Глава третья Принцип действия мимигатора

Глава третья

Принцип действия мимигатора

Вернемся теперь к тому моменту, когда очередная фаза развития общества потребления совпала со страницей биографии Бланка, тогда еще Даниила Пленицкого. Впрочем, говорить о простом совпадении в данном случае не приходится. Бланк непосредственно причастен к сотворению одного из фетишей окончательно обезумевшей цивилизации. Причастен по иронии истории, ибо он изобрел мимигатор. И не просто изобрел, а довел до технического воплощения и запустил прибор (или, скажем так, устройство) в серию. Сама же идея стала результатом курьеза, как это часто бывает с выдающимися изобретениями.

Работая в Антарктиде и имея дело с амуницией полярника (а также располагая изрядным количеством свободного времени), Бланк натолкнулся на мысль, которая показалась ему странной, даже абсурдной, и все же долго не давала покоя. Вот что говорит об этом он сам в выступлении, не вошедшем в «Полный Бланк», но помещенном в некоторых «желтых гирляндах»:

БЛАНК. Чтобы не замерзнуть при температурах ниже минус пятидесяти, шуб и тулупов недостаточно. Тут вообще мех сам по себе не спасет. Поэтому применяется принцип внутреннего подогрева – и это не то, что вы подумали. Приходилось ли кому-нибудь заглядывать в питерский Музей Арктики и Антарктики?

ЛЕВА ТИГР. Это где чучела пингвинов? Им, по-моему, меха хватает.

БЛАНК. У пингвинов подкожный жир – он тоже выполняет функцию внутреннего подогрева. Но у полярников кое-что другое. Короче, в витринах этого музея можно увидеть снаряжение антарктических экспедиций шестидесятых годов прошлого века. Среди прочего там на стендах разложены электрорукавицы, электропортянки, специальные электрошарфы. В общем, есть на что посмотреть.

В принципе и сейчас используется то же самое. Ну, батарейки миниатюрные, дизайн поизящнее, но суть та же. И вот, наматывая как-то электропортянку, я подумал: а что если с нами на станции была бы дама? О дамах, правда, все полярники думали, но мне пришла в голову какая-то глупость: женщинам ведь понадобился бы электробюстгальтер как предмет амуниции, а в особых случаях – электропрокладки… В силу порочности моей натуры это соображение не просто промелькнуло как повод для улыбки (коллеги, например, посмеялись и забыли), а застряло надолго. И постепенно само собой трансформировалось в некий проект, из которого потом, много лет спустя, и родился мимигатор. Так что я несу полную ответственность за этот соблазн. Увы, из песни слова не выкинешь…

* * *

Вернувшись в Петербург, Бланк занялся бизнесом. Начав с нуля, он добился определенных успехов, сумев как-то продержаться в период всеобщей борьбы за выживание. Созданная им крошечная фирма оказывала геральдические услуги – продавала «генеалогические древа», заверенные печатью, где в зависимости от желания заказчика присутствовало дворянское или еврейское происхождение); «гарантировала качество» – за умеренную плату ставила собственный «знак качества» на любом товаре, обязуясь, соответственно, брать на себя все претензии потребителей; создавала юридические болванки «под ключ» для всех желающих тоже «попробовать себя в бизнесе». Как говорит Бланк в той же беседе: «Мы занимались предпринимательством в форме, единственно возможной в тогдашних российских условиях, – условия с тех пор, впрочем, не слишком изменились. То есть наш бизнес был сравнительно честным, как и у всех, кто находился в стороне от „трубы“».

Каких-либо заметных успехов в бизнесе добиться, впрочем, не удалось, если не считать того, что, занимаясь родословными, Даниил Пленицкий познакомился с Лилей, своей будущей спутницей жизни. Решающим событием этого периода времени стало изобретение мимигатора, принесшего компании ошеломляющий коммерческий успех, а самому Бланку «первую» всемирную известность. Кто бы мог тогда подумать, что «вторая» известность, совершенно иного рода, превзойдет первую? Все-таки мимигация произвела более существенные перемены в мире, чем аэробика или фитнес…

Устройство мимигатора, этой «деликатной штучки», как многие называли его первое время, и в самом деле чем-то напоминает электропрокладку. То есть, конечно, понятно чем – местом и способом размещения. Но принцип действия скорее противоположный: применяют мимигатор отнюдь не для того, чтобы избежать хлопот. В преамбуле патента, выданного на имя Даниила и Лилии Пленицких, говорится:

Вводимый «лепесток» снабжен сенсорными элементами, реагирующими на перепады локальной внутренней температуры, вплоть до десятых долей градуса. Тем самым сенсорные элементы реагируют на сексуальное возбуждение или на сексуальный компонент общего возбуждения, после чего и начинается собственно мимигация. Зафиксированный импульс (температурный перепад) запускает опережающую фазовую динамику температурного режима («разогрев» с помощью контрастных перепадов с усиливающейся амплитудой) вплоть до достижения точки Р («pleasure»). После этого автоматически включается вибрационный режим, обеспечиваемый виброэлементами (специальными язычками и присосками) и разгоняющий уже следующую волну вплоть до точки Е («extasy»). Длительность стадий и общее время мимигации регулируется с помощью индивидуальной настройки.

Несмотря на неудобоваримый язык, до сих пор принятый в патентных бюро, вполне понятно, о чем идет речь, тем более что уже это первое описание мимигатора снабжено всеми необходимыми чертежами и графиками. Мимигация органично встроена в общую картину возбуждения женщины (когда «девушки кипятком писают»). Стихийно генерируемые волны с вершинами в точках Р и Е просто берутся под контроль и одновременно интенсифицируются; немаловажно и то, что устройство не бросает бедную девушку на произвол судьбы, а гарантирует кульминацию.

* * *

В каком-то смысле мимигаторы произвели революцию в сфере чувственности, распространив юрисдикцию принципа наслаждения и на те сферы, чувственная составляющая которых прежде считалась несущественной или предполагалась вообще отсутствующей. Понятно, что мимигация применима лишь к женской сексуальности, где эротическая подкладка представляет собой всеобщий фон взаимодействия с миром, универсальный показатель контактного проживания в отличие от примитивной и строго локальной мужской сексуальности, ориентированной лишь на избранные стимулы видеоряда или полностью переключаемой в результате сублимации. Миры мимигации расцветают лишь там, где полная, «чистая» сублимация невозможна.

Современные мимигаторы, сохранив оригинальную конструкторскую разработку, так сказать общую идею мимигации, далеко ушли от первых образцов. Сейчас «лепесток» – это всего лишь рабочий модуль прибора, входящий в единый комплект с миниатюрным пультом управления и некоторыми другими деталями. Но чаще всего панель управления мимигатором располагается на мобильнике, что, безусловно, экономит время и место (в сумочке). Именно миниатюрность, надежность и незаметность отличают мимигаторы от громоздкого оборудования, продававшегося прежде в секс-шопах. Разумеется, запуску в массовое производство предшествовали полевые испытания. Лиля, испытательница первых мимигаторов, говорит, что поначалу эти приборчики действительно требовали «выносливости полярника» и понадобился почти год, чтобы «из этой штуки можно было извлечь что-нибудь путное». Испытательный период прошел успешно – была достигнута нужная миниатюризация и произведена доводка всех параметров. Окончательная подгонка осуществляется уже индивидуально каждой пользовательницей, тем не менее лепесток сохранил первоначальную форму выносившего его лона, а интервал времени между точкой Р и запуском виброволны, оказавшийся константным (0,66 сек.), получил название «постоянная Бланка». На подготовительном этапе работ существенную помощь оказал известный знаток вопроса петербургский писатель Сергей Носов.

Сегодня мимигатор прочно вошел в быт прекрасной половины человечества, став чем-то вроде повседневного предмета гигиены. Изящный, компактный приборчик, который прекрасно «и выходит, и входит», регулируя увлажнение и чутко откликаясь на все позывы своей обладательницы, мимигатор превратился в часть тела женщины и даже тела самой женственности. Его лепесток пребывает в ждущем режиме, подкарауливая желания хозяйки и мгновенно реагируя на них. В случае «ложной тревоги» (мало ли от чего могла повыситься температура) достаточно нажать на мобильнике кнопочку «сброс мимигации», и режим ожидания автоматически восстанавливается через каких-нибудь пару минут.

Непосредственная причастность Бланка к созданию одного из последних фетишей общества потребления если и не вызывает прямых упреков у нестяжателей, то все же заставляет их сокрушенно качать головами. Однако, с другой стороны, мимигация внесла свой вклад в перпендикулярность бытия: она, в частности, усилила перепроизводство абсурда, что способствовало дальнейшему расшатыванию устоев цивилизации вещеглотов.

* * *

Эффективность мимигации, как уже отмечалось, обусловлена особенностями женской сексуальности и вообще чувственности. Решающую роль играет множественность и, так сказать, нелинейность возбуждающих факторов. Распространение мимигаторов привело к неожиданным последствиям – в частности, в сфере массовой культуры. Контакт исполнителя с аудиторией, по крайней мере с некоторой ее частью, стал куда более глубоким и непосредственным. Новое устройство повысило «объемность» телефонных разговоров, обострило многие волнующие моменты общения, вообще мир для женщины приобрел новое дополнительное измерение. Но именно массовая культура, точнее даже говоря, шоу-бизнес включил мимигацию в собственную, так сказать, физиологию. Появление дистанционных пультов и новых кнопок на мобильнике позволяло в принципе «представить» результаты мимигации не только в виде волн внутреннего возбуждения и соответствующей им внешней телесной экспрессии (как и при обычном занятии сексом), но также и в виде неких объективных, наглядных данных – в виде любой «саморисующейся» картинки на дисплее, изменения частоты звуковых сигналов или смены музыкального сопровождения и т. п. Всевозможные распускающиеся бутоны и взбирающиеся на дерево белочки обеспечили неплохой фронт работ для специалистов по компьютерной графике. Сам собой возник и новый девичий фольклор, почти безгранично расширивший прежние тесные рамки эвфемизмов наподобие «сердце мое затрепетало». Разнообразие оценочных суждений пыла и неги возросло на порядок. Ведь одно дело, когда «белочка юркнула в первое же дупло», другое – когда она доскакала до самой вершины…

Пожалуй, наиболее любопытные и неожиданные следствия были вызваны возможностью получать сводные данные мимигации. В техническом смысле суммирование отчетов, поступающих с мобильников и пультов, вещь элементарная, но она-то и произвела глубокие потрясения в культурной индустрии. Сегодня на концертах и разного рода шоу почти в обязательном порядке присутствует большое электронное табло, на котором высвечиваются обобщенные кривые мимигации, суммирующие отчеты работающих приборчиков. Благодаря своеобразной объективности показатели электронных табло теперь широко используются при подведении итогов того или иного шоу, определении победителей и призеров эстрадных конкурсов и в прочих «сопутствующих дисциплинах». Можно сказать, что и в культурной индустрии появился свой аналог знака качества для производимых ею изделий – так называемый средний балл по шкале мимигации, выносимый авторитетным жюри. Понятно, что критических и язвительных замечаний на эту тему хоть отбавляй, особенно со стороны пострадавших от новой системы подсчета баллов поп-звезд. Еще у всех на слуху едкое замечание Клода Лаптева, исполнителя популярной музыки: «Раньше мы не знали, за что и как нам выставляют баллы, и нередко возмущались. Теперь знаем, что это очень просто: вставляют и выставляют. И возмущаться бесполезно».

* * *

Распространение мимигаторов и расходящиеся круги вызванных ими новаций, несомненно, усилили общее обессмысливание мира, основанного на господстве товарного эквивалента. Возможно, Бланк и в этом был прав, хотя инструментом бытия-поперек в подлинном смысле слова мимигатор, конечно, не стал. Но некоторые точки уязвимости одряхлевших социальных порядков мимигация высветила. Она, например, явно способствовала решению такой важной для бланкистов задачи, как дискредитация политики. Когда ледовые арены и концертные залы принялись в спешном порядке снабжать демонстрационными табло, а «специальные жюри» теснили прежние экспертные советы по всему фронту массовой культуры, обеспокоенные политики решили подчеркнуть важность своей народоуправленческой миссии. Неизвестно, кто из спикеров первым произнес фразу «прекрасных дам просим отключить мимигаторы», но на какое-то время она чуть было не вошла в рутинную практику всевозможных «парламентских слушаний». Надо же было такому случиться, чтобы именно президент США так прокололся, да еще выступая с ежегодным посланием в Конгрессе. Стоило ему заикнуться насчет прекрасных дам, как экстравагантная журналистка с галерки тут же отпарировала: «Вам не о чем беспокоиться, сэр, – у вас все равно нет ни малейшего шанса запустить их». Газеты писали тогда, что «стены Конгресса сотрясались от хохота, который не часто услышишь и на выступлениях лучших комиков».

Прокол такого большого политика имел далеко идущие последствия. Мало того что последний президент-мужчина в истории Америки с треском проиграл очередные выборы – впервые заметно пострадал престиж политической деятельности вообще. А стало быть, движение нестяжателей на шаг вперед продвинулось к своей цели.

В других отношениях воздействие эффекта мимигации на общество было не столь однозначным. Но наряду с прочими, действующими в том же направлении факторами мимигаторы сместили равновесие полов, сдвинули критическую точку в соотношении сил и возможностей. «Зависть к пенису», которую Фрейд еще в начале ХХ века рассматривал как драматическую завязку всей психической жизни женщины, исчезла безвозвратно. Ее сменила зависть к мимигатору, не менее драматичная и гораздо более очевидная в своих проявлениях. Сложившуюся ситуацию лаконично, хотя и с ноткой ностальгии выразил петербургский фундаменталист, писатель Сергей Коровин: «Хорошо теперь девушкам – всякие удовольствия им теперь доступны… есть чудесные мимигаторы. А у нас только мужской половой хуй…»

* * *

Восприятие, в том числе восприятие сферы символического, обогатилось новыми красками. Но несмотря на эротизацию дополнительных аспектов мира, быстро осуществленную женщинами, вечными первопроходцами Эроса и его конкистадорами, труд и отчаяние любви в принципе нисколько не изменились. Проблема персональной востребованности как была, так и осталась экзистенциальной. Нуждаться в ком-то и быть нужным кому-то – таковы по-прежнему две стороны одной медали. Той самой, на которой и отчеканено счастье. И шанс встретить его в рядах нестяжателей существенно выше, чем в черте оседлости, где возбуждение, получаемое от шопинга, преобразуется мимигаторами в физиологическую кульминацию и вновь плавно переходит в истому воображаемого шопинга.

Тенденция совершенно неожиданного применения мимигаторов обнаружилась в самое последнее время. Дело в том, что физиологическая интенсивность ощущения и гарантированный оргазм подводят к черте, которую без всякого преувеличения можно считать опасной. Еще один из первых рекламных роликов новой продукции, в котором снималась сама Лиля, содержал слоган «Ты просто умираешь от наслаждения!..». Тогда это, конечно, было преувеличением, но в рекламном лозунге скрывается не просто метафора. Несколько смертельных исходов было зафиксировано еще на заре мимигации, не говоря уже о более многочисленных случаях потери сознания. Тут нет ничего удивительного, ведь в принципе учащенное сердцебиение сопутствует и оргазму, получаемому обыкновенным физиологическим путем.

Мимигатор после достижения «прихода» автоматически отключается, и сердце начинает биться ровнее. Но если изменить постоянную Бланка и в результирующей точке оргазма, в точке Е, подать на сердечную мышцу резонансный противофазный импульс, сердце почти наверняка остановится. Технически предусмотреть подобную возможность не так уж и сложно – и нашлись желающие. Так человечество оказалось на пороге овладения уникальным способом свести счеты с жизнью – способом опять же доступным только женщинам.

Мечта Батая о единстве Эроса и Танатоса в запредельной трансгрессии обрела свое воплощение. Если, оказавшись на седьмом небе блаженства, ты не пожелаешь возвращаться на грешную землю, достаточно нажать на красную кнопочку «FM» («Fatal Mimigation»), которой снабжены криминально производимые мимигаторы, и короткие волны эйфории выбросят тебя на тот берег. Миг блаженства в этом случае станет последним мгновением жизни.

Соблазн фатальной мимигации оказался достаточно серьезным. Изобретенное Бланком и Лилей Пленицкой устройство помимо всего прочего сыграло роль решающего эксперимента в многовековом философском споре о страхе смерти. Задумывавшиеся о природе этого страха в большинстве своем полагали, что человеческий страх смерти есть производная инстинкта самосохранения, так сказать, прямая психологическая проекция биологической универсалии. Фрейд, однако, рассматривал влечение к смерти (позывные Танатоса) как самый мощный зов человеческих глубин, заглушаемый поверхностным шумом жизненных устремлений. По мнению Жужи Йом, современного венгерского психоаналитика, страх смерти не является чем-то простым и может быть разделен на составные части. «Мы страшимся не столько смерти, – утверждает госпожа Йом, – сколько страданий и боли, связанных с этим переходным моментом. Чаще всего не сам страх умереть как таковой останавливает нас у последней черты суицида, а какой-нибудь на первый взгляд совершенный пустяк, например представление о том, как неэстетично будет выглядеть наше тело, упавшее с девятого этажа. Смертельный яд тоже может обезобразить нас, кроме того, смерти будет предшествовать прелюдия жестоких мучений. Вот если бы достаточно было просто сказать «стоп!» и все тут же прекратилось бы, войны и болезни наверняка уступили бы первенство в списке причин смерти последнему стоп-сигналу».

Пока еще экспериментальная база слишком мала, чтобы признать безоговорочную правоту Жужи Йом, но призадуматься уже можно. Кнопка «FM» отличается по принципу действия от «простого стоп-сигнала», и все же срыв в пропасть смерти с вершины наслаждения требует преодоления некоторого психологического барьера, к тому же спасительное «не сейчас» охотно приходит на помощь. Пока случаи фатальной мимигации не столь многочисленны, как можно было ожидать, но определенные статистические закономерности они выявили. Среди причин невозвращения из чувственного Эдема отчетливо выделяется страх подступающей старости (в отличие от наступившей старости, которая в этом смысле уже бесстрашна). Понятно, что именно для женщины этот страх не только сопоставим со страхом смерти, но и в некоторых возрастных точках намного превосходит его по остроте.

Но самым удивительным оказалось другое. Ужас старости, конечно, многих заставил нажать на красную кнопку. Однако, как свидетельствует статистика, самой распространенной причиной FM-суицида является несчастная любовь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.