Глава 22 ПОХОД НА ВИЛЬКАБАМБУ

Глава 22

ПОХОД НА ВИЛЬКАБАМБУ

Решив напасть на Вилькабамбу, Толедо стал действовать с характерной для него энергией. Он знал, что мост Чукичака был наилучшим местом, через которое можно было попасть в эту удаленную провинцию. Поэтому он послал отряд под командованием губернатора Хуана Альвареса Мальдонадо с целью восстановить и удерживать этот ключевой пункт. Хуан Альварес Мальдонадо вышел из Куско в Фомино воскресенье, первое воскресенье после Пасхи, спустя две недели после объявления начала военной кампании. Он взял с собой десять испанцев, в числе которых был внук Уайна-Капака капитан Хуан Бальса, законный сын койи Доньи Хуаны Марка Чимпу. Люди Мальдонадо обнаружили у моста отряд индейцев. «После четырех выстрелов из наших небольших полевых орудий и аркебуз перуанцы обратились в беспорядочное бегство и были вынуждены вернуться в свой лагерь. Затем наши люди заняли мост, что было немаловажно для отряда вице-короля».

Испанцы восстановили стратегически важный мост и «охраняли его с величайшей бдительностью» с середины апреля до конца мая. Индейцы видели все это и «поняли, что [испанцы], вероятно, ждут подхода свежих войск, чтобы войти в Вилькабамбу». В тревоге они начали готовить запасы продовольствия и метательных снарядов для «ведения войны, которую они уже предвидели». Они также прислали отряды великолепно экипированных воинов, одетых в традиционные наряды из перьев с металлическими дисками на груди. Они потребовали от испанцев объявить о своих намерениях и предложили передать какое-либо сообщение Инке, которым был — как они все еще делали вид — Титу Куси Юпанки. Без сомнения, это было сделано для того, чтобы создать впечатление о существовании в Вилькабамбе могущественного, стабильного государства.

Тем временем Толедо подготавливал чрезвычайно многочисленные экспедиционные войска. Он мобилизовал всех, кто пользовался благами энкомьенд. «Я приказал всем горожанам подходящего возраста и нрава участвовать в этой кампании лично за свой собственный счет. Я велел немощным, которые получали доходы с индейцев, или женщинам, или детям [которые были владельцами энкомьенд] заплатить за одного, двух или более солдат, согласно своим доходам». В результате собрался отряд из 250 выдающихся испанцев и профессиональных солдат «во всем своем блеске, отлично экипированных оружием и обмундированием, храбрых и доблестных воинов», но зачастую не имевших абсолютно никакого военного опыта. Они дошли до моста, возглавляемые Габриэлем де Лоарте, главным судьей Аудиенсии Лимы, и Педро Гутьерресом, капелланом Толедо, который позднее стал членом Верховного совета Индий.

Когда экспедиция прошла по мосту Чукичака и ступила во враждебную провинцию, д-р Лоарте объявил имена тех, кто, согласно выбору Толедо, будет командовать ведением боевых действий. Главнокомандующим стал Мартин Уртадо де Арбьето, магистрат города Куско и ветеран гражданских войн с Гонсало Писарро и Франсиско Эрнандесом Хироном. Под его началом было несколько командиров, включая Мартина де Менесеса, португальца Антонио Перейру и Мартина Гарсию де Лойола, который был родом с берегов Бискайского залива. Последний был амбициозным рыцарем из Калатравы, который участвовал в различных военных кампаниях в Европе и сопровождал Толедо в его путешествии в Перу в качестве начальника его вице-королевской охраны. Под его командованием находился отряд «из 28 отборных, выдающихся воинов, которые были сыновьями граждан и конкистадоров этого королевства». Артиллерией командовал Ордоньо де Валенсия; главным сержантом был Антонио де Гатос; а главным интендантом — капитан Хулиан де Умаран. Также в экспедиции в качестве «военных консультантов» принимали участие три пожилых конкистадора: Мансио Сьерра де Легисамо, Алонсо де Меса и Эрнандо Солано.

В составе экспедиции был также большой отряд союзных индейских войск. Дон Франсиско Кайо Топа возглавлял 1500 воинов из племен, проживающих вокруг Куско, а Дон Франсиско Чильче — вождь, которого подозревали в отравлении Сайри-Тупака в 1560 году, — вел за собой 500 своих соплеменников-каньяри, которые, как никогда, жаждали отомстить инкам за массовую резню в их племени.

Толедо хотел быть уверенным, что Инка не сможет ускользнуть из Вилькабамбы на юг или запад. Поэтому второй отряд численностью 70 человек должен был зайти со стороны реки Абанкай, спуститься вниз по левому берегу реки Апуримак, переправиться через нее и пробраться в Вилькабамбу «по обрывистым тропам через густые заросли монтаньи». Этот отряд возглавлял Гаспар Ариас де Сотело, «один из самых значительных людей в королевстве», который должен был принять на себя все командование в случае смерти Уртадо де Арбьето. Третий отряд, состоявший из 50 жителей Уаманги, под командованием Луиса де Толедо Пименталь, вступил в долину Майомарка (Апуримак). Он должен был занять перевал Кусамби, чтобы не дать возможности Инке скрыться в северо-западном направлении через земли индейцев-пилькосуни.

Главные силы перешли мост Чукичака «без каких-либо помех» и прошли вверх по долине реки, которая теперь называется Вилькабамбой. Через 20 миль вверх по течению реки долину перегораживают крутые горные склоны, поросшие лесом. Здесь, в 13 милях от «Виткоса и Пукьюры, находится труднодоступный горный проход в густых джунглях, который тяжело преодолеть; он называется Киноа Ракай и Койяо-чака». Как пишет Муруа, инкские военачальники «решили, что это будет подходящим местом для нанесения поражения испанцам и их уничтожения, так как крутизна склонов и труднодоступность местности были в их пользу». Они завалили тропинки пальмовыми колючками и устроили заграждения из ползучих растений, чтобы затруднить проход испанцам.

Мартин Гарсия де Лойола возглавлял передовой отряд из 50 испанцев и некоторого количества индейцев. Когда он двигался во главе колонны, «инкский воин по имени Уальпа внезапно выпрыгнул из леса и, прежде чем кто-либо заметил его, взял нашего командира в такой захват, что он не мог дотянуться до своего оружия. Он сделал это с целью сбросить его в пропасть. Он бы разбился вдребезги, сброшенный в реку» индейцем, который был «человеком такого телосложения и такой физической силы, что казался почти великаном». Пока они так боролись, сцепившись на краю пропасти, как Шерлок Холмс и Мориарти, «индеец-слуга командира по имени Коррильо… вытащил меч Лойолы из ножен». «Он нанес с плеча рубящий удар по ногам [Уальпы], так что тот стал валиться, а затем нанес ему еще удар мечом по плечам и разрубил их, и тот упал замертво… Так Коррильо двумя ударами меча отнял жизнь у человека почти гигантского телосложения и спас жизнь своего хозяина». В 1610 году Бальтасар де Окампо вспоминал, что «и по сей день то место, где все это случилось, называют „прыжком Лойолы“». Но сам Лойола предпочел не помнить этого смущающего эпизода, когда так бесславно была спасена его жизнь. Наоборот, обращаясь к королю с просьбой оказать ему благосклонность, он хвастливо назвал сражение в Койяо-чака просто первой «рукопашной» схваткой с индейцами.

Сражение в Койяо-чаке состоялось во второй половине дня на третий день Пятидесятницы, вероятно 1 июня, и длилось два с половиной часа. «Условия местности благоприятствовали индейцам, так как их враги могли двигаться только гуськом, ведь тропинка была очень узкой. С обеих сторон поднимались высокие горы, между которыми текла огромная река… Индейцы устроили несколько засад в различных местах вверх по склону. Другие с копьями наготове находились на склоне ниже тропинки, чтобы убивать тех, кто скатился вниз; а на тот случай, если жертвы избегнут своей участи, они [расставили] индейцев-лучников на дальнем берегу реки».

Индейцы «наступали с копьями, булавами и стрелами с таким воодушевлением, живостью и решимостью, как будто это были самые опытные, отважные и дисциплинированные солдаты… Бой начался с громкого рева „таркис“, звук которых похож на звучание охотничьих рогов. Едва стихли звуки, как индейцы были уже среди [испанцев]… Они бросались прямо на дула аркебуз, не боясь вреда, который они могли причинить им, просто чтобы схватиться врукопашную». Но их безрассудная храбрость была напрасной, так как они дрались своими традиционными дубинками, камнями, копьями и стрелами, а испанцы применяли огнестрельное оружие. В самый разгар боя выстрел из аркебузы «свалил отважного индейца по имени Паринанго, полководца индейцев-кайямби, и он упал замертво. Вместе с ним пал Инка Марас, другой военачальник, а также много храбрых индейцев». Инкские военачальники дали сигнал к отступлению, которое было проведено в полном порядке. Отступая, индейцы применили свое самое действенное оружие: по горному склону покатились каменные глыбы. Под ними погибли двое испанцев по имени Рибаденейра и Перес, которых «похоронили прямо на тропинке и поставили над могилами два креста, ведь другого ровного места было не найти». Но, как хвастался Гарсия де Лойола, испанцы «заставили их [индейцев] отступить после потери пяти командиров и других главных индейцев». Эту потерю крошечное государство Вилькабамба едва ли могло себе позволить.

Осторожный главнокомандующий испанского отряда потратил три дня на то, чтобы разведать дорогу через обрывистую монтанью в окрестностях Койяо-чаки. Его разведчики, наконец, нашли тропинку, на которой не было засад, и экспедиция стала неуклюже продвигаться вперед со всем своим обозом. Она вышла в долину Пукьюры, где «у Инки было жилье [в Виткосе] и где находилась церковь, в которой отцы-августинцы совершали богослужения и где умер Титу Куси Юпанки». К их великой радости, — так как у них уже ощущался недостаток продовольствия, — испанцы обнаружили кукурузные початки, готовые к употреблению, и множество лам. Таким образом, экспедиция достигла своей первой цели: города Виткоса, в котором высоко над маленькой долиной Пукьюра располагался дворец Инки. Но Виткос уже побывал в руках Оргоньеса в 1537 году и в руках Гонсало Писарро в 1539-м, а государство Вилькабамба уцелело. Теперь, как и тогда, индейцы отступили в джунгли самой долины Вилькабамбы в надежде, что им удастся скрыться, как и в прошлый раз. Если бы Инка Тупак Амару избежал плена, то позднее он мог бы возродить государство индейцев.

Испанцы знали, куда направить погоню. Они продолжали двигаться вверх по долине реки Виткос к ее истоку и далее через водораздел на высоте 12 тысяч футов. Когда, преодолев высоту, дорога начала спускаться вниз, они «встретили 97 кастильских коров, а также овец и свиней, которых инки держали там». Маэстре-дель-кампо Хуан Альварес Мальдонадо был сильно взволнован прибавлением к своим истощающимся продовольственным запасам. «Он закричал: „Собирайте всех! Это мое!“ — и упал с коня в болото». Когда американский исследователь Хайрам Бингхэм впервые проник сюда в 1911 году, он вспоминал «гладкое, болотистое дно старой долины, поверхность которой казалась матовой; здесь довольно глубоко увяз один из наших мулов, который щипал сочную траву, покрывавшую эту предательскую трясину». Вероятно, эта топь была достаточно хорошо замаскирована, чтобы ввести в заблуждение и закаленного конкистадора, и андского мула. Может быть, это была та же самая мерзкая трясина, которую индейцы заставили переходить вброд священников Гарсию и Ортиса на пути в Вилькабамбу в 1570 году.

Уртадо де Арбьето решил остановиться на отдых на другой стороне водораздела в Пампаконасе, «очень холодном месте» на высоте 10 тысяч футов над уровнем моря. «Экспедиция остановилась на тринадцать дней, так как многие солдаты и индейцы заболели чем-то вроде кори». Доблестные испанцы выдохлись, совершая переход по дикой необитаемой местности, и их главнокомандующий сделал остановку, «чтобы они смогли отдохнуть, вылечить больных и разведать дальнейшую дорогу, о которой не было известно ничего участникам экспедиции». Когда они стояли в Пампаконасе, пленный индеец по имени Канчари украл испанский меч и накидку с капюшоном и попытался скрыться, чтобы доложить обо всем Инке. Его поймали и немедленно повесили в назидание другим пленникам.

В понедельник, 16 июня 1572 года, экспедиция вышла из Пампаконаса и углубилась в заросшую лесом долину реки, которая сейчас называется Пампаконас, или Консевидайок. Генерал Уртадо де Арбьето доложил вице-королю, что они выступили «со всем оружием, спальными принадлежностями и провиантом на десять дней, в соответствии с приказами, отправленными вашим превосходительством. В тот же самый день Ариас де Сотело достиг того места вместе с людьми, которых ваше превосходительство приказали ему провести через Кусамби и Карко… Он остался там охранять проход, а я, Мартин Уртадо де Арбьето, выбрал дорогу прямо к индейским укреплениям. Из-за того, что дорога была очень тяжелой, раньше пятницы мы не смогли достичь Уайна-Пукара, первого нового форта, который они построили».

Экспедиция «прошла через поросшие лесом горы и обрывы с огромным трудом. На дороге в трех-четырех местах они нашли принесенных в жертву морских свинок: у индейцев принято так делать во время войны, голода или мора, чтобы умилостивить своих божеств и предугадать будущее. Они достигли перевала под названием Чукильюска, который представляет собой расщепленный выход на поверхность скальных пород, тянущихся далеко вдоль бурной реки. Едва ли было возможно пройти здесь. Солдаты и союзники-индейцы были вынуждены двигаться по этому опасному месту на четвереньках, держась друг за друга, с огромным трудом». Один крепкий солдат-португалец по имени Паскуаль Суарес тащил по этой скале на своей спине одно из небольших бронзовых орудий экспедиции; его выдающийся поступок произвел сильное впечатление на его спутников.

Именно у перевала Чукильюска Инка Манко почти уничтожил отряд Гонсало Писарро тридцать три года назад, но люди Тупака Амару не попытались устроить здесь засаду. Однако они рыскали в лесах вдоль маршрута движения испанцев, «поднимая громкий шум, крича, пуская стрелы и швыряя каменные глыбы в каждом труднопроходимом месте». Как докладывал Уртадо де Арбьето, «некоторые индейцы выскакивали из засад по пути нашего следования, но мы обращали их в бегство при помощи артиллерии и аркебуз». Но всякий раз, когда противник выманивал индейцев-каньяри из-под защиты испанских аркебуз, «они возвращались с ранами, полученными от вражеских копий: ведь хотя каньяри, как это хорошо известно, очень искусны в обращении с копьем, враг был более опытен».

На следующий день после перехода по перевалу Чукильюска один военачальник инков по имени Пума Инка присоединился к колонне испанцев. Он утверждал, что является близким доверенным лицом Инки Тупака Амару и его племянника Киспе Титу, и сказал, что они хотят выйти с миром к испанцам. Он заявил, что эти Инки «никоим образом не несут ответственности за смерть Атилано де Анайя». Это преступление было дело рук Кури Паукара, который вместе с командующими-орехонами Колья Топа и Инкой Паукаром был полон решимости «продолжать войну и сопротивляться до самой смерти». Затем Пума Инка совершил прямое предательство: он рассказал испанцам об «укреплении под названием Уайна-Пукара, нарисовал его план и показал, как его можно захватить, не подвергая опасности испанцев».

Экспедиция провела ночь в местечке Анонай, ведя тщательное наблюдение, чтобы не подвергнуться неожиданному нападению. На следующий день, в пятницу 20 июня, они прошли 9 миль до равнины Панти-Пампа, и перед их глазами предстал форт Уайна-Пукара. День ушел на разведку и в спорах относительно нападения, «которое, как ожидалось, будет опасным». Пума Инка объяснил, как именно можно охватить форт с флангов. Этот план показался недостаточно хорошим для возбужденных и любящих поговорить испанцев. «Среди военачальников и горожан было столько разных мнений, что дело чуть не дошло до рукоприкладства. Ведь все они или большая их часть были важными избранными людьми, состоятельными и могущественными, владеющими немалой собственностью и богатством, к тому же никто им денег за службу не платил, а делали они это за свой счет». Наконец, пришел сам Уртадо де Арбьето и успокоил своих взвинченных офицеров.

Генерал Арбьето так описывал Толедо диспозицию: «На три четверти лиги [3 мили] перед фортом инки укрепили несколько узких ущелий множеством каменных глыб и построили сам форт на узком, похожем на нож гребне горы в дальнем его конце. [Он состоял] из стены длиной 200 ярдов и шириной 2 ярда, имеющей амбразуры, чтобы защищаться от огня аркебуз, и четыре небольшие башни». По словам Муруа, стена форта была построена из «булыжников и глины, и она была очень толстой; в ней были наготове кучи камней для метания руками или при помощи пращей». Арбьето писал, что «на расстоянии аркебузного выстрела перед фортом индейцы вкопали много пальмовых кольев, пропитанных соком [ядовитых] трав, оставив единственный узкий проход, через который в форт мог войти только один человек за раз». Но главное средство обороны инков находилось на подступах к форту, «где дорога, по которой должны были пройти [испанцы], делала изгиб и была очень узкой; над ней нависали огромные скалы, подступали джунгли, а глубокая бурная река неслась рядом. Самой опасной и пугающей была необходимость пройти по этой дороге и драться с врагом, находящимся выше, на крутом откосе, тянущемся над этим [длинным] отрезком пути… Вдоль всего этого гребня было множество куч камней, а над ними и за ними стояли огромные скалы и были рычаги, чтобы сталкивать камни вниз». Всех испанцев, которые уцелели бы под этой смертельной лавиной, перестреляли бы 500 лучников из лесного племени чунчо, которые, как сообщил предатель Пума Инка, были расставлены за рекой. Индейцы явно надеялись повторить успехи, достигнутые армией Манко во время первого восстания, и те, которые были почти достигнуты Инкой Манко в противодействии экспедиции Гонсало Писарро. Но они подготавливали место засады слишком тщательно, она была слишком явной, да и точное ее местонахождение было выдано врагу Пумой Инкой.

Генерал Уртадо де Арбьето решил, что кучи камней необходимо захватить до того, как его армия отважится пройти вдоль подножия этого склона. Он приказал Хуану Альваресу Мальдонадо и Мартину Гарсии де Лойола попытаться вскарабкаться наверх через густые заросли. Они отобрали испанских солдат и 50 аркебузьеров, которых защищали 25 человек со щитами, а также 50 индейцев из племени каньяри и других союзных племен. По словам Гарсии де Лойолы, они также взяли с собой одно артиллерийское орудие и «стали пробираться через джунгли в таком месте, где, казалось, сделать это было невозможно». Они вышли затемно, в шесть часов утра в субботу 21 июня, и начали взбираться вверх по горе через густой темный подлесок, окунувшись в мир искривленных деревьев, мхов и ползучих растений, гниющих пней, опавших листьев и густой молодой поросли колючих кустарников. Видимость в этих покрытых лесом горах составляла всего несколько футов, а индейцы не вели должное наблюдение за лагерем испанцев. Таким образом, появление испанцев было абсолютно неожиданным. Они достигли вершины вскоре после полудня и «появились перед противником, который находился ниже в полном боевом порядке в соответствии со своими методами ведения боевых действий».

Вместо того чтобы предпринять новое нападение, направленное уже на испанцев на вершине горы, у которых было огнестрельное оружие, индейцы «постепенно отступили в форт Уайна-Пукара, оставив камни и валуны, которые они приготовили, чтобы уничтожить испанцев». Аркебузьеры произвели выстрелы из своего оружия на вершине холма, сигнализируя о достигнутом успехе. Тогда Уртадо де Арбьето с основной частью своей армии прошел по дороге ниже ряда оставленных индейцами каменных куч. Это зрелище деморализовало индейцев, численность которых была меньше. Испанцы «закричали „Сантьяго!“ и напали на форт. После хорошего оружейного залпа он был взят. Индейцы защищали его некоторое время с воодушевлением и храбростью», но, «когда начался артиллерийский обстрел, командующий Колья Топа и военачальники Каспина и Сутик, видя, что они потеряли свои высоты, покинули форт. Тупак Амару и сын Титу Куси Дон Фелипе Киспе Титу отправились из форта в Вилькабамбу еще накануне, сказав, что они будут ожидать христиан там.

На следующий день разведывательный отряд из 13 отобранных солдат вместе с вождем племени каньяри Франсиско Чильче отправился вперед ко второму форту инков Мачу-Пукара, где «Инка Манко нанес поражение Гонсало Писарро».

Когда прибыл основной отряд, индейцы внезапно атаковали, громко крича. Это вызвало смятение среди богатых штатских лиц, входивших в состав оккупационной экспедиции. Аркебузьеры пытались зажечь свои фитили. «В суматохе на слуге Дона Херонимо де Фигероа, племянника вице-короля Франсиско де Толедо, загорелась стеганая защитная одежда. Если бы он не прыгнул в протекавшую рядом реку, он наверняка бы зажарился». Но эта атака кончилась ничем. К своему удивлению, испанцы обнаружили, что форт Мачу-Пукара пуст. Уртадо де Арбьето писал чуть ли не с разочарованием, что, «по словам некоторых индейцев, если они потеряют Уайна-Пукара, первый форт, они не осмелятся ожидать испанцев во втором форте. Но тем не менее мы полагали, что найдем их там, так как его оборонительные сооружения очень крепки, или они потерпят неудачу в старом форте Вилькабамбы».

Отряд провел ночь в Марканае, том самом месте, где был предан мученической смерти Диего Ортис, всего в нескольких милях от самой скрытой от глаз Вилькабамбы. Люди были рады, обнаружив запасы кукурузы и тропических плодов, таких, как «бананы, юкка и гуава», которые они с жадностью поедали, «так как были голодны, а продовольствия не хватало». Они почти достигли своей цели, последнего свободного города инков.

«На следующее утро, в день праздника Иоанна Крестителя во вторник 24 июня 1572 года, генерал Мартин Уртадо де Арбьето приказал всему отряду построиться по подразделениям во главе с командирами; это касалось и индейцев-союзников, во главе которых стояли их полководцы Дон Франсиско Чильче и Дон Франсиско Кайо Топа… Они выступили, взяв артиллерию, и в десять часов уже вошли в город Вилькабамбу. Все шли пешком, так как это самая дикая и труднодоступная местность, никоим образом не подходящая для лошадей». Педро Сармьенто де Гамбоа, как секретарь экспедиции, установил королевский штандарт на главной площади столицы Инки Манко и совершил церемонию формального вступления во владение городом при семи свидетелях, в роли которых выступили испанские военачальники.

Уртадо де Арбьето докладывал, что его люди «нашли Вилькабамбу покинутой жителями; около четырехсот домов были целыми, а [индейские] святыни и места поклонения идолам оставались в том же виде, в каком они были до захвата города. Мы обнаружили, что дома Инков были сожжены». Мартин де Муруа подтвердил это: «Мы увидели, что весь город целиком был разграблен, да так, что, если бы это сделали испанцы или [их] индейцы, это не могло бы быть хуже. Все мужчины и женщины убежали и спрятались в джунглях, взяв с собой все, что только смогли. Они сожгли оставшуюся в складах кукурузу и продовольствие, так что, когда отряд прибыл сюда, склады еще дымились. Храм Солнца, в котором находился их главный идол, был сожжен. [Индейцы] поступили точно так же, как тогда, когда в город вошли Гонсало Писарро и Вильякастин, а недостаток продовольствия вынудил [экспедицию Писарро] возвратиться и оставить этот край во власти [индейцев]. В этом случае [индейцы] ожидали, что, когда испанцы не обнаружат ни пищи, ни чего-нибудь, на чем можно прожить, они повернут назад и покинут их землю, а не останутся, чтобы поселиться здесь».

Затем Муруа дал описание Вилькабамбы, которое подтвердило, что город расположен в тропиках. «Климат здесь таков, что пчелы строят соты в досках домов, а кукуруза дает три урожая в год. Получению урожаев способствует хорошее расположение земель и вода, которой орошают посевы. Здесь в изобилии произрастает кока, сладкий тростник для производства сахара, маниока, сладкий картофель и хлопок. Город в плане имеет — или, скорее, имел — половину лиги в ширину, прямо как Куско, но в длину простирается на большое расстояние. В нем разводят попугаев, кур, уток, местных кроликов, индеек, фазанов, гокко, попугаев-ара и тысячу других видов птиц с разнообразным ярким оперением. Здесь в изобилии растут гуава, орех пекан, арахис, папайя, ананасы, авокадо и другие плодовые деревья. Дома и навесы имеют добротные кровли из тростника и пальмовых листьев. У Инков был дворец в несколько этажей, покрытый кровельной черепицей, а сам он весь был расписан разнообразными рисунками в их национальной манере — это стоило посмотреть. В городе была площадь, достаточно просторная, чтобы вместить большое количество народа. Там они обычно устраивали празднества и даже скачки на лошадях. Двери дворца были сделаны из душистого кедра, который во множестве растет в этой стране, и мансарды тоже были из этого же дерева. Так что в этом далеком краю, который скорее можно назвать местом ссылки, Инки наслаждались едва ли меньшей роскошью, величием и великолепием, чем в Куско. Ибо, чтобы ублажить их, индейцы доставляли им все, что только могли достать из внешнего мира. А они наслаждались там жизнью».

То, чего испанцы боялись больше всего, снова произошло: Инки исчезли в джунглях и так же удачно ускользнули от них, как это получилось у Манко в 1537-м и 1539 годах. Единственными живыми людьми в Вилькабамбе были несколько индейцев вместе с Атилано де Анайя. А у подножия скал были найдены тела прошлогодних посланцев Габриэля де Овьедо. Некоторые жители Вилькабамбы вскоре стали забредать назад из чащи, и Арбьето изо всех сил старался накормить их и хорошо с ними обращаться. Но Инки и их военачальники все сбежали.

Испанцы всегда полагали, что наиболее вероятным путем отступления инков будет северо-западное направление, в сторону земель, населенных племенами сапакати и пилькосуни. Для того чтобы перекрыть именно этот путь, Толедо отправил в Вилькабамбу вооруженные отряды из Уаманги и Абанкая. Теперь Уртадо де Арбьето узнал от возвращающихся индейцев, что «Тупак Амару и Дон Фелипе Киспе Титу с восьмьюдесятью новобранцами помимо военачальников и индейцев, которые убили Анайя, ушли из Вилькабамбы за день до [нашего прихода] в сторону владений индейцев-сапакати, куда несколькими днями раньше они уже отправили продовольствие и одежду». Испанский генерал написал, что Инки так поступили, «рискуя своей жизнью, так как им там не выжить и этот край не для них».

Сразу же после прибытия в Вилькабамбу Арбьето отправил в джунгли поисковые партии вдогонку за неуловимыми Инками. Отряд из отборных солдат пошел на север по направлению к землям пилькосуни и в погоне за принцем Киспе Титу взобрался на гору Утуто. В составе этого отряда были все молодые люди, которые имели отношение к принцессам Инков: Хуан Вальса, Педро де Бустинса и Педро де Оруэ. «Они взобрались на эту гору с невероятным трудом, не имея ни воды, ни продовольствия помимо того, которое они взяли из Вилькабамбы. В тех джунглях они обнаружили огромное множество чрезвычайно опасных гремучих змей. Но спустя шесть дней капитан Хуан Вальса… наткнулся на то место, где находился Киспе Титу Юпанки вместе со своей беременной женой и с 11 индейцами и индианками, которые прислуживали им, остальные исчезли». Они вернулись всего через два дня и доставили сына Титу Куси генералу Арбьето в собственный дворец Инки. «И там они лишили Киспе Титу всех его вещей и одежды, не оставив ему и его жене в их тюрьме даже перемены платья и ничего из посуды. Из-за этого они страдали от голода и холода, хотя это жаркая страна».

Капитан Мартин де Менесес также был послан в джунгли на поиски Инки. Очевидно, Менесес отправился на северовосток через горы к следующей долине, которая сейчас называется Сан-Мигель. Его головная походная застава, в которую входили «Франсиско де Камарго и Алонсо де Карбахал со своими людьми, прошла, опередив своего командира, более 10-12 лиг до деревушки индейцев-сати под названием Симапонето, где они обнаружили большую реку. Там они узнали, что генерал Инков Уальпа Юпанки передвигается где-то поблизости вместе с идолом Пунчао. Десять солдат этого передового отряда отважились выйти на поиски. Преследуя Уальпу Юпанки, они с опасностью для жизни переправились через реку на плоте из трех бревен. Они догнали и схватили много его людей. Они забрали у них идола под названием Пунчао, что заставило индейцев осознать тот обман, в котором их держали». Но хотя эта группа захватила священное изображение Солнца, ей не удалось захватить Уальпу Юпанки, который продолжал свой поход где-то в глубине джунглей. Капитан Менесес возвратился в Вилькабамбу с «идолом Солнца, который был сделан из огромного количества серебра, золота, драгоценных камней, изумрудов и древних тканей. Говорили, что все это вместе стоит больше миллиона, но его поделили между испанцами и индейцами-союзниками, и даже два священника, которые были в составе экспедиции, получили свою долю». Мартин де Муруа с неодобрением отнесся к такому разграблению немногих последних сокровищ, остававшихся у инков.

Другая экспедиция под командованием капитана Антонио Перейры двигалась в направлении деревушки Панкис. Ни Муруа, ни Саласар не упомянули, что в составе этого отряда был Мартин Гарсия де Лойола, но сам этот честолюбивый молодой человек в своих петициях к королю в 1572-м и 1576 годах нарисовал другую картину: «Я со своим отрядом продолжал погоню, пока мы не достигли городка Панкиса, что было весьма затруднительно из-за густых джунглей. Там я взял в плен двух братьев Тупака Амару, одну из его дочерей, четырех племянников и военачальника Кури Паукара, главного зачинщика этой войны, а также большое количество индейцев и их командиров». Вместе со всеми были захвачены в плен два важных орехона — Колья Топа и Паукар Инка, но самым главным уловом был воинственный главарь инков Кури Паукар, «предатель, самый жестокий из всех инкских военачальников, человек, который всегда настаивал на том, чтобы вести войну и не сдаваться… и он был главным виновником смерти Атилано де Анайя». По дороге назад в Вилькабамбу одного из маленьких сыновей Кури Паукара укусила змея, и мальчик умер за несколько часов. Таким образом, испанцы, действуя по наводке жителей Вилькабамбы, легко окружили почти всех инкских военачальников. Они даже захватили две реликвии, к которым инки относились с большим почтением: мумифицированные тела Инки Манко и Титу Куси Юпанки.

Но самой важной фигуры все еще недоставало. Сам Инка Тупак Амару находился еще на свободе вместе со своим главнокомандующим и губернатором Уальпой Юпанки. Отважный Мартин Гарсия де Лойола добровольно вызвался повести отряд в глубину северных джунглей в погоне за Инкой. Он взял 40 отборных солдат, включая тех, которые имели опыт похода в условиях джунглей, и они спустились вниз «по реке Масауай, протекающей по территории индейцев-манарис, принадлежащих к племени чунчо». Они спустились вниз по этой реке «на 40 лиг [170 миль] от Вилькабамбы» до места, которое Лойола назвал пристанью Гуамбос. «Когда они стояли там лагерем, в джунглях из мангровых деревьев, он и его солдаты в полдень заметили в воде пятерых индейцев-чунчо… Капитан Гарсия де Лойола стал обдумывать способ, каким можно было бы поймать кого-нибудь из них, чтобы получить сведения об Инке, ведь больше никто не мог знать о его местонахождении». Большинство солдат (включая капитана Лойолу) слишком боялись пытаться напасть на этих лесных индейцев. Но друзья Муруа, Габриэль де Лоарте, Педро де Оруэ, Хуан Вальса и трое других, наконец, вызвались переправиться через реку попарно на плотах. На дальнем берегу реки в лесу показался дымок в том месте, где индейцы готовили себе пищу в длинной хижине с 20 дверными проемами. Поколебавшись немного, самые храбрые испанцы внезапно ринулись в эту хижину. Они сумели поймать пятерых из семи индейцев-чунчо, находившихся внутри, но двое скрылись, даже не помедлив, чтобы выхватить свои луки со стрелами. Удачливые испанцы обнаружили, что эта хижина используется в качестве склада инков и набита 30 тюками самых лучших тканей инкской и испанской выработки, одеждой, перьями и «прежде всего золотыми и серебряными сосудами и столовой утварью инков». Потрепанные и уставшие испанцы «мирно поели, чрезвычайно довольные своей добычей».

Вдобавок ко всем сокровищам пленники оказались весьма ценными информаторами. Они были «индейцами-манари, союзниками Инки, которых он послал найти своего генерала Уальпу Юпанки и остальных воинов, находившихся вместе с ним». Они рассказали Гарсии де Лойоле, что Тупак Амару «пребывает на территории их племени в местечке под названием Момори в полной уверенности, что испанцы не станут преследовать его так далеко, потому что джунгли здесь очень густые, а спускаться по реке очень трудно из-за водопадов, быстрого течения и порогов». Но Лойола не колебался. «Я построил пять плотов, и с большой опасностью для наших жизней мы — несколько моих солдат и я — поплыли вниз по течению реки. Несколько раз случалось, что мы спасались вплавь». Они углублялись в ливневые леса Амазонии, кишащие насекомыми, где на земле, деревьях и ползучих растениях во множестве живут муравьи и термиты и где путешественников изводят укусы клещей, чигу[4], и они становятся объектами пристального внимания надоедливых мух, липнущих к потному телу. Теперь уже испанцы плыли вниз по реке, которая им была известна как Симапонте. Преследователи переносили все неудобства и опасности спуска по бурной реке. «Наконец, мы достигли Момори, где я узнал, что Инка, прослышав о моей экспедиции, ушел дальше в глубь лесов».

Гарсия де Лойола продолжил преследование, направившись дальше в джунгли. «Когда мы плыли по бурной реке, один местный вождь со многими индейцами вышел сразиться с нами. Используя все свое умение и хитрость, я подружился с ними и склонил их на службу Вашему Величеству». Гарсия де Лойола уговорил своих пленных индейцев-чунчо привести к нему вождя племени манари по имени Испака и сумел расположить к себе этого настороженного индейца при помощи льстивых речей и завуалированных угроз. Лойола «произнес перед ним речь, убеждая его сказать, где находится Тупак Амару. Чтобы еще больше убедить его, он предложил ему какую-то одежду самого Инки и кастильские перья… Но Испака не принял их, сказав, что это будет верхом предательства по отношению к его владыке». Но вождь все-таки выдал кое-что о передвижениях Инки: «Пять дней назад он покинул это место, сел на каноэ и отправился к индейцам-пилькосуни, обитающим в другой провинции в глубинке. Но жена Тупака Амару была испугана и находилась в подавленном состоянии, потому что она вот-вот должна была родить. Оттого, что он так сильно ее любил, он помогал ей нести свое бремя и поджидал ее, делая короткие переходы».

Гарсия де Лойола не колебался ни минуты. Он оставил пятерых солдат охранять добычу и организовывать отправку продовольствия из запасов инков. «Он взял с собой касика Испаку и немедленно отправился в дорогу той же ночью в поисках Тупака Амару… Он вступил в джунгли с 36 солдатами и двинулся по тропе, по которой прошел Инка. За ними двигался их обоз с продовольствием: 10 грузов кукурузы, 5 — арахиса, 3 — сладкого картофеля и 8 — маниоки». В пользу Лойолы было то, что он передвигался очень быстро. «В тот же день между Тупаком Амару и его женой произошел большой спор: он упрашивал ее сесть в каноэ, чтобы они могли путешествовать по воде. Но она очень боялась довериться воде [и отказалась]. Если бы они сели в каноэ и поплыли по реке, их невозможно было бы схватить, ибо они взяли с собой пищу и другие припасы для того, чтобы переправиться на другой берег».

Вождь манари Испака также сказал Лойоле, где он может взять в плен главнокомандующего Инки Уальпу Юпанки. «Его обнаружили в таких густых и непроходимых джунглях, что без подсказки этого сделать было бы невозможно. Лойола захватил его в плен благодаря тому, что он и его солдаты шли через густые заросли ночью с факелами. Пленение этого последнего военачальника было важной победой, так как он, очевидно, пытался присоединиться к своему владыке. Но сам Инка находился все еще на свободе. Индейцы-манари снова помогли европейцам, показав им тропинку, по которой прошел Тупак Амару. Гарсия де Лойола писал: „Я узнал, что Инка Тупак Амару удаляется в ту часть территории племени манари, где джунгли самые непроходимые. Мы шли по ним пешком и босиком с очень небольшим запасом пищи или припасов, так как мы потеряли их на реке“.

К этому времени колонна испанцев прошла почти 50 миль по темным лесным тропам в погоне за своей добычей. «Однажды в девять часов вечера два шедших впереди солдата-метиса, которых звали Франсиско де Чавес и Франсиско де ла Пенья, увидели на некотором расстоянии пылающий костер. Они стали осторожно приближаться к нему, пока не дошли до места, где обогревались Инка Тупак Амару и его жена. Испанцы вышли к ним, но, чтобы не волновать их, проявили учтивость, сказав им, что их племянник Киспе Титу находится в безопасности в Вилькабамбе и с ним хорошо обращаются; что их не подвергнут оскорблениям или дурному обращению; что их двоюродные братья Хуан Вальса и Педро Бустинса находятся здесь с отрядом [испанцев]. Из-за того, что Франсиско де Чавес первым подошел к Инке, а также потому, что он взял несколько дорогих сосудов Инки, он стал известен как „Чавес Амару“. Пока все это происходило, прибыл капитан Гарсия де Лойола с Габриэлем де Лоарте и остальными солдатами, и они арестовали Инку. Всю ночь они были настороже и отправились в Вилькабамбу утром». По утверждению Каланчи, «Тупак Амару предпочел довериться тем, кто разыскивал его, нежели прятаться в джунглях, в которые они загоняли его. Поэтому он сдался испанцам».

Ликование Гарсии де Лойолы было вполне оправданно: «Я захватил в плен Инку вместе со всеми индейцами, которых он вел с собой, вместе с его главнокомандующим и другими военачальниками, женами и детьми». Говоря словами его друга Антонио Баутисты де Саласара, он «был чрезвычайно доволен успешным исходом своей экспедиции и ее добычей». Испанцы в Вилькабамбе также были очень обрадованы и отправили вестового в Куско, чтобы обо всем сообщить вице-королю. Толедо беспокоился, что Инка, возможно, ускользнет от его людей, как это сделал Манко. Так что, когда однажды ночью прискакал всадник с депешами вице-королю, Толедо распорядился провести религиозные обряды, и в течение нескольких дней проходило празднование «успешного конца этого завоевательного похода». Пленный Инка никоим образом не был ни слабоумным, ни беспомощным. По словам Муруа, Тупак Амару был «любезным, благожелательным и рассудительным человеком, а также красноречивым и разумным».

Независимое индейское государство Вилькабамба, которое в течение тридцати пяти лет внушало испанцам благоговейный страх, оказалось пустячным пугалом. Несколько сотен его защитников не позаботились обрубить мост Чукичака и в бессилии наблюдали, как хорошо вооруженная колонна испанцев проходила по нему. Когда дело доходило до сражений, индейцы проявляли достаточно храбрости, но их методы ведения боя не развивались со времени восстания Манко. Они по-прежнему полагались на рукопашный бой, но им не удалось довести до конца ни одно нападение на испанцев после Койяо-чаки. Они мало использовали стрелы своих лесных союзников, а их такая явная западня в Уайна-Пукара была легко обойдена с фланга захватчиками. Самым последним приемом их обороны был побег в джунгли, как это когда-то сделал Манко. Но всякий раз, когда вооруженные отряды испанцев гнались за ними пешком по лесам, они сдавались им без малейшего сопротивления. Это был печальный конец последнего независимого островка великой империи инков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.