Учить вас, козлов…

Учить вас, козлов…

Ровно год назад в петербургском журнале «Звезда» был опубликован русофобский роман Елены Чижовой «Преступница» (2005, № 1–2). Положительные персонажи романа — евреи и полукровки — терпят неслыханные притеснения со стороны русских, именуя их всем скопом «бешеными суками». Чтобы, обманув «бешеных сук», поступить в вуз, чистой еврейской девочке, главной героине романа, приходится выдать родного отца за эстонца; чтобы остаться в аспирантуре — лечь под русского профессора (а других профессоров и не бывает); чтобы вылечить родного дядю-профессора — пригрозить ножом русскому врачу (потому что евреев у нас не лечат), и так далее. Роман, вошедший, кстати, в шорт-лист Букеровской премии-2005, был тщательно проанализирован мною в статье «Золотые люди», а известный московский критик Андрей Немзер (тоже, поди, не татарин), в целом согласившись с моими оценками, охарактеризовал «Преступницу» и как объективно антисемитское сочинение. То есть разжигающее национальную рознь, причём вовсе не в указанную на свой лад маститой (исполнительный директор петербургского ПЕН-центра) писательницей сторону. Потому что, прочитав такую похвалу евреям и хулу на русских, самый убеждённый интернационалист непременно превратится в зоологического антисемита. Что, на мой взгляд, и произошло с первым читателем «Преступницы» — заведующим отделом прозы Евгением Каминским. Роман Чижовой он скрепя сердце напечатал — начальство приказало; соредакторам «Звезды» Арьеву и Гордину всякое русофобское лыко в строку, а у директора ПЕН-центра они вдобавок и кормятся? — но лютую злобу затаил. И, вознамерившись покарать Преступницу её же оружием, решительно злоупотребил служебным положением (благо, соредакторы издаваемый ими журнал не читают): во втором номере «Звезды» уже за этот год напечатана антисемитская повесть самого Каминского «Чужая игра»! Антисемитская повесть в «Звезде» — отсюда и название «Чужая игра», которое, пожалуй, следует понимать как игру по чужим правилам, а главное, на чужом поле. Антисемитская повесть сотрудника «Звезды», напечатанная в «Звезде», — это воистину подвиг разведчика: в разгар войны Штирлиц публикует за собственной подписью в «Фёлькишер Беобахтер» хвалебную статью об убойной силе «катюш» и «тридцать-четвёрок» — никак не меньше. Воюя с Чижовой, Каминский демонстративно широко черпает из её арсенала пахучих боеприпасов. Так, Преступница мстит русским старушкам (соседкам по коммунальной квартире), выкрадывая их прах и развеивая его над еврейским кладбищем. А главный положительный герой «Чужой игры» мстит евреям, сведшим в могилу его жену и дочь, отказываясь сдавать тела в морг и закапывая их на городской свалке. Логики ни там ни тут нет — но логика полемического противопоставления налицо. Главного положительного героя повести зовут Алёшей Козловым. Здесь значимы и имя, и фамилия. Алёша он, естественно, по Достоевскому, — как человек Божий. А Козлов — потому что «учить вас, козлов, надо!», как сказано в известном анекдоте. Вот евреи его, Козлова, и учат.

Прогуляемся, однако, по страницам похвально немногословной повести (диверсия в тылу врага такой и должна быть — стремительной и внезапной). Олигарх местного розлива Аркадий Семёнович, улетая на личном самолёте из родного города, где он только что открыл аквапарк (на погибель, надо понимать, русским, потому что аквапарк непременно рухнет, а евреи, знаете ли, воды боятся), читает предсмертное любовное письмо, адресованное, разумеется, не ему. Но еврейское любопытство — штука, знаете ли, непреодолимая. Прилетев накануне в город, он взял к себе в салон лимузина бомжа-олигофрена, с которым водился в детстве, а тот на своём птичьем языке поведал, что их третий друг детства — геолог Козлов — вроде бы собирается олигарха убить. Аркадий Семёнович не поверил, но, конечно же, принял меры. Евреи, знаете ли, — народ осторожный. Приняв меры, Аркадий Семёнович поневоле вспоминает и перебирает былое. Алёша Козлов первенствовал всегда и во всём, неизменно выручая очкастого Ар-кашу и не раз спасая ему жизнь — хоть в драке с хулиганьём (дрался один Алёша), хоть в пионерлагере «Орлёнок», куда Алёша попал как мальчик из неполной семьи, а Аркаша — по еврейскому, знаете ли, блату. Вот только Тане — будущей жене Алёши — ещё со школьной парты нравился Аркадий. За Козлова она вышла после того, как он спас её от насильников (а Аркадий струсил), но сердцу не прикажешь. И пока гордый геолог Алёша работал на благо Родины в многомесячных экспедициях, скучный бухгалтер и друг семьи Аркадий повадился захаживать к Танюше — и она от него в конце концов залетела, потому что евреи, знаете ли, — народ по-библейски плодовитый. И захотела уйти к отцу будущего ребёнка, но он её не принял, потому что евреи, знаете ли, — народ подлый. А Алёша, вернувшись из экспедиции, всё понял, Таню простил и родившуюся у неё девочку полюбил как родную. А потом Девчонка (как любовно называл её Алёша) заболела. И Козлов обратился к разбогатевшему другу юности с просьбой о деньгах на лечение. Зная, что тот — подлинный отец ребёнка — не сможет в такой малости отказать. Но Аркадий Семёнович отказал, потому что евреи, знаете ли, — народ не жадный, а очень жадный. И девочка умерла. Олигофрен меж тем вернулся к себе на свалку и машет руками солнцу, чтобы оно не позабыло встать и назавтра. Так он поступает каждый день, потому что он хороший человек, хоть и дурачок, а хороший он человек, потому что русский. Тогда как Аркадий Семёнович продолжает вспоминать. Однажды он напросился к Козлову в экспедицию — предал товарища (не Козлова), потерялся в тайге — и его чуть было не съел медведь. Спас в последнее мгновенье подоспевший Козлов (позднее мы узнаем, чего это стоило самому Козлову). Несколько недель провёл Аркадий в одиночестве на зимовке, уже признанный всеми погибшим, — и всё же дождался спасителя, потому что евреи, знаете ли, — народ живучий.

А потом началось время большого хапка. И оказалось, что Аркадий Семёнович приспособлен для этого идеально. Ограбив и предав начальника из «красных директоров» и перевербовав на свою сторону бандитов, он по щучьему веленью превратился в олигарха. Потому что еврею, знаете ли, палец в рот не клади — откусит вместе с рукою. Воспоминания олигарха прерываются. Мы встречаем некоего Фёдора Фёдоровича, у которого сперва просит, а потом, получив отказ, крадёт ружьё благородный Алёша, — и, заметив пропажу, Федор Фёдорович понимает, что у Козлова вслед за дочерью умерла и жена (а Аркадий Семёнович вновь отказал в деньгах на лечение), и теперь тот решил — наконец-то! — поквитаться с кровососом. Однако дорого яичко к Христову дню — и только к нему. Алёша вспоминает, какими трудами и с какими мучениями спасал Аркадия в экспедиции. Как, уже вернувшись домой, вновь рванулся в зимнюю тундру на выручку неблагодарному еврею. Как, безоружный, выиграл дуэль взглядов у пришедшего поживиться подмороженной еврейчатиной белого медведя. Как на обратном пути чуть не отдал богу душу сам — и сначала вытащил из снега, а потом и выходил его только что освобождённый зэк — это и был Федор Фёдорович. Чтобы убить хорошо охраняемого олигарха (правда, патронов у него нет; русский человек горяч, но отходчив), Алёша Козлов загодя, с ночи, устраивается на высоком месте над аквапарком. И замерзает насмерть… А утром, перед началом церемонии, международные прихвостни еврейского олигарха в упор расстреливают русского человека с ружьём, не подозревая о том, что палят из десятка стволов уже в бездыханное тело. И находят на трупе предсмертное любовное письмо (адресованное покойной жене, останки которой заблаговременно доставлены на городскую свалку) — и передают его любопытному (см. выше) еврею. И проводят по его непосредственному указанию следствие, суд и расправу — благо, ружьё Фёдора Фёдоровича уже у них. А сам Федор Фёдорович, в ожидании неминуемой гибели, возвращается мыслью к тому, как когда-то в лагере спас от «опетушения» какого-то паренька, для чего ему, правда, пришлось зарезать полдюжины блатных. Алёша чем-то напоминает ему этого паренька — только он чище, лучше, светлее; он русский человек в историческом развитии, каким тот будет лет так через двести, полтораста из которых уже прошло… Но главное отличие в другом: это блатных можно перебить до последнего негодяя — а евреев, знаете ли, никак; тем более что у них в услужении находятся теперь и блатные. Прихвостни олигарха, разумеется, убивают Фёдора Фёдоровича, едут потом на свалку, убивают тамошнего дурачка, убивают даже приручённых им крысу и птицу (и просить солнышко встать теперь будет некому) — убивают по личному распоряжению Аркадия Семёновича, — потому что евреи, знаете ли, народ безжалостный. Олигарх читает в самолёте предсмертное письмо Козлова и внезапно начинает раскаиваться в содеянном. И не просто в содеянном — во всей своей отвратительной и никчёмной жизни. Раскаивается так сильно, что чуть не выбрасывается из самолёта, и хлещет по щекам пытающуюся предотвратить самоубийство охрану, — потому что евреи, знаете ли, народ истерический. Но истерика быстро заканчивается, и Аркадий Семёнович благополучно возвращается ко всегдашним олигархическим, ко всегдашним грязным, ко всегдашним еврейским гешефтам.

Так ответил писатель Каминский писательнице Чижовой. Так ответил зав. отделом прозы самому любимому автору журнала «Звезда». Так ответил юдофоб русофобке. Интересно, чем ответит она (потому что евреи, знаете ли, любят, чтобы последнее слово оставалось за ними)? Вот вам три варианта на выбор: 1. Получит Нобелевскую премию (премию журнала «Звезда» она уже получила). 2. Не получит Нобелевскую премию (премию журнала «Звезда» она уже получила). 3. Принесёт в «Звезду» и напечатает по отделу прозы — у того же Каминского — новый роман.

2006

Данный текст является ознакомительным фрагментом.