Глава 25 ПОИСКИ ВИЛЬКАБАМБЫ

Глава 25

ПОИСКИ ВИЛЬКАБАМБЫ

Каждый посетитель, который видит окутанные туманом скалы вокруг Мачу-Пикчу, вероятно, испытывает сильное любопытство: какова же история этой отдаленной провинции? Всем известно, что последние инки жили среди этих зловещих гор. Часто полагают, что затерянный город Вилькабамба, сокровищница богатств Инков, будет найден где-нибудь здесь.

Когда 24 июня 1572 года Уртадо де Арбьето занял город Вилькабамбу, он попытался успокоить его сбитое с толку население демонстративной снисходительностью. Несколько недель спустя, когда Мартин Гарсия де Лойола выступил в обратный путь с пленным Инкой, большинство участников экспедиции захотели вернуться к удобствам Куско. Генерал Арбьето запросил у Толедо дальнейших указаний и в своем письме к нему заметил, что он еще не решил, уводить ли ему индейцев «из долины» в новые поселения, которые он планировал организовать в долине Виткос. 30 июля от вице-короля пришел ответ, в котором он дарил провинцию Вилькабамба сроком на две человеческие жизни Уртадо де Арбьето, ее «губернатору, генерал-капитану и главному судье». Он настоятельно просил нового губернатора «не угнетать» ее население, так как «индейцы этой провинции уже измучены тяготами прошедшей войны и деморализованы поражением. Было бы несправедливо добавлять им еще бедствий. Вместо этого их надо всячески поддержать, а также в связи с возможной нехваткой продовольствия из-за потерь, которые обычно сопутствуют войне, не предпринимать пока попыток собрать их всех в городах: позвольте им остаться в своих домах, как это было раньше, до того, как их завоевали».

Испанцев Вилькабамба интересовала в трех аспектах: как новая провинция и место для испанского города; как место, где принял мученическую смерть безгрешный Диего Ортис, и как возможный источник богатств. Толедо конечно же был полон решимости оставить в Вилькабамбе испанское поселение. Следуя его инструкциям, губернатор Уртадо де Арбьето предложил земельные владения вместе с проживающими на них индейцами всем достойным испанцам, которые предпочли там остаться, и поделил между ними 1500 индейцев-данников. В начале сентября он повел экспедицию назад в долину Виткос, захватив с собой пленных инков и многих бывших обитателей Вилькабамбы. 4 сентября 1572 года в долине Ойяра он основал испанский город Сан-Франсиско-де-ла-Витория, который стоял на реке Виткос (современная Вилькабамба) приблизительно на полпути между мостом Чукичака и долиной Виткос — Пукьюра. Сам он оставался в нем, в то время как его военачальники с триумфом вступали в город Куско.

В течение лет, потянувшихся после покорения Вилькабамбы, эта провинция не знала счастливой жизни. Милостивые указания Толедо были проигнорированы. «Индейцы сами сожгли свои города, а испанцы разобрали их. Тысячи индейцев всех возрастов обоего пола нашли свою смерть. Слышались только горестные стенания и вздохи; вокруг была смерть, голод и разруха». Уртадо де Арбьето злоупотреблял своими широкими полномочиями губернатора и главного судьи. Пришедший на смену Толедо вице-король узнал, что он принуждал индейцев отбывать личную повинность, не устанавливал точного размера податей и попустительствовал вопиюще жестокому обращению с индейцами. Вице-король граф де Вильяр послал Антонио Перейру — бывшего военачальника Арбьето — расследовать эти тревожные сигналы. Перейра обнаружил, что все они были самой настоящей правдой: Уртадо де Арбьето поставил стражу на мосту Чукичака, чтобы индейцы не могли убежать из его владений. Он сам захватил все рудные месторождения и заставлял индейцев работать на вредоносных сахарных плантациях. Он ввел незаконный размер податей, снизил платежеспособный возраст до шестнадцати лет, повелел старикам от пятидесяти до семидесяти лет, которые обычно освобождались от уплаты податей, платить их в половинном размере. Он настаивал, чтобы женщины нанимались на работу на двенадцать дней в месяц всего лишь за половину реала в день, а скот владельцев энкомьенд индейцы пасли бесплатно. Вильяр попытался положить конец этому произволу. Уртадо де Арбьето умер в то время, когда шло расследование его деятельности, и вице-король не позволил его молодому сыну стать его преемником на посту губернатора.

Согласно Антонио де ла Каланче, жестокости испанских конкистадоров представляли собой божественную кару за убийство святого мученика Диего Ортиса. Немедленно после прихода в Вилькабамбу испанцы начали поиски тела священника. Вскоре оно было найдено в похожей на шурф могиле под корнями большого дерева неподалеку от Марканая. Его голова была разбита дубинкой, а на теле было пять ран от стрел; но хотя со времени смерти Ортиса прошло уже около четырнадцати месяцев, его тело было высохшим и «не пахло». Процессия со множеством зажженных свечей вынесла его оттуда, чтобы потом похоронить под алтарем в новом городе Сан-Франсиско-де-ла-Витория, находившемся «на расстоянии многих лиг оттуда». Спустя шесть месяцев святые мощи вновь были перенесены, на этот раз в августинский монастырь города Куско, где к ним относились с глубоким благоговением и приписывали им разные чудеса. Августинцы, естественно, стремились найти подтверждение каждой последней подробности смерти миссионера. Брат Херонимо Нуньес, настоятель их монастыря в Куско, провел в сентябре 1582 года расследование и допросил многих членов экспедиции в Вилькабамбу, а также лицензиата Гарсию де Мело, первого посланца к Титу Куси. Различные индейцы, в том числе и жена Титу Куси Анхелина Льякса, также были опрошены на предмет смерти великомученика. Подробности, сообщенные этими свидетелями, образовали базис для возникновения культа: верующих поощряли раздумывать над каждым ударом, порезом или раной, нанесенной Ортису. Августинцы надеялись, что Диего Ортиса канонизируют из-за принятых им мук. Просьба об этом была в конце концов отклонена на том основании, что святой должен претерпевать муки исключительно за его христианскую веру, а Ортиса линчевали за мнимое соучастие в отравлении Титу Куси.

Вилькабамба могла предложить больше материальных богатств, чем подробностей смерти ее великомученика. Вскоре в этом районе испанцы стали обнаруживать рудные месторождения — сбылось то самое опасение, которое подсказало Титу Куси убить старателя Ромеро. В 1586 году вдова Сайри-Тупака Мария Куси Уаркай, которой в то время было уже за пятьдесят, написала вице-королю, предлагая открыть ему местонахождение ртутных, золотых и серебряных руд в Вилькабамбе. В особенности она упоминала некое богатое золотое месторождение под названием Усанби, расположенное на реке в джунглях недалеко от города Вилькабамба. Она писала, что может вернуться в свою родную провинцию со своим двоюродным братом Хорхе де Меса, сыном знаменитого конкистадора, и одной из принцесс Инков, и шестью-семью родственниками. Возможно, вице-король и соблазнился этим предложением, но он понимал, что будет слишком рискованно разрешить пылкой Марии возвратиться в Вилькабамбу, и поэтому отказал ей. Она также упоминала о серебряных копях в Уамани и Уаманате, и они вскоре были обнаружены испанцами. Они располагались на водоразделе рек Виткос и Пампаконас вблизи карового озера Онкой, где экспедиция, направлявшаяся в Вилькабамбу, нашла стада крупного рогатого скота.

Открытие месторождений серебра вызвало вполне предсказуемую вспышку ажиотажа. Вице-король докладывал, что новые рудники оказались даже богаче рудников Потоси. Новая горняцкая деревушка вскоре переросла любую другую общину в Вилькабамбе. Бальтасар де Окампо от имени горожан отправился за разрешением переместить испанский город под названием Вилькабамба поближе к рудникам. Город Сан-Франсиско-де-ла-Витория-де-Вилькабамба был официально перенесен на открытые всем ветрам горы между Пукьюрой и Пампаконасом. В нем появилась большая церковь ордена Милосердия.

В течение некоторого времени в конце XVI века серебряные рудники процветали. Испанцы выделили для них 480 митайос из Андауайласа, Чумбивилькаса и Абанкая (эти районы были удобно расположены между территориями, которые относились к Потоси и Уанкавелике), чтобы разрабатывать серебряные месторождения Вилькабамбы. Но залежи не оправдали ожиданий. Альфонсо Мессия и другие доказывали, что «результат разработки рудников Вилькабамбы был очень невелик», и позднее вице-король перевел некоторое количество митайос на работу в другое место. Антонио Васкес де Эспиноса и Мартин де Муруа сообщали, что рудники еще действовали в начале XVII века, но их дни были сочтены. Когда месторождения Вилькабамбы истощились, она сразу же потеряла свою привлекательность. В описании Перу начала XVII века говорилось, что Вилькабамба — это место, «где есть небогатые месторождения серебра, в которых ежегодно добывают 500 мер серебра». Почти единственными испанцами, все еще заинтересованными в этом краю, были странствующие испанские торговцы, которые эксплуатировали и обманывали населяющих его индейцев.

Точно так же на какое-то время в Вилькабамбе расцвели и другие отрасли: производство сахара и коки. Один испанец по имени Торибио де Бустаманте делал на производстве сахара 10 тысяч песо в год и имел возможность преподнести в дар церквам города Куско церковную утварь из древесины вилькабамбского кедра. Сюда были завезены африканские рабы для работы в горячих цехах сахарных заводов, расположенных в долинах вблизи моста Чукичака. Но негры восстали, и сахарные плантации, как и рудники, вскоре стали слишком нерентабельными, чтобы продолжать на них работу. Члены ордена Милосердия бросили свою огромную церковь в шахтерском городке Вилькабамба, оставив даже «церковную утварь, потиры, колокола и святые образа», потому что их религиозное братство слишком резко сократилось, когда оттуда, в конце концов, убрали всех митайос. К тому времени, когда Бальтасар де Окампо приступил к своим записям, сорок лет спустя после вторжения Уртадо де Арбьето, в Вилькабамбе уже подошел к концу период ее эксплуатации испанцами и начался быстрый упадок. К XVIII веку от городов Сан-Франсиско-де-ла-Витория и Сан-Хуан-де-Лукма остались только две крошечные деревушки. В 1768 году Косме Буэно писал, что в Вилькабамбе «осталась только память об уединении здесь последнего Инки и о городе Сан-Франсиско-де-ла-Витория, который в былые времена был крупным населенным пунктом с богатыми рудниками, дававшими большую прибыль. Все еще можно увидеть останки дворца Инки [в Виткосе], где индейцы жестоко убили преподобного отца Диего Ортиса».

Этот же самый Косме Буэно сообщил о том, что появились первые признаки нового интереса к Вилькабамбе: начались поиски потерянного убежища последних Инков, живших в ней. «Несколько лет назад кое-какие люди, заинтересовавшись преданием о древнем городе Чоккекирау, переправились через реку Апуримак на плотах и углубились в горы, покрытые джунглями. Они обнаружили заброшенный населенный пункт, построенный из карьерного камня и поросший лесом. Там было очень жарко. В постройках признали великолепные дворцы и дома». Чоккекирау находится в Вилькабамбе ближе к Апуримаку на седловине горной вершины, поднимающейся на 5 тысяч футов над глубоким речным каньоном. Это огромное орлиное гнездо владело воображением историков-романтиков в течение полутора веков. Его упоминал историк Пабло Хосе Орикаин в 1790 году, и в первые дни Перуанской Республики здесь искал сокровища некий сеньор Техада, состоятельный землевладелец, имевший в своей собственности эти крутые горные склоны.

Притягательность затерянного города привела в 1834 году в Чоккекирау первого серьезного посетителя, француза графа де Сартижа. Сартиж выбрал чрезвычайно трудный путь для достижения своей цели: он сошел с дороги в Куско, переправившись через Апуримак в Вилькабамбу, и взобрался на высокогорный перевал между ледниками Сорей и Салькантай. Отсюда он спустился к поместью Уадкинья на Урубамбе, расположенному в нескольких милях вниз по течению реки от Мачу-Пикчу. Он прошел близко от этих колоссальных руин, не подозревая об их существовании. Вперед были посланы 15 индейцев, чтобы начать прорубать в джунглях путь от Уадкиньи к Чоккекирау. Но помимо этого Сартижу и его людям пришлось идти пешком и прорубать себе дорогу через высокие травы и бамбуковые заросли. Однажды, измученные жестокой жаждой, они полчаса бежали к первому ледяному потоку, который встретился им на пути. Мухи и москиты были так немилосердны, что им приходилось спать в середине кольца из дымящих костров, укрывшись с головы до ног толстыми одеялами. На берегу Апуримака исследователям пришлось преодолевать тяжелый спуск по крутым горным склонам, поросшим джунглями, ниже ледника горы Янама. Наконец, на пятый день после выхода из местечка Уадкинья, группа спустилась к Чоккекирау и провела неделю, расчищая подлесок на этом месте. Сартиж испытал разочарование, найдя там не так уж много предметов, принадлежащих инкам, но его привела в восхищение заградительная полоса из трапециевидных арок, скрывающая скалистый край горного отрога, которая выглядела почти так, как будто она была сделана в Египте. Он вспомнил, что одна группа посланцев к Сайри-Тупаку переправилась через Апуримак и встретилась с Инкой в городке на правом берегу реки. Он сделал заключение, что резиденция последних Инков была скорее в Чоккекирау, чем в каком-либо другом месте, названном Вилькабамбой.

Следующим посетителем Чоккекирау был еще один француз месье Ангран, который пробрался сквозь леса к этим далеким руинам в 1847 году. Ангран следовал по тому же трудному маршруту, что и Сартиж, приближаясь к Чоккекирау сзади, вниз по поросшим густыми джунглями склонам горы Янама. Теперь, когда историей завоевания стали все больше интересоваться в Европе, привлекательность «затерянного города» стала возрастать. Анграна привело в Чоккекирау предание о «несметных сокровищах, сокрытых в руинах, когда уцелевшие представители народа Солнца удалились в это дикое место, ставшее им приютом». Ангран измерил постройки в этих руинах и заметил ряд любопытных каменных колец, вделанных во внутреннюю стену одного длинного дома на центральной площади. Эти кольца и по сей день все еще находятся там и выглядят как место швартовки кораблей у какой-то старой каменной пристани. Очевидно, их использовали для того, чтобы привязывать что-либо, и Ангран небезосновательно заключил, что единственными животными, нуждавшимися в таких прочных кольцах, были пумы. Французский исследователь повторил местную легенду о том, что Чоккекирау был последним убежищем Тупака Амару.

Это соотнесение Чоккекирау с последним убежищем Инков прочно укоренилось во второй половине XIX века. Романтический ореол вокруг этого места стал ярче благодаря нескольким безуспешным попыткам достичь его. Другой француз по имени Грандидье был вынужден повернуть назад из-за трудностей пути в 1858 году. Перуанец Гастелу утверждал, что он ранее путешествовал вдоль этого обрывистого берега реки Апуримак. Другой перуанец, Саманес Окампо, усомнился в правдивости Гастелу и стал в свою очередь утверждать, что он сам провел пять месяцев в Чоккекирау, не предлагая никаких подробностей своего посещения этого места.

Великие перуанские географы Антонио Раймонди и Мариано Пас Солдан поддержали ту точку зрения, что это был последний приют Инков. Раймонди, неутомимый путешественник, который, вероятно, видел в Перу больше, чем какой-либо другой человек до и после него, исследовал современную долину Вилькабамбы (Виткоса) в 1865 году, но не обнаружил никаких развалин инкского периода в этом районе. Раймонди думал, что Чоккекирау — это Вилькабамба, потому что, по словам Каланчи, последнее прибежище Инков находилось на расстоянии «длинного двухдневного перехода» от Пукьюры, и сюда как раз вошел бы Чоккекирау. Другой великий путешественник, который сильно интересовался древностями культуры инков, француз Шарль Винер, также разделял ту точку зрения, что последнее место уединения Инки Манко находилось в этих развалинах над рекой Апуримак.

Интерес к Чоккекирау достиг своего пика в первое десятилетие XX века. Х.Х. Нуньес, префект провинции Апуримак, собрал тысячи долларов и возглавил грандиозную экспедицию к этим руинам в поисках сокровищ. Он успешно переправился через Апуримак, потому что один пожилой китаец отважился переплыть бурную реку и привязать линь на противоположном берегу. Затем члены экспедиции построили мост и провели три тяжелых месяца, прорубая зигзагом двенадцатимильный проход в густом подлеске устремившегося вверх горного склона на пути к руинам. Они расчистили и тщательно обыскали Чоккекирау, но ушли, не сделав никаких впечатляющих открытий. Вскоре после этого, в феврале 1909 года, молодой американец по имени Хайрам Бингхэм, получив поддержку от префекта Нуньеса, посетил это место. Он совершил головокружительный спуск к Апуримаку, переправился по новому мосту и провел пару дней, делая зарисовки и фотографируя легендарные развалины. Это было первое знакомство Бингхэма с затерянными городами инков, его первое погружение в тайны Вилькабамбы.

Я сам был в Чоккекирау несколько лет назад. Целый день уходит на то, чтобы проехать верхом на лошади вниз по осыпающемуся речному каньону Апуримака, по левому его берегу, где земля рыхлая и местами возделанная, а климат сухой. По другую сторону реки все совершенно по-другому: горный склон выглядит необитаемым и похож на гобелен, затканный темно-зеленой растительностью. Мост, по которому переправлялся через реку Бингхэм, давно уже смыло, но зато теперь здесь протянуты телеграфные провода. Я привязал себя к изогнутой деревяшке, которая скользила вдоль этих качающихся проводов, и, болтая ногами над бурлящими серыми водами, при помощи рук перевез себя на другую сторону, проделав путь длиной 250 футов. На горном склоне Чоккекирау стоят две хижины на расстоянии нескольких тысяч футов одна над другой. В течение двухдневного восхождения я ночевал в обеих, разделяя ложе на земляном полу с их бедными, но чрезвычайно добрыми местными хозяевами. Чтобы добраться до руин, нам пришлось прорубаться сквозь горную лесную растительность.

Центральная площадь Чоккекирау угнездилась на узкой седловине, выступающей над рекой, но выше и ниже ее есть террасы, лестницы и разные постройки, спрятанные на темных лесистых склонах. Чоккекирау снова зарос джунглями, но постройки инков поднимаются над высокими травами и кустарниками. Дома представляют собой большие прямоугольные постройки из плитняка, скрепленного глиной. Во всех них просматриваются знакомые черты поздних строительных традиций инков: дверные проемы и ниши в форме трапеций, балки и обручи для крепления тростниковых крыш с крутыми скатами и мансарды наверху под карнизами, до которых доходят ряды ступеней, выступающих на торцевой стене. Длинная постройка с вделанными в нее каменными кольцами, как ее описывал Ангран, «зверинец для пум», сохранилась. Сохранилась и каменная лестница, ведущая к верхней площади и группам домов. Постройка, которая, как показалось Сартижу, имела «египетские» черты и так его заинтриговала, представляет собой стену высотой 15 футов с углублениями в виде ниш. Эта стена отгораживает скалы с внешней стороны площади. Сартиж пробил одну такую глухую нишу в надежде найти за ней сокровища. Но самую большую известность Чоккекирау приобрел из-за открывающегося вида. Отсюда могучий Апуримак представляет собой не более чем серебристую ленточку, пронизывающую внизу огромный каменный массив, а до нее не одна тысяча футов. Если посмотреть вдоль каньона, то можно увидеть бесконечную череду скал, водопадов, обрывистых горных склонов, заросших лесом, и ослепительных снежных вершин, которые постепенно блекнут, уходя вдаль.

В 1909 году, когда здесь побывал Бингхэм, Чоккекирау начал утрачивать свое значение как место прибежища последних Инков. Перуанский историк Карлос А. Ромеро недавно изучил новые найденные хроники, написанные Титу Куси и Бальтасаром де Окампо.Он пришел к выводу, что «это предание, которое так широко принято на веру, не имеет под собой абсолютно никаких оснований». Вместо этого он рекомендовал искать город Инков Виткос рядом с деревней Пукьюра, а Чоккекирау был только аванпостом государства Вилькабамба.

Хайрам Бингхэм возвратился в Соединенные Штаты, очарованный своим случайным мимолетным знакомством с краешком Вилькабамбы. Его друг Эдвард С. Харкнес, собиратель перуанских документальных источников, предложил профинансировать геолога и сопровождать его еще в одной экспедиции. На встрече со своими бывшими однокашниками по Йельскому университету Бингхэм рассказал о своем плане вернуться в Перу; вскоре его богатые одноклассники уже предлагали свою финансовую поддержку другим экспертам, и в 1911 году состоялась Йельская экспедиция в Перу. В Лиме Карлос Ромеро показал Бингхэму те абзацы, в которых Каланча писал о Виткосе и, особенно, о близлежащей святыне в Чукипальте. Ею был Юрак-руми, белый камень над водным источником, оракул, который был дерзко разрушен августинцами Гарсией и Ортисом после их возвращения в Виткос из Вилькабамбы в 1570 году.

У Хайрама Бингхэма были все необходимые качества для того, чтобы найти развалины города Инков: он был полон энтузиазма и любопытства, смел и крепок и был немного альпинистом и историком. Ему также потрясающе везло. Долина Урубамбы переживала свой маленький «резиновый бум», который на тот момент шел по всей Амазонии. Это было время, когда Малайя еще не заменила бассейн Амазонки в качестве мирового источника резины. Эти благоприятные обстоятельства позволили в 1895 году прорубить проход под отвесными гранитными скалами, которые всегда загораживали долину Урубамбы ниже Ольянтайтамбо. Новая дорога, в свою очередь, дала толчок возрождению сахарных плантаций в долинах Урубамбы и Вилькабамбы. Еще одна дорога незадолго до этого была проложена по самому труднодоступному отрезку пути в нижней Вилькабамбе. Бингхэм и его экспедиция покинули Куско с отличным караваном мулов в июле 1911 года. Полные надежд, они прошли по новой дороге через Урубамбу и вступили на территорию, на которой никто и не подозревал ни о каких развалинах инков.

Бингхэм был потрясен красотой мест, в которые углублялась его экспедиция. Его караван прошел по низу гигантских пропастей каньона Урубамбы и вошел в мир диких контрастов. Бурные воды горных рек, гранитные скалы и искрящиеся снежные вершины и ледники напомнили ему великолепие Скалистых гор. Но тропическая растительность, которая цепляется за крутые склоны или нависает над выходами скальных пород, и туманы, которые укрывают горы, похожие на сахарные головы, напоминали самые изумительные пейзажи Гавайев. Спустя несколько дней после выхода из Куско караван Бингхэма разбил лагерь между дорогой и рекой Урубамба. Такие необычные действия возбудили любопытство у некоего Мельчора Артеаги, хозяина расположенной поблизости хижины. Когда ему рассказали о цели экспедиции, Артеага упомянул о руинах, находящихся на горе через реку. Спутники Бингхэма решили не следовать этим зыбким указаниям; но сам Хайрам Бингхэм был убежден, что следует изучить эту первую подсказку на пути к развалинам инков.

Утром 24 июля 1911 года Бингхэм вышел из лагеря в сопровождении Артеаги и сержанта-перуанца. Они осторожно пробрались через обрушивающуюся вниз стремнину Урубамбы по длинному и узкому мосту, сделанному из жердей, прикрепленных к валунам, а затем вскарабкались по давно не хоженной тропинке в джунглях на противоположной стороне. На обед они остановились у двух индейцев, хозяев фермы, которая располагалась на искусственно построенных террасах на высоте 2 тысяч футов над рекой. Бингхэм покидал их уютную хижину, не испытывая восторга перед перспективой дальнейшего восхождения по горе в условиях влажного дневного зноя. Но прямо за выступом скалы он увидел великолепные каменные террасы, целую сотню, которые взбирались почти на тысячу футов вверх по горному склону. Эти террасы были кое-как расчищены индейцами. Но свое захватывающее открытие Бингхэм сделал, углубившись выше в джунгли. Там, среди темных деревьев и подлеска, он увидел постройку за постройкой, священную пещеру и трехсторонний храм, гранитные плиты которого были так же прекрасны и вырезаны с такой же точностью, с какой строились самые замечательные здания Куско или Ольянтайтамбо. Бингхэм оставил незабываемый отчет о своем волнующем открытии того дня. Казалось, будто во сне он видит эти археологические чудеса, одно за другим находит сокровища этого затерянного города на остром горном гребне, поросшем густым лесом. С первой же попытки он обнаружил Мачу-Пикчу, самые знаменитые руины в Южной Америке.

Бингхэм оставил своих спутников чертить карту развалин Мачу-Пикчу, а сам продолжил путь вниз по течению Урубамбы к местечку Чауильяй, где река сливается с Вилькабамбой и где находится мост Чукичака. После бесплодных поисков руин, о которых шла молва, он двинулся вверх по течению реки Вилькабамбы к деревушкам Лукма и Пукьюра. Карлос Ромеро говорил Бингхэму, что, вероятно, здесь и находился Виткос, так как названия этих мест встречались в хрониках Каланчи, Окампо и, в особенности, в недавно найденных «Воспоминаниях» Титу Куси Юпанки. Еще одна новая дорога была прорублена под огромными скалами, закрывающими нижнюю часть долины Вилькабамбы. С этого обрыва чуть было не был сброшен Мартин Гарсия де Лойола во время сражения в Койяо-чаке. Выше сахарной плантации Пальтайбамбы, среди полей у самой реки, Бингхэм увидел развалины построек инков под названием Уайяра. Очевидно, именно эту долину Окампо называл Ойяра, где испанцы устроили первое поселение индейцев, приведенных из Вилькабамбы. Бингхэм двинулся дальше к деревне Лукма, где Диего Родригес переночевал по пути в Виткос в мае 1565 года. Старосте деревни он предложил плату за любые развалины, которые он может указать.

Индейцы привели его к небольшой деревушке Пукьюра, расположенной в укромной долине в трех милях вверх по течению реки от Лукмы. Бингхэму не был известен отрывок из записок Муруа, в котором говорилось, что Пукьюра и есть то место, «где было жилище Инки, где находилась церковь, в которой проповедовали отцы-августинцы, и где умер Титу Куси Юпанки». Но Ромеро и Бингхэм полагали, что Виткос должен располагаться неподалеку от Пукьюры. Прямо за ней Бингхэм натолкнулся на развалины, но они оказались останками испанской рудодробильной фабрики конца XVI века. Над разрушенной фабрикой в долину Пукьюры выдается поросший лесом горный склон под названием Росаспата, и проводники Бингхэма повели его вверх по нему. На его вершине, похожей на гребень, — в таких местах так любили строить инки, — Бингхэм нашел развалины, которые, как он тут же решил, и были Виткосом.

Руины Росаспаты располагались точно так же, как и развалины Чоккекирау: небольшое возвышение на конце отрога горы, позади него более плоская седловина и превосходный вид на заснеженные горные вершины и прекрасные глубокие долины. На этом небольшом возвышении располагалась группа из 14 прямоугольных домов инков поздней постройки. Они образовывали собой большой квадрат. У каждого дома имелся дворик: маленький или большой. Чуть ниже и позади этих домов находилось длинное здание, окна которого выходили на ровное открытое пространство седловины. Этот «длинный дворец» был прекрасной постройкой. Он имел 245 футов в длину и 32 фута в ширину; в каждой из его длинных стен было сделано 15 дверных проемов. К радости Бингхэма, они были выполнены с отменным мастерством: глыбы из белого мрамора были вырезаны в непревзойденной манере инков. Каждая дверная перемычка представляла собой мраморный монолит длиной от 6 до 8 футов. Бингхэм вспомнил, как Окампо описывал Виткос: «Он располагался на очень высокой горе, откуда взору открывалась большая часть территории провинции Вилькабамба. Здесь находилось громадное ровное пространство, на котором с великим умением и искусством были воздвигнуты роскошные величественные здания, все дверные перемычки которых были искусно вырезаны из кусков мрамора». Казалось, не было сомнений, что это Виткос, то самое место, где Родриго Оргоньес взял в плен Титу Куси, когда тот был еще мальчиком, где Диего Мендес ударил ножом Инку Манко, где Родригес увидел головы испанцев-цареубийц и где Титу Куси читал молитву перед тем, как спуститься и умереть в Пукьюре.

Хайрам Бингхэм нашел развалины Росаспаты 8 августа 1911 года, спустя всего лишь две недели после обнаружения Мачу-Пикчу. Он был почти уверен, что это были руины Виткоса, но хотел получить более веские доказательства. Он вспомнил замечание Каланчи, что «рядом с Виткосом в деревне под названием Чукипальта находится храм Солнца, а в нем — белый камень над водным источником». Обнаружение такой святыни стало бы доказательством того, что Росаспата действительно была Виткосом. Индейцы — проводники Бингхэма говорили о каком-то роднике рядом с руинами, и на следующий день он отправился на разведку, взобравшись по дальнему склону горы. Он увидел огромный белый камень, высеченный инками, и ему показали маленький родничок. Но только когда Бингхэм прошел вверх по ручью мимо террас инков и углубился в густые лесные заросли, он внезапно наткнулся на то, что так искал: белый гранитный валун гигантских размеров, покрытый резьбой, который нависал над зловещим водоемом и был окружен останками храма инков. Это было тихое темное место, полное тайны, и огромная белая скала отражалась в черной глади воды. Бингхэм и его спутники «немедленно… пришли к убеждению, что это и в самом деле было священное место, центр идолопоклонства в более поздний период правления Инков» (фото 46).

Белая скала в Чукипальте имела 52 фута в длину, 30 футов в ширину и 25 футов в высоту, а с двух его сторон плескалась темная вода. Камень был стесан сверху, а его трещины были превращены в каналы, по которым должна была течь жертвенная жидкость. С южной его стороны из камня выдавались ряды квадратных выступов; на северной стороне было десять квадратных выступов более крупных размеров; а также везде, где только позволяла форма камня, были высечены сиденья и возвышения. Снова любознательность, удача и настойчивость Бингхэма открыли миру важное, овеянное легендами место. Пристально вглядываясь в открытую им святыню, Бингхэм легко представлял себе, как индейцы-паломники несут свои жертвоприношения к храму, как течет по искусно сделанным каналам кровь жертвенных лам, как в темной воде появляется дьявол и как во время церемоний жрецы и Инка произносят прорицания около этого оракула. Он также вспомнил безрассудную дерзость святых отцов Гарсии и Ортиса, которые привели сюда своих прихожан-христиан из Пукьюры и стали изгонять из святыни Чукипальты злых духов, устроив при помощи хвороста, который принесли мальчики, огромный пожар, охвативший тростниковые крыши ее храмов. Обнаружение этого священного места блестяще подтвердило, что Росаспата и была дворцовым комплексом Виткоса.

Хайрам Бингхэм не удовольствовался только великолепными открытиями Мачу-Пикчу, Виткоса и Чукипальты. В результате его опросов, проведенных в районе реки Урубамбы и в деревушке Лукма, возникла неясная картина некоего разрушенного города инков, скрытого глубоко в джунглях долины за Пукьюрой. Один индеец полагал, что эти загадочные развалины в лесу и есть сама древняя Вилькабамба. Другие предупредили Бингхэма, что эти руины расположены на территории, где живут опасные лесные индейцы, и что в этом краю властвует свирепый плантатор, который в высшей степени негостеприимно относится к чужакам. Бингхэм потратил много времени, гоняясь за несуществующими развалинами. Но он твердо решил продолжать поиски этого археологического эльдорадо.

Бингхэм также хотел осмотреть деревню под названием Вилькабамба, которая лежала в 15 милях от Пукьюры. Ему не составило труда доехать верхом до этого места. Вилькабамба оказалась деревней, состоящей из 60 крепких испанских домов, внушительной старой церкви и колокольни. Она находилась неподалеку от какого-то заброшенного рудника. Вокруг нее лежали пастбища и застывшие долины, а совсем недалеко, на высоте 11 750 футов, был исток современной реки Вилькабамбы. Местные жители подтвердили догадки Бингхэма: это был шахтерский город испанцев Сан-Франсиско-де-ла-Витория-де-Вилькабамба. Здесь в конце XVI века рядом с серебряными рудниками Бальтасар де Окампо помог основать поселение. Здесь не было развалин построек инков, и эта Вилькабамба явно не была убежищем Тупака Амару, тем местом, которое испанцы называли Старой Вилькабамбой.

Один старый индеец, житель этой деревни Вилькабамбы, подтвердил слухи о том, что в лесах на северо-западе есть развалины поселения инков. Он сказал, что они находятся недалеко от сахарной плантации Консевидайок в малонаселенной долине Пампаконас. Бингхэма и его спутника профессора Гарри Фута еще раз предупредили об опасностях, которые их подстерегают. Но они решили продолжать путь и отважились войти в долину Пампаконас, в край, который не обозначен ни на одной карте, куда не проникал даже вездесущий Раймонди.

За один дневной переход американцы вышли из долины Вилькабамбы и через пустынный водораздел вошли в долину Пампаконас. Они достигли деревни под названием Пампаконас, которая представляла собой группу маленьких хижин на травянистом горном склоне на высоте 10 тысяч футов. В Пампаконасе им удалось нанять нескольких, с неохотой согласившихся, носильщиков, и они углубились в неисследованную тропическую долину. За три дня, в течение которых Бингхэм и Фут спустились более чем на семь тысяч футов в густо поросший лесом каньон, они добрались до Консевидайока. На крошечном участке леса, расчищенном под пашню, под названием Сан-Фернандо им пришлось оставить своих мулов и идти дальше пешком. С другой такой делянки, которая называлась Виста-Алегре, им открылась захватывающая дух панорама уходящих вниз бледно-зеленых склонов нижнего Пампаконаса. Идти по тропинке было чрезвычайно трудно. Исследователям часто приходилось пробираться ползком по этим крутым склонам через подлесок. Наконец, 15 августа 1911 года они подошли к загадочной плантации Консевидайок.

Страхи относительно этого места были безосновательны: прибытие туда принесло разрядку напряжения. Владелец этих мест по имени Сааведра, о котором они слышали такие страшные отзывы, оказался милым человеком, имеющим в собственности крошечную сахарную плантацию и простой дом. Появились несколько индейцев-кампа в грязных балахонах, которые, возможно, Ортис и принял за пародию на монашеское одеяние. Бингхэм обрадовался, увидев, что Сааведра в хозяйстве пользуется прекрасной керамикой инков. Сааведра и индейцы-кампа подтвердили, что действительно в речной долине, расположенной ниже, есть развалины в Эспириту-Пампа (на Равнине Духов).

Индейцы Бингхэма из Пампаконаса потратили два дня на то, чтобы под руководством сына Сааведры расчистить тропинку в Эспириту-Пампа. Американцы прошли по этой тропинке до расчищенного от леса места, где располагались хижины индейцев-кампа, а еще через полчаса тяжелого пути они добрались до небольшой равнины у притока реки Пампаконас. Здесь, на небольшом расчищенном месте в виде террасы под названием Эромбони-Пампа, они увидели первые признаки построек инков: рухнувшие стены длинного прямоугольного здания с 12 дверными проемами с каждой длинной его стороны. Другие постройки с хорошо сохранившимися стенами располагались уже не на расчищенном месте, а за густой завесой из лиан, ползучих растений и кустарника. Одна постройка имела закругленный край и глубокие ниши в стенах. Здесь был мост и каналы, построенные инками. Другие прямоугольные здания из булыжника, скрепленного глиной, без сомнения, были построены в стиле инков с характерными нишами, дверными перекрытиями, выступами и фронтонами. На следующий день индейцы Бингхэма вместе с местными индейцами-кампа расчистили еще участок густых джунглей ниже этой группы зданий. К своему удивлению, они обнаружили пару внушительных построек очень точной и аккуратной работы с рядами небольших, симметрично расположенных ниш в стенах. В них было много глиняных черепков. Но внимание Бингхэма привлекла кучка красной необожженной изогнутой кровельной черепицы. Их было штук двенадцать; неправильной формы, они явно были копиями той черепицы, которая шла на кровли наиболее важных испанских зданий в Перу XVI века.

Индейцы Бингхэма, привыкшие к высокогорью, становились в джунглях беспокойными, к тому же его маленькая экспедиция стала ощущать недостаток продовольствия. После беглого осмотра руин в Эспириту-Пампа он был вынужден повернуть назад с чувством удовлетворения от того, что никаких других построек инков не оказалось больше в диких лесных зарослях за пределами этого места. В отчете об экспедиции, опубликованном в «Америкэн антрополэджист» в 1914 году, Бингхэм отмечал, что эти развалины в Эспириту-Пампа уникальны тем, что расположены так низко в джунглях Амазонки, на высоте всего 3300 футов. Бингхэм не сомневался в их принадлежности к культуре инков и сделал вывод о том, что они, вероятно, были построены людьми Инки Манко после испанского завоевания. Он вспомнил, что в 1565 году Титу Куси пришел в Пампаконас на встречу с Диего Родригесом, и у него не было оснований думать, почему бы развалины Эспириту-Пампа не могли быть руинами резиденции Инки Титу Куси Юпанки в 1565 году. Итак, спустя всего лишь неделю после обнаружения Виткоса и Чукипальты и менее чем через месяц после открытия Мачу-Пикчу отважный и решительный Хайрам Бингхэм нашел еще одни загадочные руины, оставшиеся от инков.

Бингхэм возглавлял и другие экспедиции в район Вилькабамбы в 1912-м и 1915 годах, чтобы расчистить найденные руины и провести дальнейшее исследование и изучение этого региона. Эти йельские экспедиции, возглавляемые специалистами, проделали очень опасные путешествия вниз по бурной реке Сан-Мигель, через водораздел к Апуримакскому перевалу, по высокогорной дороге между горами Сорей и Салькантай и вверх по густо заросшей лесом долине Аобамба около Мачу-Пикчу. Они нашли много небольших разрушенных построек инков в горах недалеко от Мачу-Пикчу и остатки дорог и домов инков в разных местах вдоль Кордильеры. Но никакие открытия этих двух больших экспедиций не могли сравниться по своему блеску и значимости с дворцами, найденными во время первого пребывания Бингхэма в этих краях, длившегося месяц.

Во время экспедиции 1912 года Мачу-Пикчу был очищен от буйной растительности. Местные власти принуждали индейцев к работам, и у американцев в течение года было почти всегда от 12 до 40 работников. Индейцы с такой же неохотой работали на Бингхэма, с какой они всегда работали на испанцев, хотя его плата и условия труда были сравнительно неплохими. На прокладку пути по кишащему змеями горному склону в направлении Мачу-Пикчу ушло десять дней, и потребовались месяцы труда, чтобы расчистить развалины от густой растительности.

Город, который открылся взорам, был местом волшебной красоты. В нем есть много зданий, являющихся прекраснейшими образцами искусства каменщиков-инков. Но именно удивительное единство и сохранность комплекса Мачу-Пикчу так радуют глаз. Здесь стоят сохранившиеся целиком до самой линии крыш жилые дома, храмы и другие постройки целого города инков. Группы жилых домов располагаются среди рядов аккуратных сельскохозяйственных террас, и весь Мачу-Пикчу объединяет паутина дорожек и сотни ступеней. Он расположен весьма необычно: город прилепился к верхней части горного склона и гребню узкого горного хребта. Отвесная скала Уайна-Пикчу, похожая на сахарную голову, поднимается на его конце, как рог носорога, а река Урубамба ревет в тисках скал, огибая ее, оказавшись в ловушке зеленого каньона на несколько сотен футов ниже. Крутые, заросшие лесом склоны поднимаются вокруг Мачу-Пикчу, и его загадочность усиливают похожие на призраки клочья низких облаков, которые цепляются за эти вечно влажные вершины.

Теперь Хайраму Бингхэму нужно было решить, какие руины могли быть затерянным городом Вилькабамбой. Не было сомнений, что гора с усеченной вершиной над Пукьюрой была Виткосом. Раскопки на этом месте обнаружили среди остатков инкской культуры ряд заржавленных предметов европейского производства: гвозди для подков, пряжку, пару ножниц, украшения для уздечек и три варгана[5]. Они могли бы принадлежать Диего Мендесу и тем предателям, которые убили Инку Манко; они могли оказаться среди трофеев, захваченных людьми Манко; или, возможно, их уронили в XVI веке охотники за сокровищами. Каланча писал, что город Вилькабамба находился на расстоянии двух «длинных дневных переходов» от Виткоса. Но такая оценка могла в равной степени быть применена и к Чоккекирау, и к Мачу-Пикчу, и к Эспириту-Пампе. Эти три места с останками поселений инков находились приблизительно на одинаковом расстоянии от центра Виткоса.

В результате Хайрам Бингхэм отождествил свое самое эффектное открытие — Мачу-Пикчу — с затерянным городом Вилькабамбой. В своих ранних книгах «Страна инков» (написана в 1922 году) и «Мачу-Пикчу, цитадель Инков» (написана в 1930 году) он выражал все большую уверенность в том, что именно Мачу-Пикчу был Вилькабамбой. К 1951 году Бингхэм был уже убежден в правильности своей оценки. В своей книге «Затерянный город инков» он доверительно утверждал, что никто и не ставит под сомнение тот факт, что Мачу-Пикчу и есть место древней Вилькабамбы.

Бингхэм выдвигал разнообразные доводы в защиту своей точки зрения.

В ходе раскопок в Мачу-Пикчу были найдены останки в виде скелетов, которые исследовал д-р Джордж Ф. Итон, специалист-остеолог Музея Пибоди в Бостоне. Итон заявил, что установил пол 135 скелетов и обнаружил, что три четверти из них — женские. Он также обнаружил, что многие черепа в захоронениях рядом с Мачу-Пикчу имеют следы трепанации: в черепах были пробиты отверстия либо в хирургических, либо в колдовских целях, что было обычной практикой во всем доколумбовом Перу. В самом Мачу-Пикчу не было найдено ни одного черепа со следами трепанации. Из всего этого Бингхэм быстро сделал несколько необычных выводов. Он предположил, что пробитые черепа, вероятно, принадлежали раненным в боях воинам и что отсутствие таких черепов в Мачу-Пикчу доказывает, что «крепкие мужчины типа воинов» не допускались в город. Таким образом, эти скелетные останки подсказали богатой фантазии Бингхэма, что Мачу-Пикчу был населен священнослужительницами и «женоподобными мужчинами», которые совершали богослужения вместе с ними. Вызвав в воображении образ священных дев, нетрудно было прийти к выводу о том, что женские скелеты относятся к середине XVI века, что они принадлежали жрицам, среди которых уединенно жил «женоподобный» Тупак Амару, и что поэтому Мачу-Пикчу и был Вилькабамбой, которую Каланча назвал «высшей школой их идолопоклонства».

Хотя преобладание, по-видимому, женских скелетов и является интересным фактом, но оно не доказывает ни того, что это были мамаконы, ни того, что они относятся к постконкистским временам. Принято считать, что трепанация черепа производилась с колдовскими или медицинскими целями, и она никак не связана с ранами, полученными воинами в бою. Поэтому отсутствие в Мачу-Пикчу черепов со следами трепанации никак не помогает отождествить эти развалины с религиозным центром.

В поддержку своей точки зрения на Мачу-Пикчу Бингхэм выдвинул и другие, довольно слабые, аргументы. Одним из предметов, найденных при раскопках в Мачу-Пикчу, была полая трубка, очевидно используемая для ингаляций. Вдыхаемым веществом был, вероятно, какой-нибудь наркотик, такой, как желтые семена местного дерева уилька. А раз так, то Бингхэм решил, что одна эта трубка может дать объяснение происхождению названия Вилькабамбы: равнина (пампа) Уильки.

После того как в 1539 году Писарро убил жену Манко Куру Окльо в долине Юкай, он пустил ее тело плыть по реке. Река Юкай-Урубамба течет у подножия Мачу-Пикчу и далее к мосту Чукичака. Из-за того, что Мачу-Пикчу представляет собой самые большие из многочисленных развалин у этой реки, Бингхэм рассудил, что это место может быть Вилькабамбой, местом назначения этого трагического плавучего послания. Но он забыл, что испанцы не знали о Мачу-Пикчу, который в любом случае расположен слишком высоко над Урубамбой, чтобы с него можно было увидеть тело, плывущее по реке.

Любимым историческим источником Бингхэма была хроника XVII века, принадлежавшая перу Антонио де ла Каланчи. Каланча писал, что во время путешествия из Пукьюры в Вилькабамбу святые отцы Гарсия и Ортис были вынуждены барахтаться в болоте под названием Унгакача. Бингхэм был убежден, что отождествление Мачу-Пикчу с Вилькабамбой станет еще более очевидным, если бы ему удалось найти дорогу между Пукьюрой и найденными им развалинами и если бы рядом с ней отыскалось озеро под названием Унгакача. С характерным для него упорством он проделал тяжелый путь через бездорожье высокогорной тундры и углубился в густо заросшие долины, расположенные над обнаруженными им развалинами. Он узнавал у своих индейцев-проводников название каждого карового озера. Одно из них называлось Яна-Коча, или Черное озеро, и для ушей Бингхэма, жаждущих совпадения, на свежем ветерке это прозвучало достаточно похоже на «Унгакача», чтобы подхлестнуть его веру в то, что он стоит на заброшенной дороге в Вилькабамбу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.