает…»

Примерно это и произошло. Было очевидно, что с 6% поддержки, которую Ельцин имел перед выборами, нарастить их до уровня победы над Зюгановым за счет каких угодно призывов голосовать сердцем, задницей, печенкой или чем-то еще было невозможно. Все остальное сделал Центризбирком, простыми и прямолинейными методами господина Рябова.

Действительно, прошло голосование по конституции, которое было подтасовано, и его проглотили, посчитали конституцию принятой. На тех же выборах в первую Думу нарушали закон как могли – и тоже все сошло с рук. Потом прошло голосование 1995 года по выборам в Государственную Думу, где уже с допуском к выборам творили все, что угодно, и уж естественно не стеснялись при подсчете голосов приписать нужные проценты одним и убрать их у других. И ничего страшного не случилось. Спрашивается, почему после этого на президентских выборах все должно быть иначе? Наоборот, развитие шло по все более и более закручивающейся спирали. Если можно фальсифицировать здесь, почему нельзя фальсифицировать там, и еще тогда, да и вообще при каждом удобном случае? Подтасовка выборов шла по нарастающей.

Однако появилась и серьезная проблема. Она состояла в том, что чем больше выборы фальсифицировались, тем больше избиратели теряли к ним доверие. Они понимали, что что-то здесь не так. Если по настроению окружающих видно, что Ельцин всем осточертел, а он выигрывает выборы, как это может получиться? Реально к 1996 году число сторонников Ельцина сжалось, как шагреневая кожа, до какого-то микроскопического количества, а какого-то более-менее массового народного движения в его поддержку вообще не наблюдалось, да и быть не могло. Это был уже не 1993, а тем более не 1991 год. Откуда же взялось проголосовавшее за него большинство?

Как следствие стало постоянно сокращаться число избирателей, участвующих в выборах, потому что стало очевидно, что они не внушают им доверия. И сколько их ни убеждай, что они участвуют в самой демократической системе голосования, реально они в нее не верят, а потому на голосование не идут. Поэтому проблема явки на выборы стала очень серьезным препятствием для дальнейшего развития избирательной аферы.

В советское время минимальный порог явки на выборы составлял 50%. И вплоть до декабря 1993 г. с ним особых проблем не было. Уже на выборах Госдумы в 1993 году этот порог был снижен вдвое, до 25%. Как легко понять из естественных опасений, что в ответ на государственный переворот избиратель «проголосует ногами», то есть просто не придет на выборы. Однако на президентских выборах минимальная явка была оставлена на прежнем, советском уровне – 50% – иначе трудно было претендовать на исключительную роль президента в системе государственной власти.

Было очевидно, что явку на выборы в масштабах всей страны со всеми вбрасываниями бюллетеней, приписками и подтасовками можно повысить лишь на 15 – 20% . Но все равно кардинально изменить число голосующих и выдать их за необходимый кворум становилось технически крайне сложно. Тем более, что это число – самая легко контролируемая цифра: на избирательных участках могут присутствовать наблюдатели и то, сколько человек реально пришло на выборы, выясняется сразу же, еще до подсчета бюллетеней.

И если окажется, что пришло 20% избирателей, а 4/5 на выборы вообще не явилось, то при таких условиях трудно заявлять, что в них приняло участие 50% и они состоялись. А если выборы не состоялись, то все методы подтасовки их результатов становились бесполезными. Фальсификация выборов при традиционном способе подсчета голосов по бюллетеням начинала подходить к пределу своих технических возможностей.

Для стран с более-менее развитой демократической системой может показаться, что эти 15 – 20% фальсификации – огромная величина. Это действительно огромная величина при любого рода выборах в нормальных демократических условиях. Но в условиях России, когда правящая верхушка испытывала катастрофический провал доверия людей, имитировать или делать вид, что большинство по-прежнему голосует за тебя, становилось все более и более сложно. Именно это вызвало необходимость кардинального изменения системы выборов и перехода от техникума господина Рябова к более изощренным способам фальсификации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.