Глава 24 Общество и терроризм

Глава 24

Общество и терроризм

Сто двадцать лет назад в России не было автомобилей и никто в автокатастрофах не погибал. В 30-х экология в стране была лучше, и астмы с аллергией было много меньше. Полвека назад из СССР никто никуда в массовом порядке не выезжал и ниоткуда не привозил экзотических инфекций. Современный терроризм – такая же проблема, как стихийные бедствия или криминал. Государство может ему многое противопоставить, но гарантий того, что его полностью искоренят, нет и быть не может. Мы живем в мире, где кроме стихийных бедствий, пожаров, преступности, болезней, производственных и транспортных аварий есть терроризм, с которым может столкнуться каждый. Проблема в том, что это опасность новая, а терроризм самоубийц – совсем уж новая, население к ней не привыкло и не знает, как избежать этой опасности и как реагировать на столкновение с ней.

Готово ли российское общество противостоять терроризму – вопрос, который возникает всякий раз, когда эмоционально или отстраненно, в кухонных разговорах или перед объективом телекамер, в парламентских выражениях или с применением непечатной лексики политики, эксперты, журналисты и обыватели обсуждают события в Беслане, Буденновске, Москве и прочих «местах встреч» страны и террористов. Растерянность, ксенофобия, готовность обвинять во всех грехах кого ни попадя, в том числе профессионалов, благодаря которым число спасенных отличается от нуля, взаимное недоверие властей и населения, мусульман и немусульман, русских и «инородцев» производит удручающее впечатление и служит питательной почвой для мрачных прогнозов политологов и политтехнологов. На деле готовность означает понимание происходящего, способность к адекватным действиям в случае необходимости и умение оперативно реагировать «по ситуации» – не более того. Терроризм в России не новость, история современного терроризма во многом совпадает с историей страны век-полтора назад, хотя положительные оценки убийц-революционеров в советских учебниках истории явно контрастируют с тем, как все это выглядит в современной действительности. При всем том, несмотря на исторический опыт, достаточный срок, прошедший с того момента, как терроризм пришел в современную Россию, и активное освещение темы средствами массовой информации, у многих в стране отсутствует понимание того, с чем она столкнулась. Понимание это для начала должно включать осознание элитой и населением страны того, кто и в какой мере в войне с терроризмом является ее противниками и союзниками. А также какие шаги и кем именно должны быть предприняты, чтобы страна и общество успешно прошли испытание терроризмом, что делать следует и чего делать нельзя ни в коем случае.

Первое, что необходимо констатировать: современный терроризм – это надолго. На десятилетия, а не на годы. С этим нужно уметь жить, воспринимая связанные с ним проблемы так же, как болезни и дорожное движение. Для того чтобы не погибнуть в автокатастрофе, не заболеть, заболев – вылечиться и умереть как можно позже, существуют не только специализированные системы, составляющие изрядную часть современной цивилизации, но и набор правил, известных всем и каждому с детства. Их не все и не всегда исполняют, но пенять в этом случае не на кого, кроме себя самого. Выживание страны в столкновении с терроризмом во многом зависит от того, как скоро эти правила будут выработаны и станут частью национальной культуры. Показателен опыт Израиля. Интифада «Аль-Акса», с использованием смертников в беспрецедентных масштабах, планировалась руководством ПНА как акция, в ходе которой «сломается» либо израильское общество, либо израильская армия. В первом случае, при соотношении потерь израильтян и палестинцев 1:3, Израиль должен был перестать существовать вследствие взрывной эмиграции его населения. Во втором ожидался удар Армии обороны Израиля по территории ПНА с ориентировочными потерями палестинцев в несколько десятков тысяч человек, которые позволили бы говорить об избыточном применении силы и рассчитывать на вмешательство миротворческого контингента ЕС по югославскому образцу. Именно этот план в измененном варианте был принят к исполнению основными спонсорами и кураторами Арафата – Саудовской Аравией, Катаром и другими монархиями Залива в Ливии и Сирии. События в Израиле, однако, развивались по третьему варианту. Потери израильтян в соотношении к палестинским составили 1:2, но общество консолидировалось, бывшие политическими союзниками Арафата израильские левые потерпели поражение на парламентских выборах, армия избрала тактику точечного уничтожения лидеров террористов, а страна продолжила жить и развиваться, несмотря на террор. Пример, достойный подражания.

Периодически звучащие в российском эфире слова о том, что терроризм не имеет национальности и вероисповедания, подтверждают, что руководство не склонно поддерживать националистически-религиозную паранойю. Особого отношения ни к террористической деятельности, ни к операциям российских силовиков они не имеют. В России действуют отнюдь не баскская ЭТА, ирландская ИРА, «маоистско-троцкистские» партизаны из стран ЮВА или Латинской Америки, итальянские «Красные бригады» или японская «Аум Синрике». Боевики и смертники-«шахиды», уничтожающие гражданское население страны, имеют отношение к «зеленому Интернационалу» – и практически только к нему. Это неформальное военно-политическое объединение осуществляет передел власти в исламском мире, стремится подчинить своему влиянию мусульман вне его границ и максимально расширить сферу контроля исламского мира, проводя агрессивную религиозно-идеологическую, политическую и территориальную экспансию. Непосредственными исполнителями и участниками терактов могут быть люди любой национальности. Во время первой чеченской войны арабский и отчасти пакистанский фактор в организации антироссийского джихада играл большую роль, но в начале 10-х годов нового века исламистский терроризм интернационализировался в соответствии с общими законами глобализации.

Текущий уровень вовлеченности «зеленого Интернационала» в войну против России мог быть значительно выше, если бы не распыление его сил и средств на многочисленные «фронты» джихада, в частности в Ираке, Афганистане, Йемене, Ливии и Сирии. Переход «Аль-Каиды», после ликвидации Усамы Бен Ладена, на стратегию террористического франчайзинга и ее становление в качестве центра планирования, финансирования и подбора кадров для местных террористических структур привели к тому, что становым хребтом этих групп по всему миру являются «афганские арабы». Эта интернациональная группировка воюет с Москвой с 1980 года. Именно они проявили себя в ходе «арабской весны» в качестве полевых командиров в Ливии, активизировались в легальном политическом поле Туниса и Египта и приняли участие в разжигании гражданской войны в Сирии. Вытеснение их из родных стран, куда, вернувшись после победы афганских моджахедов над режимом Наджибуллы, они принесли практику вооруженной борьбы за чистоту ислама, в свое время являлось насущной задачей правительств арабского мира. Великобритания и Франция ссылали «неподконтрольные элементы» в колонии. Российская империя – на Кавказ и в Сибирь. «Афганских арабов» с начала 90-х годов до сего дня щедро финансировали для того, чтобы они воевали как можно дальше от родных пенатов на территории от США и Филиппин до Кашмира и России. В свое время на Кавказе исламисты построили, с учетом местной специфики, партизанско-террористическую систему, действовавшую в 80-е годы в Афганистане. В ходе российских терактов с применением смертников-самоубийц были использованы палестинские технологии террора. На зарубежном опыте основана и практика массового захвата заложников.

Российские мусульмане, включая лидеров, духовных авторитетов, деловую элиту и гражданское население, по логике руководителей и участников террористической войны против России, ведущейся во имя победы салафитского учения, известного отечественной прессе как «ваххабизм», должны подчиниться его догматам либо быть уничтожены. Как следствие, они являются объектом первоочередной атаки исламистов. Именно российские мусульмане, в первую очередь представители национальных элит, в том числе вайнахи – чеченцы и ингуши, находятся на «переднем крае» обороны России против террористической опасности, включая систему предупреждения терактов. Распространение в стране ксенофобии, а также действия антикавказских и антимусульманских группировок, включая скинхедов, помогают террористам укрепить свои позиции и работают только на них. Проблема страны в том, что на протяжении десятилетий, при всей риторике по поводу пролетарского национализма, реальная отечественная практика состояла в наличии высокого уровня конфликтного потенциала в национальном вопросе, при сохранении роли верховного арбитра за ЦК КПСС. Возможность исчезновения этого арбитра никем не предусматривалась, и когда его не стало, система пошла «вразнос». Особые проблемы – взаимоотношения старожилов с новыми жителями городов, распространенные во всех без исключения группах этно-конфессиональные фобии и стереотипы, и столкновение патриархальных провинциальных укладов жителей национальных окраин бывшего СССР с традициями, распространенными в российской глубинке, не говоря уже о современном быте мегаполисов.

Россия исторически обречена на сосуществование сотен народов, исповедующих разные религии, говорящих на разных языках, со своим укладом, сложившимся на протяжении столетий. «Вопрос о национальной гордости великороссов» стоит в наше время столь же остро, как во времена Ленина. Советская национальная политика была не идеальна, во многом плоха, иногда чудовищна, но по крайней мере она была. Подмена ее как единого целого множеством местных национализмов в 90-е годы, в период повального разочарования в прошлом, отнюдь не укрепила страну. Простое понимание соседей по общему дому и сопереживание им вполне могло бы стать одной из основ того самого гражданского общества, в необходимости которого никто не сомневается и к построению которого в России призывают все – от президента до системной или несистемной оппозиции. Возникновение его, однако, возможно только как результат непосредственного личного общения множества людей, относящихся если не ко всем, что невозможно по определению, то хотя бы к большинству населяющих Россию групп. Что требует развитой транспортной инфраструктуры, повышения мобильности, блокированной безумными ценами на билеты, и постоянно действующего информационного потока, обеспечивающего населению на всей территории страны получение правдивой, позитивной и живо поданной информации о ее народах и религиях. Пока что действенную национальную политику в информационной сфере РФ заменяет апологетика местных средств массовой информации, не столько решающих проблему национализма, сколько являющихся ее частью. Последнее лишь подчеркивает вакуум информации в центральных СМИ, в первую очередь электронных, заставляя ностальгировать по программам советского телевидения, которое, как умело, обеспечивало «дружбу народов».

Вопрос вопросов: как предотвратить подмену традиционных исламских институтов России ваххабитскими структурами, не превратив ограничения по отношению к ним в борьбу с исламом. Россия в 90-е стала открытым обществом с высокой степенью религиозной свободы, что сняло немалую часть противоречий между населением и государством. Оборотной стороной этого процесса стало появление и укрепление в конфессиональной сфере политико-религиозных групп извне. В какой мере их деятельность полезна, вредна или опасна, дискутируется на протяжении длительного времени. Следует признать, однако, что единственным направлением, на котором общество и государство столкнулись с непосредственной военно-террористической угрозой, стало исламское. Принадлежность к исламской умме, как ее понимают ваххабиты, противоречит лояльности любому государству, не живущему по законам Шариата в его крайне агрессивной ортодоксально-салафитской интерпретации. Именно в этом коренное отличие распространяемого ими вероучения не только от христианства и постулата иудаизма «закон страны – закон», но и от всех прочих типов ислама.

Сказанное относится и к любому национальному государству, даже если оно населено мусульманами. Точнее, в первую очередь если оно населено мусульманами. Так, чеченское государство, не живущее по законам Шариата в его салафитской интерпретации, для исламистского сообщества нелегитимно, существует в режиме «джахилийи» – неверия и должно быть уничтожено. Именно поэтому диалог руководства страны с лидерами любых сепаратистов в режиме Хасав-Юрта мог быть инструментом решения тактических задач, но не мог решить проблему терроризма в долгосрочной перспективе. Чеченские лидеры для «зеленого Интернационала» были временными союзниками, Чечня – частью будущего Халифата, а терроризм служил главным средством его построения. Именно поэтому, как показали события в Йемене, где российские «студенты» из Башкирии зимой 2012 г. приняли активное участие в боях с шиитами-хоуси, «ваххабизация» российских мусульман является главной проблемой в ходе их обучения в исламских университетах арабского мира. Это же относится и к участию граждан России в хадже, являющемся неотъемлемым долгом каждого правоверного. Справедливости ради надо отметить, что проблему превращения мирных граждан в экстремистов в ходе обучения или хаджа не смогли решить ни страны Запада, ни арабские монархии, ни светские авторитарные режимы исламского мира.

Двойные стандарты, которыми оперирует сегодняшний мировой политический истеблишмент в отношении террористов, – правило, а не исключение. Западные политики поддерживают так называемые национально-освободительные движения, вне зависимости от их ориентации и методов борьбы, если только они действуют не на территории их собственной страны. Международные организации превратились в инструмент борьбы третьего мира, в значительной мере контролируемого исламистами, против «золотого миллиарда». Либеральная левая интеллигенция в университетских кампусах «на автомате» защищает права «угнетенных», не замечая и не желая замечать, что борьба «благородных герильяс» выродилась в уничтожение мирного населения вооруженными бандами. Благотворительные фонды, которые финансируют программы в стиле популярного в странах Запада до последнего времени «мультикультурализма», вовсю используются религиозными фанатиками, выступающими под его знаменами. Исключений нет.

МИД России и Госдепартамент США с упорством, достойным лучшего применения, развивают «мирный процесс», на деле являющийся прикрытием для террористической войны против Израиля. Европа балансирует между национализмом, заставляющим вспомнить о временах фашизма, и радикальным политическим исламизмом. Ее собственные лидеры ведут антироссийскую и антиизраильскую политику, стремясь умиротворить лидеров террористических групп, базирующихся в европейских столицах. Организация Объединенных Наций, об укреплении и возрождении роли которой говорят тем громче, чем бессмысленней и беспомощней она становится, на протяжении многих лет не может решить ни одного вопроса, за который берется. Жесткие заявления российского руководства после каждого очередного теракта в стране полностью соответствуют реалиям мировой политики: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

Значительную роль в успехе борьбы с терроризмом могут сыграть поддержка союзников и консолидация общества. В этой связи сравнение опасности, стоящей перед современной Россией, с событиями Великой Отечественной войны отнюдь не чрезмерно. СССР в 80-е не смог победить афганских исламистов, поддержанных Западом. Запад, вошедший с ними в конфликт интересов в 90-е и военное противостояние в 2000-е, пока не восстановил этот альянс в полном объеме, хотя события «арабской весны» 2011–2012 годов заставляют усомниться в том, что это состояние продлится долго. Союз с исламистами в Ливии и Сирии, признание результатов их политического наступления в Тунисе и Египте, беспомощность перед лицом восстановления ими позиций в Ираке и Афганистане – тревожный симптом. При этом Запад даже на пике военных кампаний на Ближнем и Среднем Востоке так и не стал союзником России, на протяжении десятилетий воюющей с тем же противником.

Отметим, что координация действий центральных и местных властей – необходимое условие выстраивания системы противодействия террору. Трагедия в Беслане не случайно рассматривается экспертами как попытка распространить чеченский конфликт в пределах Большого Кавказа и превратить весь регион в зону гражданской войны, не контролируемую федеральным центром. Беслан показал, что накопленный спецслужбами на протяжении десятилетий опыт противостояния терроризму, включающий рекомендации по поведению заложников, проведению переговоров об их освобождении и много что еще, недостаточен в условиях борьбы с террористами нового типа: тренированными, фанатиками-самоубийцами с высокой религиозной мотивацией. Значительная часть экспертов утверждает, что шансы выжить в случае акции, проводимой террористами-смертниками, повышаются у тех, кто готов реагировать на все происходящее мгновенно, вне зависимости от того, будет ли их реакцией атака или побег. Значительное число терактов в Израиле предотвращено именно такими людьми: официантами, шоферами автобусов, водителями такси, имевшими опыт армейской службы и соответственно ему реагировавшими на опасность. В частности, немалое число детей, убежавших из школы в Беслане в момент ее захвата, спаслось, в отличие от их товарищей, следовавших классическим рекомендациям и не сопротивлявшихся террористам.

В противостоянии терроризму огромную роль играет слаженность действий профессионалов и властей и поддержка этих действий со стороны населения, но чудес не бывает. В Израиле при планировании антитеррористических операций шансы заложников погибнуть принимаются за 100 %. Этот подход позволяет избежать ошибок, вызванных желанием сберечь всех. Ничто никогда не может гарантировать спасения всех заложников. Исключения из этого правила редки. При этом, в отличие от небольшого Израиля, в России система противостояния терроризму не может быть унифицирована по всей территории страны. Мегаполисы, крупные промышленные центры, малые города, населенные пункты в сельской местности, отдельно стоящие объекты специального назначения нуждаются в приспособленных к местным условиям планах противодействия террористам-смертникам или группам боевиков, оснащение и подготовка которых может находиться на уровне спецподразделений. Следует учитывать состояние инфраструктуры, климатические условия по временам года, национальную специфику и близость к зонам боевых действий. Как следствие – кадры решают все, вне зависимости от того, идет ли речь о местных структурах, центральном аппарате или специализированных группах и подразделениях.

Главным фактором, который мог бы свидетельствовать, что российское общество достигло уровня понимания проблемы противостояния терроризму, является достижение им уровня сплоченности, примером которого являются израильтяне или американцы в периоды национальных трагедий, сравнимых с российскими. Противостояние терроризму не может быть делом только государства, силовых ведомств или профильных организаций. Без участия населения оно обречено если не на поражение, то на бесконечное повторение цепи терактов. Как превратить жителей России в сообщество, противостоящее внешней угрозе без разрушения основ, – особая тема. Отметим лишь, что две страны современного мира демонстрируют, как именно можно на протяжении десятилетий противостоять терроризму, минимально ограничивая гражданские свободы и самоощущение общества. Странами этими являются Великобритания и Израиль. Возможно, главным для того, чтобы Россия смогла найти механизмы действенной борьбы с исламистским терроризмом, является сама его природа. Исламисты не ждут от нашей страны, как и от всех прочих, с которыми борются, уступок. Они просто хотят уничтожить ее вместе с ее укладом жизни и традициями. Это относится и к ее жителям: атеистам и верующим, мусульманам и немусульманам. Их не считают людьми и не относятся к ним, как к людям. Террористы готовы пожертвовать своими жизнями и жизнями близких во имя победы в новом джихаде, превосходящем жестокостью джихад времен Пророка. В борьбе с таким противником компромиссы бессмысленны. Единственным логичным результатом ее является создание механизма превентивного уничтожения террористов. Уничтожения до того, как они смогут нанести удар, что понимается российским обществом более чем ясно. В какой мере это понимают и в какой мере могут эту систему создать те, кто должен за ее создание отвечать, – вопрос. В том числе к руководству страны, поскольку спрос за это именно с него.