Глава 22 Россия и ислам

Глава 22

Россия и ислам

Политический ислам – заклятый друг России. Его главная тенденция развития на современном этапе – радикализация, причем не только российского, но любого, в том числе индонезийского, малайзийского и европейского. Карикатурный скандал вокруг Дании спровоцировал палестинский муфтий из Копенгагена – и датские посольства горели по всему миру. Эта проблема есть и в Латинской, и в Северной Америке, где студенческие клубы, общинные центры и мечети оккупированы ваххабитскими улемами и молодежными лидерами, на что Саудовская Аравия и Катар потратили уже не один миллиард долларов.

В России эта радикализация усугубляется еще и тем, что происходит большой «переток» населения внутри страны, включая мигрантов из постсоветских республик и население из традиционно исламских российских регионов, переживающих кризис и атакуемых эмиссарами и миссионерами извне. После первой и второй чеченских войн современный радикальный ислам в нашей стране ассоциируют с Северным Кавказом, пытаясь провести «демаркационную линию» между ориентацией мусульман Северного Кавказа, Сибири или Поволжья. Однако в настоящее время и на Северный Кавказ, и в Поволжье идут деньги и люди – из Ирана и Турции, из Кувейта и Катара, из Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии. Джамаат «Булгар», партизанящий в афгано-пакистанском пограничье, – это структура, сформированная гражданами России независимо от того, этнические это татары, башкиры или представители Северного Кавказа, и вся эта исламистская банда с российскими паспортами разъедется в конечном счете по местам происхождения. У Турции есть интерес к Поволжью, существует весьма продвинутый проект экспансии Ирана в то же Поволжье, да и вообще в глубинку России. Иран с его шиитским исламом – смертельный враг саудовцев и конкурент суннитских религиозных центров вообще, в традиционно суннитских регионах уязвим и потому проводит – не только в России – идею, что мусульмане не отличаются в религиозном плане и Тегеран просто помогает распространять ислам.

При этом все внешние эмиссары и их последователи в борьбе за «рынок» активно выясняют отношения между собой. России, при всех имеющихся проблемах, еще только не хватает гражданской войны различных групп и группировок – просирийских, проливанских, проегипетских, войны между турецкими и иранскими резидентурами и лоббистскими группами. Одновременно в высших и средних эшелонах отечественной власти существует наивная до идиотизма идея о том, что с радикальным исламом можно договориться. Здесь вспоминается история о том, как российский МИД согласился признать ХАМАС, пригласил их в Москву, вел с ними переговоры, а потом выяснилось, что признал не тот ХАМАС. МИД договаривался с сирийским ХАМАСом, потому что это лоббировали Сирия и Иран. При этом руководство ближневосточного отдела МИД искренне не понимало, что ХАМАС в Газе не подчиняется ХАМАСу в Дамаске, принимать решения будет ХАМАС в Газе и говорить надо не с Халедом Машелем, а с людьми из Газы, например с Исмаилом Ханийей. Когда понадобилось использовать эти связи, выяснилось, что Россия ничего не может сделать через Дамаск, минуя Газу. Потом выяснилось, что и ХАМАС в Газе ничего не может сделать, так как там есть «Исламский джихад», есть «Аль-Каида» и много кто еще, так что едва ли не с «Аль-Каидой» и нужно договариваться. Де-факто именно это и сделали европейцы в Ливии после того, как открыли ей там дорогу к власти, не осознавая, что попытки ведения переговоров с радикальными исламистами – это попытки разговора с вашим киллером. Проблема в том, что с ними можно поговорить только о том, где, как и из чего они вас убьют. Их непосредственная цель – уничтожить толерантный российский ислам, ислам диалога, распространившийся в нашей стране более тысячи лет назад по торговым путям, и заменить его жестким, нетерпимым исламом джихада. Они лоббируют свое присутствие в России через чиновников и дипломатов, но это стратегия волка в овечьей шкуре, ничем не отличающаяся от столь нелюбимого отечественными патриотами «тлетворного влияния Запада». Однако ислам – это цивилизация, в которой есть не только аятолла Хомейни, но и Омар Хайям, не только шейх Юсеф Кардауи, но и Синдбад-мореход, не только Муктада ас-Садр, но и Ходжа Насреддин. Да и, в конце концов, не только революционный Гейдар Джамаль, но и веселый чайханщик-металлург Сталик Ханкишиев. С мусульманами этого типа – умными, открытыми миру, не зацикленными на уничтожении всех, кто на них не похож, или превращении их в собственные копии, есть о чем говорить – мы одной крови.

Разница между «нашими» мусульманами и «не нашими» – реальность, и она отнюдь не мала, даже если речь идет о представителях одного и того же народа, одной и той же этнической группы. Разница очень проста: в тот год, когда Гагарин полетел в космос, в Саудовской Аравии вовсю торговали рабами. У арабов из монархий Аравийского полуострова много денег, они ездят на дорогих машинах, летают на замечательных самолетах, пользуются твиттерами, айпадами и чем угодно еще, но это те же самые люди, которые полвека назад владели людьми и ими торговали. Это ислам из другой эпохи. Российские же, «наши» мусульмане – это люди, которые еще помнят время, когда страна была единой. Многие из них помнят, что такое Великая Отечественная война и что такое ГУЛАГ. Мы все перемешаны, вместе работаем, женим между собой детей, и у нас не существует никаких особых внутренних конфликтов. Увы, но тон в духовном руководстве задают «ненаши» мусульмане… Проблема в том, что российский муфтият не слишком образован, не слишком авторитетен, коррупционен и пересыщен людьми, вроде муфтия Аширова, в свое время осужденного за изнасилование.

К сожалению, приоритет учения в современном российском религиозном заведении достаточно низок, чтобы осуществлять его на университетском уровне. За рубежом же радикализация преподавательского и тем более студенческого состава чрезвычайно высока. Даже умеренные исламские учебные заведения, вроде египетского университета Аль-Азхар, который предлагал готовить муфтиев для России, перенасыщены радикалами. К слову сказать, половина интеллектуалов «Аль-Каиды» вышли как раз из Аль-Азхара. Здесь нужна очень серьезная работа над теми, что представляет собою не паства, но клир. Российские мусульмане в массовом порядке едут учиться за границу, потому что это престижно – и всегда было престижно. Родина ислама – Аравия. Арабские теологические заведения имеют историю, насчитывающую столетия, а иногда и более тысячи лет – это и Кайруан, и Аль-Азхар, и университеты Дамаска и Багдада, в которые из-за войны сегодня никто особенно не едет. Это Гарвард и Оксфорд исламской теологии, которая переживает колоссальный кризис. Времена мудрого философствования с уважением к соседям и терпимости к иноверцам в исламском мире прошли. Политический радикализм завоевывает его университеты так же, как левацкий радикализм университеты западного мира. Сегодня в российских университетах нет троцкистов, анархистов, анархосиндикалистов, эсеров или эсдеков, а в Гарварде их пруд пруди, в том числе в профессорско-преподавательском составе.

Преодолеть тенденцию к радикализации теологических университетов – главное, что необходимо для появления толерантного ислама. При царе в Бухаре, старинном центре исламской учености, власть пыталась организовывать собственные медресе. Но Бухара уже заграница. Можно было бы что-то строить в Казани, в Уфе или в Москве с Санкт-Петербургом на университетской базе. Но кто будет это строить? На какие деньги? Как отсеять нормальные книги от экстремистских? При просмотре саудовских учебников волосы встают дыбом – это пропаганда ненависти в чистом виде, пособия для завтрашних шахидов, людей, которые верят, что живут во враждебном окружении христиан, язычников, евреев и прочих неверных, которых просто необходимо убивать.

Кроме того, в России отсутствует важный элемент, в достаточной степени присутствовавший в Советском Союзе. Речь о политике разумной русификации. Разумной, потому что не надо унижать нормальных в основном людей, непрерывно заставляя их платить маленькие, но чрезвычайно обидные деньги за отсутствие регистрации. Можно проверять регистрацию и без взяток, одновременно давая им понять, что традиция страны исключает забой барашков на Курбан-Байрам на улицах российских городов – для этого давно введены бойни. Сто-двести лет назад еще было можно – на полудеревенских окраинах, а сегодня нельзя. И говорить об этом надо всем приезжающим заранее со всем уважением к ним. При этом надо работать не только с мигрантами, но и с принимающим населением. Как говорит один из лучших педагогов страны Евгений Ямбург, до пяти – пяти с половиной лет воспитывается толерантность. До шести – уже редко. Упустили – всё. Это означает, что в принудительном порядке нужно прогонять всех детей через ту систему дошкольной подготовки, которую ему и его команде удалось создать и которая, естественно, не вписалась в отечественный взяткоемкий бюджет. Толерантность закладывается точно так же, как речь. Не научили ребенка говорить до двух-трех лет – не будет он говорить.

Существует множество спекуляций в отношении мигрантов из среднеазиатских постсоветских республик. Автор очень спокойно относится к иммиграции из Средней Азии. Здесь речь идет в первую очередь о таджиках и киргизах, в меньшей мере об узбеках, и уж совсем почти не говорят о русифицированных и современных казахах. Эти люди, которых гонят в Россию неурядицы, происходящие в их странах, нищета, бедность или стремление к жизни в русской метрополии, естественное для жителей ее бывших провинций. Они заполняют колоссальную нишу на российском трудовом рынке черной работы. К огромному сожалению, поскольку многие из этих людей – люди с неплохим образованием, которые при соответствующих условиях могли бы добиться гораздо больших успехов. Многие из них стараются вспомнить русский язык, многие будут интегрированы и русифицированы. Никакой проблемы в этом нет. Есть ли среди них люди, которые инфильтрованы радикальным исламом, в том числе через Афганистан, – да, конечно. Есть ли среди них уголовники – да, конечно. Повышают ли они криминал до того уровня, о котором говорится в различных квазипатриотических «пугалках», – чушь. Просто с этим нужно работать, а не бездельничать, объясняя итоги собственной глупости и лени «понаехавшими».

Едва ли не главным символом этих мигрантов являются массовые уличные намазы, организованные лидерами этнических криминальных группировок, пытающимися таким образом найти себе место в российской политике. В принципе в том, что на праздник пол-улицы застилается ковриками для молитв, по мусульманским меркам, нет ничего из ряда вон выходящего. Дело не в количестве мечетей – то же самое можно увидеть и в странах, которые имеют мечети в достаточном количестве. Это просто традиция – вопрос, в какое русло ее направить и как использовать реакцию несколько огорошенного этим местного населения. Требования к государству строительства в массовом порядке мечетей шаговой доступности – это зачастую попытка не столько удовлетворить чаяния паствы, сколько загнать или заманить эту паству туда, где она совершенно не готова быть. Стоит вспомнить о практически пустом помещении для намаза в парке Сокольники в день окончания Рамадана в 2011 году. Хотя, вообще-то говоря, нет никакой проблемы в создании мечети, церкви или синагоги. Придите в помещение, откройте там молельный дом и молитесь. Наконец, постройте мечеть на деньги общины или благотворителей. В противном случае она нужна не верующим, а тем, кто пытается использовать сам фактор их наличия в собственных целях, к религии не имеющих никакого отношения.