Художник и война
Художник и война
Полагаю, что для Бориса Ефимова «роковые сороковые» были временем искупления его прошлых грехов перед преданными друзьями и памятью загубленного Сталиным брата. По работам мастера этого периода видно, как в полную силу развернулся его талант. Точные, разящие, едкие сюжеты Ефимова печатали практически все газеты страны. Их можно было увидеть в центральных газетах – «Правде», «Красной звезде», «Фронтовой иллюстрации», а также в армейских, дивизионных и районных многотиражках. По ночам лёгкие бомбардировщики У-2 разбрасывали листовки с карикатурами Ефимова над районами, оккупированными немцами.
Во время войны Борис Ефимович часто выезжал из московской редакции на фронт. Как армейский журналист он имел звание майора. Художник также часто получал письма с фронта – от бойцов и командиров действующих частей с неизменной подписью «полевая почта №…». Некоторые послания написаны на газетных страницах или вырванных из школьных тетрадок, другие, напротив, на превосходной трофейной бумаге с вензелями и тиснениями. В своих письмах фронтовики благодарили художника за его работы, которые помогают им увидеть врага в неприглядном свете, посмеяться над ним.
Современные военные психологи доказали, что нет лучшего средства от изматывающего хронического фронтового страха, чем смех. Он помогает человеку разрядить накопившиеся негативные эмоции, забыть на время о вражеских снайперах, бомбёжках, намечающейся атаке и, возможно, впервые за долгое время взглянуть на своё положение с оптимизмом. Ещё во время Первой мировой войны медики заметили, что в тех окопных ротах, где имелись весёлые солдаты, умеющие мастерски рассмешить товарищей, меньше наблюдалось случаев безумия.
* * *
В октябре 1942 года в газете «Правда» появилась карикатура Бориса Ефимова «Вопрос о втором фронте». Это тема тогда волновала многих. Её обсуждали в кремлёвских кабинетах и на политзанятиях в блиндажах на передовой. Тем больший резонанс в стране и в мире вызвала эта публикация. После того как карикатуру перепечатали крупнейшие английские и американские газеты, дебаты в британском парламенте и Белом доме между сторонниками и противниками скорейшего вступления в войну обострились. Хотя после закончившейся катастрофой пробной англо-американской десантной операции «Юбилей» (август 1942 г.) союзники совсем не горели желанием вновь штурмовать ценою гигантских потерь хорошо укреплённое немцами побережье Франции.
Борис Ефимов. «Вопрос о втором фронте»
Исходя из анализа ситуации, становится понятным, что серия публикаций в центральной советской прессе и перепечатка карикатур западными изданиями были частью спланированной Кремлём пиар-кампании, нацеленной на то, чтобы призвать союзников поскорее перейти к крупномасштабным боевым действиям в Европе или, во всяком случае, не прекращать атак на сверхукреплённый гитлеровцами «Атлантический вал». Регулярные броски через Ла-Манш британских и американских коммандос должны были оттягивать часть первоклассных немецких дивизий с советско-германского фронта.
* * *
В 1945 году на Нюрнбергском процессе аккредитованному корреспонденту «Правды» «повезло» встретиться с главными нацистскими преступниками. На этом суде Ефимов с воодушевлением вживую зарисовывал для истории характерные портреты тех, кто долгие годы заочно служил объектами для его сатиры. Интересно читать воспоминания нашего героя о том, как Геринг, почувствовав на себе пристальный назойливый взгляд русского офицера с внимательными цепкими глазами и блокнотом в руках, обжёг его взглядом своих «холодных злых глазок пресмыкающегося с лягушачьим ртом».
Ефимов пишет в своих воспоминаниях: «Наши глаза на долю секунды встречаются, и мне почему-то приходит на память пойманный фельдмаршал Требон из фейхтвангеровского «ЛжеНерона». Хочется сказать: «Ну что, рейхсмаршал? На Лейпцигском процессе ты чувствовал себя уютнее, когда грозил Димитрову виселицей?» А во взгляде Геринга я читаю: «Попался бы ты мне раньше…».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.