Газовая атака переходного возраста

Газовая атака переходного возраста

Россия нашла универсальный и по-своему справедливый способ воскреснуть в качестве «управляемо — демократической империи» (управляемой — по Путину и демократической — по Чубайсу): энергетический, прежде всего газовый, шантаж отложившихся территорий. Газовый шантаж не сегодня, так завтра обернётся газовой атакой; правда, в отличие от событий, разворачивавшихся на полях Первой мировой, газ не пустят, а, наоборот, отключат. С тем же, впрочем, объективно убийственным эффектом.

Логику Кремля легко понять и принять (и действительно её поддерживает большинство населения): хотите быть полностью независимыми, платите за энергоносители полную цену. Кто вас ужинает, тот и танцует. А не хотите быть «танцуемыми» (или, как минимум, танцуемыми именно этим партнёром) — рассчитывайтесь в ресторане сами или сидите голодными! Да ведь и вправду наши «танцуемые» ведут себя кое-как, уписывая за обе щеки дармовое угощенье и напропалую кокетничая с мужчинами за соседним столиком. Конкретные пацаны за такое вообще зарезали бы, а наши кремлёвские интеллигентики только тихо негодуют и предлагают рассчитаться за ужин «по-европейски».

На бытовом уровне напрашивается ещё одна аналогия. Любой родитель рано или поздно говорит своему отпрыску в переходном возрасте: мнение ты можешь иметь любое, а поступать должен, как я скажу. И не потому, что я тебя непременно умнее (может, это и не так), а потому, что я тебя кормлю! Вот станешь самостоятельным человеком, тогда и поступай как знаешь!

На политическом уровне — и в кричаще модных терминах — это означает, что у наших подвергшихся газовой атаке соседей отсутствует суверенная демократия. Буржуазной демократии — хоть ложкой ешь (особенно в Польше), а с суверенной как-то не очень. То есть или суверенитет, или газ. Или Конституция, или севрюга с хреном. Причём во внешнюю (скорее, полувнешнюю) политику перенесён принцип, давным-давно возобладавший в политике внутренней. Золотое правило императора Тиберия: друзьям — всё, остальным — закон. Наше государство так же право в своих взаимоотношениях с Украиной, Грузией и, во вторую очередь, с Польшей, как и во взаимоотношениях с Гусинским и Ходорковским: заплатил налоги (вернул кредиты) — и спи спокойно. И нечего кивать на то, что другие (чуть ли не все остальные) не платят, не возвращают, качают газ и жгут электричество по льготной цене. Это друзья не платят! Не платят, зато танцуют topless исключительно для наших глаз. И делают, только свистни, все остальное. И мы не только не принуждаем их платить — мы им и сувениры дарим, по несколько миллиардов у. е. каждый!

Все это так, но тем не менее в целенаправленной государственной политике сквозит определённое недомыслие. Потому что принуждение к покорности (в том числе к профессиональной покорности) — одно, а принуждение к любви — другое. И дело даже не в том, что «насильно мил не будешь», — на эту народную благоглупость есть другая: «стерпится — слюбится». Дело в том, что мы сами не знаем, чего хотим — покорности или любви.

Строгий, но в своём праве родитель, наказывая сорванца сына, определённо хочет и того и другого. Первое ему причитается по биологической справедливости, а второе — по экономической. Но ведь украинцы — братский, а не сыновний народ, и логики «Я тебя породил, я тебя и убью» они, скорее всего, не поймут.

Две демократии — наша суверенная и украинская энергозависимая — ровесницы. И обе находятся в подростковом возрасте. В переходном возрасте — на переходе от известно чего неизвестно к чему. Покорности — газовым шантажом, перерастающим в газовую атаку, — от Украины добиться, наверное, можно (хотя не факт), любви — едва ли. А мы что, уже твёрдо решили, что можем обойтись без любви? Что одной покорности нам достаточно? Нет, не решили. Мы на самом деле вообще ничего не решили — мы мстим за непослушание, как мстили все тем же Гусинскому с Ходорковским. Мудрая это политика или нет, покажет время.

2005