Начало

Начало

Представление о вервольфах, тесно переплетенное с представлением о дикой жестокости, возможно, стало навязчивой идеей французов со времен избиения невинных в день св. Варфоломея (1572 г.) и «войны трех Генрихов», или так называемой восьмой религиозной войны (1584–1598 гг.). Первое из этих событий ознаменовалось тем, что французские власти при помощи французских католиков набросились «как волки» на гугенотов (французских же протестантов), которые приехали в Париж на празднование свадьбы гугенота Генриха Наваррского (впоследствии — короля Генриха IV) и Маргариты Валуа. Бойня, как считается, была задумана Екатериной Медичи, главой католического крыла в правительстве и матерью слабовольного французского монарха Карла IX. По некоторым сведениям, она дала карт-бланш армии, приказав убить столько французских протестантов, сколько окажется возможным. Военные, которым помогало преимущественно католическое население Парижа, вели себя как настоящие звери, в неистовом бешенстве разрывая празднующих протестантов на куски. После смерти Карла IX началась война между его младшим братом Генрихом III, главой католической лиги Генрихом де Гизом и протестантом Генрихом Наваррским — еще более кровопролитная бойня, в ходе которой тысячи мертвых тел оставались гнить на полях боев, а по стране победно шествовали голод и мор. Волки, почуяв поживу, выходили из лесов, устраивая настоящие пиршества. Казалось, что они рыщут буквально повсюду. Серый призрак преследовал воображение французов даже после того, как война окончилась.

ПЕТЕР ШТУББЕ

В 1590 г. во многих городах Франции появился памфлет, который еще более сгустил атмосферу страха. Хотя главной его фигурой был вовсе не француз, а немец, изложенные в тексте подробности подлили масла в огонь уже ходивших слухов. Памфлет был озаглавлен «Правдивый трактат о достойной осуждения жизни и смерти некоего Штуббе Петера», публиковался он без указания имени автора. Текст повествовал об одном жителе немецкого города Кельна по имени Петер Штуббе или Штумпф, описывая его как существо «сильное и могучее», с глазами настолько огромными, что по ночам они сверкали подобно горящим головням, со ртом большим и широким, полным острейших и хищных зубов, с мощным телом и огромными лапами. В таком облике он был подобен дикому зверю, в которого превращался с помощью надетого заколдованного пояса, который, по слухам, получил от самого дьявола. Снимая его, он приобретал более нормальные человеческие размеры, «как будто никогда и не менялся». Находясь же в измененном теле — как многие говорили, в теле волка, — Штуббе становился невероятно свиреп и нападал на людей, которым случалось перейти ему дорогу, а затем скрывался в лесах, окружавших город, с легкостью уходя от посланных за ним вдогонку гончих. По некоторым свидетельствам, охотиться он предпочитал на людей, но если такая «добыча» не попадалась, то нападал на крупный и мелкий рогатый скот. Говорили, что он убил не менее 13 маленьких детей и двух беременных женщин, вырвав из их утробы нерожденных младенцев и пожрав их. Нельзя было и представить себе более ужасных и чудовищных преступлений. В дополнение к этому он был еще обвинен и в инцесте — «подобно грубому животному» — с собственными сестрой и дочерью. Также ему было предъявлено обвинение в убийстве сына — причем это убийство Штуббе совершил, когда был в своей «более человеческой» форме, а потом съел его мозг для удовлетворения «зверского аппетита».

Наконец гончим удалось окружить Штуббе, пребывавшего в волчьем облике, на краю поля подле деревни Бедбур. Чтобы обмануть их, он сбросил свой волшебный пояс и предстал перед ними в облике обычного человека, который шел к деревне, опираясь на посох. Однако люди, что следовали за гончими, не отрывали взгляда от волка и видели превращение, которое описывали как «самую черную магию». Штуббе был схвачен и под ужасными пытками дал полный отчет о своей позорной жизни. Волшебный пояс, правда, так и не нашли — Штуббе утверждал, что бросил его «в одной долине», прежде чем его окончательно поймали. Однако тщательный обыск указанного им места не дал никаких результатов, поэтому был сделан вывод, что дьявол (у которого на службе, по общему мнению, Штуббе состоял) забрал назад свою собственность. Дело Штуббе получило такую огласку, что ему предстояло испытать на себе всю строгость закона. Такое нововведение как книгопечатание внесло свою лепту в распространение этой истории, поэтому рассказы о его преступлениях читали как по всей Германии, гак и в других странах, в том числе во Франции. Назначенное ему наказание, в деталях описанное в памфлете, могло заставить некоторые из приписываемых ему преступлений выглядеть чуть ли не по-джентльменски. Штуббе был привязан к большому колесу, на котором его вращали, вырывая куски плоти раскаленными докрасна инструментами; его руки и ноги размозжили деревянным топором, затем отрубили голову, а тело публично сожгли на костре — как и одну из его дочерей и любовницу, которые были обвинены как пособницы его преступлений. После казни в Бедбуре был возведен довольно странный памятник, состоявший из длинного шеста, на котором было укреплено колесо палача с вырезанным на нем изображением волка. На самом верху композиции находилась голова Штуббе — как грозное предупреждение остальным не заключать сделок с дьяволом и не принимать волчьего обличья.

Мог ли Штуббе полностью перевоплощаться в волка или становиться чем-то средним между человеком и волком — неизвестно (хотя литературные источники предполагали первый вариант), но памфлет о нем определенно сумел возбудить страх перед вервольфом или человекозверем по всей Европе. Ужасные подробности мертвой хваткой вцепились в воображение публики и стали питательной почвой для панических историй о по-волчьи жестоких убийствах, которые уже вовсю гуляли по Франции, переходя из уст в уста.

ЖИЛЬ ГАРНЬЕ

Одной из таких историй была легенда о Жиле Гарнье, «отшельнике из Сен-Бонно». В 1570-х гг. он жил со своей женой в хижине в глубине лесистой части Арманжа, неподалеку от города Доль. Он не был уроженцем тех мест, предположительно являясь выходцем из Лиона, и его считали человеком странным и крайне воинственным. Примерно в то же время, как он облюбовал для жительства Арманж, огромный свирепым волк начал охотиться на стада местных пастухов, сея страх и тревогу во всей округе. К тому же он унес в лес нескольких маленьких детей, и некоторые свидетели утверждали, что бедняжки стали жертвой оборотня-вервольфа. Поползли слухи, и страх перед неким сверхъестественным существом, обитающим в лесах, начал неуклонно расти. Естественно, подозрения деревенских жителей пали на жившего в лесу по соседству отшельника, и, хотя эти подозрения неоднократно звучали во всеуслышание, у местных властей все еще не было достаточных доказательств против Гарнье. По мере того как тревога росла, местный парламент (высший судебный орган и областной орган управления) решил предпринять некоторые действия. Он опубликовал воззвание, призывавшее всех дееспособных мужчин, вооружившись пиками, аркебузами, палками и алебардами, собраться и загнать волка. Группа смельчаков принялась за дело, и вскоре они сумели выследить добычу. Маленькую девочку удалось спасти от волчьих челюстей на лугу Ла-Пупе, между Отюном и Шастенуа. Она была сильно искусана страшным животным, но, когда ее спасители отгоняли его прочь, они, по их утверждениям, были поражены жутким сходством между мордой твари и лицом отшельника-мизантропа из Сен-Бонно. Это и послужило недостающим доказательством, и парламент Доля постановил, что Гарнье должен быть арестован и подвергнут допросу в связи с нападением.

Отшельник, похоже, оказался не в своем уме. Он путался в показаниях и объяснениях, но, когда был «подвергнут допросу» (что в те времена означало применение пытки), признался, что на самом деле был вервольфом. Процесс по его делу проходил в самом начале 1573 г., общественным обвинителем был Анри Камю. Гарнье был признан виновным и 18 января казнен.

Гарнье признал себя виновным и дал долгие и изобилующие омерзительными подробностями показания о том времени, которое проводил в шкуре волка. Центральное место в его признании занимало убийство двух маленьких мальчиков, 10 и 12 лет, одного из которых он убил неподалеку от Доля, а второго (в августе 1570 г.) — в грушевом саду рядом с деревней Перруз в приходе Кромани. Когда он принялся поедать тело последнего, его спугнуло приближение поденщиков (он был в своем волчьем облике). В октябре того же года он убил маленькую девочку, игравшую в лесу Ла-Серр, примерно в миле от Доля. Гарнье заявил, что нашел ее мясо «особенно вкусным». Вернувшись в человеческий облик, он прихватил часть тела с собой, чтобы приготовить на ужин.

В отличие от Петера Штуббе, на вопрос о том, как он на самом деле превращался в волка, Гарнье отвечал весьма туманно. У него не было ни волшебного пояса, ни предполагаемого контакта с дьяволом. Вместо этого Гарнье попросту говорил, что становился волком «посредством колдовства», хотя как у него это получалось и какие методы он использовал, так и осталось неясным. По некоторым документам, он утверждал, что встречался с призраком, или «призрачным человеком», глубоко в чаще леса Сен-Бонно, и этот человек обучил его разнообразным магическим умениям, включая превращение. В других отчетах Гарнье заявлял, что просто слышал голос «между деревьями», который указывал ему, что делать. Что интересно, он также говорит, что «удушал» свои жертвы.

Могло ли быть так, что слабоумный, помутившийся рассудком Гарнье попросту воображал себя волком, когда совершал свои подлые убийства? Могло ли его преступление состоять скорее в каннибализме, чем в оборотничестве? Разумеется, такое предположение отбрасывает в сторону свидетельства тех, кто видел его в личине волка, потому что они настаивали на сходстве между ужасным зверем и отшельником. Могли ли они тоже ошибаться? Может быть, необразованный и жалкий Гарнье и его жена поддались неестественным желаниям, пытаясь выжить в чаще леса? А может быть, то был просто общий заговор с целью избавиться от странного и противопоставившего себя обществу отшельника? Такие социальные или психологические тонкости не были приняты в расчет чиновниками Доля, от которых требовалось лишь проведение суда и казни над мрачным мизантропом Гарнье.

После суда они отказали ему в «милости удушения» перед тем, как его тело будет полностью сожжено, — жестокое наказание, которое должно было напомнить о тех ужасных преступлениях, которые он якобы совершил. Тяжесть приговора также была отражением того страха, который испытывали цивилизованные французы перед мерзким чудовищем, прокравшимся в самое сердце их общества.

ТРИ ВЕРВОЛЬФА

Дело Гарнье вновь пробудило в памяти французов отголоски другого суда над оборотнями-вервольфами, случившегося несколько ранее. В тот раз речь шла не об одном монстре, а о нескольких. Около 1520 г. были разоблачены три якобы вервольфа, жившие неподалеку от деревни Полиньи в регионе Юра, в предгорьях Швейцарских Альп. Это была глухая гористая местность, густо заросшая лесом и традиционно богатая дикими слухами о лу-гару, злобном духе, близко ассоциировавшемся с дьяволом, который, творя зло, бродил по округе в образе гигантского пса-мастифа. Первым из этих разоблаченных «людей-волков» был Мишель Вердон (также известный под именем Мишель Удон): он был ранен путешественником, на которого напал. Отправившись в погоню по кровавому следу, несколько местных жителей отыскали хижину Вердона, где увидели женщину, хлопотавшую над его кровоточащими ранами. Дело было изложено главному инквизитору Безансона, который предпринял тщательное расследование, включая «допрос» самого Вердона. Под пыткой тот назвал еще одного человека — Пьера Бурго, известного в округе как Большой Пьер.

Этот человек славился своим скверным характером, гневливостью и странным образом жизни, так что его соседи ничуть не удивились тому, что он мог быть связан с таким сверхъестественным преступлением, как оборотничество. Под пыткой сам Большой Пьер признался, что был вервольфом, и описал, как это с ним случилось. Однажды, когда он разыскивал разбежавшихся после бури овец, к нему приблизились три черных всадника, которым он поведал о своих невзгодах. Один из них пообещал Бурго покой и довольство, если он станет подчиняться им троим как хозяевам и станет исполнять все, чего бы они ни потребовали. Бурго с готовностью согласился и вскоре после этого нашел своих потерявшихся овец. Несколькими днями позже три всадника объявились около его дома, и тот, что говорил с ним, открыл ему, что он — пособник дьявола. Черный всадник заставил Большого Пьера отречься от христианской веры и поклясться в верности князю зла, поцеловав его левую руку. Позже Бурго пожалел о том, что совершил, — ведь теперь он оказался в рабстве у Сатаны, — но как раз в тот момент, когда он собирался пойти к священнику и покаяться в содеянном, у его двери появился Мишель Вердон. Вердон заявил, что он тоже слуга дьявола, и пообещал Большому Пьеру золото и прочее богатство, если он ничего не скажет священнику и повторит свою клятву нечистому. Он заставил Пьера раздеться и намазал его каким-то волшебным зельем, которое превратило его в подобие волка. Тоже обернувшись волком, Вердон сообщил ему, что они могут отправляться на дьявольский шабаш — великое сборище ведьм, на котором будет присутствовать сам дьявол, — а человеческий облик им вернет другое специальное снадобье, которым он, Вердон, обладал.

Находясь в образе волка, Бурго испытывал чудовищные вожделения и желания, которыми не мог управлять, в том числе и желание поедать человеческую плоть — особенно плоть детей. Он, например, пожрал тело четырехлетнего ребенка, которого забил до смерти, и нашел его мясо чрезвычайно сладким и вкусным. Он также свернул шею девятилетней девочке и тоже съел ее. Мишель Вердон также принимал облик волка и сопровождал его в ужасных экспедициях — и не только: они оба спаривались со многими волчицами, встреченными в лесу. Оказавшись лицом к лицу с таким списком ужасов и разврата, власти решили, что у них нет другого выхода, кроме как казнить обоих, а тела сжечь.

По мере того как рассказы о Жиле Гарнье и вервольфах Полиньи начали распространяться по Франции, образ человекозверя все более утверждался в массовом сознании. Люди поддавались панике и начинали видеть вервольфа в каждом встречном. Неспокойное и враждебное настроение того времени способствовало общей атмосфере подозрений и недоверия. Случай Жака Руле — иллюстрация тогдашней общественной напряженности.

ЖАК РУЛЕ

В 1598 г. один солдат шел по полю недалеко от Анжера, что на северо-западе Франции, вместе с несколькими местными крестьянами, когда вдруг заприметил диковатого на вид полуголого нищего, прячущегося в кустах. На руках и лице бродяжки были царапины и кровь, а вытащив его из убежища, они увидели, что под его длинными обломанными ногтями застряли куски чего-то похожего на человеческую плоть. Обыскав подлесок, они нашли тело пятнадцатилетнего подростка.

Имя нищего было Жак Руле, он был умственно отсталым и эпилептиком в придачу. Хотя прямых доказательств, указывающих на его связь с убийством, не было, он был схвачен для допроса и брошен в тюрьму в Анжере. Нет документальных упоминаний о том, был ли он допрошен (хотя пытка вполне могла иметь место), но в какой-то момент от него удалось добиться полного признания: он сознался в оборотничестве. Руле предстал перед местным магистратом[33] — судьей Пьером Эро, которому и признался в том, что у него есть волшебная мазь. Когда он втирал ее в кожу, то становился волком. Судья Эро, который отнесся к этому рассказу несколько скептически, приняв во внимание очевидную невменяемость заключенного, спросил его, не одевался ли он как волк. Руле это отрицал, заявив, что принимал телесный облик настоящего зверя с огромными мощными лапами. Однако относительно формы головы он был не так уверен, полагая, что мог все же сохранять человеческую голову, обретая тело волка. В таком виде он посетил несколько дьявольских шабашей, куда приходили и другие ему подобные.

Нет записей о том, что именно произошло с Жаком Руле после суда, но, вероятно, он был признан виновным, казнен и сожжен.[34] Считается, что суд нашел его признание настолько отвратительным, что приказал сжечь фиксирующие его документы, поэтому до нас дошли лишь фрагменты этого дела.[35]

ПОРТНОЙ ИЗ ШАЛОНА

1598 год, похоже, оказался весьма «урожайным» на оборотней, и человекозвери причиняли особенно много хлопот. Один из самых заметных и получивших наиболее широкое освещение случаев произошел в городе Шалоне в провинции Шампань, где местный портной был обвинен в совершении преступлений, связанных с людоедством. Он якобы совершил несколько нападений на детей, игравших поблизости от его лавки, стоявшей на самой окраине города. Он уносил их тела в окрестные леса и поля, где, по слухам, пожирал их, как дикий волк. Кости он припрятывал в ящиках и бочках на заднем дворе. Когда это случайно обнаружилось и ужасные преступления выплыли наружу, его отволокли в Шалонскую тюрьму, обвинив в оборотничестве.

Дальнейшая его судьба неизвестна, но, вероятно, он был сожжен, так же как и Жак Руле,[36] — хотя это не может быть подтверждено документально, поскольку распоряжения суда по этому случаю были уничтожены. Также не сохранилось записей о том, превращался ли портной в волка (или сам так считал) — или это были преступления, связанные с каннибализмом. Впрочем, какую бы форму такие действия ни принимали — они теперь неизбежно ассоциировались с идеей человекозверя.