Глава 5 Партия, дай порулить!

Глава 5

Партия, дай порулить!

Партии в СССР были хорошие и плохие. Самой хорошей была КПСС, руководящая и направляющая сила советского общества, его авангард и строитель коммунизма в отдельно взятой стране в условиях враждебного окружения. Ленин, Троцкий, Сталин. Хрущев, Брежнев, гонка на лафетах, Горбачев. Отдельные перегибы, культ личности, но в целом – наш рулевой. Ура, товарищи! Решения… – го съезда – в жизнь! Комсомолец – на целину! Приходи ко мне на БАМ… Есть у революции начало, нет у революции конца (музыка Пахмутовой, слова Добронравова). Дедушка Ленин. Правый уклон – левый уклон. Беломорканал – кузница нового человека. Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство. Дома старых большевиков. Спецпайки. Спецраспределители. «Они красят стены в коричневый цвет и пишут на крышах слова» – отдельное спасибо Гребенщикову. КПСС была одна. Как мама и как папа. Как солнце в небе. Как Родина. Как жизнь. В ней состояли самые достойные. Чтобы влиться в ее ряды, нужно было выдержать кандидатский стаж или хотя бы погибнуть в бою. Быть лучшим из лучших. Передовиком труда. Представителем рабочего класса или трудового крестьянства. На худой конец – трудящейся интеллигенции, но это уже плохо и по очень жесткой процентной норме. Иметь правильное классовое происхождение. Правильные взгляды. Рекомендации. Моральный облик. Ни в коем случае не посещать церковь, мечеть и уж тем более синагогу. Не иметь родственников за границей и на оккупированных территориях, или если были, то чтобы в партизанском движении. Или чтоб как Марина Влади, прогрессивная, знаменитая и красивая. Или наследник миллиардера – не у одного Онассиса дочь не замужем. Наконец, в рамках пролетарского интернационализма национальность должна была соответствовать. Меньшинства приветствовались – но не все. Аптекарские дозы репрессированных народов, от балкарцев до немцев, чтобы очень отдельные их представители в партии были, но в целом чтоб духа их там не было – во избежание. Тяжелая битва с евреями, которые, повинуясь врожденной общественной активности, штурмовали партийные ряды, как косяк лосося, идущего на нерест, прет вверх по реке, против течения и логике, беря перекат за перекатом. Компартии союзных республик – клон старшего брата с национальной спецификой, ети ее в качель. Басмаческие курбаши, петлюровские сотники, бывшие беки, князья и остзейские бароны особенно приветствуются при предъявлении справок о рабочей специальности и пролетарском происхождении. Звонишь Толстому, а домработница: «Их сиятельство граф ушли в ЦК». Понятно, почему Ленин был нужен партии исключительно в Мавзолее, но «вечно живой»: без собственного зомби, как ни шамань, такой террариум единомышленников хрен удержишь.

За КПСС, в расписанной по статусам не хуже феодальных советской табели о рангах, шли братские партии стран народной демократии – коммунистические и народно-демократические. Соцлагерь, кроме ревизионистов: Югославии, Албании и прочих, о которых ниже. Сателлиты империи. СЭВ. Варшавский договор. Бараки социалистического лагеря. Часть – сытые. Часть – веселые. Другие – похуже. Курица не птица, Болгария не заграница. Социалистическая немецкая нация на территории ГДР. Немцы ненавидят поляков, венгры – румын, чехи – немцев. Все дружно смотрят сверху вниз на нищих, но героических вьетнамцев. Анекдоты про международный экипаж в космосе. Команда ЦУП: «Накормить собак и ничего руками не трогать». Социалистическое братство народов. В Восточной Европе были такие отдельные пережитки прошлого, как формально многопартийная система. Но были джинсы, кока-кола, батники, эротика и внутрипартийные дискуссии. Был секс, которого в СССР не было ни как индустрии, ни как явления, хотя урологи без работы не оставались и аббревиатуру КВЖД (не путать с Китайской-Восточной железной дорогой) знал каждый. В азиатской части соцлагеря были: бальзам «Звездочка», бальзам «Тигровый глаз», прочая местная медицина, колониальные бунгало, сохранившиеся от японцев и французов, и уникальные технологии бальзамирования вождей – превращение тушки в чучелко. Плюс к вышесказанному Корейская война. Берлинское восстание. Венгерское восстание. Ввод войск в Чехословакию. Победа над Америкой во Вьетнаме. Военное положение в Польше. Хонеккер, Кадар, Живков, Ярузельский. Отдельно взятый Чаушеску. Отдельно взятый Кастро. Зажатый между СССР и КНР, как котлета в сэндвиче, со всей своей Монголией Юмжагин Цеденбал. Советские военные базы. Противостояние двух мировых идеологических систем. Берлинская стена. Железный занавес. Плацдармы в противостоянии сверхдержав и военные базы, в том числе ценнейшие – Камрань и Лурдес. И солнце, которое, что с ним ни делай, каждый вечер уходит на Запад.

Следующая категория включала братские партии стран социалистической ориентации. От сандинистов до «марксистов» Южного Йемена. От Алжира до Афганистана. От Эфиопии до Мозамбика и Анголы. Насер, Асад, Саддам. Каддафи, Ортега, Самора Машел. Партия Баас – отдельно в Сирии, отдельно в Ираке, насмерть ненавидящие друг друга. Нефть, алмазы, плантации. Власть взяли, все у всех тех, у кого хоть что-то было, отобрали, в итоге ничего ни у кого нет. Города ветшают и разваливаются. Коммунальные системы чинить некому, тока нет, солярки нет, машины ржавеют у обочин, корабли у пирсов. Деревня валом прет в город, загаживая все на своем пути до скотского состояния. Особняки и виллы – это только поначалу хорошо, когда вселился. Потом нужно, чтобы кто-то подмел и починил кондиционер. Иностранцев изгнали, иностранные компании ушли, есть хочется. Ничего, кроме стрельбы, в том числе друг по другу, не умеют. Внешний и внутренний враг наседает, население ждет обещанного изобилия. Идешь к старшим братьям в Москву, записываешься в «свои», говоришь, что будешь строить какой-то их социализм, и получаешь, чего просишь. А также много того, что не просишь. Плотины, заводы, трактора, кредиты. Планирование народного хозяйства, автоматы Калашникова, стипендии студентам. Военных советников, военные базы, военно-техническую помощь. Десятки тысяч собственных врачей, инженеров, летчиков, десантников, нефтяников и моряков. Жен для всех вышеперечисленных категорий будущего государственного и военного истеблишмента – причем не только безо всякого выкупа, но и, что особенно ценно, без родни в соседнем квартале. Социализм шагает по планете. Командировки в экзотические страны. Командировочные в СКВ. Можно привезти машину или двухкассетник. Можно видак и чеки – под «Березку». Стопроцентно проходные докторские диссертации о социалистической ориентации племен пустыни или горных кланов. Иногда, конечно, неувязки. Братские страны соцориентации припоминают друг другу далекое или не столь далекое прошлое. Разобраться, кто кого когда съел, кто когда кого завоевал и кто у кого когда крал коров, коз, жен и прочую мелкотоварную живность, невозможно, да это никого и не интересует. Примиряй – не примиряй, аборигены люди простые и понимают только, что старший брат не хочет помочь прирезать старого врага, хотя как раз выдался очень удачный случай. То есть на самом деле они ничуть не лучше белых колониалистов, только жмут руки и живут бедно, а чего ради его после этого уважать? Поэтому, если удается, стороны с помощью советских военных советников, а также кубинских интернационалистов мнут бока друг другу. После чего идут в противоположный лагерь отказываться от социалистической ориентации и просить за это все, что раньше брали у Советского Союза. Ну, или, еще лучше, деньгами, но в тройном размере. Умная теля сосет маток в количестве, с годами возрастающем по экспоненте. «Предать – значит вовремя предвидеть» – не отечественное изобретение.

Кто далее по списку? Братские партии, а также движения и фронты, в том числе революционные, поколение за поколением угнетаемые мировым империализмом и феодально-капиталистическими кругами местных сателлитов. Сэм Нуйома, Роберт Мугабе и прочая пятая колонна лагеря социализма в тылах идеологического противника. Свободу Нельсону Манделе! Свободу Луису Корвалану! Конечно, Арафат бандит, но как целуется! АНК, ООП, Свапо. «Партизанен, ставайтесь, ви окружены!» Нет режиму апартеида. Встал сегодня утром рано… Кто-то из них вышел в президенты и премьеры. Кто-то – нет. Большинство оказалось не лучше тех, кого они свергали. Многие – хуже. Криминал, трайбализм, коррупция, зверство – но под красивыми лозунгами. Не белые против черных, а коса против зулусов. Одно радует: не мы одни были такими идиотами. Пример – Либерия, страна резни и поголовной нищеты. Самое старое демократическое государство в Африке, созданное наивными белыми идеалистами для освобожденных из рабства черных братьев. На дворе – XIX век. В Европе и Азии – сплошные монархии. В Африке – колонии, племенные царьки или местные феодалы. И – самое прогрессивное государство на планете, США, строит образец рая на Земле для тех, вину перед кем остро ощущает. Подите-ка, братья и сестры, с наших хлопковых плантаций ко всем чертям обратно в свою Африку и обретите там свободу, и демократию, и права человека, и десять заповедей Христовых… Впрочем, права человека – это позже. Но счастливый конец истории отложен до сих пор. Жили они долго и чрезвычайно несчастливо, и если и не померли в один день, то сделали все возможное, чтобы его приблизить для максимального числа своих братьев и сестер. Причем так, чтоб те побольше мучились. Местное развлечение – надеть на человека автошину и спалить его живьем. Ну и, конечно, угнетателей под корень. Погромы арабов на Занзибаре и индусов по всей Восточной Африке. Диктатура уличных хулиганов «цоци» в ЮАР, где бандитизм – это профессия, а главный взнос новой власти в культурную копилку человечества – истошно-тошнотворный вой «вувузел», напоминающих о чертях в аду. Призыв «Убей бура» как хит сезона. Уничтожение белых фермеров в бывшей изобильной Родезии – месть угнетенных угнетателям, в результате которой в стране наступила разруха и начался голод, о котором ни в какие времена апартеида и не слыхивали.

Что там еще в итоге торжества революционных масс? Ребенок как средство от СПИДа – если его изнасилует больной, число которых зашкаливает в Африке. Детская проституция как норма. Колдуны, охотящиеся на альбиносов, из которых они готовят зелья и лекарства. Браконьеры с армейским вооружением, выбивающие все, что окажется на мушке, на мясо, шкуры, бивни и рога. Военные хунты. Партизаны и наркоторговцы – не менее жестокие, чем военные. Дети-солдаты и дети-убийцы – от бразильских фавел до джунглей Африки, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Тысячи и десятки тысяч: малолетки с пистолетами, подростки с автоматическим оружием. Беспредельно жестокие, не имеющие никаких тормозов. Какой Достоевский, когда этот ребенок тебя медленно режет на куски, не проливая той слезинки, к которой патетически взывал классик? Какие конвенции, какие правила ведения войны? Работорговля – кое-где открыто. Массовые изнасилования и садизм как норма жизни. Каннибализм как во времена заметок Марка Твена о Бельгийском Конго. А почему, собственно, обезьяна – это мясо, а пигмей нет? Выжимание индейцев из Амазонии, о котором мировая пресса пишет, и из всех прочих мест, о котором не пишет никто. Разграбление древностей – везде, где они есть. Превращение заповедников в рудники, плантации и лесные вырубки. Нелегальная эмиграция со всей Африки на юг, где есть еда и, может быть, работа. Правда, идти нужно через национальные парки, поэтому для прикорма львов нужно брать с собой побольше детей – не обязательно своих. Геноцид в масштабах, сопоставимых только со Второй мировой войной. Кого бы в мире это волновало… Очень правильные слова сказал русский детский писатель Корней Чуковский, введенный в литературу еврейским журналистом и политическим деятелем Зеэвом Жаботинским: «Не ходите дети в Африку гулять». А также: «Этого – воинам, этого – женщинам, а этого мы есть не будем, я с ним в «Патриса Лумумбы» учился». Что с дикарем ни делай, дикарем он и останется. Хотя партию создаст, к власти ее приведет и всех окружающих в крови утопит. Наших бы теоретиков, радетелей торжества интернационализма и борцов за деколонизацию воскресить, кто помер, а также собрать, кто еще жив, и во все места торжества их идей и практической работы отправить на проживание. Без семей – детей жалко. И ненаших теоретиков – тоже. Ибо всякое зло наказуемо должно быть, даже если совершено оно по тупости, догматизму и неспособности осознать, как на самом деле мир устроен. Не случайно в Нигерии нашим металлургам в 80-х откровенно говорили, что, по местным критериям, есть черные, белые и русские. И если кто-то думает, что это комплимент, – пусть так думать перестанет. Это не комплимент. Многие в России ностальгируют по этому кровавому болоту, приговаривая: «Нас тогда уважали». Их не уважали. Их выжимали и доили, подставляя, где только возможно. Но этого они понять уже не могут.

Отдельная категория – дружественные партии стран третьего мира, особенно входивших в Движение неприсоединения. Классический пример – ИНК. Индийский национальный конгресс, разумеется, был партией по шкале марксизма-ленинизма весьма далекой от канона, не то что многочисленные индийские компартии, но зато правящей. Тем более что правил он в такой стране, как Индия, при советской помощи способной балансировать Китай, с которым отношения развалились в те же годы, когда с Индией они наладились. Коммунистические партии работали на уровне отдельных штатов, шансов на власть на федеральном уровне не имели и, как и компартия Непала, находились под сильным влиянием маоистской идеологии. Так что ИНК прощалась и буржуазность лидеров, и многоукладность экономики, и сохранявшиеся прочные связи с Западом, и британские парламентские традиции. Индия, десятилетиями управляемая кланом Ганди – Неру, была наследственной монархией в демократической упаковке, что в конечном счете и послужило основной причиной стагнации системы и конца монополии ИНК на власть. Но кого бы это волновало. Вообще говоря, прагматизм советской власти парадоксально сочетался с догматизмом советской идеологии. Иезуитской тонкости формулировок и дозированной с блестящим расчетом внутренней пропаганде могли сопутствовать выбросы адреналина, производимые с медвежьей грациозностью. Возможно, это было следствием интриг, забытых за давностью времени. Как говорят новые хозяева этих старых коридоров: «Главное – завести коллегу на минное поле, а там он и сам справится». Или борьбы давно забытых фракций. Или особенностей характера – в конце концов, Хрущева никто не заставлял устраивать в ООН скандалы, память о которых сохранилась на протяжении более полувека и, скорее всего, останется до тех пор, пока об этой организации в России кто-то будет помнить. Как бы то ни было, Движение неприсоединения было ценнейшим стратегическим партнером, ссориться с которым было себе дороже, тем более что никаких ресурсов на его подчинение не существовало в природе. История отношений с Югославией во времена Тито это показала более чем ясно. Поэтому и правящие партии, входившие в упомянутую категорию стран, могли рассчитывать со стороны Москвы на высший политес, без фамильярности, которую можно было применить к клиентам поплоше. Союзники – не союзники, но партнеры, причем стратегические, что иногда важней. Как показала практика, подход был верен. Во всяком случае, Индия советские долги Москве вернула – едва ли не единственная из всех, несмотря на то что происходило это уже после того, как были убиты и Индира, и Раджив Ганди. Кто бы еще так поступил из нескольких десятков африканских, азиатских и латиноамериканских государств, на территории которых безвозвратно утонуло около 160 миллиардов долларов долгов и примерно на 100 – имущества… Да и расчеты по долгам и взаимным обязательствам России с Восточной Европой в 90-е вызывают больше вопросов, чем оптимизма. Однако, говоря об опыте партийного строительства, подчеркнем, что внутренняя жизнь всех приведенных выше партий и движений была известна лишь специалистам и в профессиональных академических работах (у записок в ЦК был свой стиль) описывалась ими исключительно в стиле оруэлловского новояза – во избежание проблем с контролирующими органами. Так что толку от этих знаний для современного российского партстроительства немного.

И, наконец, в советские времена существовала трудно характеризуемая словами, не описывающими деятельность ОПГ и террористических группировок, категория прогрессивных движений. Вся эта малопочтенная и принципиально не способная к какой-либо дисциплине криминальная шваль поддерживалась не материально – она того не стоила, но морально, по принципу «враг моего врага». Или вследствие лоббирования кого-то посерьезней, чем они сами. Или про запас, на случай, если вдруг надо будет позвонить кому-нибудь из тех, с кем напрямую контактировать – себя не уважать, а дело требует. Впрочем, у некоторых из них дисциплина была на зависть, только цели были исключительно собственные, договоренности временные, зато интересы постоянные. Вроде «Аль-Каиды», создание которой в годы советской оккупации Афганистана на свою голову поддержали США и спонсировали монархии Аравийского полуострова, или палестинского ХАМАСа и ливанской Хезболлы – осколков прогрессивных движений, пригретых МИД РФ уже в 2000-е годы. Затрат на них было немного. Толку, правда, тоже было ноль, хотя иллюзию информированности и наличия связей они давали. Да и «соседям» МИДа в случае чего было где разжиться агентурой. Хоть «ближним», хоть «дальним», вспоминая терминологию советских времен. Как говорят ветераны ЦРУ, знающие всем им цену не хуже ветеранов СВР: «У каждого свой сукин сын».

К категории партий плохих в советское время относились партии буржуазно-националистические, буржуазно-социалистические, буржуазно-демократические и просто буржуазные, а также ревизионистские, вроде Компартии Китая. Партии-ревизионисты когда-то были хорошими, а некоторые даже входили во вторую или третью категорию, сразу после КПСС, но пошли на сговор и предали идеалы. Или сначала предали, а потом пошли на сговор. Или не пошли на сговор, но предали и превратились из дружественных или даже братских черт знает во что. Вообще-то в этот список дружбы, братства и партийной любви входили иногда такие монстры, что объяснить их присутствие там можно было только с большой натяжкой, а иногда и вовсе нечем. В последнем случае люстрации подвергались архивы и библиотечные подшивки. Оправдать братские отношения Коммунистической партии Советского Союза и Национал-социалистической партии Германии, как и менее известное, но не менее активное сотрудничество с Муссолини, было нечем. Очевидцы были перебиты в лагерях, погибли в войну или молчали для своей же пользы. Гитлер и Геббельс покончили самоубийством. Гиммлер, Геринг, Муссолини и многие калибром поменьше были казнены. Гесс сидел. Молотову некому было напоминать о его пакте с Риббентропом. Мюллер и Борман исчезли. Берию арестовали и казнили как врага народа. Население Советского Союза, в отличие от населения Третьего рейха, закон не защищал – оно знало цену своим законам и своим законникам. Что вспоминать? Сотрудничество НКВД и Гестапо? Советско-немецкий парад в Белостоке? Война списала все. Опять-таки, не мы одни. Нейтральные Швеция и Швейцария, а также объявившие весной 1945-го войну Германии «присоседившиеся» к победителям, от Аргентины до Саудовской Аравии, были битком набиты бывшими фашистами. Это же можно было сказать и о США, пристроивших немало профессионалов, которые, за отсутствием в мире живого национального лидера, как, собственно, и переводится немецкое «фюрер», искали себе место под солнцем. Опыт нацистской пропаганды и партийной дисциплины был востребован – в Латинской Америке и на Ближнем Востоке. Но в СССР и унаследовавшей советское отношение к войне и Победе России, в отличие от бывшей Советской Прибалтики и в какой-то мере Украины, прямые параллели населением воспринимались плохо. Хотя в начале 2000-х на отечественных книжных лотках «Майн кампф» и прочей продукции такого рода было столько, как будто в свое время Вермахт взял Москву и Сталинград, а не Красная армия – Берлин.

Как бы то ни было, в советские времена самой плохой партией в мире, поджигателем войны, агрессором и ястребом была Республиканская партия Соединенных Штатов. Если бы в СССР толкиеновскую трилогию перевели и издали до того, как в конце 80-х началась агония системы, ее можно было бы назвать Сауороном мировой партийной иерархии, точно так же, как сами США вполне тянули на Мордор. Голдуотер, Маккарти, Рейган. Преследующие прогрессивную интеллигенцию. Тянущие кровавые руки к арабской нефти. Душащие маленькую, но гордую Компартию США. Свободу Анджеле Дэвис. Гэса Холла в президенты. Американские демократы были немногим лучше, но по уровню заведомой гнусности помыслов и дел до республиканцев как-то недотягивали. Опять-таки, Рузвельт был в войну союзником и организовал ленд-лиз, хотя тянул с открытием второго фронта. Да и Кеннеди был демократом, а также католиком, интимным другом обожаемой всем половозрелым мужским населением СССР Мэрилин Монро, и его убили. Поэтому политическим Саруманом были не они, а КПК, тем более что ее статус бывшего лучшего друга и опоры прогрессивного человечества как нельзя лучше под это определение подходил. Цитатник Мао, Культурная революция, хунвейбины (очень удачное название), дацзыбао, Даманский, «банда четырех». Хотя Дэн Сяопин и некоторое воспоминание о временах, когда «русский с китайцем – братья навек». В Европе выделялись злобной ненавистью ко всему прогрессивному британские тори, немецкие христианские демократы и прочая капиталистическая армада. Черчилль, Тэтчер, Аденауэр и прочий Герман Коль. Враги, но уважаемые. С возможностью диалога и разрядки. Где-то на периферии сознания присутствовали сионистские партии Израиля – худшие из всех буржуазно-националистических. Компартия там была еще ничего, и в ней был какой-то «товарищ Меир Вильнер», но в целом – «как мать говорю и как женщина».

В общем, не понимание того, что такое политика, какое место в ней занимают партии и партийные лидеры и тем более не осознание их зависимости от электората и умение этой зависимостью пользоваться, а заповедник гоблинов. Девственный идеализм низов, граничащий с идиотизмом, при прогрессирующем цинизме низовых эшелонов будущих верхов, использующих партии исключительно как инструмент попадания имярека во власть, с последующим ее удержанием мертвой хваткой и эксплуатацией, пока из горла не полезет, вне зависимости от личных убеждений и групповых интересов. Идеалистов в 90-е в российской политике было немало, но в столкновении с реальностью они вымерли как мамонты или приспособились, примкнув к чьим-то волчьим стаям или создав собственные. В итоге сегодняшние партии России принадлежат к широко распространенному в мире типу лидерских, или вождистских. Как следствие, не столь важно, что КПРФ является осколком КПСС, бывшей ленинской «партии нового типа», которая к распаду СССР была партией дряхлой и не способной ни на какое обновление. Как хорошо известно, после самороспуска страны наиболее дееспособная часть Компартии взяла власть по всему бывшему постсоветскому пространству и кое-кто из бывших членов Политбюро сохранили ее до сих пор. Кое-где они передали ее представителям КГБ, МВД или своим детям. В некоторых случаях власть перехватило ближайшее окружение. Или персонажи, обладавшие природным лидерским потенциалом, сумевшие найти опору в тех же силовиках или местных криминальных кланах. В отдельных случаях – креатуры «вашингтонского обкома». Все прочее, до власти не добравшееся и к дележу ресурсов не допущенное, образовало целый ряд мелких и крупных клонов КПСС, теоретическая база и практическая деятельность которых так же похожи на марксизм, как трактор «Кировец» на балет «Красный мак». Отличаются они мало. Практически всем им, хотя и в разной степени, присущ махровый национализм, граничащий в своих крайних проявлениях с откровенным фашизмом, показное православие, примитивизированное до уровня улицы, погромная риторика и полное отсутствие логики, подменяемой открытым нахрапом и скрытым конформизмом.

В качестве партии рабочих и крестьян КПРФ выглядит забавно. В реальности она может претендовать разве что на роль выразителя интересов обойденных новым временем представителей бывшей советской элиты низшего и среднего уровней. Отметим справедливости ради, что в их рядах затесалось и несколько вполне приличных людей, чья ностальгия по советской власти не нашла другого выхода. Бывает. Вопрос лишь в том, в какой мере эта партия переживет не только пожилой электорат, но и лидера. Зюганов не имеет в партии равновеликих конкурентов, что означает ее кризис и возможный развал в случае его ухода. Ссылаться на опыт смены поколений в партии-предшественнице, разумеется, можно, но бессмысленно: законы, применимые к партии правящей, причем правящей монопольно, работают иначе или вовсе не работают в партии оппозиционной, которой власть не светит ни в каком раскладе. То же самое касается ЛДПР – этого осколка эксперимента по введению многопартийности, проведенного на последнем издыхании советской власти, которой без Жириновского с его энергией и театральностью просто не существует. «Справедливую Россию» можно сколько угодно упрекать в том, что она – проект кремлевский, каковым она на самом деле изначально и являлась, и на некоторых из ее отцов-основателей пробы ставить некуда. Не в том проблема, в свое время в де-факто однопартийных Японии и Мексике многопартийность началась с раздрая в тамошних партиях власти, что гораздо лучше для страны, чем схема монолитного «чучхэ», принятая в Северной Корее. Очень многие в России, включая автора, не имеют ничего против Миронова и некоторых его однопартийцев, хотя как выдержат «Эсеры» испытание партийной демократией – Бог весть. О Явлинском с его «Яблоком» и проекте Прохорова, как бы он ни назывался, и говорить не стоит – это личные унии. Партия-человек – не российское изобретение. В США это не так, там партия – это огромная система, имеющая сторонников не в одном поколении и заряженная внутренней конкуренцией на всех уровнях. В Великобритании и странах континентальной Европы – это не так по большей мере, хотя Ле Пен и Вилдерс как раз те люди-партии, о которых мы говорили выше. В Израиле система смешанная и партии, возникшие под выборы, вокруг одного или нескольких лидеров, которые вместе с ними могут существовать десятилетия или прожить одну каденцию – не новость. Африка и Ближний Восток – заповедник вождизма, да и в Латинской Америке он широко распространен. Однако и «Единая Россия», сколько ее партией власти ни зови, партия вождистская, как, впрочем, и положено партии власти. Нет Путина – по большому счету, нет и этой партии, как не мог существовать «Наш дом – Россия» без Черномырдина. Период конкуренции с КПРФ она пережила спокойно: старая «партия нового типа» не выдержала напора партий-проектов новейшего типа. Проблема в том, что в качестве аналога обычным партиям западного типа, представляющим интересы не собравшейся вокруг вождя в орлиных перьях или без оных группы лиц, а определенных слоев населения, ЕР явно не состоялась. Причем проблема тут не в уязвленном жесткой критикой внесистемной и системной оппозиции «волшебнике» Чурове, человеке образованном и далеко не худшем для того поста, который занимает, но в системе.

Владимир Путин как Большой Белый Отец из российского Белого дома – это понятно и для нынешнего состояния страны резонно и простительно. Бонапарт или де Голль во Франции, Перон в Аргентине и много кто еще много где еще – аналоги, которые просто напрашиваются. Напрашиваются они, однако, с большой форой и большими комплиментами в пользу действующего российского начальника, к которому претензий в личном качестве на два порядка меньше, чем к указанным и не указанным персонажам. Вопрос, однако, есть. Как кажется, вся чехарда болотно-поклонного стояния на рубеже 2011–2012 годов произошла из-за неспособности действующей политической элиты отстроить удовлетворяющую население систему управления и передачи власти, зависящую не от личностей, а от институтов. Минус такой системы в том, что к власти могут прийти – и приходят люди, не стоящие ни страны, которую стремятся возглавлять, ни задач, которые им приходится решать. Мелкие, одним словом, люди. Плюс – в том, что они не вечны и долго править им система просто не дает, соответственно, и испортить ее всерьез они не успевают. Как выясняется, переход от «ручного» управления страной к автоматически работающей системе вопрос не только автомобилестроительный. Ну, поживем – увидим. Проблема обозначена. Верхи ее понимают. Низы ее понимают. Революции никто не хочет. Эволюцию хотят все, но никто не понимает, как ее на деле осуществить. Но поскольку лидеры – хоть страны, хоть партий – все равно стареют в соответствии с законами природы, то как-нибудь оно когда-нибудь решится. По-умному или по-глупому – неизвестно никому. Хотелось бы, конечно, чтобы по уму. Но, скорей всего, все выйдет по-дурацки. Закон падающего бутерброда. Сколько масло с хлеба не слизывай, все равно маслом вниз шлепнется и к полу прилипнет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.